Но Стас уперся:
— Ковтун как плевал на нас, так и продолжает. Нам от этого ни жарко ни холодно. Хотя, скорее, очень холодно. Противно, что вы пользуетесь нашей незащищенностью. Мы бесправные и бездомные. Вы прекрасно знаете это. Лучше других. Только те, другие, хотя бы не делают вид, что помогают. Они нас просто не замечают. Или, наоборот, уничтожают. А вы? Вы — лицемер!
Артем взлетел со стула.
— Вот как? Вы меня уже приговорили! А за что? За то, что я дал обещание помочь? Так я его сдержу.
— Вы были у сенатора Кныша? — оборвал его Станислав. — Ну, как мы вам советовали…
Артем разозлился, но тут же подумал, что предложение-то здравое. Более того, в той ситуации, что сложилась в стране, обращение к политику заведомо эффективнее, чем обращение в суд.
— Ну, Сенат — это неплохо… — признал он. — Но есть ведь и другие уровни власти…
— Гм. Другие? Это какие? Начальника дэза? Или премьер-министра? Так мы его видим каждый день. По телевизору. Там и дома растут по часам. И квартиру дают всем страждущим. Особенно перед выборами, — съязвил соинвестор.
«А почему бы и не премьер?» — подумал Артем.
— А почему бы и не премьер? — озвучил он свою мысль. — Но, в общем-то, можно и выше…
— Выше? — переспросил Станислав. — Это куда?
— Это ведь не так сложно… — медленно, для себя самого проговорил Артем. — Пожалуй, я попробую. Может выйти толк.
Общественный лидер Станислав, довольный тем, что сумел так запугать адвоката отзывом доверенностей, удовлетворенно хрюкнул, откашлялся и поставил точку:
— Договорились. Даем вам два дня. Потом… пеняйте на себя.
Артем положил трубку и вдруг ясно-ясно вспомнил ревнивый взгляд Стаса — как раз в тот момент, когда камера отвернулась от него и повернулась к адвокату.
Газ
Едва Жучков исчез, молодые таджики присели у баллонов и принялись выстраивать цепь задач на сегодня заново, и резка трубы в этой цепи находилась на самом последнем месте. На главном же месте стояла задача отдать практически готовую кладбищенскую оградку заказчику. Парни прекрасно разглядели аванс, затребованный Семеновым, а старшие товарищи внятно объяснили им условия договора об оградке: если заказчик не получит оградку сегодня же, Семенов не получит расчета! И поскольку они втроем таскали для Семенова прутья из жэковского склада на тех же условиях, их собственная доля халтуры зависела от того же самого: получит ли заказчик оградку этим вечером.
Нет, ни у кого из них не было необходимого образования и опыта работы со сварочными агрегатами и техникой. На своей далекой родине они получили самые разные профессии и никогда не думали, что придется переквалифицироваться в электриков, сантехников, сварщиков и уборщиков. Старший учился на педагога, двое других закончили школу и до переезда в Москву работали на хлопковых плантациях. И лишь в документах, которые они приобрели по сходной цене сразу по прибытии на Казанском вокзале, значилось, что все они закончили различные курсы, в том числе и по специальностям «газоэлектросварщик», «оператор бетономешалки» и даже «техник-компрессорщик».
Тем не менее все трое знали, что вручат ограду заказчику и получат причитающийся им заработок — любой ценой. Работы и впрямь было немного — обрезать выпирающие концы прутьев, оставленные Семеновым «на потом», а если все делать, как научил Жучков, то есть правильно, никаких проблем с газорезкой не предвиделось.
Пугало другое — сам начальник жэка. Старшие товарищи сразу же объяснили им, что Жучков никакого «левака» не терпит и если застукает, накажет по полной программе. Оградки, сваренной в рабочее время из жэковского прута, вполне хватало, чтобы потерять и разрешение на работу, и медицинский полис, и жилье в виде обустроенного жэком под общежитие подвала, а главное — саму дающую все это изобилие работу.
Да, шанс, что Митрич не придет в подвал проверять, чем здесь заняты его таджики, был, но он мог поручить такую проверку и кому-то из мастеров. Поэтому после тщательного совещания было принято решение: «левую» оградку из краденого металла доделать не в подвале, а там, где наверняка не будет начальственного глаза, к примеру, на чердаке.
Парни подняли на лифте баллоны со шлангами, перетащили на руках не входящие в лифт четыре секции оградки и начали пробовать.
— Начальник сказал, что надо сперва зажечь этот фитиль-шмитиль, а потом газ открывать, — торжественно произнес тот, что постарше.
Молодые переглянулись; они все поняли иначе, но старший был старшим не только по возрасту, но и по знанию жизни. Впрочем, даже когда они отвернули вентиль, ничего не произошло.
— Псссс-ссссууу-уу! — сказал им баллон свистящим шепотом.
Таджики зацокали языками и заулыбались: начало было положено. А тем временем газ спел очередной куплет, а электрофитиль все не поддавался.
— Старая, наверное, техника, — предположил один.
— Наверное, весь газ уже ушел, — парировал второй.
Таджики начали наперебой щебетать на своем певучем языке, и со стороны можно было подумать, что три друга, обнявшись, читают стихи на красивом восточном наречии. Эту мелодию дополнял свистящий в разных тональностях газ-пропан.
Наконец самый младший извлек из-за пазухи блестящий металлический предмет. Все склонили головы над ним и восхищенно в один голос застонали:
— О-о-о-о! Дзи-п-по.
— Я у мальчишек во дворе выменял на мобильник. Все равно без денег. Не работал давно, — уже в третий раз поведал историю своей удачи парнишка.
— Зря мобильник отдал, — завистливо куснул владельца зажигалки старший из парней. — Надо было напугать мальчишек. Сказать, что ты пожарный инспектор. Отобрать, и все!
— Не-е-е. Не поверят, — возразил хозяин зажигалки. — Пожарный инспектор в форме ходит. С гербами. Пуговицы железные. Они все русские. Редко-редко татары бывают. Таджиков я не видел.
— Ладно, давайте поджигать, а то газ совсем закончится.
Младший торжественно протянул легендарную зажигалку старшему, по документам — дипломированному сварщику. Тот принял ее бережно. Клацнул затвором. Крышечка откинулась. Появился фитиль. Он принюхался.
— Бензином пахнет. Бензин и газ — хорошо будет.
«Щелк!»
Находясь в эпицентре взрыва, человек ничего не слышит и не чувствует. Барабанные перепонки просто не выдерживают чудовищного давления и лопаются моментально. В первые мгновения можно успеть увидать лишь красивую яркую вспышку. Этот диковинный желто-сине-оранжевый яркий неземной красоты цветок, распустившийся вокруг троицы, и был последним впечатлением их короткой жизни.
Секатор
Артем съездил в Администрацию Президента, чтобы записаться к нему на прием, сразу же после разговора со Станиславом. Времени на встречу выделили всего ничего — десять минут, но Артем был рад и этому: чтобы попасть на прием без многодневной волокиты, ему пришлось подключить все свои связи и даже напрячь кое-кого из старых клиентов. Здесь же, в Администрации, Павлова и посетила идея позвонить Кнышу. И снова произошло «чудо»: сенатор не стал строить из себя «шишку», предложил зайти сегодня же, правда, на те же «магические» десять минут. И через полчаса Артем входил в светлый, просторный, по-европейски лаконично и просто обставленный кабинет.
— Здравствуйте, Артемий Андреевич, — широко и приветливо улыбнулся хозяин сенатского кабинета. — Проходите. Напомню, у нас есть ровно десять минут. Извините, сегодня очень много людей.
— Надеюсь, мне хватит, — учтиво наклонил голову Павлов. — Я видел очередь снаружи. Когда вы только все успеваете?
— Это наша обязанность. Вы ведь тоже много для людей работаете. Кому, как не вам, известен секрет скрытых временных возможностей. Как там говорил Чехов?
Это была и подначка, и — одновременно — тест на общую грамотность.
— Если хочешь ничего не успевать — ничего не делай! — подхватил адвокат и тут же понял, что попался.
— Точно, — еще шире улыбнулся сенатор. — Вот мы с вами уже минуту и потеряли.
Артем, признавая поражение, сокрушенно покачал головой:
— Тогда к делу. Скажу честно, я не верю в то, что вы — спаситель.
— Я тоже не верю в это, — улыбнулся Кныш.
— Однако обманутые дольщики наперебой вас хвалят и верят, что только вы в состоянии решить их проблемы. Именно вас мне назвали как человека, который занимается их проблемами. Остальным уже не верят.
Сенатор погрустнел.
— А если разобраться… то что я могу? Построить всем обездоленным дома? Раздать квартиры? Усыновить их?
Артем усмехнулся.
— Вы не похожи на утописта. Судя по вашей биографии, вы, скорее, жесткий прагматик. Карьера завидная. Бизнес — госслужба — снова бизнес — опять госслужба и в итоге политика. Если вы и колебались, то только вместе с курсом партии, которую теперь представляете в парламенте.
— Какая осведомленность! — искренне удивился Кныш.
В этот момент Артем и осознал, что все еще мысленно воюет с общественным лидером Станиславом, пытаясь доказать, что сенатор Кныш ничуть не лучше его. Отсюда и эта словесная дуэль — никому, в общем, не нужная.
— Просто у меня хорошая память, — сдал чуть-чуть назад Артем. — Я не люблю просить за себя лично, но вопрос, с которым я пришел, касается и меня.
— И вас? — иронично приподнял бровь сенатор. — Не думал, что у вас бывают проблемы.
Артем кивнул.
— Из-за пятидесяти квадратных метров в арбатском переулке убили моего отца. Пытались убрать и меня.
— Простите, — посерьезнел сенатор, — не знал. Мои соболезнования.
— Спасибо. Но лучшее, что я могу сделать, — убедить вас помочь. Не мне. Тем, кто рискует оставаться владельцем привлекательной квартиры. Судите сами, в результате тотальной приватизации в девяностые многие стали собственниками квартир. Даже одинокие и несостоятельные люди получили крупную собственность. Что в итоге?
Артем сделал многозначительную паузу.
— Только за последние десять лет были убиты или пропали без вести владельцы более чем полутора миллионов квартир по всей стране. Представляете масштаб? Даже если посчитать каждую квартиру стоимостью в среднем по пятьдесят тысяч долларов, то получится семьдесят пять миллиардов долларов. Это колоссальные деньги, ушедшие в теневые структуры. К мошенникам, аферистам и бандитам.
— Стоп-стоп, — остановил адвокатскую лавину Кныш. — Вы что — предлагаете пересмотреть приватизацию жилья?
Впрочем, он тут же сделал в ежедневнике пометку, и Павлов прекрасно видел, что это цифры, которые он только назвал: «10 лет — 1,5 млн — 75 млрд долл».
— Нет. Дайте людям возможность отказаться от уже проведенной приватизации. Хотя бы один раз. Зачем всех отправлять в суд? Примите поправку к закону. Люди вам скажут огромное спасибо. Вы спасете сотни тысяч жизней, а мошенников лишите возможности отбирать жилье.
Кныш задумался — всерьез.
— Хм. Интересное предложение. Стоит обсудить…
Но Артему было еще что сказать.
— Следующее. Закон о соинвесторах, как вы знаете, принят уже два года назад. Много ли домов построено с его соблюдением?
Сенатор с усилием потер переносицу.
— Точно не скажу, но надеюсь…
— Не надейтесь! Один. И тот в Москве. Не работает ваш, то есть наш, закон. Мертвый он. Без души и без головы.
— В смысле?
Артем сосредоточился и выдал то, что для него, как практикующего адвоката, давно стало аксиомой:
— Процедура идиотская, неподъемная для строителей и реально невыполнимая. Внесите изменения. Замените обязанность открытия депозита и банковской гарантии на страховку. Сделайте будущего жильца не соинвестором, а совладельцем права. Права на участок под застройку. Права на строящийся объект, права на коммуникации. Гражданский кодекс это позволяет даже при нулевом цикле. Откройте бухгалтерию. Чем больше прозрачности, тем выше гарантии.
— Вы говорите революционные вещи, — опасливо отозвался сенатор, продолжая быстро записывать. — Не всем людям интересно вникать в особенности бух… я хотел сказать, строительного бизнеса.
Артем развел руками. Он видел, что попал в точку.
— А вы дайте им шанс. Мы часто недооцениваем наших людей. Да, желание строителей и особенно девелоперов скрыть доходы естественно. Но сегодня ситуация изменилась. Если ничего не менять, то революции точно не избежать. Армия обманутых соинвесторов и дольщиков уже по количеству больше вооруженных сил страны. А теперь вспомните о том, что все они избиратели…
Сенатор досадливо крякнул.
— Не пугайте, Павлов. Никто их не бросает. У нас даже штаб антикризисный создан.
Артем, зная, что это — чистая правда, кивнул.
— Но ведь если закон разумен, антикризисный штаб и не нужен. Потому что до кризиса дело не доводят…
Сенатор на мгновение замер и с восхищением покачал головой:
— Уели вы меня, Павлов… Браво.
Катастрофа
Когда раздался донесшийся издалека этот не слишком сильный, но весьма убедительный звук, Жучков понял все. Ясно, что виду показывать было нельзя, а минут через пять в его кабинет ворвалась растрепанная диспетчер.
— Алексан Митрич! Алексан Митрич! Беда! Авария на участке.
Жучков недовольно сдвинул очки на самый кончик носа и отложил толстую амбарную книгу, которую за секунду до этого тщательно заполнял.
— Чего орешь, как зарезанная?! Что там еще стряслось?
— Ой, батюшки! Сан Митрич, все звонят и звонят, — снова запричитала перепуганная женщина. — Кажуть, что усе взорвалось…
— И чего же такое «усе» взорвалось? — передразнил ее Жучков. — Ты говори точно. Где взорвалось? Что взорвалось?
— Да на аварийном доме! Кажуть, даже крышу оторвало!
— Даже крышу? — вырвалось у Жучкова. — Ого…
Он задумчиво потер переносицу, захлопнул тетрадь и кивнул подчиненной:
— Ладно, иди на пост! Если кто спросит, я выехал на участок. Будем разбираться, что там взорвалось.
Александр Дмитриевич вышел из-за стола, натянул теплую куртку, нахлобучил меховую шапку и, никуда не торопясь, пешком двинулся на место происшествия. Он знал, что подрыв восемнадцати баллонов с пропаном, пяти кислородных и пяти ацетиленовых — происшествие далеко не рядовое, и то, что все баллоны лежали в подвале, по сути, в закрытом помещении, да еще вперемежку, должно было ухудшить последствия втрое.
«Но чтоб даже крышу сорвало!»
Судя по этой характеристике, дом, как минимум, развалился пополам.
«Позвонить? Потом ведь некогда будет — милиция, пожарные, медики…»
Жучков как раз проходил сквером — ни лишних глаз, ни лишних ушей. Он достал телефон и набрал номер Поклонского.
— Игорь… то есть Гор Михайлович?
Девелопер язвительно хмыкнул.
— Что ты намерен сообщить мне, о мой ненадежный партнер?
— Площадка свободна, — выдохнул Жучков главное, — ну, практически…
В трубке повисла тишина.
— Что значит «практически»?
— Там взрыв произошел, — пояснил Жучков, — предположительно пропан. Я еще не был на месте. Вот иду.
— Пропан? — сразу все понял Поклонский. — И сколько, предположительно, баллонов?
— Порядка двадцати.
Поклонский присвистнул:
— Двадцать?! Ничего себе! Да он, наверное, даже развалился!
— Наверное, — согласился Жучков и вдруг подумал, что впервые за много-много дней разговаривает с девелопером на равных.
«Все… я ему теперь ничего не должен…»
И, похоже, Поклонский тоже почувствовал это изменение ситуации…
— МЧС, милиция, «Скорая»… уже на месте? Завалы-то разбирают? — поинтересовался он. — Или как всегда? А то давай-ка я технику и людей подошлю…
Жучков улыбнулся. Поклонский уже «рвался в бой» — так ему была нужна эта площадка.
— Я не знаю, Гор Михайлович, — осторожно открестился он. — Давайте я сначала на место доберусь. Я вам перезвоню.
И Поклонский впервые позволил, чтобы последнее слово в беседе осталось за Жучковым — заштатным начальником заштатного жэка. Но стоило Александру Дмитриевичу улыбнуться этому обстоятельству, как из-за угла показался аварийный объект. Из крыши арбатского дома — ровно посредине — был вырван изрядный клок. Из этого пролома валил черный дым. Создавалось впечатление, что в нее попал метеорит или самолет, — как в башни-близнецы. Но вот сам дом был абсолютно цел.
Жучков озадаченно поскреб щеку. Он лично видел, как таджики разгружали баллоны в подвал. Он и дал эту команду.
«А взорвалось на чердаке? Почему?»
Жучков ускорил шаг. У дома уже стояла пожарная машина и бригада МЧС. В переулок въезжала машина «Скорой помощи». Всеми командовал полковник спасателей в барашковой ушанке и куртке с таким же воротником. Он переговаривался с кем-то по переносной рации:
— Соколов, ответь, что там наверху?
— Товарищ полковник, — проскрипела рация, — похоже, баллон рванул. Пропан. Три трупа. Разметало по стенам. В крошку. Надо мешки поднять. Собирать будем.
— Понял тебя, Соколов. Эксперта принимайте. Пусть осмотр проведет. Понял? Принимай. Сколько баллонов было?
— Я вижу только один.
Жучков глотнул. План удался великолепно, с одним исключением — он не был рассчитан на загадочный восточный менталитет. Наши «домашние» работяги в жизни бы не стали сами, без команды и оплаты затаскивать на чердак пятиэтажного дома газовый баллон. Таджики, судя по результату, перетащили.
«Но зачем?»
Рация снова заскрипела — громко и противно:
— Надо у местных эксплуатационщиков выяснить, что тут делали эти герои.
Полковник МЧС кинул косой взгляд на фирменный жэковский бушлат Жучкова.
— Сейчас все выясним, капитан. Ты занимайся. Огня нет? Откуда дым?