– Она блондинка. Очень, очень красивая! – будто этот факт должен был быть гарантией того, что она жива, что не может такая красивая жена погибнуть…
Но жены его и впрямь никто не видел, а он все ходил и ходил со своим неизменным вопросом, не вникая ни во что другое…
Зинченко, Гущин и представитель авиакомпании стояли втроем, с сосредоточенным видом обсуждая возможность отлета. Им нужен был специалист, кто-то из местных, который помог бы прояснить ситуацию, и они ждали, когда к ним подойдут наконец для решения этого главного для всех вопроса.
Почти всех раненых уже перетаскали, остальные стояли у трапа, готовые войти в салон и лететь немедленно, где угодно и как угодно – хоть сложившись пополам в грузовом отсеке. Но пока эта возможность отсутствовала: взлетная полоса разрушена, и совершенно непонятно было, как им исхитриться, чтобы взлететь…
Подбежал запыхавшийся мужчина в форменной одежде и на незнакомом языке стал что-то объяснять, показывая рукой назад. Представитель авиакомпании слушал его внимательно и хмурился – он один понимал смысл сказанного. Выслушав мужчину, представитель авиакомпании кивнул и повернулся к Зинченко:
– Он говорит, что взлетная полоса полностью уничтожена. Самолету теперь не взлететь – не хватит длины для разгона!
– А если по второй полосе? – тут же предложил Гущин. – У вас же есть вторая полоса?
Представитель авиакомпании воззрился на него как на сумасшедшего:
– Там же море топлива! Самолет не пройдет сквозь такой огонь!
Он умолк, задумавшись… Предложенный Гущиным вариант казался единственным, но как, как?
Представитель авиакомпании вытер лоб и проговорил:
– Когда топливо догорит – можно, конечно, попробовать. Но та полоса – она очень короткая! Она для грузовых самолетов, для пассажирских не годится!
Гущин и Зинченко посмотрели друг на друга и опустили глаза. Ситуация становилась безвыходной…
Столпившиеся вокруг пассажиры со страхом прислушивались к этому диалогу. Многие не знали русского, но по лицам летчиков понимали, что дело совсем худо. Хотя привычка надеяться на тех, кто несет ответственность, играла свою роль: вулканолог Максим Петрович продолжал безжалостно отчитывать поникшую Машу за утерянные образцы и даже отобрал у нее, как у проштрафившейся, рюкзак, бережно перепоручив его Пете; не понимавший языка Свен обнимал Сесиль; врач наседал на Александру:
– Сажайте людей в самолет – чего вы ждете? Тут раненых полно, не довезем же!
– Успокойтесь, пожалуйста! – одернула его бортпроводница Вика.
Зинченко, Гущин и представитель авиакомпании переглянулись. Все было критично: раненые, которые могли умереть в любой момент без получения должной помощи, остров, все больше и больше охватываемый пламенем, которое, будто прожорливая пасть, откусывал кусок за куском…
По дороге, ведущей с горы, заплясали лучи фар.
– А вот и автобусы! – воскликнул представитель авиакомпании и бросился им навстречу.
Зинченко остался стоять на месте.
– Я пойду посмотрю, – бросил ему Алексей и направился к новоприбывшим.
Зинченко наблюдал со стороны, как из автобусов цепочкой выходят беженцы и выстраиваются в ряд, и думал, как с ними быть, куда девать? Самолет и так переполнен, да и это еще полбеды! Нелетающий самолет – штука, прямо скажем, малополезная.
Вернулся Гущин, сказал неуверенно:
– Там многих побило по дороге сильно, в больницу надо…
Зинченко скрипнул зубами. Понятное дело, в больницу надо! И вообще, ноги отсюда делать надо – это очевидно! Но как? Как? Он хоть сейчас улетел бы, подобрав всех, невзирая на перегруз и опасность!
А кругом все пылало, горело, и невозможно было ни оставаться на этой полыхающей земле, ни покинуть ее. Гущин тронул Зинченко за рукав и кивнул на представителя авиакомпании, о чем-то горячо спорящего с водителем автобуса.
– Посоветоваться бы… – предложил он.
Вместе они двинулись к автобусу, как вдруг дорогу им перегородила уже знакомая Алексею огненноволосая женщина. С ходу она заговорила, резко и решительно:
– Моя фамилия Балашова, я проверяющая… – твердила она как мантру, будто это было гарантом ее спасения.
– Прошу прощения, – Зинченко не слушая отодвинул ее в сторону и, как ни в чем не бывало, пошел вперед.
Алексей за ним, мимоходом бросив на женщину ироничный взгляд. Сейчас не имело значения, кто ты и как твоя фамилия – хоть Балашова, хоть Абрамович, хоть Иванов. Это не влияло на возможность спасения. Либо взлетят все – либо никто.
Водители обоих автобусов находились под потоком обрушившихся на них со всех сторон претензий: с первым ругался представитель авиакомпании, со вторым – гречанка в возрасте, черные с нитками проседи волосы которой были свободно распущены. Очень яркая и эмоциональная, она была сильно не в духе и пеняла водителю:
– Не дрова везешь!
От второго автобуса отделилась женщина средних лет и быстро метнулась к Гущину и Зинченко. Ухватив за руку Алексея, заговорила тревожно:
– Кто здесь главный? Вы?
Серые глаза ее бегали из стороны в сторону, ладонь была горячей.
– Вот главный, – кивнул Алексей на Зинченко.
Женщина переключилась на него: вцепилась в рукав и заговорила быстро:
– Надо ехать назад! У меня сестра там! Люди! Дети еще!
– Где? – остолбенел Зинченко.
– Там! Там еще один автобус! – она повернулась к Гущину и принялась бестолково объяснять: – Главное, я ей говорю – давай в другом поедем! А она уперлась как дура! Моя фамилия Попова! И она Попова! Была… С мужем развелась – и снова стала Попова. Я ей говорю – ты дура! Ей лишь бы характер показать – она с детства такая! Ну, и поехала в другом! А с ней дети маленькие! Как камни посыпались, они и отстали! Ну не дура?
Алексей не к месту подумал, что богатством ума в семействе Поповых не блистали обе сестры, сам же смотрел на Зинченко – что тот скажет? Застрявший в горах автобус менял их планы, и так уже перепутанные до предела.
– Где? – повторил Леонид Саввич, с трудом осмысливая услышанное.
Час от часу не легче! Еще один автобус, да еще оставшийся непонятно где! Был камнепад, и неизвестно, уцелел ли там вообще кто-нибудь.
– Леонид Саввич, ну что, сажаем людей? – зазвенел над ухом голос, и Зинченко увидел подбежавших к ним Александру, Андрея и Валерку.
Все трое были полны возбуждения и готовность действовать безостановочно.
– Подождите, – разлепил губы Зинченко. – Это еще не все…
Пока он раздумывал, к нему подошел расстроенный представитель авиакомпании и проговорил:
– Ну что ты будешь делать! Я им говорю – давай обратно, а они – не поедем, там обвал. На автобусах не пройти.
Стало ясно, из-за чего он ругался с водителями – те отказывались возвращаться в горы на верную погибель, и их вполне можно было понять. Собственная жизнь – не шутка, ею так просто не разбрасываются.
Но у Гущина было другое мнение. Решение уже зрело в его сметливой голове, и он вслух проговорил его:
– А если на микрике?
– Можно, – чуть подумав, одобрительно кивнул представитель авиакомпании. – Но там человек тридцать, в одну машину не влезут. А водители наотрез отказываются ехать – боятся.
Все переглянулись. Попова яростно трясла телефонной трубкой, пытаясь дозвониться до сестры, но, как видно, безрезультатно. После очередной провальной попытки она швырнула трубку оземь и расплакалась.
– Я поехал, – просто сказал Алексей и повернулся.
– Нет, не поехал! – одернул его Зинченко.
Геройствовать снова вздумал! А погибнет в горах – как без второго пилота обойтись? Об этом думает? Или считает, что он заговоренный?
Алексей, похоже, именно так и считал, поскольку в своем благополучном возвращении не сомневался:
– Леонид Саввич, все равно пока взлететь не можем, – убеждающе заговорил он. – А я быстро!
– Вы пилот, ваше дело – самолет! – стал втолковывать Зинченко прописные истины.
– И что? – встал в позу Алексей. – Как тогда, в Африке? А может, стрелять начнете? Я пошел!
Он повернулся и, демонстративно насвистывая, направился к микроавтобусу.
– Я покажу! – бросилась за ним Попова.
– Сам разберусь! – отрезал Алексей. – Идите к самолету!
Он произнес это таким непреклонным тоном, что Попова не стала спорить и послушно пошла к самолету.
– Леонид Саввич! – к Зинченко подскочил Андрей. – Он всех не увезет! Можно я тоже?
Зинченко глубоко втянул воздух. Все выходило из-под его контроля, все шло не так, никакого порядка не было! Он не находил слов, чтобы запретить Андрею, и лишь водил рукой вверх-вниз.
– Спасибо! – крикнул Андрей на бегу, кидаясь к автобусу и давая понять, что расценил это как согласие.
– Я тоже! – дернулся за ним Валерка, но Зинченко ухватил его за плечо:
– А ты – в самолет!
– И что? – с вызовом спросил тот. – Стрелять будешь?
И, не дожидаясь ответа, помчался к микрику, в которой сел Гущин.
И, не дожидаясь ответа, помчался к микрику, в которой сел Гущин.
– Круто вы! – забираясь к нему в кабину, произнес он.
– А иначе б не разрешил, – усмехнулся Алексей, берясь за руль. – Ну что, Чкалов, поехали!
Он тронулся с места, за ним – микроавтобус под управлением Андрея, и маленький караван потянулся в горы…
Александра перевела взгляд на Зинченко. Леонид Саввич был хмур. Он думал о людях и переживал за них не меньше, чем Гущин и отправившаяся вслед за ним компания. Однако, в отличие от них, Зинченко предпочитал хорошенько все обдумать, прежде чем – а иногда и вместо того – действовать. У них были молодость и вера в свои силы – у него опыт. И то и другое имеет свои плюсы. Может быть, сочетание этого поможет им сегодня… Зинченко этого не знал. И никто не знал. Разве что Бог. Но у него не спросишь…
Леонид Саввич подавил вздох и обратился к представителю авиакомпании:
– Может быть, людей обратно, в поселок? Есть другая дорога?
– Нет другой дороги, – медленно ответил тот. – Да и поселка уже нет. Куда их возвращать? На верную погибель? Уж лучше пусть здесь, у самолета…
Зинченко повернулся к Александре:
– Собирайте людей у самолета, – распорядился он.
Та бросила последний взгляд туда, где скрылись микроавтобусы, и пошла к самолету. Но не успела сделать и нескольких шагов, как со стороны горы послышался оглушительный взрыв. От неожиданности Александра присела на ходу, а когда подняла голову, то увидела в небе странное свечение – само светлое, а расходившийся в стороны дым – черный. Присмотревшись, она поняла, что это свечение концентрируется на самой вершине горы…
Александра в испуге повернулась и встретилась взглядом с Зинченко. Леонид Саввич прошагал вперед и, встав рядом с Александрой, тоже посмотрел наверх. Над горой расползался багрово-черный гриб, на глазах увеличиваясь в размерах.
– Этого только не хватало… – пробормотал представитель авиакомпании.
Все пассажиры как по команде посмотрели в сторону эпицентра. Зрелище было впечатляющим: густо-красная мохнатая шляпа вырастала на горе, распространяя вокруг чад и копоть…
– Что это такое? – растерянно спросила Попова.
Вулканолог, наблюдавший за происходящим с профессиональным интересом, казалось, был удовлетворен.
– Все правильно! – довольно констатировал он. – Тип извержения, близкий к чему?
Он посмотрел на Машу. Та пожала плечами. Вулканология как таковая перестала ее волновать совершенно. Она понимала лишь одно: это извержение может стать причиной их гибели. Так какая, черт подери, разница, какого оно типа?
– К гавайскому, – солидно ответил Петя.
– Правильно! – похвалил Максим Петрович, с укором глядя на Машу. – Чему вас только учили! Сколько будет пепла? – спросил он как на экзамене.
Маша совсем растерялась и покраснела. Экзамен институтский – пусть и заочный – она уже провалила, и теперь ей совсем не хотелось провалить жизненный.
– Ну! – допытывался дотошный вулканолог. – Сколько будет пепла?
– Сколько? – спросил подошедший Зинченко.
– Мало! – успокоил его вулканолог. – Как раз пепла будет мало.
– А… чего будет много? – спросила Вика. Ей как-то не понравилась беспечность вулканолога.
– Лавы! – сообщил тот почти радостно и, видя как вытянулись лица беженцев, развел руками: – А вы что хотели? Это же не асфальт! Все зальет!
Кажется, он был счастлив оттого, что любимая наука и на этот раз не подвела – все доказала правильно. Однако остальные отнюдь не разделяли восторгов ученого: Чен и Лю застыли в ступоре, врач устало отер пот окровавленной, как у мясника рукой… Он смертельно устал. Остальные насупились, глядя на набухшую над горой шапку. Во взглядах появилась обреченность.
– Я не понимаю, мы улетим или нет? – надрывалась одна из женщин.
Мужчина с камерой тут же перевел на нее объектив, потом несколько раз с разных точек снял гриб, запечатлев его в разных ракурсах, потом снова повернулся к пассажирам. Камера уперлась в лицо Балашовой.
– Я в профиль лучше получаюсь, – кокетливо подсказала та и подставила под глазок камеры свой длинный нос.
Зинченко и Александра посмотрели друг на друга все понимающими взглядами и повернули глаза в сторону тропинки, на которой исчезли микроавтобусы…
* * *Алексей Гущин, проехав часть пути, остановил машину и бросил прикорнувшему рядом Валерке:
– Выходи!
– Чего? – поднял тот стриженую голову.
В ночной темноте, утомленный сутолокой последних часов, он задремал.
– Поиграли – и хватит! – резко и зло сказал Алексей, спрыгивая из кабины.
Он прошагал к микроавтобусу, который вел Андрей. Тот опустил стекло и высунул голову.
– Короче, бери малого – и оба дуйте назад, – безапелляционно заявил Гущин.
– Не поеду, – спокойно ответил Андрей.
– Чего? – взвился Гущин. – Взял малого – и назад, я сказал!
Он смотрел на Андрея свысока. Тот выдержал этот взгляд, лишь уточнил:
– Это приказ?
– Есть правило, – снисходительно пояснил Гущин. – В первую очередь спасаем женщин и детей.
Он не успел договорить – кулак Андрея, оказавшийся неожиданно тяжелым и твердым, будто камень, врезался ему в нос с такой силой, что Алексей кубарем скатился к обочине. Поднимаясь, ощутил, как рот и шею заливает теплая солоноватая жидкость…
Алексей ощупал лицо. Этот «стюардесса» врезал ему крепко – уж не сломал ли челюсть? Совсем было бы некстати. Но нет, вроде бы в порядке. Злость на ситуацию, на то дерьмо, в котором они все оказались, рывком подняла Алексея на ноги. Он шагнул к микроавтобусу. Андрей уже стоял перед ним в стойке, готовый не только отразить удар, но и нанести следующий. Он был настроен не на шутку и в случае чего готов был драться до конца – эту серьезность Алексей буквально ощутил кожей на расстоянии, словно она была материальна.
Сделав несколько тяжелых шагов, Алексей надвигался на Андрея.
Воздух прорезал пронзительный звук. Алексей вскинул голову. Валерка сидел за рулем микроавтобуса и сигналил, положив палец на кнопку и не отпуская. Этот гулкий сигнал отрезвил сцепившихся драчунов, показав им явную неуместность и глупость их разборок.
– Ладно, – глядя Андрею в глаза, процедил Гущин. – Заслужил. Едем дальше, мужики! Быстро, быстро!
Он уже повеселел и двинулся к микроавтобусу. Вся язвительность, направленная на Андрея, улетучилась без следа. Ему больше не хотелось задирать его. Как будто Алексей все это время специально подначивал Андрея, провоцируя того дать ему в морду. И теперь, получив, он успокоился и потерял всякий интерес к плоским шуточкам. Ни малейшей неприязни к Андрею он не ощущал.
Сев в кабину, Гущин сделал строгое лицо и, протянув к лицу Валерки кулак, сказал:
– Если от меня хоть на шаг – убью, понял? Поехали!
Микроавтобусы тронулись и поехали дальше, не зная, что их ждет впереди.
* * *Из жерла вулкана, как из вскрывшегося гнойника, хлынула лава. Высвобожденной струей она ринулась вниз, словно огнедышащим языком слизывая по пути горные селения. Обезумевшие от ужаса люди заметались внизу, понимая – счет идет на минуты. Скоро смертоносная струя зальет город, накроет их всех с головой, погребет в огненном месиве…
Вновь раздались взрывы: лава залила горнорудный комбинат вместе с цистернами с топливом.
Зарево разгоралось, разносясь по всему небу и освещая пространство. Из жерла вулкана стали вылетать какие-то бомбы, разрываясь в воздухе.
Паника поднялась невообразимая. Люди кричали в голос, заходились в плаче на разные лады, беспорядочно бегали туда-сюда, будто сами охваченные горячкой. Служители забегали вокруг самолетов.
– Может быть, на кораблях эвакуировать? – Зинченко, обращаясь к представителю авиакомпании, внешне он был спокоен, только жилка выдавала его состояние, но об этом признаке никто из посторонних не знал. А здесь все были посторонними – и все своими. Никого нельзя было бросить.
– Не получится на кораблях – не осталось их, – сказал тот. – Раненых повезли. Другие только к утру подойдут.
Сверху, будто клич громовержца, раздался зычный голос:
– Вы что, угробить нас всех здесь хотите? Чего мы ждем?
Раздувая ноздри, как взъяренная лошадь, на них смотрела гречанка. Смоляные волосы ее шевелились на ветру, спутанные на концах, и она походила сейчас на горгону Медузу.
– Людей ждем! – крикнула на нее Попова, в отчаянии глядя на гору.
– Каких людей? – сверкая черными глазами, спросила гречанка.
– Там люди остались!
– А мы кто? – гречанка широко повела изящной рукой. – Это вот не люди для вас?
– Да замолчите вы! – Попова едва сдерживала слезы. – Мы без них не полетим!
– Начальница нашлась! – высказала возмущение гречанка и, не считая больше нужным препираться с Поповой, повернулась к Вике: – А вы что ничего не делаете? Кто вам вообще самолет доверил?