— А что, тебе плохо со мной? — целуя её в шею, он одной рукой скользнул за ворот халата, а другой попытался расстегнуть на нём верхние пуговицы.
— А тебе со мной? — она перехватила его руку и оттолкнула.
— Мне с тобой нормально, — снова забираясь ей под полу, промурчал он.
— Вот именно — нормально, — с горечью произнесла Настя, — Господи… Сколько у тебя было баб… Неужели не хочется иметь нормальную семью?..
— А разве у нас с тобой не семья? — расстегнув, наконец, все пуговицы, он резким движением приподнял её со стула и, повернув к себе, начал целовать.
— Да какая семья?! — слабо уворачиваясь от его поцелуев, девушка попыталась оттолкнуть его от себя, — Какая семья, если ты ни меня к себе не зовёшь, ни сам ко мне не переезжаешь?! Третий год вот так… Приходящий сожитель… А мне уже двадцать восемь…
— Серьёзно?! — он подхватил её на руки и шагнул из кухни в спальню, — Сейчас разберёмся…
* * *— Ну, и что вы вчера отмечали? — чуть позже, лёжа в постели, Настя грустно наблюдала, как Журавлёв, надев джинсы и свитер, заглядывает под кровать в поисках второго носка.
— Как что? — протянув руку, он тщетно шарил ею под кроватью, — Сегодня же открытие морозовского творческого центра. Вот, вчера были последние приготовления… ну, и мы приготовились…
— Морозов… — Настя усмехнулась, — он же младше тебя, кажется… А сколького уже добился в жизни… А ведь такой же музыкант, как и ты.
— Ну, ты вспомни ещё, что у него двое детей и жена красавица, — хмыкнул Женька.
— К которой ты до сих пор не равнодушен, — Настя язвительно усмехнулась в ответ.
— Не гони гусей, — он наконец-то нашёл второй носок и, усевшись на полу, натягивал его на ногу, — И Наташку ко мне не приплетай.
— Да я прекрасно помню, как она у нас в ресторане пела… Ты от неё ни на шаг не отходил. А ребёночек-то?.. До сих пор непонятно чей, Морозова или… или твой…
— Ну, чего ты несёшь?! — встав на ноги, Женька вдруг резко развернулся к ней, — Ты ещё где-нибудь вот это ляпни…
— А что ты так испугался, — Настя ехидно прищурилась, — Значит, правда?..
— Слушай… — сжав губы, он несколько секунд молчал, как будто боясь сказать что-то очень обидное для неё, — Наташку не трогай, поняла?! Я тысячу раз говорил, что между нами никогда и ничего не было… Да и пацана ты видела, вылитый Мороз… Чего языком мелешь? Ты ещё её дочку мне припиши.
— Всё равно ты к ней неровно дышишь, — Настя со злостью откинула одеяло и села на постели, — Журавлёв, меня не обманешь! Я почти всех твоих баб знаю… всё на моих глазах было. Но ни к одной из них я бы тебя сейчас не приревновала! А тут что-то нечисто…
— Нечисто… — он обернулся на пороге, — Но это совсем не то, о чём ты думаешь.
— А что тут думать?! — выкрикнула она ему вслед, — Что тут можно думать?! Опять уходишь?! Показался, как красное солнышко, и опять исчезнешь?! На день?! На неделю?! А, может, навсегда?!
— Может, и навсегда, — схватив куртку, он громко хлопнул дверью.
— Господи… — Уронив лицо в ладони, Настя горько расплакалась, — Как я устала… Господи… ну, помоги… помоги мне его разлюбить…
* * *Выйдя из дома, в котором жила Настя, Женька направился к автобусной остановке. Неожиданное застолье, устроенное вчера вечером в новой студии, которую открывал Димка Морозов, к часу ночи «уложило» всех участников рок-группы «Ночной патруль», бессменным руководителем, солистом и композитором которой являлся Дима, поэтому, вызвав по телефону свою жену, он, запинаясь на каждом слове, честно признался, что не в состоянии вести машину. Приехав через полчаса на такси, Наташа каким-то чудом затолкала всех пятерых, не вяжущих лыка, «патрулей» в салон их нового «Ауди» и ещё минут сорок развозила по всему городу по домам. Когда в салоне остались лишь Морозов и Журавлёв, она решила по пути сначала закинуть домой мужа.
— Жень, подожди немного, я Димку домой отведу, ладно? Я детей одних бросила, душа разрывается… Хоть посмотрю, как там они… — кивнув Журавлёву, она вышла из машины возле своего дома.
— Ну, что, всё нормально? — спросил он, когда Наташа вернулась через несколько минут.
— Да, всё хорошо, спят, — кивнула девушка, — да и Дима протрезвел, если что…
— Ты уж прости нас, Наташка… — Женька виновато улыбнулся ей в салонное зеркало, — Я понимаю, что такое детей одних оставлять…
— Ну, не совсем одних, — она улыбнулась ему в ответ, — мы сегодня у Диминых родителей ночуем, они просто в комнате одни, а так — с бабушкой и дедушкой.
— А разве вы ещё не переехали к себе?
— Ой, мы и тут, и там, — рассмеялась Наташа, — Я же чуть ли не из роддома на сцену вышла. А детей куда?.. Хорошо, что квартиру через стенку с родителями купили, далеко не надо бегать. У нас теперь две спальни…
— Вам няня нужна, — вполне серьёзно заметил Журавлёв, — тем более, у вас сейчас такие дела заворачиваются.
— Нужна, — кивнув, Наташа нажала на газ, — Но страшно… Валера-то уже большой, ему три с половиной года… А вот Анечка совсем маленькая, три месяца… Ну, какой няне я смогу её отдать? У меня единственная няня — Анна Сергеевна… Вот, на неё только и надеемся.
Вспоминая сейчас прошедшую ночь, Журавлёв ловил себя на мысли, что Настя в чём-то права… Он, действительно, относился к Наташе Морозовой особенно, не так, как ко всем остальным женщинам. Глядя на неё сейчас, он часто вспоминал её восемнадцатилетней девочкой, которую он впервые увидел на дне рождения у Димки Морозова пять лет назад, и потом, когда она вместе с ним работала в ресторане… Поссорившись, тогда они надолго расстались с Димой. Попытка завязать лёгкие отношения с белокурой стройной девушкой увенчалась абсолютным поражением, но почему-то Журавлёв по-братски прикипел к Наташе, узнав, что она беременна… он буквально опекал её все эти несколько месяцев, пока она пела вместе с ним в ресторане по вечерам, так, что ни у кого не оставалось сомнений, что Наташкин ребёнок — от него, Женьки… И только поразительное сходство родившегося Валерки с Димой рассеяло сомнения окружающих, благо, к моменту его рождения влюблённые родители снова были вместе…
Доехав на автобусе до своего дома, Женька поднялся в квартиру. Холостяцкое жильё было совершенно не обременено мебелью — большой угловой диван в комнате, как пристанище для него и случайных гостий, шкаф-купе, телевизор… Разведясь семь лет назад с женой, он так больше и не женился, ограничиваясь недолгими любовно-романтическими отношениями с представительницами противоположного пола. Исключение лишь составляла Настя — бывшая официантка ресторана, в котором он работал несколько лет назад. Их отношения нельзя было назвать прочными — вместе они не жили, но Журавлёв регулярно оставался у неё ночевать, каждый раз торжественно обещая переехать навсегда… Но, уходя утром, он напрочь забывал об обещании и мог не показываться по нескольку дней. Настя ждала его, потом проклинала, звонила и кричала в трубку, чтобы он больше не появлялся… но, стоило ему снова возникнуть на её пороге, как она кидалась к нему на шею… чтобы наутро снова проклинать и упрекать в непостоянстве…
* * *Переодевшись, Женька выпил пару чашек крепкого кофе, после чего, взглянув на часы, набрал номер Морозова.
— Да, Жень, — трубку вместо Димы подняла его жена, — Димка в ванной, если что-то срочное, я сейчас отнесу ему трубку.
— Да не нужно, — Журавлёв махнул рукой, — Я только уточнить хотел, во сколько подъезжать? К началу или раньше?
— Дима с Сашкой поедут к трём часам, остальные ребята к началу, к шести… А ты сам смотри…
— А ты?.. — он не хотел, но вопрос вырвался сам собой.
— А я приеду позже, — как бы оправдываясь, произнесла Наташа, — как только Анна Сергеевна с работы придёт. Мне Аню не с кем оставить.
— Ну, тогда и я к трём, — сделал неожиданное заключение Журавлёв, — Помогу хоть после вчерашнего убраться…
— Да уж, — рассмеялась в трубку Наташа, — отметили вы здорово. Мало того, что насвинячили, так ещё и раньше времени… Но я знаю, кто провокатор…
— Кто? — усмехнулся Женька.
— Да Говоров с Мазуриком, кто ещё?
— А вот и не угадала…
— Да ладно… А то я их не знаю.
— В этот раз Саня с Викуном ни при чём… Это я нечаянно…
— Понятно, — Наташа снова рассмеялась, — Значит, одним провокатором в «патруле» стало больше.
Положив трубку, Женька какое-то время смотрел в окно. Декабрьский снег мягко ложился на крыши домов, на пешеходные дорожки, на голые ветви деревьев… казалось, что вся природа за окном исполнена зимнего умиротворения, и это умиротворение разливается по всему городу, наполняя собой улицы, дома, квартиры и души людей…
На какое-то мгновение Журавлёву тоже показалось, что покой посетил его мятежную душу… Но это было лишь одно мгновение.
Ещё раз посмотрев на часы, он решительно вышел в прихожую. Уже одевшись, вдруг снова представил себе Наташу Морозову… А, точнее — её глаза… Огромные, цвета крепкого чая… Точно такие же глаза были у Милены…
Тогда, пять лет назад, он не сразу сообразил, чем привлекла его эта белокурая девочка… Да, она понравилась ему, и однажды, сидя в машине, он попытался дать волю рукам… Но не только её признание в беременности остановило его тогда…
Наташка смотрела на него испуганно-умоляюще… Её глаза были так близко, что на миг ему показалось, что это Ленка сейчас сидит рядом с ним… И тогда, и потом, вспоминая тот вечер, он видел перед собой эти огромные карие глаза…
Наташа прочно заняла место в его душе… Но это была не любовь, не увлечение… Это было нечто другое…
Воплощение несбыточной мечты.
Далёкие воспоминания.
Неизгладимая вина, замолить которую перед самим собой он так и не смог…
Глава 2
Наташа тихонько прошла через всю спальню к детской кроватке и, наклонившись, взяла на руки трёхмесячную дочку. Потом подошла к кровати, присела на край и потянула вниз молнию домашнего халатика. Анечка крепко спала, но подходило время кормления, а ждать, когда девочка проснётся и сама запросит есть, было некогда. Конечно, можно было бы просто подогреть смесь и покормить её потом, в любое время, и не самой, а попросив Анну Сергеевну… Но Наташа очень боялась, что Анечка привыкнет к искусственному вскармливанию и бросит грудь, и поэтому прибегала к спасительной бутылочке с соской лишь в самых крайних случаях. Глядя на старшего Валерика, она буквально ощущала, как сжимается её материнское сердце… Из-за её болезни он уже на шестой день после рождения остался без грудного молока. Она часто печально вспоминала, как уже через пару часов после выписки из роддома с сыном её увозили обратно на скорой — практически без сознания… Если бы не Дима… Она с содроганием подумала, что было бы, если бы за месяц до этого они снова не помирились с Димкой… Что было бы с Валериком, если бы в тот день она была совсем одна?.. А что было бы с ней?.. А Дима… Дима тогда не испугался, оставшись один на один с новорождённым сыном. Он не отдал его в детскую больницу, как советовали многие знакомые. Он сам возился с крошечным с малышом, пока не приехали из отпуска его родители. Наташа вспомнила, как Анна Сергеевна противилась их примирению, когда сын привёл беременную Наташку в их дом… Она долго не верила, что Наташин ребёнок — Димкин ребёнок, слишком долго они были в ссоре — почти восемь месяцев… И как она изменилась, увидев внука, похожего на Димку как две капли воды…
…Глядя на полусонную дочку, припавшую к материнской груди, Наташа ласково улыбалась… Ожидая рождения Валерика, она была лишена того, что делает беременную женщину по-настоящему счастливой… Тоска… Слёзы… Одиночество… Вот этого ей пришлось хлебнуть тогда в полной мере. Лишь в последний месяц ожидания ребёнка, когда к ней вернулся Дима, она почувствовала такую необходимую любовь и заботу.
С Анечкой же всё было по-другому… Дима и раньше, ещё до их ссоры, хотел детей, а когда родился Валерик, он тут же начал мечтать о дочке. Наташа долго не решалась сказать ему о диагнозе, который ей поставили в результате послеродового осложнения… И, если бы не трава, которую ей привёз её школьный товарищ по наставлению своей матери — известной в их маленьком городке травницы…
Вспоминая всё это, Наташа тяжело вздохнула. Да, с Анечкой всё уже было по-другому… Узнав, что жена ждёт второго ребёнка, Димка окружил её заботой и буквально не спускал с неё глаз… Он уже с четвёртого месяца хотел отменить все её концерты, и Наташе стоило огромных трудов убедить его, что она в состоянии петь и стоять на сцене. Сама же она не представляла себя, сидящую дома, и до последнего дня уезжала с ним в студию, где они репетировали и записывали свои песни. Единственное, на что она согласилась, это не ездить с ним на концерты «Ночного патруля», которые проходили поздно по вечерам. Но, даже зная, что она находится дома, рядом с его родителями, Дима без конца звонил ей на мобильный телефон и спрашивал, как она себя чувствует. Узнав, что у них будет дочка, он всю ночь просидел у синтезатора в наушниках, а наутро уже пел едва проснувшейся Наташке новую песню, посвящённую Анечке…
…Наташа наклонилась к малышке и ласково поцеловала её в голову, потом перевела взгляд на часы… Половина второго. Скоро должна прийти с работы свекровь. Они с Димой почти три года жили вместе с его родителями, но этим летом им удалось купить свою собственную квартиру — по соседству. Ремонт в новом жилье ещё не был закончен, поэтому Дима с Наташей и детьми жили «на два дома» — по обстоятельствам, благо их двери располагались рядом, на одной лестничной площадке.
Выписавшись с Анечкой из роддома, Наташа лишь две недели была занята исключительно дочкой — бесконечные звонки от заказчиков возымели своё действие, и она, едва оправившись, начала усердно репетировать. Их с Димкой домашняя студия располагалась в их новой квартире — одну из четырёх комнат они отвели под творческие занятия, поставив там синтезатор, пульт и усилитель, и теперь Наташа, уложив Анечку в детской, шла в дальнюю небольшую комнатку и распевалась. Дима купил ей домашний тренажёр, чтобы она как можно скорее могла прийти в форму, и Наташа, начиная со второй недели, практически без отдыха совмещала обязанности молодой мамы с творчеством. Когда Анечке исполнился месяц, состоялся её первый после рождения дочки концерт, после чего они с Димой уже не отказывались ни от одного предложения выступить, благо, Анна Сергеевна помогала нянчиться с внучкой — Валеру молодые родители зачастую брали с собой и на выступления, и на репетиции.
Являясь руководителем группы «Ночной патруль», параллельно Дима вот уже четвёртый год усердно продвигал творчество своей талантливой жены, и небезуспешно. Наташин голос полюбился огромной армии её поклонников, как в их большом городе, так и за его пределами. Они неоднократно выезжали на гастроли в соседние области, выступали в ночных клубах, на корпоративах и городских мероприятиях. По приглашению знакомого музыканта, Константина Романова, они уже дважды гастролировали в Германии — один раз вместе с «Ночным патрулём», а второй раз ездили только Наташа с Димой — она давала сольные концерты для русскоязычной публики.
Оба безгранично талантливые, они всегда были полны идей и проектов, и вот теперь сбывалась Димина давняя мечта… Уйдя несколько лет назад из продюсерского центра «Кри-Стар», он остался и без студии, и без материальной базы. На первое время выручил Романов — уезжая в Германию, он продал Димке свою собственную студию, где и поселился «Ночной патруль» после ухода из продюсерского центра. Но вскоре Димке стало не хватать места — его творческие амбиции и проекты требовали воплощения, а для этого нужны были помещения и новая аппаратура. Находясь в затруднительном материальном положении, он долго искал выхода из сложившейся ситуации, и вот теперь выход был найден.
Наташа ещё раз посмотрела на часы и тут же перевела взгляд на дверь.
— Ест? — пройдя на цыпочках, Дима присел на корточки возле жены и дочери.
— Да, — так же, шёпотом ответила Наташа, — Сейчас уже заканчиваем…
— Мне уже пора собираться, — Дима наклонился к ребёнку и ласково поцеловал в розовую щёчку.
— А гостей дождаться не успеешь?
— Не знаю, — он пожал плечами, — отец недавно звонил, сказал, что уже на вокзале, поезд скоро подойдёт…
Наташа что-то хотела ответить, но в это время дверь снова отворилась, и Валерик со всех ног бросился к родителям.
— Тс-с… — приложив палец к губам, Дима другой рукой «поймал» сына, пока тот не помешал матери кормить сестрёнку.
Прильнув к отцу, тот с интересом с минуту наблюдал за процессом кормления.
— Наши девочки, да?.. — посмотрев на маму и Анечку, Валерик поднял на отца синие-пресиние глязёнки, — Да, папа?
— Да, наши девочки, — улыбнулся сыну Дима и потрепал его по белой пушистой макушке.
— Да! — в подтверждение Валерик с совершенно серьёзным видом кивнул головой, но буквально через несколько секунд все попытки сохранить мужскую серьёзность сошли на нет, и малыш, придвинувшись к маме, как бы невзначай подсунул голову под её свободную руку. Беззвучно рассмеявшись, Наташа ласково прижала его к себе.
— Ну, тогда и я… — лукаво улыбаясь, Дима обнял её колени и положил на них голову. Одной рукой держа дочку и всё ещё прижимая локтем другой руки к себе сына, Наташа свободной кистью пригладила тёмно-русые, рассыпавшиеся по её коленям, волосы мужа. В этот момент она подумала, что вот так была бы согласна сидеть всю оставшуюся жизнь — в окружении своих самых дорогих и любимых… Неделю назад ей исполнилось всего двадцать три года, а у неё уже есть всё, что нужно для настоящего счастья — творческая работа, успех, популярность… Но, самое главное, у неё есть её семья — Валерик, Анечка, и, конечно, Дима… её любимый Дима… Она его так любит, что заранее прощает ему все его слабости и недостатки… Впрочем, у него их нет!.. Он — первый и единственный мужчина в её жизни… любимый настолько, что она даже не умеет на него сердиться… Вот и сейчас, она совершенно забыла, что собиралась ещё с утра отругать его «за вчерашнее»…