Сердце ёкнуло родным именем, и по щекам покатились уже не алмазные, а обычные слёзы.
Струя воды устремилась в отверстие стока раковины. Нелли подставила под неё сложенные ладони, чтобы умыться, как вдруг из стока потянуло канализационной вонью и зябкой сыростью. В этом дыхании слышался жуткий шёпот на каком-то адском языке, каждое слово которого вонзалось в душу ледяным шипом.
Из зеркала на неё смотрели чёрные глазницы Джокера. Парализованное страхом горло не издало и писка, Нелли просто осела на холодный кафель пола, а преследователь в маске высунулся из зазеркалья, склоняясь над ней, до ужаса реальный: каждую складочку его плаща Нелли могла рассмотреть, каждую нить в ленте на тулье шляпы…
– Ой, я тя умоляю, – раздался знакомый мультяшный голос. – Ну это же до дыр заюзанный киношный штамп! Просто штампище! Приятель, ты б хоть как-нибудь пооригинальнее обставил своё появление! Ну, например, такая рука из унитаза – представляешь себе эту шизанутую картинку? – тянется и хватает героиню за жопу, хе-хе-хе!… Или из духовки – такой весь обугленный, страшный, как Фредди Крюгер, с пирожком в зубах: «На начинку поскупилась, сука, умри-и!» Или вот ещё вариант: открывает главгероиня упаковку прокладок, а ты ей оттуда: «Я впитаю всю твою влагу!» А зеркало – жуткая банальщина. Сорри, чувак.
На раковину вскочил Крыс с нахально-насмешливым выражением на мордочке и хитрым блеском глаз-бусинок.
– Кстати, мой ход сейчас – тоже штамп, – добавил он. – Правда, не так сильно заюзанный, как твой. Вот такой я самокритичный, гы-гы. Ну, чего расселась? – моргнул он Нелли. – Я задал тему – подхватывай. Мочи этого мудака!
От смешного крысиного голоска Джокера передёргивало, словно от скрипа пенопласта по стеклу, и он втянулся обратно в зеркало. Ледяные оковы ужаса таяли, тёплый ток крови по жилам разбудил в Нелли лёгкую пьянящую сумасшедшинку. «Вспоминай, вспоминай…»
– Встречаются двое, – начала она с пола, с каждым словом распрямляясь всё увереннее. – Один говорит: «Я вчера такую красотку в постель уложил!» А второй: «А мне не везёт. Всё либо малолетки, либо старухи попадаются». И два вируса гриппа полетели дальше.
– Неплохо для начала, – одобрил Крыс, ловко перебираясь на край ванны, а оттуда – на корзину для белья.
Джокер отступил в зеркальную глубину, корчась в конвульсиях. В голове свистела пустота – все годные анекдоты остались за звенящей полосой забвения, и Нелли продолжила, сочиняя на ходу:
– Придавило червяка книжной обложкой. «Попал я в переплёт», – думает червяк. А Штирлиц, стряхивая его на пол, досадливо поморщился: «Там в Центре уже совсем, что ли, людей не хватает?»
Зеркало пошло трещинами, Джокер за ними блевал сквозь маску, а из ушей у него текла болотно-зелёная жижа.
– До-о-а, детка, больше креатива! Сделай ему вынос мозга! – подбадривал Крыс.
– Летит стая медных тазиков, на них смотрят снизу два ёжика, – добивала своего врага Нелли, изображая всё в лицах для пущего эффекта. – Один тазик спрашивает: «Где тут конкурс красоты среди тазиков проводится?» «Там», – показал один ёжик. Тазики полетели дальше, а второй ёжик говорит первому: «Ты чё, там же конкурс для жареных напильников в маринаде, а для тазиков – в другой стороне!» А первый усмехается: «Наконец-то вся эта хренотень медным тазом накроется!»
Зеркало со звоном осыпалось на пол, и из-под осколков растеклась вонючая дрянь, чёрная, как нефть.
– Йес! – торжествующе пропищал Крыс. – Ты его уработала! Абсурд рулит!
– И что? Он больше не придёт? – с надеждой спросила Нелли, переводя дух. Сердце бухало, отдаваясь эхом в каждой клеточке.
Крыс, умываясь лапками, изрёк:
– Это только начальный левел, мать. А когда ты сдерёшь с него маску – вот это и будет фаталити.
Подметая осколки, Нелли порезалась, но вместо крови из раны потекла ртуть. Голова отяжелела, словно отлитая из свинца, перевесила и утянула Нелли в чёрный тоннель с шёлковыми стенами.
Перед ней белела вордовская страница. Сфокусировав взгляд, Нелли узнала свой перевод, а спасительное и такое знакомое, такое настоящее гудение системного блока наконец-то возвестило о возвращении в реальность. Гирлянда не горела – всё верно, она её выключила.
Но и компьютер она тоже выключила, ложась спать. Опять…
Метнувшись в комнату к дочке, Нелли в отчаянии осела на пол возле кровати и, гладя Леську по волосам, взмолилась:
– Ты мудрее меня, мудрее мамы, мудрее нас всех… Скажи, что мне делать, чтобы проснуться?
Леська, открыв глаза, улыбнулась.
– Ложись в постель и засыпай.
Спотыкаясь и ударяясь обо все косяки, Нелли без сил поплелась к дивану. Эта череда безумных снов, это проклятое зазеркалье компьютерного монитора казалось бесконечной ловушкой, из которой ей никогда не выбраться. Устроившись под тёплым облаком одеяла, она мысленно сказала: «Я проснусь утром. Компьютер будет выключен. И ёлка – тоже». На волнах размеренного дыхания она мягко нырнула в тьму сомкнутых век.
Синий сумрак зимнего утра проглядывал в щель между занавесками, а из кухни доносились звуки чьей-то возни: наверно, Леська уже встала. Монитор компьютера тёмный – слава Богу. Мишура и ёлочные игрушки тускло поблёскивали на чёрных ветках, гирлянда не горела. Зеркало в ванной оказалось целёхонько. Не без опасливого содрогания глянув в него, Нелли увидела только себя – бледную со сна, с голубыми тенями в подглазьях. Впрочем, она уже ни в чём не была уверена – реальность это или очередной сон? Ущипнув себя, Нелли ойкнула.
Леська хозяйничала на кухне: сварила свои любимые яйца всмятку, намазала маслом разрезанные пополам булочки и уже размешивала в горячем молоке «Несквик».
– Завтрак готов, мам. Два яйца тебе, два мне. А кофе ты сама себе сваришь.
– Молодец… Ты моя помощница. – Чмокнув дочку в макушку, Нелли потянулась за туркой.
Больше никаких летающих котов и говорящих крыс не появлялось: похоже, она вышла из этого лабиринта снов. Здесь прошло всего несколько часов, а там… Нелли казалось, там она прожила несколько жизней.
Глава 9
– Разделение труда: ты вытираешь пыль, я готовлю.
К встрече гостьи Нелли готовилась обстоятельно: иначе она просто не умела. Картошка со сметаной в горшочке, мясо по-домашнему с баклажанами, блинчики с рыбой – не на пределе её кулинарных способностей, конечно, но вполне прилично и вкусно. Пока Леська бегала с тряпкой, наводя глянец всюду, куда могла дотянуться, Нелли кашеварила на кухне. Потом, проверив качество уборки, она сочла его отменным: Леська даже почистила зеркала. Оставалось только пропылесосить напоследок мебель и ковры. Составив все готовые угощения в духовку, Нелли включила режим «keep warm», чтобы к их возвращению еда не остыла.
– Так, уже полтретьего! – озаботилась она, глянув на часы. – Собираемся живо, по-военному!
– Я уже одеваюсь! – крикнула из своей комнаты Леська.
Мороз выбелил сахарным кружевом деревья и чугунные прутья оград, снежный накат звонко скрипел под ногами. Примчавшись на каток без пяти три, они озирались в поисках Киры, но её пока не было и в помине. Леське не терпелось скорее сменить сапожки на коньки, и она прыгала от распиравшей её энергии.
Рокот мотора заставил Нелли обернуться. К ним подкатил великолепный мотоцикл, сверкающий и огромный, мощный гул которого отдавался у Нелли в груди. Мотоциклист снял шлем и оказался Кирой. Сегодня вместо куртки на ней была короткая, до бёдер, дублёнка: день выдался морозный.
– Ух ты! – восхищённо закричала Леська, прыгая вокруг роскошной машины. – Вот это байк! Бли-и-ин… Я такой же хочу!
– Не знала, что вы байкер, – улыбнулась Нелли.
– Да не то чтобы байкер… – Встряхнув освобождёнными из-под шлема волосами, Кира слезла с седла. – Вот братан мой – да, он был фанат этого дела… От него мне этот железный конь и достался.
– Был? – насторожилась Нелли. В морозном воздухе зазвенела тревожная струнка.
– Да, разбился четыре года назад, – вздохнула Кира. – Нет, не на этом байке, у него их два было. Тот мы продали по дешёвке, а этот я себе взяла.
– Простите… Насмерть разбился? – чувствуя плечом леденящее дыхание горя, осторожно переспросила Нелли.
– Жив, но травмы такие, что больше ни о каких байках и речи быть не может. В инвалидной коляске теперь. Он с родителями остался, а я сюда к девушке переехала. Четыреста километров на вот этом «коне» с минимумом вещей отмахала… А через год расстались. У меня тут троюродная тётя живёт – седьмая вода на киселе, конечно, но пустила к себе в двушку жить. Она инвалид-гипертоник, одинокая. Лекарства и половину платы за коммунальные мне пришлось на себя взять, а за проживание она с меня нисколько не берёт. А работа… Закончила я машиностроительный, где училась танки да БТРы проектировать, а теперь вот киношки людям кручу. Вот такая история.
Притихшая Леська прижалась к байку, задумчиво поглаживая его по кожаной седельной подушке. Люди весело катались вокруг огромной, мерцающей гирляндами ёлки; у всех были свои истории, а объединяли их Новый год и радость сверкающего, гладкого льда.
– Ладно… Что-то нам взгрустнулось, да? – Кира ласково ущипнула Леську за покрасневший на морозе носик. – Мы же кататься пришли? Ну, так давайте кататься! Кто тут у нас хотел стать второй Слуцкой? Айда за коньками!
– Айда, – обрадовалась Леська. – Мам, пошли!
Кира галантно зашнуровала ей коньки, а когда перешла к Нелли, её кошачьи глаза блеснули озорными янтарными огоньками.
– Как спалось?
Зазеркальные чары сна снова охватили Нелли. Головоломка сложилась, у кошачьей аватарки появилось живое, приятное человеческое лицо и тёплый, как костёр в ночи, голос – оставалось только ахнуть. Рот Нелли сам собой открылся.
– П-покойная б-бабуля приходила во сне, – пробормотала она, заикаясь от восторга и ошеломления. – Связала длинный шарф… Я думала, не выпутаюсь из него.
Кира с улыбкой кивнула, а Леська многозначительно щурилась с таким видом, будто знала, о чём шла речь.
Зимний день короток, и к четырём часам над катком сгустились сумерки. В свете фонарей и мигающей ёлки Кира и Леська кружились на льду: девочка пыталась научиться скользить на одной ноге, но пока у неё не выходило, а вот Кира весьма преуспела в поддержках. Леська весело взвизгивала, подхватываемая её руками, и душа Нелли лучилась разноцветными огнями: всё было как в лучшие времена с Владой… Нет, пожалуй, не так, как с ней. По-своему, но не менее прекрасно. С прохладной мятной горечью, но легко и светло.
В полшестого Нелли спросила:
– Никто не проголодался? Дома, вообще-то, ждёт обед. Или теперь уже, скорее, ужин.
– М-м, а что у нас на ужин? – заинтересовалась Кира, подъезжая к бортику.
– Ничего особенного… Картошка в горшочке, мясо с баклажанами, блины с рыбой, – опустив ресницы, ответила Нелли.
– И это называется «ничего особенного»?! – засмеялась Кира. – Леди скромничает! Не знаю, как Леся, а я хочу есть просто зверски! А учитывая то, что из «топлива» у меня сегодня была только кружка какао, я от одних названий уже захлёбываюсь слюной!
Леське ещё не хотелось покидать каток, но желание прокатиться на байке перевесило. Нелли засомневалась сперва, можно ли втиснуться на него втроём, но опыт показал – можно. Машина была оснащена удобной пассажирской спинкой, которая давала ощущение устойчивости; Нелли расположилась сзади, а Леська оказалась зажатой посередине.
– А второго шлема нет? – осведомилась Нелли.
– Есть, – отозвалась Кира. – Кому?
Конечно, шлем напялили на Леську, а Нелли испытала своим лицом все прелести зимнего катания с ветерком. Но, несмотря на обжигающе ледяной поток воздуха, ощущения от поездки стоили того, чтобы потерпеть. Свобода, риск, открытость, объятия ветра, острый восторг от скорости – всего этого нельзя было испытать в салоне автомобиля.
Ступив на твёрдую землю, Нелли засмеялась над собственной неустойчивостью: её словно прокрутили в центрифуге.
– С непривычки, наверно… Я же впервые в жизни на мотоцикле прокатилась.
Знакомый домашний уют встретил их вкусными запахами. Выставив на стол всё, чем она была богата сегодня, Нелли не сводила взгляда с Киры и Леськи, которые за обе щеки уплетали и ароматную картошку в горшочке, и запечённое с баклажанами мясо, а потом ещё «заполировали» всё блинами с сёмгой.
– Тётя Маша у меня тоже мастерица готовить, – сказала Кира. – Когда получше себя чувствует, может столько вкусностей настряпать – праздник живота прямо… Но вот такой картошки я ещё не пробовала. Вкус совсем не такой, как у варёной или жареной. А как её готовить?
– Нужен только горшочек из жаропрочной глины. А так – ничего сложного: картошку посолить, добавить обжаренный лук, залить всё это дело сметаной, посыпать сухой зеленью – и в духовку минут на сорок-пятьдесят.
Нелли не терпелось поговорить о снах, но ей не хватало духу оторвать от Киры Леську. Целый час ушёл на просмотр фотографий и Леськиного живописного творчества, коего дома накопилось уже с десяток альбомов.
– Здорово рисуешь, – похвалила Кира. – Ты, наверно, в художественной школе учишься?
– Не, я так… Сама рисую, – засмущалась Леська.
– Слушай, тебе надо серьёзно этим заниматься! – Кира с задумчивой улыбкой перебирала рисунки, среди которых были и портреты – мамы, бабушки и дедушки, Влады. – Из тебя может выйти очень хороший художник, если ты будешь уделять этому внимание. Знаешь, а у меня есть одна идея. – Тёплый янтарь её глаз с намёком блеснул в сторону Нелли. – Проверим, как у тебя развита зрительная память. Посмотри на меня внимательно и попробуй нарисовать мой портрет, а мы с твоей мамой пока на кухне чайку попьём. Как тебе?
– М-м, я попытаюсь, – неуверенно согласилась Леська. Впрочем, по искоркам энтузиазма в её глазах видно было, что затея ей пришлась по душе. Пробовать новое и испытывать себя она любила, а потому тут же загорелась идеей выяснить, сможет ли она нарисовать портрет по памяти.
Несколько минут она дотошно изучала внешность Киры, а потом достала чистый альбом и карандаши.
– Всё, можете выходить!
На плите шумел чайник, за окном разгоняли уличный сумрак фонари, а Нелли мяла и катала между пальцев сухой листик мелиссы, задумчиво поднося его к носу и вдыхая тонкий, лимонно-свежий аромат, полный мёда солнечных лучей и летней беззаботности. Кира с улыбкой поймала её взгляд, заглянув ей в глаза.
– Пока Леся рисует, у нас есть время поговорить. Я догадываюсь, о чём ты хочешь меня спросить. Да, ты всё верно поняла: Рыцарь Кот – это я.
– Ты действительно получила послание от Влады? – Чувствуя предательское пощипывание в глазах от близких слёз, Нелли старалась сдержаться – усиленно нюхала мелиссу.
– Да, это было два года назад. Всего несколько слов: «Нелли скорбь кошмары помоги» – вот всё, что мне удалось понять. Найти тебя оказалось задачкой не из лёгких, учитывая скудность информации… Ключевым словом стали «кошмары»: мы с ребятами специализируемся на них.
Леська сказала о «рыцаре с кошачьими глазами» сразу же после похорон. Выходит, там, за гранью физического мира, Владе уже было известно будущее – то, что Нелли начнут сниться эти кошмары? Или, быть может, в том мире категория времени отличается от привычной?
– То есть, вы можете проникать в чужие сны?
– Не совсем так… Реальность, к которой подключена душа спящего – общая, просто у каждого человека там свой уголок, да и тот – весьма условный. Во время сна душа становится особенно уязвимой для… скажем так, не очень добрых сущностей. У них нет или слишком мало своей энергии, поэтому они пользуются чужой, как паразиты. Больше всего они любят наши негативные эмоции – страх, боль, гнев, обиду.
– Джокер – это… одна из таких сущностей? – Нелли поёжилась от туманного веяния, тронувшего ледяными пальцами её плечи.
– Нет, это просто образ из твоего подсознания. От него тебя охватывает ужас… Вот тут-то паразиты и подкарауливают момент, чтобы подпитаться твоим страхом.
– А кто они вообще такие, эти паразиты?
– У них разное происхождение… Но зачастую ими становятся души с низким уровнем энергии, по каким-либо причинам застрявшие в не своём пространстве-времени. У них не хватает сил вернуться в свой мир, и поэтому они обречены вести такое паразитическое существование, чтобы выживать. Вот на таких мы и ведём охоту – отлавливаем и отправляем домой, расходуя на это собственные душевные силы. Потом, конечно, приходится восстанавливаться. «Кормятся» они, как правило, в местах скопления негативных эмоций. Одними из таких источников становятся человеческие кошмары.
Струя кипятка, залив чайные листья с щепоткой мелиссы, высвободила лимонно-терпкий дух, который аурой тёплого пара окутал заварочный чайник.
– Тебе надо разобраться с твоим Джокером самой, Нелли. Его можно отгонять на время, но это не решит проблему. Это всё равно что бороться с симптомами, а не с самой болезнью. Рано или поздно тебе придётся взглянуть ему в лицо.
– Ну, допустим, взгляну я ему в лицо… И что дальше? Он исчезнет навсегда? – Нелли укутала чайник кухонным полотенцем.
– А это ты сама должна понять. Универсального рецепта не существует. Твоя проблема в том, что страх парализует тебя, и ты превращаешься в бессильную жертву. Пока ты боишься Джокера, он будет сильнее тебя. Крыс подсказал тебе один из способов побороть страх – это смех. Запасайся анекдотами, причём чем бредовее они будут, тем лучше. Страх – чувство иррациональное, логикой его не победить. Нужно вышибать клин клином.