— Мы пойдем, — хмыкнула рыжая, подавая коллегам знак, означающий общий сбор. — Хорошо, конечно, с вами, граждане, но…
Дамы на цыпочках, украдкой посмеиваясь, удалились из квартиры.
— Я тоже, пожалуй, пойду, — сухо вымолвила Ольга Владимировна. — А вы развлекайтесь, мальчики. — И с гордо поднятой головой удалилась в прихожую. Вторично хлопнула входная дверь.
— Ты знаешь, Эмильчик, мне тоже, наверное, пора… — выскользнул из спальни уже одетый Дмитрий. — Нехорошо как-то получилось, извини, что не сразу среагировал… — прошмыгнул с низко опущенной головой мимо приросшего к полу Эмиля Львовича, и через несколько мгновений входная дверь захлопнулась в третий раз.
Оглушенный мужчина не мог прийти в себя. Перед глазами вертелись круги, он был потрясен и унижен. Боже, а если это вылезет?
Тренькнул звонок в прихожей, он дернулся, выбираясь из оцепенения.
— Господи, Оленька, ты вернулась, я сейчас все тебе объясню… — Покраснел, как помидор, и припустил в прихожую. Но вместо подобревшей супруги он увидел перед собой две черные маски с прорезями для глаз! Это опять какая-то галлюцинация! Толкнули дверь, вошли, погнали Эмиля Львовича в гостиную…
Ноги запутались, и он свалился, как разрубленный шашкой красноармеец. А подняться даже не удосужился — лежал, обливаясь по́том, что-то бурчал, закрываясь руками, а над душой воцарились два демона в масках, у одного в руках была видеокамера, у другого пистолет, смотрящий Эмилю Львовичу в правый глаз! Он чуть сознание не потерял от страха. Час от часу не легче!
— Это были предварительные ласки, Эмиль Львович, — вкрадчиво сообщил мужской голос. — А сейчас начнется самое интересное. Кстати, на вашем месте лучше не шевелиться — этот пистолет бьет без промаха, такая уж у него конструкция.
— Пожалуйста, не стреляйте, я не буду шевелиться… — мямлил мужчина. — Кто вы такие, как вы прошли?
— Вы сами позвонили консьержке, чтобы она пропустила двоих.
— Но я никому не звонил…
— Значит, за вас это сделал кто-то другой. Мы «мстители», Эмиль Львович, те самые, о которых уже несколько недель судачит Интернет. А вы ведете себя так неосторожно. Впрочем, сердцу не прикажешь, мы понимаем. Вынуждены вас огорчить — в вашей спальне была установлена маленькая шпионская видеокамера, а в гостиной — целых две, и они благополучно сняли все, что происходит. Представляете, какая забавная комедия положений?
Новости одна другой краше. Эмиль Львович задыхался от избытка страстей, пытался найти в голове хоть одну полезную мысль. Откуда камеры у него в квартире? Кто тут был в последнее время? О господи… Электрики приходили — жена их замучила со своей новой люстрой, коллеги по цеху были, парочка проклятых родственников…
— Потом вы сможете их найти — если захотите, конечно. Обещаем увлекательный квест. А вот кто их поставил, мы не скажем, сами думайте. Мы отдаем себе отчет, Эмиль Львович, что ничего криминального вы сегодня не совершили — каждый волен распоряжаться своими желаниями так, как ему вздумается… Но приятного мало, согласитесь. В ваших кругах, где активно муссируется идея гомофобии, уж лучше иметь сомнительную репутацию, чем сомнительную ориентацию. А вы такой у нас «правильный», активно выступаете за скорейшее принятие Законодательным собранием закона о запрете пропаганды гомосексуализма. Какой же вы противный лицемер…
— Зачем вы это делаете? — стонал попавший в ловушку господин.
— Мы опускаем ниже плинтуса вас и вам подобных, Эмиль Львович. Мы показываем широкой аудитории, что вы есть на самом деле. Вы же такой солидный и влиятельный…
— И на кого же он влияет? — прозвучал презрительный женский голос.
— Вы будете удивляться, коллега, но Эмиль Львович Каварзин влияет на многие процессы, происходящие в нашем обществе. Кстати, забыл представить, наш новый герой — бывший крепкий хозяйственник, директор завода «Стрела», а ныне председатель регионального отделения правящей партии. Человек, обязанный поднимать на всех уровнях ее престиж, привлекать к политике свежие молодые силы, бороться с присутствующими в партийных рядах мошенниками, взяточниками и прочими случайными людьми. А также не подпускать к кормушке жуликов и воров из других партий. Именно Эмиль Львович — в тесном содействии с силовыми структурами, с административным аппаратом, со всеми сознательными гражданами, болеющими за судьбу Россию, — следит за претворением в жизнь генеральной линии партии. Ничего не меняется в этой стране: уходят эпохи, ликует технический прогресс, а в России старое доброе ретро — Генеральный секретарь, руководящая роль партии… Что это было, Эмиль Львович, — почему в последнее время коммерческие структуры, чье руководство поддерживает оппозицию, стали жаловаться на давление со стороны власти? Постоянные проверки, обвинения, невозможность нормально работать. Что означал тайный циркуляр под номером 220ГАС, который под вашей подписью был разослан в налоговые, судебные, прокурорские, полицейские инстанции — вплоть до СЭС и пожарников? Вам кто-то приказал или это ваша личная инициатива в преддверии предстоящих выборов? Нехорошо, Эмиль Львович, все партии равны перед законом и Богом. Или мы в чем-то отстали?
Партийный функционер терял сознание от безысходности и ужаса. На него наезжали, обвиняли в смертных грехах. Ломался кирпичик в сознании, ощущение реальности давало слабину, грудь давило, резкость в глазах терялась…
— Ваша любимая фишка — выбивание денег из областного бюджета на нужды партии и ловкое их распиливание. А на членские взносы жить не пробовали, Эмиль Львович? Впрочем, если учитывать, что люди, дающие деньги, — члены той же партии… Мало вам домов, квартир, машин, яхт, земельных наделов, недвижимости за рубежом, банковских счетов, которые скоро треснут? И ладно, если бы эти деньги шли на партийное строительство. Но нет, они идут на строительство особняков и тому подобного. На прикормку рядовых членов партии уже не хватает. Бегут от вас порядочные люди, бегут. Только в этом месяце — больше сотни заявлений о выходе из партии… Вы лично способствовали приему в партийные ряды бывшего авторитетного бизнесмена Бальтазарова — субъекта, на котором клейма негде ставить. Ему это выгодно, и вы охотно порадели за хорошего человека. Формально он теперь не судимый, но мужики-то знают… Вы избавили от уголовного преследования некоего Хорькова, одного из ваших замов, члена партии с семилетним стажем — ему инкриминировали растление несовершеннолетних. Вы лично явились в суд и утрясли вопрос с судьей Шамченко. Хорькова оправдали в связи с отсутствием события преступления. А самому «событию» и его родственникам заткнули рты. Вы не смогли воспрепятствовать тому, чтобы не посадили в СИЗО господина Ягодинского, погоревшего на крупном мошенничестве, но вашими стараниями у него теперь комфортная VIP-камера со всеми удобствами, плазмами и Интернетом и целая свора адвокатов, только и ждущих своего часа, чтобы вывалить в суде ворох «оправдательных» документов… Не далее как вчера вы провели закрытое совещание с председателями территориальных избирательных комиссий. Лейтмотивом шло прозрачное «напутствие»: время до выборов есть, господа хорошие, думайте. Делайте что хотите, но обеспечить минимальный процент одной из партий вы обязаны. Ваша фантазия и ваша ответственность. А кому сейчас легко? В противном случае будут жесткие выводы, кадровые решения и пожизненное отлучение от кормушки… Мы не любим считать чужие деньги, Эмиль Львович, но извините, на вашем счету в одном из английских банков лежат без малого 12 миллионов фунтов стерлингов. Это немного, учитывая доходы некоторых других удачливых господ, однако немало, учитывая то, что эти деньги вы не заработали, а украли…
— Миллион, миллион, миллион мне на счет… — тихо пропела женщина. — Послушай, дорогой, мне кажется, он не реагирует на твои слова. Присмотрись-ка внимательнее, он выглядит так, как выглядят люди, потерявшие сознание.
— А мне плевать, как он реагирует на мои слова и как выглядит, — проворчал Никита. — На них другие должны реагировать… — Но наклонился, проверил пульс у лежащего на ковре мужчины. — Что-то бьется, дорогая… Я не думаю, что это инфаркт или инсульт — этот товарищ крепкий. Просто нервы сдали, навалилось одно на другое, устал сильно… Ладно, сматываем спиннинги, хватит на сегодня. Так и быть, вызовем ему «Скорую».
— Я поняла, Герман Степанович, обязательно решим вопрос… Да не волнуйтесь вы так, мы же с вами не первый год работаем, вы меня знаете. — Женщина положила трубку и скорчила ей гримасу — болейте, дескать, на здоровье. Да пошли они все со своими настоятельными просьбами…
Она вздохнула и покосилась через левое плечо на зеркало, украшающее половину стены ее рабочего кабинета. «Любишь кататься — люби и следственный отдел при прокуратуре Центрального района», — утверждал лихой слоган, растянутый по верху зеркала. Женщина в синем мундире, который очень ей шел, выглядела до жути уставшей. Привлекательная, сорока ей еще не было, с каштановыми волосами в крупную завивку, с отличной для своего возраста фигурой. Замуж женщина не вышла, детей не нажила. Впрочем, женихи за ней по извилистым коридорам прокуратуры не увивались, вернее, увивались, но только те, кто еще не был знаком с некоторыми нюансами ее многогранной натуры. А познав их, как-то озадаченно терялись.
Она перевела взгляд на противоположную стену. Часы показывали 18.01. Все, довольно, в этот день ей не нужна переработка. Нужен активный отдых — необходимая подзарядка для тонуса. Она выключила компьютер, убрала бумаги со стола и, через несколько минут покинув пустеющее здание, уже садилась в свой белоснежный, недавно приобретенный «Опель Антара». Ее дом, как назло, находился в квартале от работы, на второй линии новых зданий по улице Усть-Каменской. Три минуты пешком, столько же на машине (учитывая подъем и опускание в гараж), а если на улице пробка — то все полчаса. Глупость несусветная, но она любила находиться за рулем, с удовольствием каталась по городу, любила скорость. Город замер в этот час в глухой тоскливой пробке, но она пробилась в свой двор и через несколько минут уже вошла в квартиру, повесила ключи на вешалку, стилизованную под бивень носорога. Обошла все четыре комнаты (и куда ей столько?), убедилась, что все нормально. Нехорошо ей как-то было всю последнюю неделю — настроения никакого, дела не делались, да еще эти страшилки в Интернете, представленные в забавной и развлекательной форме…
Женщина приняла душ, пошаталась обнаженной по квартире, выпила кофе. Ровно в 19.00, испытывая привычный щекочущий зуд в глубинах организма, она набрала телефонный номер, выученный наизусть.
— …Я польщена, что вы меня узнали, Светлана Никитична. Примите заказ на 20.00, пожалуйста… Хорошо, я буду ждать.
«Поставщик услуг» опоздал на четыре минуты. Прозвенел звонок, и женщина в халате, с распущенными волосами, укоризненно хмурясь (опоздания неприемлемы!) открыла дверь. На площадке стоял незнакомый молодой человек — черноволосый, в строгом плаще почти до пят, в сияющих ботинках, с бутылкой дорогого шампанского и роскошным букетом ее любимых желтых роз! Все было идеально, великолепно, то, что надо, — даже шрам под глазом, от которого взволнованно забилось сердце. Кроме одного: этот человек был ей решительно незнаком.
— Здравствуйте, мэм, я не ошибся? — у него был приятный, правильно поставленный голос.
— Но… — женщина сглотнула. — А где же Максим?
— Простите, — смутился парень. — Максима увезли на «Скорой» два часа назад… О нет, ничего страшного — он чем-то отравился, это не смертельно. Но несколько дней его не будет в строю. Если вас чем-то не устраивает… моя недостойная персона, я могу уйти.
— Ну отчего же, проходите, — женщина смотрела на него очень пристально, оценивающе. Мужчина вошел в прихожую, прикрыл дверь и вытер ноги. Вручил даме цветы.
— Спасибо. Вы знакомы со спецификой работы?
— Конечно, — обаятельно улыбнулся мужчина по вызову. — Я работаю уже два года. Светлана Никитична… — он понизил голос, чтобы придать ему доверительность, — полностью осведомила меня о ваших предпочтениях.
Женщина поморщилась, но когда молодой человек начал разоблачаться, ее охватило безумное волнение. Она с трудом себя сдерживала. Под плащом оказалась жилетка из тонкой кожи, под жилеткой — футболка с короткими рукавами. У него были гладкие мускулистые руки, спортивный торс без намека на жир, скуластое серьезное лицо, ухоженные волосы. И голос был таким экспрессивным, волнующим… Женщина чувственно задышала, ее глаза подернула пелена. О боже, как ей не хватало этого высокого брюнета в сверкающих ботинках! Махровый халат эффектно сполз под ноги — такое ощущение, что без ее участия. Под халатом было черное кожаное белье и черные чулки в сеточку. Женщина дрожала в предвкушении. Она устала за эти дни, ей так хотелось соответствующего отдыха, она не могла уже терпеть! С каким удовольствием бы убила его «на сексуальной почве»! Она шагнула вперед, напористо впилась мужчине в губы, едва не откусив их! Застонала, испытывая нестерпимый позыв.
— Милый, давай скорее, о господи… Сделай мне больно… Начнем с меня — сначала ТЫ мне сделаешь больно…
У дамы с приятной внешностью имелись садомазохистские наклонности — в чем не было ничего незаконного, а тем более порицательного или неприличного. В определенные моменты она хотела, чтобы ЕЕ унижали, в другие моменты — чтобы ОНА унижала. От этого зависел ее жизненный тонус, работоспособность, настроение. И даже дальнюю комнату в своей квартире она оборудовала в соответствии с капризами — просторный спортзал, устланный мягким ковролином, сложная система подвесных приспособлений для получения удовольствия. Стены украшали перламутровые батоги, плети, кнуты с плетеными ремнями из настоящей сыромятной кожи, казачьи нагайки и даже кистень с резиновыми шишками на чугунной гирьке вместо шипов — скорее декоративный, чем боевой, современная фантазия на базе средневекового прототипа.
Кружилась голова, когда мужчина, представившийся Анатолием, внес ее на руках в эту комнату, задернул шторы. Женщина рычала, как тигрица, извивалась, стонала, норовила укусить его за мочку уха. Он был груб, где надо, ласков, где требовалось, — она уже заранее сходила от него с ума, готова была во всем ему довериться. Женщина не стала сопротивляться, когда он пропустил ремни ей под мышками, и приятные болезненные ощущения завели ее еще сильнее. Пелена сладострастия встала перед глазами.
— Еще больнее, — просила она. — Еще, еще…
И вдруг в какой-то миг она почувствовала чрезмерную боль, охнула. Но тут же отпустило. И вновь перехватило дыхание, когда молодой человек резко натянул ремень, закрепив его в фиксаторе! Хрустнули руки в плечевых суставах, и ослепительная боль отдалась в голове.
— Эй, малыш, ты, главное, не переусердствуй… — прошептала она.
— Все в порядке, солнышко мое… — отозвался бархатный голос. — Ты уж доверься специалисту…
И снова потрясающая боль, когда он начал плавно вращать рукоятку лебедки и женщина стала принимать какую-то противоестественную позу — попа выше головы, а руки задраны к потолку!
— Эй, что ты делаешь? — захрипела она и закашлялась. — Хватит…
Только ОНА может делать такое со своими жертвами. Остальным воспрещается! Теперь женщина уже практически не видела, что происходит перед ней. Поднимая голову до упора, она могла лицезреть мужчину лишь до пояса! Но он не спешил исправить техническую ошибку. Хмыкнул удовлетворенно, развернулся, а выходя из комнаты, выключил свет! Она осталась одна в кромешной темноте, наполненная страхом.
— Стоять! — захрипела она. — Ты куда?! — как же изменило ей профессиональное чутье. Пошла на поводу у своих низменных порывов! Она стала извиваться, но только зря вспотела. Поскрипывали шарниры, дрожали натянутые ремни. Она издала пронзительную матерную тираду!
Одиночество не затянулось. Открылась дверь. О боже, в ее квартиру проникали посторонние! В комнату вошел один человек, другой… Они не стали включать свет, он у них был с собой! Послышался щелчок, и извивающееся в «конских сбруях» тело в черном эротическом белье озарил мягкий рассеянный свет.
— Ну что ж, вполне атмосферно, — удовлетворенно промолвил мужчина, представившийся Анатолием. Он молчал, а женщина окончательно перестала что-то видеть. Лишь блики снующего света, а за ними — глухую тьму.
— Развяжи меня, урод. Ты что, оборзел? Ограбить хочешь?
— Не хочу, Изольда Ивановна, — признался мужчина. — И секса с вами я не хочу. А то, что было между нами, давайте скоренько забудем, лады?
— Так какого же хрена вам надо?.. Твою-то мать… — Женщина осеклась, страшная мысль пронзила мозг, нет, не может быть!
— Может, Изольда Ивановна, может, — вкрадчиво проговорил мужчина, умеющий читать мысли. — Очередной счастливый шар выпал вам, поздравляем. Итак, Изольда Ивановна Злотник — старший следователь следственного отдела прокуратуры Центрального района. О ваших увлечениях в свободное время деликатно умолчим, ничего особенного, и не такое видали. А вот о служебной деятельности стоит поговорить.
— Ты кто такой, чтобы говорить о моей служебной деятельности? — прохрипела Изольда Ивановна, впадая в тоску. Как же так? Почему не проявила бдительность? Она прикладывала титанические усилия, чтобы поднять голову, но не могла — у нее же шея треснет!
— Рекомендую помолчать, Изольда Ивановна. Камера пишет, а «запикивать» ваши матерки мы не собираемся, так что ваша и без того худая слава пострадает еще больше. Вы волевая и решительная женщина. Обладаете высокой работоспособностью и похвальным упорством в достижении намеченных целей. Вашу бы энергию да на охрану закона, Изольда Ивановна. Вспомним проведенные обыски без оснований в квартире директора ООО «Хризолит» Кравцова. Вы якобы искали украденные вещи из соседней квартиры, прекрасно зная, что у Кравцова их не может быть. Но хорошее материальное положение родного брата вашего бывшего ухажера вас сильно нервировало. Также незаконный обыск в коммерческой организации «Андроид», чье руководство наотрез отказало в слиянии компании «Корвет», контролируемой деловыми партнерами вашего шефа прокурора Радченко. Под сильным давлением контролирующих органов руководство «Андроида» пошло на попятную. Незаконная выемка документов в юридической фирме «Успенский и сыновья», работники коей сделали отважную, но безуспешную попытку раскопать делишки прокурора Радченко. Вызов на допрос младшего партнера юридической фирмы и незаконное требование подписать показания, дискредитирующие старшего партнера — с угрозой физической расправы и уголовного преследования. В результате у шестидесятилетнего господина Вернера отбита селезенка. Парочку ударов нанесли вы сами, Изольда Ивановна, не удержались? Очень уж не терпелось угодить Герману Степановичу?