Тайное становится явным - Кирилл Казанцев 24 стр.


Прибыл лично генерал Панкратов — не смог избавиться от соблазна поруководить таким ответственным мероприятием. Забрался в машину к Неделину, отдуваясь, тяжело пыхтя, выдал, как и положено:

— Ну, смотри у меня, Валентиныч, если ошибся и попусту взбаламутил столько людей, на пощаду не рассчитывай. С чего ты взял, что на приеме что-то произойдет?

— Интуиция, Валерий Леонидович, — скупо вымолвил Неделин, мысленно чертыхаясь, — врагу не пожелаешь такого «руководства».

— Ну, итить твою налево! — всплеснул руками генерал. — По интуиции нашего гениального сыщика поставили на уши несколько отделов. Нескромный ты какой-то, Игорь Валентинович. Слушай, а чего у тебя там в отделе произошло? Вроде слушок прошел, что ты закрыл кого-то из своих.

— Позднее, Валерий Леонидович, — скрипнул зубами Неделин.

— Ну, позднее так позднее! — как-то подозрительно покосился на него генерал. — Слушай, Валентиныч, а твои люди-то внутри работают, ну, на предмет наличия посторонних среди приглашенных?

— Разумеется, — вздохнул Неделин и криво усмехнулся. — Вас-то не пригласили, Валерий Леонидович? Вроде помпезное мероприятие, вся знать.

— Не пригласили, — закряхтел Панкратов. — Даже стулья не попросили, суки…

Торжественная часть, судя по докладам из здания, подходила к завершению. Отгремели речи, здравицы, рукоплескания. Скоро гости разбредутся по фойе, будут давиться у бара, буфетов, разобьются на клубы по интересам. Специально обученные люди будут что-нибудь выпрашивать у захмелевших богатеев из Баварии. «А ведь неплохо работают, — как-то ревниво размышлял Неделин. — В городе которую неделю черт знает что творится, чиновники без суровой нужды из крепостей не вылезают, но ведь сумели заговорить немцев, внушить им, что в столичном сибирском граде все спокойно и братским контактам ничто не мешает».

Поступали сигналы с постов наблюдения и от агентов из здания: все спокойно, мероприятие идет своим чередом. Руководитель департамента мэрии по социальным вопросам уже хлебнул лишнего, несет какую-то чушь, что «Мюнхен — это отстой», и его ненавязчиво отводят от разомлевших немецких «товарищей». Готовится к выступлению ансамбль народной песни «Дубравушка», сегодня у них по плану целых три композиции из репертуара группы «Чингисхан». С одной стороны, это было неплохо, с другой — обидно. Если подвело чутье старого волка, если и сегодня он не схватит «мстителей» — быть ему заслуженным козлом отпущения.

Тучи сгустились над городом, температурный фон качнулся в сторону послабления, и везде была сплошная стена дождя. Никто и не заметил, как на крыше «Праздничного зала» распахнулся люк, выскользнула фигура, подбежала к краю козырька и задрала голову. С четвертого этажа недостроенного высотного здания, стоящего впритирку к «Праздничному залу», что-то сбросили — конец веревки с крюком. Человек прицепил крюк к вмурованной в кровлю петле, махнул рукой, дескать, все в порядке, и припустил обратно к люку. Веревка натянулась. В пелене дождя практически не было видно, как по веревке скользил человек. Спрыгнул на крышу, сел на корточки, за ним заскользил второй, третий, четвертый… Им потребовалось не больше двадцати секунд, чтобы перебраться с одного здания на другое. Фигуры смещались к люку, стали пропадать в его чреве. В закутке на чердаке они сбрасывали с себя водоотталкивающие накидки, приводили в порядок форму, оружие. План здания эти люди вызубрили наизусть, знали, как незамеченными проскользнуть по задним лестницам, пробраться в одно из помещений, выходящих в вестибюль, и создать иллюзию, что они вторглись в «Праздничный зал» через парадное крыльцо…

В центральном холле было шумно и многолюдно. Дамы блистали прическами и вечерними нарядами, мужская половина собрания — солидными костюмами. Ненавязчиво играла инструментальная музыка. Люди общались, переходили от группы к группе. За столиками в северной части нарядного холла обстановка была относительно камерной. Люди с «иноземными» лицами попивали шампанское, расслабленно улыбались. Солидный седовласый господин в костюме в несколько фривольную клетку пробовал небольшими глоточками коньяк из широкого, сужающегося кверху бокала. Он снисходительно слушал через переводчика бормотание суетливого черноволосого типа с приклеенной к физиономии подобострастной улыбкой:

— Никаких проволочек, герр Шлоссер, абсолютно никаких проволочек… Территорию под Кольцево начнут расчищать уже на следующей неделе. Проект готов и согласован, техника и оборудование вот-вот подойдут, номера в «Хилтоне» для ваших инженеров уже зарезервированы. Мы искренне надеемся, что наше сотрудничество с вашей компанией будет многолетним и плодотворным — да вы посмотрите, как в последние годы изменилась и похорошела Сибирь.

Явление «антихриста» было сродни молнии из безоблачного неба! Неожиданно в холл вторглись четверо мужчин — они двигались решительно, целенаправленно, в колонну по одному. В серых комбинезонах, в масках, с короткими «Кипарисами» за плечами. На спинах красовались устрашающие надписи «СОБР «Рысь» МВД». Люди расступались, недоуменно на них таращились. Кто-то натянуто хихикнул. На человеке, возглавляющем шествие, маски не было. У него было волевое скуластое лицо, губы плотно сжаты. С неотвратимостью рока они приближались к столикам, за которыми сидели немецкие коммерсанты, их российские коллеги и представители городского истеблишмента. Публика уже насторожилась, недоуменно зашепталась, задвигалась. Заволновался суетливый брюнет, окучивающий руководителя иноземной делегации, а когда человек в униформе направился к нему, как-то задрожал, глазки забегали.

— Добрый вечер, господа, надеюсь, мы не сильно потревожим ваше приятное общество, — учтиво, но решительно произнес старший, раскрывая служебное удостоверение. — Майор Челябинцев, уполномоченный представитель Следственного управления МВД, межрегиональная группа по особо важным делам. Господин Глумберг? Ознакомьтесь с ордером на ваш арест, подписанным областным прокурором Неряшенцевым! — он вынул из нагрудного кармана вчетверо сложенный лист, расправил и сунул смертельно побледневшему брюнету. — Вы обвиняетесь по статьям 286 УК РФ «Превышение должностных полномочий», 93 — «Хищение государственного имущества в особо крупных размерах» и части второй статьи 105 — «Организация покушения на убийство». Прошу вас следовать за нами. А остальных просим нас простить за беспокойство.

Немецкие «товарищи» отвесили челюсти от изумления. Переводчик не стал им переводить вышесказанное, но что тут непонятного? Двое собровцев относительно учтиво взяли под локти онемевшего от ужаса заместителя губернатора и повели через холл к пожарному выходу. Те, кто это видел, были сильно удивлены. Но расстроились не все. Хихикнула эффектная дама, что-то зашептала на ухо кавалеру. Кто-то уже снимал происходящее на сотовый телефон. Неприметный господин — он в одиночестве шнырял между гостями и делал вид, что попивает шампанское, — изумленно уставился на уходящих. Засуетился, стал вытаскивать рацию. А у Глумберга от страха подкашивались ноги. Уже у двери он попытался взбрыкнуть.

— Стойте, вы что себе позволяете? — Но его уже втолкнули в пустой коридор, ведущий к пожарному ходу. На запястьях защелкнулись наручники, а в рот втолкали туго скрученный кусок материи…

Минутой ранее у генерала Панкратова тревожно зазвонил телефон. Чертыхаясь, вертясь на неудобном сиденье, он принялся извлекать его из штанов. Пока слушал, буквально посерел.

— Вот черт! — взревел бычьим ревом. — Валентиныч, я тебя уволю к чертовой матери вместе с твоей интуицией!!!

— Что случилось? — Неделин вздрогнул.

— Пока мы тут сидим и ждем у моря погоды, уже гремит по всем каналам связи! Твои «мстители» ввалились в дом к председателю Законодательного собрания Китайченко! Обошли охрану! Жена успела вырваться, заперлась в туалете и оттуда телефонирует — орет во всю ивановскую: «Спасите! Помогите!»… Вот же, блин…

Неделин онемел. А генерал уже схватил рацию и орал в нее, срывая голос: «Всем постам! Немедленно снимать всех людей, прыгать в машины и направляться к дому главного депутата Китайченко, вашу мать!!!»

Генерал вывалился из машины и тут же пропал из виду. А Игорь Валентинович, разбитый и потрясенный, сидел, превращаясь в камень, тупо смотрел, как «дворники» расшвыривают потоки воды. Как же так? Ведь не могло подвести чутье. Или и здесь его переиграл Вадик Рехтин? Нет, исключено, не в том он был состоянии. Извилины работали медленно, с пробуксовкой, голова соображала туго. Жена председателя Заксобрания Китайченко, жена председателя… Да идите вы к черту! Он чуть головой не выбил потолок в салоне! У жены председателя Заксобрания Любови Викторовны Китайченко рак гортани в финальной стадии — врачи расписались в бессилии, сделать ничего не могут. Она уже ходит с трудом, с кровати не встает. Богатые тоже плачут, болеют и умирают! Информация скрывается, официально у бедной женщины бронхит, даже если допустить, что она оторвалась от «мстителей», заперлась в туалете, то орать в трубку она никак не может! Она сипеть-то не может, каждое слово, произнесенное шепотом, дается с боем! Вашу же мать!!! Не зря ведь говорят, что дураки-командиры страшнее врага на поле боя!

И тут включилась и захрипела рация.

— Игорь Валентинович, здесь что-то происходит! — забубнил «внутренний» агент. — Группа СОБР и некий майор Челябинцев арестовали Глумберга, его уводят к пожарному выходу — это тот, что рядом со сквером.

Какие же вокруг него идиоты! И после этого он первый кандидат на растерзание?! Игорь Валентинович выскочил из машины, бросился через дорогу. И отпрянул в сторону, едва не попав под колеса — ему навстречу с боковой улочки вылетел автобус с бойцами Управления «В», резко ушел на проспект. С ревом пронесся микроавтобус с ними же. Есть еще один — за сквером. Он бежал по пустынной проезжей части, шлепая по лужам, не замечая, что промокает весь насквозь. Фары слепили глаза — микроавтобус уже оторвался от обочины, летел навстречу, разметая потоки воды. Подполковник яростно замахал руками, заорал страшным голосом:

— Стойте, кретины!!!

Но водитель не разобрался, кто перед ним, вывернул баранку, чтобы не задавить человека, надавил на звуковой сигнал. И промчался мимо, едва не задев Игоря Валентиновича. Тогда тот выхватил пистолет, передернул затвор и, продолжая что-то вопить, стал палить в воздух!

Микроавтобус резко остановился, вынося вперед задние колеса. Из распахнутых дверей выскочили двое, бросились к нему, вскидывая короткие автоматы. Резкий свет ударил в глаза.

— О черт… Товарищ подполковник, вы чего тут буяните? Приказа не слышали?

— Всем назад… — захрипел Неделин. — Идиоты, вас же разводят, как дошколят! Преступники в здании, сейчас выйдут, бегом к пожарному выходу! Сколько вас здесь?

— Четверо, товарищ подполковник… — растерялся боец.

— Достаточно. Бегом, я сказал!

Он задыхался — возраст стал каким-то неподходящим для подобных каруселей. Он бежал из последних сил. Молодые бойцы, клацая затворами, обгоняли его, неслись через сквер на оставленные позиции… и успели в самую тютельку! Откуда взялся этот серый фургон? Он, видимо, был в числе прочих припаркованных машин. А сейчас подъехал задним ходом, не включая фар, к двери пожарного выхода. Парень, первым покинувший здание, распахнул створки кузова, вскарабкался наверх и начал принимать брыкающееся тело, которое подтащили к машине его сообщники. Он схватил его за шиворот, затащил внутрь. Тут-то все и началось!

— Ни с места! — прогремело из кустов, и люди, не успевшие забраться в кузов, заметались по крыльцу, стали вскидывать автоматы!

— В машину!!! — истошно заорал тот, что уже находился в кузове. Но какой-то умник не сориентировался, открыл огонь по кустам. Погубив этим себя и остальных! Бойцы из Управления «В» застрочили дружно, плотно — им потери были не нужны. Пули рвали комбинезоны, вспарывали тела (преступники были без бронежилетов, воевать не планировали). Попадали вразнобой, остались лежать без движения.

— Гони! — прозвучало из кузова. Фургон рванулся с места как ошпаренный, зацепил какой-то джип, вывернув ему бампер, понесся к выезду с парковки. Бойцы выбегали из кустов, стреляли по стеклам, разлетались осколки, машина виляла, как будто водитель был в стельку пьян. Она не останавливалась, и какой-то прыткий боец лишь в последний момент успел выпрыгнуть из-под колес. Крутой вираж — машина вывернула на улочку, а там три шага до проспекта! Бились на поворотах задние дверцы кузова, их болтало, как флагшток на рее.

— В машину! — ревел Неделин. — За ними! И быть на связи!

Сил уже не осталось, он опустился на колено — в самую лужу. Бренча металлом, бойцы бежали к микроавтобусу, влетали в салон. Водитель развернулся, едва не въехав в стену дома, устремился в погоню…

Превозмогая усталость, Неделин поднялся с колена, сделал несколько телефонных звонков. Особенно запоминающимся был последний — когда он, не особо церемонясь, выкладывал генералу Панкратову все, что о нем думает (ничего, спишут на стресс). Пошатываясь, Неделин добрел под проливным дождем до крыльца пожарного выхода, опустился на корточки перед телами. Все трое были мертвы. Еще бы — этим воякам палец покажешь, так они всю руку откусят. Он вынул телефон, зафиксировал вспышку фотокамеры и стал осматривать тела. Первое принадлежало крепкому мужчине с характерно очерченными скулами. Знакомое лицо. На память подполковник госбезопасности не жаловался. Вспомнил о громкой теме, бывшей года полтора назад. Сотрудник ОРБ капитан Гуляев обвинил непосредственное руководство в служебных махинациях. Явился с доказательствами в службу собственной безопасности. Проверка нарушений не выявила. Капитана уволили из органов, завели уголовное дело за «ложный донос». Два года условно без права восстановления на работу в правоохранительную систему… Второе лицо было тоже смутно знакомо. Третье принадлежало молодому парню, он видел его впервые, это был не Россохин. Значит, снова ушли…

Надрывалась сирена — приближалась машина «Скорой помощи». Он встал с земли и, покачиваясь от усталости, побрел через дорогу к брошенной машине. А в «Праздничном зале» продолжала греметь музыка. Выстрелов снаружи там не слышали. А если и слышали, то решили не паниковать раньше времени.

— Ксюха, остановись!!! — молотил Никита в задний борт кузова. — Остановись же, говорю!!!

Машину болтало из стороны в сторону, такими темпами они далеко не уедут. Она опомнилась, дала по тормозам, остановив фургон под виадуком у автовокзала. Машин на дороге было немного, время позднее. Никита забросил «Кипарис» за спину, отправил в свободный полет скрюченное мычащее тело гражданина Глумберга, спрыгнул сам на проезжую часть и, не теряя времени на закрывание створок, припустил к кабине. Запрыгнул на подножку, распахнул дверь и потеснил на пассажирское сиденье плачущую Ксюшу. Захлопнул дверь и надавил на газ.

— Ты живой, о господи… — Она прижалась к его плечу, заревела навзрыд. — Никитушка, их убили… Всех ребят убили… За что?

«За то, что мы преступники, — подумал он. — Самые что ни есть преступники, требующие сурового наказания».

Фургон набирал скорость, пролетел через Южную площадь, посреди которой возвышались опоры так и не построенного мостового перекрытия. Фора была символической. Но машина с сотрудниками Управления «В» притормозила перед ползающим по асфальту заместителем губернатора, спрыгнул один боец, бросился к пострадавшему. А машина помчалась дальше. Мелочь, а приятно, Россохин был рад каждой выигранной секунде. Фургон пронесся мимо пристани, пролетел Речной вокзал — гаишник бросился наперерез, махая палочкой, но Никита почему-то решил не останавливаться. «Светофоры, дайте визу, — напевал он про себя, — едет «Скорая» на вызов…» Большевистский проспект был прямой как стрела, светофоры еще не отключили, он с ужасом смотрел, как какая-то парочка, не видя ничего вокруг из-за своих капюшонов, переходит улицу на зеленый свет. Он надавил на звуковой сигнал, не снижая скорости, и вздохнул с облегчением, когда те с воплями негодования выпрыгнули из-под колес…

— И что теперь? — всхлипнув, спросила Ксюша. — Не уйдем. Это только сейчас за нами едет одна машина… ой, прости, уже две. Скоро подтянутся наряды из Первомайки, перекроют дорогу. Отбегались мы с тобой, Никитушка.

— Ну уж хренушки, — бормотал Никита, поглядывая в боковое зеркало. — Не расстанусь с комсомолом, Ксюша…

Микроавтобус со спецназовцами почти догонял — он был мобильнее, чем неповоротливый фургон. За ним неслась машина ГИБДД, развлекая водителей редких машин воплями сирены и мерцанием проблескового маячка. Ксюша была права: пока дорога прямая, никаких ответвлений, но у Инского разъезда им перекроют проезд по меньшей мере два экипажа ГИБДД, и придется их таранить, поскольку нет другого выхода…

— Перестань меня расхолаживать своими заупокойными причитаниями! — рассердился Никита. — Когда нас брали в Качалове, ты плакала о том же самом! Удивляюсь я тебе, подруга моя ненаглядная. То ты готова всех крушить, не видя преград, — во имя социальной справедливости, то начинаешь стонать, как нежная тургеневская девушка!

— Ну, такая я, — пробормотала Ксюша, вытирая слезы. — Я очень впечатлительная, Никитушка… Ладно… — она ударила себя по щеке, — жить буду какое-то время. Кстати, у нас имеется план?

— Педаль в пол, другого не вижу, — усмехнулся Никита. — Не повезло нам сегодня, подполковник Неделин празднует пиррову победу.

— Может, остановимся и пешим ходом — туда? — предложила Ксюша, покосившись на мелькающие справа деревья. Между лесополосой и берегом великой сибирской реки простирались «великие» сухопутные хляби — свалки, кусты, начатые и брошенные строительства.

Никита задумался.

— Заблокируют, черти… Вызовут вертолет и поймают нас, как зайцев, на прожектор. Нельзя нам бегать пешком, дорогая.

Они успели проскочить Инской разъезд! Гаишники на стационарном посту неуклюже разворачивали свои машины, стреляли по колесам, их перепуганные лица плясали в свете фар. Никита направил фургон к обочине. Водоотводная канава была пологая, фургон подбросило — и в следующую секунду он снова был на дороге! Истошно гудел микроавтобус со спецназом, требуя у гаишников уступить дорогу. И снова заминка у охотников! Никита приободрился: если все пойдет в таком же духе, они свернут со Старо-Бердского шоссе на переезде за Матвеевской слободой, а там такие леса, что будут до весны их искать! Он до предела утопил педаль, переключился на последнюю передачу, взмолился про себя, чтобы отстали эти черти. И ведь действительно отставали!

Назад Дальше