Адрус перевел дух и осмотрелся – крепкое, сложенное из грубых камней помещение было широким, таким широким, что стены терялись в темноте. Множество дверей, ведущих неизвестно куда. В другие тайные ходы?
Из подвала поднималось множество лестниц. Похоже, что каждая из комнат оборудована тайным ходом, как комната Адруса. Зачем? Версий могло быть множество – от криминальных мотивов до политических. Официальным властям, конечно, сообщат: все это соорудили, чтобы клиент при желании мог покинуть свою комнату тайно, не встречаясь с кем-то из соседей.
Однако наверняка главное назначение тайных ходов – возможность напасть на любого из тех, кто решил воспользоваться услугами девушек. Почему до сих пор этот притон, несомненно участвующий в политических интригах, не разоблачили? Это другой вопрос. Возможно, имелись влиятельные покровители, а еще потому, что рассказать о нападении не смог никто. Мертвые не умеют говорить. Если, конечно, всех этих людей убивали, а не превращали в рабов.
Зверь вытер меч о плечо убитого бойца, усмехнулся – хорошая работа, мастер фехтования был бы доволен!
Настоящий бой, бой Мастера Смерти не может продолжаться долго, так, как это представляют непосвященные, – никаких длительных и красивых перемещений, танцевальных движений. Скоротечное столкновение, подлый, коварный удар, и… труп! Все! Цель достигнута! Душа летит в Преисподнюю!
Мастер Смерти, который не умеет убивать быстро, так же быстро отправится на небеса. Или, что скорее, в Преисподнюю, жариться на костре под неусыпным вниманием демонов-палачей, равномерно вращающих вертел с визжащим, неумелым и неловким Мастером.
Проверил тело – боец мертв. Второй, что свалился с лестницы, – тоже.
Поднялся в комнату – Филокост смотрел в вечность единственным уцелевшим глазом сквозь прорезь начищенного до блеска шлема.
Зверь опять усмехнулся и кивнул – хорошая работа. Это были сильные, отлично подготовленные бойцы. Но он – лучше!
В дверь кто-то заскребся, потом голос Гелены тихо спросил:
– Фил, вы закончили? Фил, хозяйка интересуется! Открой!
Зверь осторожно отодвинул засов. Когда девушка приоткрыла дверь и сунула голову в образовавшуюся щель, молча схватил ее за волосы и бросил в комнату. Гелена взвизгнула, пролетела до самой кровати и врезалась в спинку головой. Девушка лежала неподвижно на полу, возле массивной резной ножки лежанки.
Зверь поморщился – неужто убил? Он не хотел ее убивать. Пока не хотел. Мертвую ведь не допросишь! Слегка не рассчитал сил, не учел, что девка весит не как гороподобный Филокост…
Шагнул к девице, которая так и не оделась во время своих прогулок по коридору, перевернул лицом вверх, пощупал шею, облегченно вздохнул – дышит! Ростов так просто не убьешь! Живучи!
Вернулся к двери, закрыл ее на засов, снова подошел к Гелене.
Девушка оказалась довольно крепка – она шевельнулась, открыла глаза, попробовала что-то сказать, но издала лишь хриплое бульканье. Тогда Зверь подошел к столу, взял кувшин с пресной водой, которой разбавлял сок, снова подошел к девушке и с ходу плеснул ей в лицо. Она задохнулась, захлебнулась, задышала – тяжело, хрипло, тараща испуганные глаза на Зверя, молча и холодно взирающего на жалкую тварь.
– Очнулась? Поговорим?
– Поговорим, – девушка мелко закивала, вытерла лицо рукой и, поднявшись на ноги, села на край кровати, зажав сложенные вместе ладони меж голых бедер. Она все еще не могла прийти в себя после удара об угол кровати, дрожала, покрытая гусиной кожей. Ее гладкая спина сгорбилась, будто девушка старалась казаться меньше, незаметнее, словно мышь, которая прижимается к стене под горящим взглядом голодного кота.
– Ты донесла обо мне хозяйке – зачем?
– Я обязана доносить о каждом клиенте, с которым сплю! Я же тебе говорила! – пыталась оправдаться Гелена. – Это ее решение тебя захватить! Я не могу ей противиться!
– Почему ты не можешь ей противиться? – встрепенулся Зверь, и вдруг тень понимания наползла на его лицо. – Заклинание верности? Так ведь? Вы все под заклинанием?
– Ну… да, – кивнула девушка. – Ты сам догадался! Я не могу об этом рассказывать, но ведь ты сам догадался!
– Назови мне имя мастера, который налагает заклинание?
Девушка недоуменно покачала головой, нахмурила лоб:
– Мастер! Я другого имени не слышала! Хозяйка так его зовет. Я и лица его ни разу не видела. Он капюшон опускает! И лицо заматывает! Да у нас все охранники и девушки под заклинанием верности, мы ничего не можем сделать такого, что бы не понравилось хозяйке! Не убивай меня, пожалуйста! Ты же мой бывший сосед! Мы с тобой одного племени!
– Вон когда ты вспомнила о племени, когда прижали! – усмехнулся Зверь и тут же посерьезнел. – Как найти этого мага? Мастера.
– Да откуда я знаю?! – повела точеными плечами и фыркнула Гелена. – Хозяйка все знает! Я всего лишь девушка для постели! Ну что я могу знать, чего ты пристал?!
– Осмелела? – усмехнулся Зверь и без замаха ударил Гелену по лицу ладонью так, что у той зазвенело в голове. – Я сейчас тебе шею сломаю, тварь продажная! Сейчас поведешь меня к хозяйке, постучишь, попросишь открыть дверь! Поняла?
– Поняла! – кивнула девушка и вдруг неожиданно вскочила с места, бросилась к мечу, оставленному Адрусом на столе, схватила рукоять и с душераздирающим визгом попыталась вонзить клинок в грудь недругу.
Зверь спокойно, можно сказать лениво, отстранился, так же лениво выбил меч из руки девицы и ударом кулака отправил ее в глубокий обморок, едва сдержавшись, чтобы не убить. Он бы убил, но Адрус «вцепился» в руку и ослабил удар, не позволив переломить шею предательнице.
Впрочем, была ли она предательницей? Несчастная заколдованная кукла, вынужденная делать то, что ей скажет хозяйка. Вынужденная желать того, чего ей приказали желать. Хуже всех рабов, хуже самых распоследних нищих – ведь они имеют свою волю, свои желания, Гелена же лишена даже этого.
Оставив ее лежать на постели, Зверь взял меч, кинжал и вышел в коридор.
Здесь было тихо, спокойно – глубокая ночь, все спят. Утомились от купленной «любви» клиенты. Спят девушки, уставшие удовлетворять привередливых гостей.
Не спит лишь хозяйка заведения – у нее застарелая бессонница, и, кроме того, разве уснешь, когда твои люди проводят операцию по захвату незнакомца? На душе неспокойно, неизвестно почему. Все охранники – парни крепкие, сильные, тренированные бойцы, ну что еще может случиться?
Но Альпина уже пожалела, что отдала приказ схватить парнишку. Какой-то он был… не такой, как другие. Всей своей душой женщина чувствовала, что парень отличается от простых клиентов, но… Теперь уже поздно. Решение принято. Остается только ждать.
Легкий стук в дверь прервал мысли, Альпина вскочила, подошла к двери и, не медля ни секунды, распахнула ее, отодвинув засов. Она ожидала увидеть огромную фигуру Филокоста, заполняющую весь дверной проем, но вопреки всему в дверях стоял тот, кого она ожидала увидеть в путах, – связанным, несчастным и убогим. Парень был спокоен, холоден, и лишь глаза его сверкали зло и ярко, будто светились изнутри, как у дикого зверя, подглядывающего за костром путника.
Зверь шагнул за порог, сунул кинжал за пояс. Не говоря ни слова, толкнул Альпину в грудь, отчего та испуганно отпрянула назад, едва удержавшись на ногах. Закрыл дверь на засов, снова подошел к хозяйке заведения, бесцеремонно взял ее за руку, подвел к креслу, в котором она только что сидела, толкнул, и Альпина плюхнулась на сиденье, беспомощно вскинув ноги вверх.
Это было обидно, унизительно, никто так не обращался с ней уже много, много лет.
Женщина закусила губу, чтобы не позволить себе пустить слезу, – Железная Альпина не может плакать! Даже если и проиграла…
Зверь взял стул, сел напротив женщины, едва не касаясь ее коленей, сложил руки на груди и внимательно посмотрел в глаза той, что едва не превратила его в своего раба. Молчал.
Молчала и Альпина, потупив глаза. И так, в молчании, прошло минуты три, пока женщина не собралась с мыслями и не решилась:
– Ну… да! Я проиграла! Ты убьешь меня? Я готова выплатить компенсацию, какую скажешь! В разумных пределах, конечно, я же не владелица купеческого флота из трехсот кораблей!
– Я не убью тебя, – медленно сказал Зверь, наблюдая за тем, как испуг на лице женщины меняется на выражение надежды. Его учили определять по выражению лица – лжет собеседник или нет и какие действия тот может предпринять в ближайший момент. Лицо Альпины – как открытая книга с крупным шрифтом.
– Тогда скажи, сколько ты хочешь, и я дам тебе денег! И ты уйдешь, оставишь меня в покое!
– Нет. Не уйду и не оставлю в покое, – помотал головой Зверь. – Я заберу у тебя все, что смогу, – всю твою жизнь. Но не убью тебя. Ты превратила в рабов всех, кто тут есть, сделала их бессловесными скотами. Таким же бессловесным скотом станешь и ты. Молчи, тварь!
– Нет. Не уйду и не оставлю в покое, – помотал головой Зверь. – Я заберу у тебя все, что смогу, – всю твою жизнь. Но не убью тебя. Ты превратила в рабов всех, кто тут есть, сделала их бессловесными скотами. Таким же бессловесным скотом станешь и ты. Молчи, тварь!
Зверь вытянул руку с мечом и плоскостью ударил Альпину по голове так, что у той зазвенело в ушах:
– Молчи, когда говорит хозяин! Имя мастера магии, который нелегально применяет заклинание верности?! Имя! Где живет! Быстро! Или я сейчас начну отрезать от тебя по кусочку! Вначале обрежу уши, потом буду отрезать пальцы! Ты еще не поняла, с кем имеешь дело?! Нет, не поняла. Но поймешь. Скоро поймешь. Ты совершила ошибку. Нельзя было меня трогать, нельзя! Жадная дура… Ну, будем говорить?
Через двадцать минут Зверь знал, когда придет мастер, знал, что придет он для того, чтобы его, Зверя-Адруса, сделать рабом вот этой перепуганной, перемазанной слезами, соплями и кровью женщины с крашеными растрепанными волосами.
Пришлось выдрать ей пару клоков, порезать шею за ухом – только тогда она убедилась, что собеседник настроен серьезно, и поняла, что лучше рассказать ему все. Без вранья.
До серьезного членовредительства дело не дошло. Женщина быстро осознала, что с ним шутки плохи, и рассказала все, что знала. А если не все, ей же хуже.
Оказалось, что имени мага она и в самом деле не знает. И никто не знает. Называют его мастером, откуда он, какого возраста – неизвестно. Какого роду-племени – тоже.
Никто не знает, как он вышел на связь с потенциальными клиентами, и главное – зачем? Деньги он брал не очень большие – по меркам того, сколько берут лицензированные маги за свои услуги, – потому было совершенно неясно, с какой стати маг занимается своей незаконной деятельностью, ведь ему нужно было бы всего лишь получить лицензию и нормально работать, как всем лекарям-магам.
Да, он бы тогда не смог пользовать клиентов заклинанием верности, ну и что? Мало ли другой работы? Почему нужно скрывать свое лицо? Свои способности?
Но все это Адрус узнает потом. Завтра. Когда этот маг появится в заведении. И когда окажется в руках Зверя. А до тех пор нужно отставить предположения, которые все равно ни к чему не приведут, и сосредоточиться на том, чтобы как следует отдохнуть перед встречей с магом. Потому Адрус ловко спеленал хозяйку путами, сделанными из разорванной на части простыни, уложил на кровать и пошел в свою комнату, где собирался отдохнуть оставшиеся до рассвета часы.
* * *Рассвет застал Адруса сидящим за столом и вяло ковыряющим остывший гуляш.
Есть остывший гуляш – занятие отвратительное. Адрус раньше никогда не обращал внимания на то, что застывший соус к гуляшу похож на жидкое дерьмо. А может, настроение было такое, что везде чудилось дерьмо?
Настроение было не то что ниже порога, а даже ниже самого пола – отвратительное, гадкое, смертоубийственное настроение. Хотелось кому-нибудь свернуть башку, а еще хотелось горячего травяного напитка келуса, свежих булочек, намазанных маслом, варенья, поджаренной ветчины и яиц штуки три, поджаренных до золотистой корочки! И вместо всего этого коричневая тягучая гадость, и вкус ее соответствует тому, как она выглядит.
Адрус оглянулся на Гелену – девушка спала, связанная, как и ее хозяйка. Само собой, когда девица очнулась, она сразу же попыталась устроить маленький бунт, вращая глазами и пытаясь что-то промычать забитым кляпом ртом. Потом извивалась, едва не подпрыгивая на кровати, будто взбесившийся огромный червяк. А когда устала, забылась тяжелым сном, сопя аккуратным маленьким носом.
Адрус не мог себе позволить оставить ее на воле – девушка сделала бы все, чтобы помочь своей хозяйке, а сделать это можно только одним способом – воткнув нож в спину обидчику.
Обидчик этого категорически не желал, а потому обнаженная фигура девушки теперь была не совсем обнажена, представляя собой что-то вроде кокона бабочки, из которого торчали голова девицы и ее розовые пятки. (Почему-то это самое обстоятельство каждый раз удивляло Адруса до глубины души – розовые пятки у взрослой девицы? Такие гладкие, как у младенца? Она что, вообще не выходит на улицу? Или же пользуется некими средствами, обеспечивающими невинную мягкость подошвы?)
Мысли были глупыми, не соответствующими обстоятельствам, но о чем еще думать, когда сидишь, дожидаешься рассвета, тебе скучно, тоскливо, и все мысли, что забрели в голову, давным-давно передуманы? Мозг требует порции мыслительной жвачки, так почему бы и не такой?
Когда за окном начало сереть и горизонт окрасился нежно-розовым цветом, Адрус поднялся, прошагал до двери хозяйки и вошел в ее апартаменты, плотно притворив за собой дверь.
Альпина не спала. Она спокойно посмотрела на вошедшего, несколько раз моргнула и что-то промычала заткнутым салфеткой ртом. Адрус подошел, наклонился над женщиной и, не обращая внимания на ее мычание, тихо сказал:
– Молчи и слушай меня. Сейчас я тебя освобожу. Ты встретишь кухарок, охранников, не говоря им ни слова о том, что случилось сегодня ночью. Прикажешь охранникам вынести трупы куда-нибудь в такое место, где их никто не найдет, – уверен, у вас есть такое место. Скорее всего выбрасываете трупы в канализацию прямо из дома, так? Неважно.
Адрус помолчал, собираясь с мыслями, и добавил:
– Меня представишь как своего нового охранника и секретаря. Твои люди под заклинанием верности, потому ничему не удивятся. Скажешь им, что я… хм… твой родственник. Например, племянник. Да, племянник! И теперь я тут главный. Учти, если я смог завалить трех твоих парней, притом почти голыми руками, значит, смогу убить и оставшихся двух. А также тебя. В твоих интересах слушаться меня, иначе умрешь. Я буду рядом во время разговора, и, как только ты допустишь ошибку… в общем, лучше ее не допускай. Теперь я выну кляп, чтобы ты смогла сказать, что все поняла и будешь меня слушаться.
Адрус продел клинок кинжала под ленту, удерживающую кляп, резанул – лента распалась, кляп во рту женщины ничего больше не удерживало, и она с трудом выплюнула его на пол возле кровати. Глубоко вздохнула, еще раз сплюнула с видимым отвращением и глухо, едва выговаривая слова, сказала:
– Я все поняла. Я умею проигрывать. Я сделаю все, что ты скажешь. Развяжи меня.
Адрус медленно кивнул, и через пару минут женщина уже сидела со страдальческим выражением лица. Она уже и забыла, что бывает так плохо. Сытная жизнь заставляет забывать о плохом…
Времени отдохнуть не было – вот-вот появится персонал, и потому через десять минут Альпина заковыляла к ванной комнате под неусыпным надзором своего конвоира. Не стесняясь и не обращая на него внимания, сделала свои делишки, сняла одежду, приняла душ, оделась и заспешила к входной двери борделя, в которую кто-то уже позвонил, дернув рычаг колокольчика.
Скоро все закрутилось, завертелось – кухарки разжигали очаг, гремели посудой, а тем временем двое охранников пыхтя сбрасывали голые тела мертвецов в дыру – там же, в углу подвала. Дыра выходила в канализацию, что было удобно во всех отношениях – выбросить мусор и переправить туда же тела, освобожденные от бессмертной души.
Охранники ничуть не удивились известию о том, что Филокост и остальные охранники убиты, – Альпина безапелляционно заявила, что те сошли с ума, а потому пришлось их убить. И еще добавила, что охранники должны молчать о том, что стало с их приятелями.
Приказ Альпины суть приказ божества, а посему можно было резать их на кусочки, но никто из них не проронил бы ни слова, зная, что это навредит хозяйке. Удобная вещь – заклинание верности. Стоит своих денег.
Охранники – такие же ветераны, как и покойный Филокост, на первый взгляд не производили впечатления идиотов. Обычные мужчины средних лет, крепкие, сильные, тренированные. Единственное, что бросалось в глаза, – они были слишком спокойными. Ни тени сожаления об убитых товарищах, ни вопросов о том, почему их убили, в чем выражалось безумие боевых товарищей, которых они знали много лет.
С рассвета начался исход клиентов из своих комнат. Ночные разборки никак не повлияли на их сон и развлечения, они ничего не видели и не слышали. Кто-то ушел сразу, кого-то пришлось накормить, кто-то так и остался спать в своей комнате – время оплачено до полудня, почему бы не отлежаться после бурной ночи?
Адрус на них не смотрел. Не интересно. Какая разница, кто эти люди и как выглядят? Он ходил следом за хозяйкой заведения, тихий и незаметный, как тень, будто и на самом деле был тело-хранителем этой женщины.
Альпина уже оправилась от потрясения, занималась обычной хозяйственной деятельностью – отдавала распоряжения слугам, принимала продукты, привезенные утренними разносчиками, – зелень, фрукты, все скоропортящееся, что нельзя хранить больше суток.
Со слов Альпины, общавшейся с Адрусом как ни в чем не бывало, кухня «Птичек» славится вкусными блюдами, а потому нужно строго следить за свежестью продуктов, чтобы не уподобиться грязным портовым заведениям. Адрус молча кивал, не вступая в разговоры, но женщина будто бы и не замечала его упорного нежелания разговаривать на отвлеченные темы.