Следующие три часа юноша посвятил наблюдению. Выбрав незаметное место на Нижнем рынке (между лавкой башмачника и лавкой скупщика старья), встал, прижавшись спиной к теплой стене, и замер, изображая каменную статую. Тяжело, конечно, но… терпения Адрусу было не занимать.
Те, кого он искал, появились к исходу третьего часа, когда Адрус уже не надеялся их увидеть. Двое парней шли по рынку, стреляя глазами вправо и влево, по-видимому, выбирая очередную жертву. Сзади шли трое парней поддержки – двое здоровил с могучими плечами, третий был совсем юн – как уже знал Адрус, этому пареньку передавали украденные деньги, и он с ними бежал со всех ног, когда начиналась заварушка, поднятая не вовремя заметившим кражу «клиентом». Если воров и прихватят те, кто заметил, как они толкались рядом с жертвой, то доказать ничего не смогут – кошелька-то уже нет!
При желании, конечно, доказать можно все – достаточно парням попасть в пыточные подвалы Тайной службы. Вот только кому нужны эти уличные воришки? Их существование не представляет никакой опасности трону, а посему – пусть с ними разбирается уличная стража. А вся уличная стража исправно получает мзду за то, чтобы не видеть то, что видеть им не нужно.
Быстро оценив ситуацию, Адрус вышел из засады и пошел следом за шайкой. Когда внимательные глаза воров осматривали базарную публику, он изображал покупателя, наклонившись к очередной кучке вонючей требухи или мяса непонятно какого происхождения, чем вызывал живой интерес, почти восторг у продавцов этой мерзкой дряни, желающих сбыть свой несвежий и даже опасный для жизни товар. И тут же получал проклятия, шипенье и ругань, когда невозмутимо шел дальше, разбив радужные надежды торгашей.
Когда воры срезали кошелек у зазевавшегося прохожего, Адрус не заметил, он увидел только, как шайка слаженно разошлась в стороны, не быстро, прогулочным шагом, по одному, по двое. Те, кого искал Адрус, ушли вдвоем не оглядываясь. Вышли с рынка и так же не спеша отправились в сторону порта. Адрус – за ними.
Нужное место нашлось минут через десять, когда парни завернули влево и прошли между обшарпанными домами, стены которых покрывали потеки окаменевшего дерьма, вываленного из ночных горшков еще сотни лет назад.
Когда-то в городе не было канализации, и все нечистоты сбрасывались на улицы – до тех пор, пока один из императоров не решил привести в порядок столицу доставшегося ему государства. Стоило это огромных денег и множества жизней – деньги не появляются из воздуха, их нужно откуда-то взять, а откуда брать, кроме как из налогов? И жители столицы, и не только столицы, были вынуждены заплатить за свои удобства. И, будучи этим весьма недовольны, горожане устроили серию бунтов, подавленных жестоко и эффективно. Около сорока тысяч трупов по всей стране (может быть, и больше, кто их особо считал?). Эти волнения вошли в историю как «Дерьмовые бунты».
Как бы то ни было, теперь большинство из городов Занусса располагали разветвленной системой канализации, пронизавшей каменное основание столицы как черви навозную кучу.
Порт был закрыт стеной, через его двое ворот въезжали и выезжали множество повозок с товарами, продуктами для многочисленных городских лавок и грузами для судов, стоявших на рейде и у причалов.
В главный порт Занусса стекались огромные денежные потоки, и, как обычно бывает, всегда находились те, кто хотел получить хоть пару капелек из этого звенящего потока. Торговцы, посредники, покупатели и… преступники всякого рода – от банальных разбойников с тракта до мелких мошенников и воров.
Заправилы преступных сообществ жили в Верхнем городе, в Нижнем обитали рядовые исполнители, расходный материал, исправно пополняемый из числа тех, кому не повезло в жизни, из беглых рабов, бедноты, разоренной налогами и неурожаями, и… да кого тут только не было! Отбросы жизни, по-другому и не скажешь.
Единственная возможность выбраться из этой человеческой свалки – сорвать Большой Куш и завести свое дело. Об этом мечтал каждый первый, и каждый первый в глубине души знал, что ему никогда не удастся осуществить Большую Мечту, и закончит он свои дни тут, в портовых трущобах, истекая кровью от ножевой раны или корчась в судорогах после приема очередной дозы наркотиков.
Парни расслабились, весело о чем-то болтали, хохотали, размахивая руками, и когда один из них упал, второй ничего не понял и недоуменно застыл с открытым ртом, глядя на приятеля, закатившего глаза к небу.
Когда из-за старого, корявого дерева неслышно, как тень, появился Зверь, оставшийся на ногах Крепыш его даже не заметил, тыча носком ботинка в зад приятеля и растерянно вопрошая:
– Эй, братан, ты чего? Эй! Вставай, придурок!
Зверь ткнул его в спину, в почку, с такой силой, что парень едва не потерял сознание от дикой, непереносимой боли. Потом нападавший схватил Крепыша за руку и потащил в кусты, к стене, в укромное местечко. Он бы мог выбить из парня дух с одного удара – наповал, – но зачем напрягаться, тащить тяжелую тушу? Крепыш шел на полусогнутых ногах, пошатываясь, но все-таки шел сам – что и требовалось.
Как только воришка зашел за кусты, удар под дых «усыпил» его самое меньшее минут на пятнадцать.
Второй парень, вырубленный броском камня размером с полкулака, все еще не подавал признаков жизни, но, когда Зверь подтащил его к напарнику и пощупал пульс, оказалось, что он жив. Камень лишь рассек кожу на затылке, но череп цел.
Вообще-то Зверь не собирался его убивать, пока не собирался, но в таком деле может быть все: или череп окажется слишком хрупким из-за того, что парень плохо питался в детстве, или в ненужный момент «мишень» могла повернуться, и тогда камень проломил бы переносицу и отправил бы его в страну вечного отдыха. Видимо, Рукастый все-таки неплохо питался в детстве, его череп выдержал удар булыжника.
Убедившись, что рана парня не опасна, Зверь положил парней рядом, достал из внутреннего кармана иглу с маленькой деревянной рукояткой и, начав с раненого, быстрыми движенями втыкал посеребренное острие в точки на шее и голове обоих парней. Потом аккуратно вытер иглу чистой тряпицей, смоченной настоем из пузырька, появившегося оттуда же, из-за пазухи, и замер в ожидании.
Меньше чем через полминуты оба парня зашевелились, застонали и сели, таращась в пространство, не понимая, что с ними случилось.
Рукастый сморщился, схватился за голову, затем со страхом посмотрел на окровавленную ладонь.
– Что за хрень?! Что это было, Крепыш?!
– А я знаю?! Ты свалился! А я… – Крепыш внезапно заметил незнакомца, который молча стоял возле дерева, все лицо его, кроме глаз, скрывал платок. Вор поперхнулся, замолчал и трясущимся пальцем показал на Зверя:
– Вот! Это он! Точно он! Эй, придурок, тебе чего надо?! Ты не знаешь, с кем связался! Мы под Головой ходим! Слышал – Эстус Голова? Тебя же за нас на куски порвут! Чё молчишь?! Вы от кого? От Мелкого? Мы же с вами все перетерли!
Крепыш стал подниматься, но Зверь достал из кармана круглый камень – поменьше того, каким угостил Рукастого, – без замаха метнул его в парня и, попав в подбородок, разбил челюсть в кровь. Крепыш, будто получил удар кулаком, опрокинулся на спину, захрипел, застонал, потом сел и, утирая кровь запястьем, испуганно-обиженно спросил, снизу вверх глядя на незнакомца:
– Да чего тебе нужно?! Ты кто?! Объявись!
Зверь шагнул к Рукастому, схватил его за волосы, запрокидывая голову назад, и, достав из тайного кармана нож, чиркнул по горлу так, чтобы пустить как можно больше крови, но не задеть главную кровеносную жилу – не прорезать ничего, кроме кожи. Выглядело это страшно – кожа мгновенно расползлась под лезвием острого ножа, обнажая окровавленную плоть, но это было, в общем-то, не опасно. Если как следует перевязать, особенных проблем не будет. Заживет.
– Ты чего?! За что?! За что ты нас?!
Зверь полез в карман, достал пакет с дурманящими шариками – он приготовил их из чистого порошка-наркотика, перемешав с тремя особыми травами, перетертыми в муку и распаренными до кашицы. Шарики размером с ноготь, пахучие, пряные, горькие на вкус. – Адрус попробовал снадобье и тут же выплюнул, чувствуя, как немеет язык.
Средство получилось сильным – любой, кто разжует и проглотит даже один шарик, превратится в живого мертвеца, который будет не в состоянии контролировать свои действия и сделает все, что ему прикажет тот, кто окажется в это время рядом с одурманенным. Действия должно хватить часов на пять как минимум.
Зверь кинул на колени каждого из парней по шарику и молча указал: «Съешь».
Рукастый отрицательно покачал головой, недоверчиво разглядывая подозрительное снадобье, и тогда Зверь ударил его ногой в лицо, опрокидывая на землю, потом еще два раза – в бок и в бедро, сильно, так, что в воздухе явственно послышался хруст.
– А-а… а-а… – выдохнул Рукастый. – Ты что творишь?! А-а…
Зверь кинул на колени каждого из парней по шарику и молча указал: «Съешь».
Рукастый отрицательно покачал головой, недоверчиво разглядывая подозрительное снадобье, и тогда Зверь ударил его ногой в лицо, опрокидывая на землю, потом еще два раза – в бок и в бедро, сильно, так, что в воздухе явственно послышался хруст.
– А-а… а-а… – выдохнул Рукастый. – Ты что творишь?! А-а…
– Жри, сука! – сквозь зубы процедил Зверь. – Иначе сейчас станешь калекой! Я тебе уши обрежу!
Рукастый схватил шарик и сунул его в рот, задвигал челюстями, с трудом проглотил и замер на месте, с ужасом глядя на мучителя.
– Ты?!
Крепыш вздрогнул, тоже сунул в рот шарик. Подождал, будто привыкая ко вкусу и зажевал, морщась и кривясь от горечи. Потом поднял глаза на Зверя и упавшим голосом спросил:
– Теперь чего? Теперь скажешь, кто ты такой?
– Теперь – ждем! – Зверь уселся на корточки, положив предплечья на колени и замер, как статуя горного орла.
Минуты шли за минутами. Пять, десять минут… лица воришек порозовели, разгладились, на губах появилась счастливая полуулыбка. Зрачки сузились, глаза, наоборот, раскрылись широко, будто парни увидели что-то такое, что поразило их до глубины души.
Зверь провел рукой у них перед глазами, осмотрел зрачки, довольно усмехнулся – готово!
– Встать! Идти за мной! Никому, кроме меня, не отвечать, ни на кого не смотреть, шагать быстро. Пошли!
Воришки послушно, как утята за уткой, потопали за Адрусом – со счастливыми полуулыбками на лице.
Идти далеко, а уже смеркалось. Нужно было поторапливаться, потому Адрус прибавил шагу. Оглянулся – парни как приклеенные шагали следом. Хорошая работа! Приятно осознавать, что ты делаешь хорошую работу. Все, как учили…
Глава 8
– Эти со мной! – Адрус бесцеремонно отстранил хмурого охранника и вошел в бордель, сразу направившись вверх по лестнице, к апартаментам Альпины. Двое парней шагали следом как привязанные, с идиотскими полуулыбками на лицах, окровавленные, таращась в пространство. Со стороны казалось, что этими людьми кто-то управляет, кто-то сидящий внутри их тел, – они шли неестественно, будто ожившие статуи.
Чтобы дойти до места назначения, Адрусу пришлось проявить чудеса изобретательности и найти такой путь, который проходил как можно дальше от обычного местообитания воришек, – не дай боги, их увидит кто-то знакомый! Проблем не оберешься!
Альпина была у себя в комнате, там же сидел недовольный, с кислой миной на лице новообретенный соратник, маг высшего уровня Агристус Сарнос. Он встретил Адруса еще более кислой гримасой и словами: «Да ты охренел, что ли? Мне сколько еще тебя дожидаться?!» А когда увидел, с кем пришел его новый напарник, озадаченно замолчал. Потом опомнился и спросил:
– Это еще что за уроды? А почему они вымазаны в крови? Чувствую, ты без дела не сидел! Зачем привел?
– Это… – Адрус на секунду замешкался, потом нашелся: – Это наша будущая пехота. Нужно наложить заклинание верности, через них я выйду на руководство преступного мира столицы. А потом…
– Потом подомнешь под себя всех преступников в городе! – закончил Агристус. – Только зачем?! Да на хрен они сдались, эти тупые уроды?! Ты не с той стороны начинаешь! Нужно подминать под себя столичную знать, а не этих идиотов!
– До знати очередь еще дойдет, – равнодушно пояснил Адрус. – А эти люди нужны для того, чтобы контролировать столицу с изнанки. Они все видят, все знают – кто куда пошел, что делает, чем занимается. Могут общаться со слугами, узнавать информацию. Это наша Тайная служба!
– Вот как? – удивился Сарнос. – Ты уже создаешь Тайную службу? А что, молодец… я как-то об этом и не подумал. М-да… для меня эта чернь не более чем объект для казни. Тупоголовые, мерзкие стервятники! Кстати, а что такое ты с ними сделал? Чего они таращатся, как идиоты?
– Я им дал снадобье, – пожал плечами Адрус. – Иначе бы они сюда не пошли. Давай-ка не будем терять времени, займись заклинанием верности. Нацеливай их на меня, все равно именно мне с ними общаться, не тебе. И вот еще что: эти двое – только начало. Я буду приводить к тебе одного за другим, и всех нужно будет приводить к верности. Сможешь? Хватит сил?
– Ты хочешь меня оскорбить?! – фыркнул маг и подозрительно посмотрел на Адруса. – Или так меня подначиваешь? Ну… чтобы я не отказался? Я же тебе сказал – мы в одной лодке, и если потонем, то вместе! И работаем вместе! Я – император, ты – моя Секретная служба! Если говоришь, что тебе нужны эти два придурка – значит, так тому и быть!
– Мне нужны эти два придурка, – бесстрастно подтвердил Адрус. – Что касается «в одной лодке», если бы это было так, ты бы сказал мне, где живешь, и не пришлось бы вызывать тебя через тайники, через посредников. Но ты скрываешь от меня свой дом. Почему? Боишься? Или считаешь что мы не в одной лодке? Вероятно, так.
– Нет, не так, – сморщил нос Агристус. – Но… понимаешь… я никак не могу привыкнуть к тому, что мы вместе. Дай мне время, хорошо? Я много лет был один, вокруг «куклы», или будущие «куклы», и вот теперь появился ты, тот, что не поддается заклинанию верности, тот, кого я не могу сделать «куклой»! Мне немного страшно… пойми меня, ладно?
– Ладно. – Адрус пожал плечами и скосил глаза на стоявшего возле плеча Крепыша, тот идиотски улыбался и таращил глаза в пространство. – Напрасно ты обсуждаешь наши дела при них, тебе не кажется? И при Альпине…
– Альпина, забудь все, что мы сейчас говорили! – Маг обернулся к женщине, подождал, спросил: – О чем мы сейчас говорили, Альпина? Сегодня вечером?
– Я… я… не помню! – Женщина недоуменно посмотрела на Агристуса, потом на Адруса и покачала головой: – Я не помню! Помню, что ты пришел, а потом… пусто! Совсем пусто! Со мной все нормально?
– Все в порядке, милочка, – усмехнулся маг. – Все в порядке. Ну что, Адрус, видел? Понял? То-то же. Некоторые штуки упрощают жизнь. Ну что, начнем? Я как знал – взял снадобье…
– Только не говори, что оно у тебя не всегда с собой. – Адрус внимательно посмотрел в глаза магу и слегка кивнул, не изменив каменного выражения лица. – Понимаешь, какое дело, Агристус… я чувствую ложь. Даже в мелочах. И когда мне лгут, я перестаю доверять человеку. А если я перестаю доверять человеку, то… в общем, не надо меня обманывать, ладно? Что касается того, где ты живешь, – я… знаю, где ты живешь. Только не спрашивай, как я это узнал. Не забывай, кто я такой. И хочу тебя предупредить – как только пойму, что ты меня обманываешь, строишь козни – это будет твой последний день. После того, как мы с тобой стали соратниками, говорю это в первый и последний раз. Второго раза не будет.
– Ну и чего, чего ты так возбудился! – недоуменно пожал плечами маг, с опаской глядя на своего «подданного». – Я всего лишь не сказал, что снадобье всегда со мной и я готов к колдовству! И что? Я же говорю – мы с тобой соратники! Мы вместе! Ты такой же, как я!
– Я не такой, как ты. – Зверь тяжело посмотрел на мага, и тот едва не вздрогнул под холодным, как у змеи, взглядом. – И ты все слышал. Вопрос закрыт. Колдуй!
* * *Агристус не боялся ходить по улице ночью. Он знал, насколько ловок и силен. Что для мастера единоборств какие-то трое-четверо жалких уличных грабителей, отребий, которые вышли на уличный разбой ради жалкой монетки, колечка или цепочки? Три-четыре покойника, о которых никто не вспомнит уже через день!
Не зря он двадцать лет занимался единоборствами – вначале, чтобы стать настоящим воином, сильным телом и духом, потом… потом, чтобы суметь защитить свою жизнь.
Но этот мерзкий щенок, этот подонок, этот безродный поганец разбил его вдребезги, просто в хлам! Не спасли ни многолетние тренировки, ни сила, ни умение! Рраз! И вот уже лежит беспомощный, как какой-нибудь жалкий житель трущоб! Унижение! Ощущение собственной ничтожности, слабости, беспомощности – кто за это ответит?! Агристус знал – кто. И это не только император…
Полезный парень. Полезный убийца. Но – до поры до времени. Тот, кто видел императора униженным, тот, кто его унизил, – не должен жить! Тем более если он не может стать куклой.
Опасный человек. Страшный человек.
Да и человек ли он? Дикий зверь…
* * *«Проклятье! Ушел! Ушел, подлец! Чуть бы пораньше! Ну почему, почему я не взяла его сразу?! Жирная скотина показал мне дулю! Гад! Ну, ничего, ничего… зато этих взяли. А жирняк где-нибудь да проявится! И тогда… тогда все будет хорошо! Интересно, что он скрывает под рясой… я отрежу ему все, что он называет своим мужским достоинством! Тварь!»
Девушка порывисто вскочила, толкнула дверь и вышла в коридор. Чад от горящих факелов ударил в нос, Делия поморщилась. Она не любила вонь горящей промасленной пакли. Эта гарь напоминала ей о детстве, проведенном на городских улицах, о кострах, на которых можно пожарить украденное вонючее мясо. Оно смердело так, что неподготовленного человека точно бы затошнило, вдохни он этот запах.