– Чего уж тут не понять, – парень пожал плечами и снова застыл, глядя куда-то в пространство над плечом Головы. И снова на его лице не отра-зилось никаких эмоций – ни страха, ни злости, одно лишь безмятежное спокойствие, будто он не стоял перед лицом одного из самых жестоких бандитов в городе, а сидел где-нибудь на берегу моря и наслаждался чистым воздухом, напитанным запахом морского ветра. Странный парень!
Через минуту в дверях возник четвертый член этой странной компании – мужчина лет тридцати, худощавый, широкоплечий, и от него тоже явственно исходило ощущение опасности. По всему было видно – это тренированный воин, способный в одиночку разогнать толпу крестьян. А еще – от него пахло благовониями, как от бабы.
Аристократ! – безошибочно определил Голова, утвердившись в своих подозрениях о том, что происходит что-то странное.
Вошедший окинул взглядом все компанию здоровяков со зверскими рожами и мрачно заметил, обращаясь к худому парнишке:
– Я тебе говорил, что не поверят, а ты?
Парнишка пожал плечами и равнодушно заметил, тоже игнорируя Голову и его телохранителей, вцепившихся в рукояти мечей и кинжалов:
– Я потому тебя и позвал – предполагал такой результат. Будешь работать здесь, другого выхода нет.
– Эй, вы там про меня не забыли? Я вам не мешаю? – ласково спросил Голова, и после его слов Крепыш и Рукастый невольно попятились назад – они знали, что следует за такими глумливо-ласковыми словами, и не хотели оказаться на пути «карающего меча»!
Голова взрывался мгновенно, как бутыль с забродившим вином, и те, кто оказывался рядом во время его «приступа», не могли без содрогания вспомнить о случившемся. Расправа всегда была молниеносной, неотвратимой и невероятно жестокой. Никто не может обманывать Эстуса Голову! За это – смерть! Страшная смерть!
Зверь допустил ошибку. Честно сказать – он зарвался, считая себя (и в общем-то справедливо!) быстрее, сильнее, опаснее большинства людей, а скорее всего – всех людей. С тех пор как он покинул Школу, Зверь не встретил человека, способного состязаться с ним в скорости и умении убивать. Это случай был первым.
После слов Головы Зверь повернулся и, поднеся к губам заранее заряженную трубочку, стреляющую иглами, выпустил парализующий снаряд в одного из телохранителей. Потом, через мгновение, в другого. Потом уже – в Голову. И это была его ошибка. Вначале нужно было стрелять в вожака, потом – в бойцов.
Стрелки, смазанные специальным, быстродействующим ядом, вонзились в шеи телохранителей, туда, где проходила основная жила, питающая мозг свежей кровью. На каждого ушло полсекунды, но этого времени хватило Голове, чтобы понять происходящее, и, когда стрелка полетела в него, он прикрылся рукой. Стрела вонзилась в предплечье, не оказав никакого видимого действия на этого монстра в человеческом обличье.
Телохранители не успели еще коснуться пола своими бесчувственными телами, когда Голова взревел и, обеими руками подхватив тяжелый стол черного дерева, послал этот снаряд в сторону врагов.
Стол, весивший как трое здоровенных мужчин, сбил с ног всех – и Крепыша с Рукастым, и Агристуса, и даже Адруса, получившего удар в плечо и отброшенного на дверь с такой силой, что зазвенело в ушах. Он бы успел отпрыгнуть в сторону, но помешали соратники, толкавшиеся справа и слева, а теперь постанывающие под столом, прижатые, как муравьи ботинком мальчишки.
Зверь успел встать прежде, чем Голова оказался рядом, и, когда громадный кулак метнулся вперед, чтобы размазать чужака по массивной двери, качнулся вбок, и удар пришелся вскользь, едва не оторвав ухо.
Проскользнув под рукой бандита, Зверь помчался в глубь комнаты, освобождая пространство для маневра и выигрывая время. Если Голова зажмет его в угол – участь незадачливого убийцы будет предрешена.
Пока бежал, нашаривал в складках одеяния пузырек с иглами, надеясь зарядить трубку снова, но потом отказался от этой затеи – в беготне легко можно уколоть самого себя, и тогда вся эта история закончится совсем уж дурно.
Впрочем, она и сейчас может закончиться дурно – Голова несся следом с такой скоростью, будто он тоже был изменен магическим методом! Зверь едва успевал прыгать по комнате, уворачиваясь от ударов, ускользая, делая финты, уклоны. Да, он мог бы убить противника или покалечить, но тогда все задуманное рушилось, как карточный домик! Ведь они пришли сюда не для того, чтобы уничтожить главарей преступного мира, совсем нет!
Через минуту с облегчением заметил, что Голова вроде как замедлил движения. Похоже, яд начал действовать. Еще через некоторое время бандит начал пошатываться, лицо его свело судорогой, изо рта пошла пена, и наконец он рухнул на пол, пытаясь что-то сказать искривленным в страдальческой гримасе ртом.
Лишь тогда Адрус облегченно вытер лоб, поднял перевернутое кресло и уселся в него, вытянув ноги и глядя, как из-под тяжеленного стола выползают соратники, ругаясь, как пьяные портовые грузчики. При этом потомственный аристократ, будущий император не только не отставал от своих необразованных коллег, но даже превосходил их, составляя цветистые фразы из неприличных слов.
– Ох… – Агристус страдальчески схватился за голову и потер лоб, на котором выросла здоровенная красная шишка. – Это что вообще было-то?! Твой прекрасный план, да?! Я такие планы видал на…. И таких генералов там же! – Он продолжал сквернословить, бормоча что-то про семью Адруса.
Зверь мрачно прищурился.
– Язык отрежу, если еще хоть раз упомянешь мою семью! И хватит ныть – неужели нет в твоей сумке никакого болеутоляющего? Выпей и займись делом. Руки-ноги целы? Никто не поломался?
– Вроде целы! – хором откликнулись двое парней. – Мы тебе говорили, Голова страшный человек! Его никто еще не смог победить в рукопашной! Ты их убил?
– Нет. Через пару часов отойдут, если не давать противоядие. А если дать, то сразу встанут.
– Нет, сразу не надо! – со страхом помотал головой Крепыш. – Он нас тогда точно убьет! Колдовать нужно, пока не опомнились охранники снаружи! Так-то дверь здесь толстая, не слышно, что делается в комнате, но лучше поторопиться. Скоро всем будет интересно, что же так долго делается за этой дверью, могут проверить, и тогда…
– Агристус, работай! – кивнул Зверь, впившись взглядом в недовольного мага. – Потом выскажешь мне свои упреки и расскажешь, какой я гад. А сейчас, если ты не успеешь заколдовать этого негодяя, нам всем конец. И тебе тоже, кстати. Так что поторопись!
Маг молча подошел к Голове, открыл ему рот и медленно влил в глотку треть содержимого пузырька – темную жидкость с резким запахом. Остатки жидкости он разлил по глоткам тело-хранителей.
– Это еще зачем? – удивился Адрус. – Нам достаточно одного Головы, остальные все будут под его командой. Смысл тратить снадобье?
– Да какая разница? Что на одного колдовать, что на троих. А снадобья у меня хватает. Вот что, парни, уши заткните, когда начну. Так, на всякий случай. А ты можешь не затыкать… мой верный начальник Тайной стражи. Твою тупую башку заклинание не берет… хе-хе-хе…
Адрус промолчал – пусть себе развлекается. Магу нужно выплеснуть раздражение, и вообще – Адрус чувствовал недовольство собой, а вернее – Зверем. Не следует так жестко разговаривать с Агристусом. Ну да, этот маг глупец, самодовольный, самоуверенный дворянин, но он очень полезный глупец! И с ним нужно быть очень осторожным – родовитые люди привыкли, что перед ними все пляшут на цыпочках, дворяне крайне болезненно воспринимают любые нападки на их достоинство. Не то что бывшие рабы…
Колдовство заняло около получаса. Все это время Адрус не позволял себе волноваться, готовый к любой неожиданности, – вдруг кто-то захочет узнать, почему вожак столько времени уделяет пришельцам, или возникнет срочная проблема, требующая участия Головы. Прервать колдовство – удар не только по заколдованным, которые могут умереть, но и по магу. Обратный откат так силен, что маг может его и не пережить. Самое меньшее, что получится, – маг на время лишится своих магических способностей, если не навсегда.
Но все обошлось. Когда Агристус вытер пот со лба и сказал, что все закончено, Адрус облегченно перевел дух и, шагнув к лежащим на полу бандитам, на ходу достал из кармана склянку с противоядием. В течение минуты залил порции жидкости в рот так и не очнувшимся мужчинам и снова уселся в кресло, ожидая пробуждения своего нового воинства.
Первым, как и следовало ожидать, очнулся Голова. Он зашевелился, открыл глаза, сел, осмотрел помятых парней, испуганно прижавшихся к двери, и негромко, таким же приятным голосом, как и раньше, спросил:
– Яд? Мои парни живы?
– Живы, – кивнул Адрус и тут же добавил: – Теперь ты подчиняешься мне. Меня будешь звать… Зверь. Зверь. Тебе нравится служить мне, ты мне доверяешь, уважаешь меня. Ты не причинишь вреда тем, кто пришел сегодня со мной и находится в этой комнате. Это твои друзья. Ты ничего не скажешь о том, что здесь произошло, ни одному человеку и не будешь вспоминать об этом никогда. В остальном ты ведешь себя так, как и раньше, твоя задача – не дать никому понять, что ты изменился. Ты сделаешь все, что я тебе прикажу или прикажет тот человек, которого я пришлю. Теперь помоги своим телохранителям, и мы с тобой поговорим. Тебе все понятно?
– Живы, – кивнул Адрус и тут же добавил: – Теперь ты подчиняешься мне. Меня будешь звать… Зверь. Зверь. Тебе нравится служить мне, ты мне доверяешь, уважаешь меня. Ты не причинишь вреда тем, кто пришел сегодня со мной и находится в этой комнате. Это твои друзья. Ты ничего не скажешь о том, что здесь произошло, ни одному человеку и не будешь вспоминать об этом никогда. В остальном ты ведешь себя так, как и раньше, твоя задача – не дать никому понять, что ты изменился. Ты сделаешь все, что я тебе прикажу или прикажет тот человек, которого я пришлю. Теперь помоги своим телохранителям, и мы с тобой поговорим. Тебе все понятно?
– Все понятно, Зверь!
Голова быстро поднялся, подошел к подающим признаки жизни бойцам, по очереди ухватил их за шиворот. И легко, будто они ничего не весили, вздернул вверх и поставил на ноги, снова показав, какой огромной силой обладает. Потом взял одно из кресел, валявшееся на полу вверх ножками, уселся за стол и жестом пригласил Адруса придвинуться поближе. Тот придвинул кресло, расположившись напротив Головы, через стол, на всякий случай оставив между пленником и собой пространство для маневра, и замер, глядя в глаза бандиту. Вожак шайки был абсолютно спокоен, настолько спокоен, что невольно закралось подозрение – усыпляет бдительность? И тогда пришло решение.
Адрус достал метательный нож из чехла на спине, у воротника, положил перед Головой и приказал:
– Возьми нож. Воткни его себе в плечо!
Голова взял нож и мгновенно, без раздумий вонзил его в левое плечо, даже не поморщившись. Адрус удовлетворенно кивнул, протянул руку:
– Давай его сюда.
Потом обернулся к Агристусу, с интересом наблюдавшему за манипуляциями компаньона:
– Можешь полечить?
– Вначале нужно спрашивать – смогу ли! – хмыкнул маг. – А если бы у меня не было нужного снадобья?
– Есть же, – равнодушно пожал плечами Адрус. – Ты бы не пошел со мной, не взяв нужных мазей и порошков. Ты же не идиот. Лечи, время теряем. И посмотри, что вон с тем парнем. По-моему, с ним дело хреново…
Адрус кивнул на одного из телохранителей, Агристус подошел ближе, посмотрел тому в глаза, оттянул веко, пощупал пульс и, сокрушенно качая головой, заметил:
– Ну никак, никак не могу избавиться от этого! Обязательно есть отходы! Один на сотню, да есть! Не повезло парню!
– Лечи Голову, с ним потом. – Адрус посмотрел на пускающего слюни телохранителя и тихо вздохнул…
* * *– Потом выбросим в канализацию. – Голова равнодушно посмотрел на труп телохранителя, которому только что свернул шею, и снова повернулся к Адрусу. – Я скажу, чтобы тебя пускали в любое время. По тому списку, что ты дал, отвечу скоро. Завтра или послезавтра.
– Хорошо. – Адрус встал и, не прощаясь, пошел к двери. Остановился на пороге, махнул рукой:
– Проводи!
Портовые кварталы – вонючие, пыльные. Люди – грязные, чистые, оборванные и наряженные. Лица напряженные, помятые, будто по ним прошелся сапог жизни и растер в хлам все детские мечты. Эти люди не ждут ничего хорошего от жизни и думают только о том, чтобы дожить до сытных дней. И знают, что скорее всего таких дней не будет.
Много нищих, много беспризорных детей, покрытых цыпками, коростой, уродливых, худых, как скелеты. Они тянут руки, просят монету, но давать им ничего нельзя – стоит бросить хоть одну, сейчас же сбегутся десятки таких же бедолаг и набросятся, налетят на прохожего, как толпа голодных крыс. У них нет разума, только инстинкт, как у зверьков, бегущих на запах съестного.
Судьба этих детей незавидна. Большинство из них не проживут дольше сезона дождей. Однако жители трущоб плодятся и плодятся, не умея предохраняться, не имея средств, чтоб избежать беременности, или просто наплевав на такую мелкую неприятность, как нежелательное зачатие. Работе не мешает.
Адрусу и его спутникам пришлось буквально отбиваться от этих грязных шлюх, желавших предложить – нет, втюхать! – свои услуги. Беззубые, вонючие, как ходячие помойки, они умоляли взять их, и Адрус с содроганием думал о том, что это настоящая человеческая канализация, выгребная яма, сюда стекаются все отбросы жизни! И еще думал: почему такие люди живут? Не проще ли покончить с такой жизнью раз и навсегда? Самим, перерезав себе глотку, не дожидаясь смерти от болезней?
Занятый этими мыслями, он не сразу услышал вопрос Агристуса:
– А зачем тебе списки этих людей? Что ты собираешься с ними сделать? Ты так и не сказал! Хочешь их убить? За что?
– Хочу их убить, – кивнул Адрус, уворачиваясь от руки попрошайки, на голове которого виднелись отвратительные раны, источающие удушливый запах падали.
– Пшел! Пшел отсюда! – Агристус пнул попрошайку ногой куда-то в бедро, и тот упал на землю, посылая обидчику черные проклятья. – Совсем уже обнаглели! Того и гляди, на шею заберутся! Всю жизнь буду помнить, как ты заставил меня нюхать эту вонь и смотреть на все эти гадости! Тьфу!
– А разве император не должен знать жизнь своей империи? – уголком рта улыбнулся Адрус. – Это твои будущие подданные, так что смотри – вот он, народ!
– Какой на хрен народ?! – фыркнул маг. – Это грязь! Дерьмо! Когда я стану императором, прикажу уничтожить портовые кварталы, повесить всех обитателей этих трущоб! Это рассадник зла, это источник заразы, отсюда на город спускается стая крыс в человеческом обличье! Выжечь огнем эту пакость!
– Не сможешь, – пожал плечами Адрус. – Разве ты не знаешь? Пробовали уже, десятки раз. Мне кажется, что каждый новый император начинает с того, что пытается выжечь портовые кварталы. Губит сотню солдат в бунте, переходящем в общегородской, и, как обычно бывало, успокаивается, забывает об этом забытом богами уголке и живет дальше. Ну похватают нищих, часть обратят в рабство, часть перебьют, ну и что? Во-первых, костяк всей шайки уйдет в подземелья, чтобы вернуться, когда имперские войска отойдут от порта. Во-вторых, ты не задумывался, откуда берутся эти нищие? Если не знаешь, так я скажу: нищими становятся из-за обнищания, из-за того, что те же императоры если и думают о своих подданных, то только тогда, когда хотят содрать с них побольше налогов да отправить воевать!
– Откуда ты знаешь? – скривился маг. – Чушь это все! Я не знаю, кто тебе такое наговорил, но эти нищие просто не хотят работать! Бездельники! Хотели бы жить – нашли бы работу! Просто они глупы и ленивы, вот и все! Им не надо жить, уверен!
– А тебе надо жить? – Адрус искоса посмотрел на исказившееся лицо мага. – Вот скажи, зачем ты живешь? Деньги? У тебя их и так сколько надо. Власть? У тебя есть такая власть над людьми, о которой властители могут только мечтать. Что еще тебе надо? Зачем вся эта суета?
– А тебе зачем? – прищурился Агристус. – Денег тебе не надо, власти тебе не надо? Живешь ради мести? Я понял, ты хочешь отомстить. Ну а дальше? Дальше-то что? Врешь ты все! Тебе тоже нужна власть, тебе нужно положение в обществе! Вы все такие – врете, хотите казаться лучше, чем вы есть, а на самом деле убийцы, лжецы, сластолюбцы! Мне зачем власть? Во-первых, отомстить за то, что сотворили с моей семьей! Но самое главное – я на самом деле хочу сделать Империю лучше, чем она есть! Чтобы люди нормально жили, чтобы не было войны! А если для того придется погибнуть тысячам, а может, и сотням тысяч, так зато оставшиеся в живых будут жить спокойно, счастливо! Подумай над этим!
«Думаю, каждый день думаю! Тварь ты последняя! На костях людей хочешь построить счастье для живых? И я тварь. Мстительная, жестокая тварь. И кто меня сделал таким? Ты! Такие, как ты! И вы ответите за все. И за это – тоже!»
* * *Тихо-тихо, как тень, как дуновение ветра… Собаки не залаяли, наевшись приманки, начиненной сонным снадобьем. Собак жалко, они лучше людей, потому травить их нехорошо. Пусть живут. Проспятся и побегут дальше. Свободные, без хозяина.
Дом на окраине города. Вокруг ни огонька, небо закрыто облаками, не видно звезд и луны, хорошее время для убийства! Этот будет первый. Но не последний.
Дверь не заперта – забор высокий, во дворе собаки. Чего хозяину бояться? Особенно если ты сильный, тренированный воин, а под рукой, у постели лежит меч без ножен – хватай, сноси голову с плеч! Смерть ночному грабителю!
Рядом, в постели, обнаженная женщина – молоденькая, волосы растрепались, пухлые губки распустила – красотка! У такого негодяя – и такая красотка?! Несправедливо!
Но почему несправедливо? Это для кого-то – мерзавец, а для нее – удачливый воин, с деньгами, с положением в обществе. Ну как же, получил должность командира взвода уличной стражи! Да и мужчина хоть куда – и в постели, и сам по себе – статный, мускулистый!
А за кого было выходить замуж? За соседа-зеленщика, косоглазого пришепетывающего урода? Или за башмачника Питогара? От него всегда пахнет чем-то кислым, будто он протух еще в колыбели! Нет уж, лучше он, Басагар – хороший муж, хороший любовник. И состоятельный – отвалил родителям хорошие деньги! Папа с мамой на него чуть не молятся!