Дядя так и лежал на дороге, раскинув руки, мотоцикл стремительно удалялся, лавируя между машинами. Из «Мерседеса» Долгих выскочили двое охранников, один что-то орал, а второй приближался ко мне. Прочие граждане ошалело выглядывали из своих автомобилей. Видя, что расстояние между мной и охранником стремительно сокращается, я бросилась бежать в том направлении, где исчез мотоцикл. То ли к асфальту головой я успела приложиться, то ли попросту пребывала в легком шоке от неожиданности своих и чужих действий, но соображала я не очень хорошо. А надо бы. Охранник бежал всего в каких-то ста метрах. По прямой мне от него не уйти. Дома здесь стояли вплотную друг к другу. Идей не наблюдалось, что неудивительно, все силы уходили на то, чтобы двигаться максимально быстро.
Впереди прямо поперек тротуара замерла «Газель», двое мужчин в ярких комбинезонах выгружали из нее ящики и спускали по трапу в подвальное окно. Первая мысль «нырнуть вниз» была тут же забракована. Неизвестно, где я окажусь, скорее всего, в подвале магазина или офиса. И как смогу выбраться оттуда? Ко всему прочему, мой преследователь это, безусловно, увидит и ринется за мной.
Я выскочила на проезжую часть, обегая машину, и тут нечто вроде идеи наконец возникло. Я потянула на себя дверцу «Газели», и она открылась. Плюхнувшись на сиденье, я прикрыла дверь. Лежа на спине и чуть приподняв голову, я смогла наблюдать, как охранник Долгих, вслед за мной обежав «Газель», бросился дальше по тротуару. У меня чуть больше минуты, пока он не поймет, что потерял меня, и не вернется, чтобы понять, куда я делась. Осторожно открыв дверь со стороны водителя, я выбралась на тротуар. «Оранжевые комбинезоны», занятые разгрузкой, внимания на меня не обратили. Теперь я неслась в противоположную сторону, пользуясь тем, что из-за «Газели» охранник видеть меня не мог. Секунды стремительно таяли.
Я подскочила к ближайшей двери. Рядом с ней таблички, должно быть, в доме расположены офисы. Распахнув дверь, я вошла в подъезд. Прямо лестница, за ней глухая стена. Прыгая через две ступеньки, я поднялась на второй этаж. Зоомагазин и турбюро «Вояж». Я сделала выбор в пользу «Вояжа».
В просторной комнате три стола, все сотрудницы заняты клиентами. Еще двое посетителей ждали своей очереди, сидя на диванчике возле окна. Я подошла и встала рядом, поглядывая на улицу. Вид отсюда открывался прекрасный, жаль, что тротуар с моего места не увидишь, только тот, что был напротив. Зато я смогла отдышаться, а заодно проверить дамскую сумку, висевшую у меня на плече. К счастью, мобильные, паспорт и деньги на месте.
Первый стол освободился, мужчина с женщиной, ожидавшие своей очереди, перебрались туда, а я на диван. Выждав еще минут пять, подошла к ближайшему столу и спросила, наклоняясь к сотруднице:
– Простите, где у вас туалет?
Она взглянула и с некоторым неудовольствием ответила:
– В конце коридора направо.
Я вышла в крохотный коридор, справа туалет, слева что-то вроде кухни. И лестница вниз. Быстро спустившись на первый этаж, я гадала, повезет или нет. В старых кварталах никогда не знаешь, с чем столкнешься. Повезло. Железная дверь выходила во двор. Она была заперта, но рядом с дверью в стене кнопка. Я ее нажала, раздался легкий щелчок, и дверь открылась. А я чертыхнулась. Захламленный квадратный дворик, четыре дома, пристроенные друг к другу, образовывали квадрат. Я все-таки прошла вперед и вскоре смогла выдохнуть с облегчением: между домами был узкий проход, перегороженный невысоким забором из металлических прутьев.
Я легко перебралась через забор и не спеша отправилась по улице. Грохоча, подошел трамвай, а я вспомнила, что здесь остановка. Мне было все равно, куда ехать, лишь бы подальше от этого места. Волнение понемногу улеглось и, выйдя возле здания городской администрации, я устроилась на скамейке возле фонтана.
Если мне не пригрезилось, сегодня я стала свидетелем неудавшегося покушения. Впрочем, не удалось оно не без моего вмешательства. Авария была подстроена, чтобы создать пробку. Один из мотоциклистов стрелял из автомата. Но, судя по тому, что машина Долгих и после выстрелов выглядела как новенькая, цели они не достигли, водителю мотоцикла пришлось резко затормозить, потом вывернуть вправо, чтобы не наскочить на дядю, которого я сбила с ног.
Выходит, кто-то в этом городе решил: Долгих в царьках засиделся. Что ж, времена меняются и правители тоже. Вопрос, что теперь делать мне, точнее, как связаться с Вадимом Георгиевичем. Номер его мобильного в Интернете обнаружить не удалось. Если позвонить в офис, секретарь поинтересуется, кто я… У Долгих не один, а три секретаря, и пробиться к нему непросто. Скорее всего, меня отфутболят или соединят с его помощником. Выдать себя за любимую племянницу не получится, родни у Долгих нет. Час назад я собиралась явиться к нему в офис и передать на входе конверт с мобильным. Они б его, конечно, проверили на предмет всяких неприятных неожиданностей, но, в конце концов, передали. Теперь о том, чтобы нагрянуть в офис, не могло быть и речи. В свете сегодняшнего события любой визит вызовет подозрения, и меня не отпустят до тех пор, пока не узнают, кто я такая. А когда узнают, тем более не отпустят. Наведаться к дому, где он живет, и передать пакет консьержу? До консьержа еще добраться надо, охрана там тоже будь здоров. Год назад, готовя покушение на Долгих, я много времени потратила на выяснение: как к нему проще всего подобраться. И теперь занимаюсь тем же самым, только с другой целью.
Еще одна проблема: никто не должен знать, что я в городе. В идеале, только сам Вадим Георгиевич. Значит, никакой охраны и консьержей. Чем меньше я мозолю гражданам глаза, тем для меня лучше. Что же остается? Стараться быть поближе к Долгих и действовать по обстоятельствам.
«Гениальный план», – усмехнулась я. Заглянула в соседний магазин, купила солнцезащитные очки (свои я потеряла во время беготни по улице) и бейсболку, после чего пешком отправилась к офису Вадима Георгиевича. Прямо напротив его офиса был небольшой сквер с детской площадкой. Там я и устроилась. Мамаши гуляли с детьми, и на меня внимания никто не обращал. Летом на площадке народ задерживается до позднего вечера…
К некоторому удивлению, возле офиса не наблюдалось никакой суеты, ни тебе бронетранспортеров, ни типов в камуфляже, засевших в окопах. Тишь да гладь. Интересно, Долгих здесь? Или предпочел в офисе сегодня не появляться?
Точно в ответ на мой вопрос ворота вдруг открылись, появился тот самый «Мерседес» и направился в сторону проспекта. Я бегом припустилась в том же направлении, но не по улице, а через сквер и ближайший двор. Успела как раз вовремя: «Мерседес» замер на светофоре. Я оказалась по пути следования, но чуть впереди. Махнула рукой, останавливая машину. Через несколько минут я уже следовала за Долгих на новеньком «Шевроле».
– Куда едем? – спросил мужчина с улыбкой.
– Прямо, – ответила я и взглянула сурово, давая понять, что к разговорам не склонна.
Путешествие получилось недолгим. Вскоре «Мерседес» Долгих тормозил возле ресторана «Москва». Из машины появился Вадим Георгиевич и вошел в застекленные двери. Я попросила водителя проехать еще немного, расплатилась и не спеша вернулась к ресторану. Место это в городе известное, не самый дорогой ресторан, но популярный. Время для ланча подходящее, хотя Долгих смог удивить, если учесть, что в него недавно стреляли. Ему бы себя поберечь, а он вошел в здание один, шофер и охрана остались в машине.
Прикинув все «за» и «против», я вошла в ресторан. Две девушки на ресепшн встретили меня дежурными улыбками.
– Зал для курящих или некурящих? – поинтересовалась одна из них. Я ответила, что это непринципиально. – Выбирайте любой свободный столик, – сказали мне.
Ресторан был огромным, зал разделен на сектора. Здесь же располагались кухни, прямо по центру зала, от посетителей их отделяли стеклянные стены, при желании можно было наблюдать за работой поваров. Кухня здесь, кстати, на любой вкус. Интерьер вполне демократичный, но уютный. Люстры, собранные из рюмок всех размеров и форм, медные кастрюли и сковородки, развешанные по стенам, пузатые бутылки, постеры с видами Москвы, детский уголок. Здесь было многолюдно и шумно, но свободных столов оказалось в избытке.
Лавируя между столиков, я высматривала Долгих и вскоре увидела его в центре зала для некурящих, он сидел в компании двух мужчин. Я устроилась неподалеку. Мне повезло: передо мной было большое зеркало, и я могла наблюдать за тем, что происходит за моей спиной, не оглядываясь.
Тут же подошла официантка. Быстро сделав заказ, я взяла журнал из корзины, стоявшей рядом, и принялась его листать. Так можно было таращиться в зеркало, заодно прикрыв собственную физиономию. Лица мужчин, сидевших с Долгих, показались мне знакомыми. Приглядевшись к ним, я мысленно присвистнула. Партнеры по криминальному бизнесу. Это что-то вроде совещания? Явись они к нему в офис, кто-то мог обратить на это внимание. А здесь… встретились бизнесмены за ланчем. Непохоже, что Долгих чего-то опасается. Разговор, судя по выражению лиц, идет серьезный, но ни намека на нервозность в поведении Вадима Георгиевича я не уловила. Им принесли заказ и мне тоже. Журнал пришлось отложить в сторону.
Лавируя между столиков, я высматривала Долгих и вскоре увидела его в центре зала для некурящих, он сидел в компании двух мужчин. Я устроилась неподалеку. Мне повезло: передо мной было большое зеркало, и я могла наблюдать за тем, что происходит за моей спиной, не оглядываясь.
Тут же подошла официантка. Быстро сделав заказ, я взяла журнал из корзины, стоявшей рядом, и принялась его листать. Так можно было таращиться в зеркало, заодно прикрыв собственную физиономию. Лица мужчин, сидевших с Долгих, показались мне знакомыми. Приглядевшись к ним, я мысленно присвистнула. Партнеры по криминальному бизнесу. Это что-то вроде совещания? Явись они к нему в офис, кто-то мог обратить на это внимание. А здесь… встретились бизнесмены за ланчем. Непохоже, что Долгих чего-то опасается. Разговор, судя по выражению лиц, идет серьезный, но ни намека на нервозность в поведении Вадима Георгиевича я не уловила. Им принесли заказ и мне тоже. Журнал пришлось отложить в сторону.
План сложился довольно быстро. Вряд ли эти двое меня узнают. Чересчур незначительна была моя роль в здешней иерархии. К тому же мужчины, занятые деловым разговором, редко обращают внимание на обслуживающий персонал. Я немного понаблюдала за официантами. Они периодически заглядывали в комнату рядом с буфетной.
Поднявшись, я направилась в сторону туалетов, но траекторию движения сменила, продолжая наблюдать за интересовавшей меня дверью. Приблизилась и быстро вошла в комнату. Окажись она обитаема, пришлось бы врать, что ищу туалет.
Комната была пуста. Что-то вроде раздевалки или закутка для отдыха. Крючки вдоль стен, на них висели фартуки, в которых щеголяли официанты. В корзине отутюженные футболки с логотипом ресторана, на широком столе в коробке бейджики с именами сотрудников. Очень надеялась, что никому не придет в голову заглянуть сюда именно сейчас, я натянула футболку, прицепила бейджик и, на ходу повязывая фартук, вышла из комнаты.
Удача любит тех, кто рискует. Навстречу шла девушка точно в такой же футболке, я на всякий случай отвернулась, но ее интереса не вызвала. Официантов в смене человек пятнадцать, как минимум, в основном студенты, вполне вероятно, что они не очень хорошо знают друг друга. В любом случае, вряд ли меня схватят за руку и начнут выяснять отношения прямо посередине зала. Вновь призвав удачу, я направилась к столику Долгих.
– Все в порядке? – спросила я, подходя к Вадиму Георгиевичу почти вплотную.
– Спасибо, – не глядя на меня, ответил один из мужчин, второй ответом не удостоил, Долгих был куда внимательнее. Посмотрел на меня и кивнул. Надо отдать ему должное, держать себя в руках он умел. Ни намека на удивление и прочие чувства.
Его пиджак висел на спинке стула. Я улыбнулась со всей возможной приветливостью, мужчины за столом успели забыть обо мне, что позволило переложить мобильный из кармана фартука в карман пиджака. Долгих это, конечно, заметил, но вида не подал.
Я поспешно удалилась. Направилась к кухне, по пути свернув к детскому уголку, юркнула за пластмассовую горку, сняла фартук и футболку. Девочка лет шести, в одиночестве игравшая там, посмотрела с интересом. Я ей подмигнула и сунула ненужные мне вещи под скамейку. Через минуту я уже сидела за своим столом.
– Можно счет? – попросила официантку, проходящую мимо, обслуживала меня другая девушка, но счет я очень быстро получила.
Оставив деньги, я тут же покинула зал. Никто не ждал у дверей ни с той, ни с другой стороны. Я благополучно выбралась на улицу, на всякий случай проверила, не увязался ли кто следом. Ничего подозрительного. Я перешла дорогу и вскоре уже сидела в небольшом кафе. Открыла журнал, который прихватила в ресторане, и настроилась на ожидание.
Звонок раздался минут через пять, но звонили на телефон, который вручил мне человек Земцова. Юрий Германович, судя по голосу, был мной не особенно доволен.
– Где вы находитесь? – спросил резко.
– Там, где и предполагалось.
– Свяжитесь с моим человеком. Я продиктую номер.
Номер он продиктовал, я его запомнила и сказала:
– Не вижу необходимости обращаться к нему. Сейчас, по крайней мере.
– Кажется, вы утверждали, что не продержитесь в городе и трех дней. Теперь вы так не считаете?
– Вдруг повезет, и я найду вашу дочь раньше.
– Смогли что-нибудь выяснить?
– Если будут новости, я вам позвоню. – Убрала мобильный в сумку и продолжила листать журнал.
Большая стрелка на часах описала полный круг, когда, наконец, позвонил Долгих.
– Вы довольно нахальная девица, Юля, – сказал он.
– Мне говорили.
– Давно вы в городе?
– Со вчерашнего вечера.
– А сегодня уже стреляют… неплохо.
– Вадим Георгиевич, – заговорила я как можно мягче. – Я знаю, что нарушила наше соглашение. К сожалению, у меня не было выбора.
– Я правильно понял: здесь вы не по своей воле?
– Правильно. И мое появление к прежним делам не имеет никакого отношения. Я рассчитываю недолго тут задержаться. Мне важно, чтобы вы знали: я помню свое обещание и… благодарна вам.
– Хорошо, – после паузы произнес он. – Допустим, я закрою глаза на то, что вы здесь…
– Спасибо, – ответила я, не сумев скрыть вздох облегчения. – Что касается ваших дел… – все-таки не удержалась я.
– Вы о том, что произошло сегодня утром? Надеетесь услышать слова признательности?
– Не утруждайтесь, – говорить этого не стоило, но слово не воробей…
– Недавнее происшествие – всего лишь демонстрация, и довольно глупая, – заявил он спокойно. – Когда с человеком собираются разобраться всерьез, прибегают к услугам снайпера. Это куда надежнее, чем палить из автомата в центре города. Кстати, я должен поверить, что вы на этой самой улице оказались случайно?
– Мне известен ваш обычный маршрут, я надеялась привлечь ваше внимание, но все последующее оказалось неожиданностью. В том числе и мое вмешательство.
– Звучит весьма сомнительно. В любом случае, вы уже вмешались.
– Я хотела объясниться. Верить мне или нет – ваше право.
– Разумеется. Сойдемся вот на чем: я закрываю глаза на ваше появление здесь до той поры, пока сочту это возможным. У меня нет уверенности, что ваши и мои дела в настоящий момент не пересекаются, хотя я и допускаю мысль, что вы убеждены в обратном.
Он отключился, а я, сунув мобильный в карман, задумалась. Последняя фраза настораживала. Вроде бы ее следовало приписать излишней подозрительности Долгих. Какое отношение может иметь поиск сбежавшей девчонки к тому, что здесь происходит? А если поиски лишь предлог? Земцову моя биография известна… В этом городе у него может быть свой интерес. Вот и причина, почему он хочет держать меня под контролем. Убитый горем отец или человек, замысливший хитрую комбинацию, о которой я даже не догадываюсь?
Я прикидывала и так и эдак, и в конце концов решила: поживем – увидим. Главное, Долгих знает, что я в городе, и готов закрыть на это глаза. Одной проблемой меньше. Теперь ничто не мешает заняться поисками Лики.
Я достала папку и еще раз прочитала последнее донесение Устинова. А потом отправилась в парк Победы. Парк был совсем небольшим. С двух сторон оживленные улицы, памятник погибшим во время Великой Отечественной, Вечный огонь… В центре парка церковь, когда я покидала город, она была еще недостроена, теперь, судя по всему, службы в ней уже проходили. Лика облюбовала третью справа скамейку в стороне от церкви, в аллее из каштанов. Очень красивое место. Может, девушке здесь просто нравилось, а может, была иная причина.
Устроившись на скамье, я принялась оглядываться. Допустим, Лика тут появлялась не просто так. Что ее могло заинтересовать? Церковь? Вряд ли. На противоположной стороне улицы жилые дома. Магазин «Продукты» и… адвокатская контора «Рахманов и К°». Я выругалась сквозь зубы. Недавние сомнения сразу же вернулись. Год назад контора располагалась в другом месте. То ли Рахманов расширил свое дело и появился еще один офис, то ли переехал. Место здесь неплохое, но и прежнее ничуть не хуже.
Хотя на вывеске значилось «Рахманов и К°», никакой «компании» не было, Рахманов заправлял тут единолично, и буква «К» появилась для солидности. Еще один сукин сын в моей жизни. Находиться вблизи его владений не следовало. Из окон конторы меня не разглядишь, и вряд ли Рахманову придет охота прогуляться в парке, следовательно, наша встреча маловероятна, но все равно увиденное мне не понравилось.
Вернемся к Лике. Итак, по словам свидетелей, ее не раз видели сидящей на этой скамье. Она могла кого-то ждать… или действительно проводила здесь время, не зная, чем еще занять себя. Ни родни, ни близких друзей в городе у нее не было. Подруга, к которой она предположительно приехала, с родителями в Испании.
Двадцатилетняя девушка, сбежавшая из дома, с возможными угрызениями совести и чувством вины, что мать погибла не без ее участия… Мучила ее совесть или нет – наверняка не скажешь. Если верить Земцову, девица катится по наклонной плоскости без всякого желания притормозить. Вопрос: стоит ли ему верить? Подобными обвинениями не разбрасываются, особенно в отношении собственной дочери. Были у него реальные доказательства ее причастности, или это не более чем эмоции? Дочь-наркоманка, постоянно нуждающаяся в деньгах и лишенная отцовской материальной поддержки, и вдруг ограбление… Грабители неплохо ориентируются в доме, и повод подозревать ее вроде бы есть. Она не знает, как отреагирует отец: решит скрыть ее возможную причастность от полиции или прямиком отправится к следователю. Праведное возмущение и боль от потери жены отцовские чувства могли перевесить. С другой стороны, есть еще друзья-приятели, совершившие убийство. Даже если мозги наркотой вконец изъедены, мать – это все-таки мать. Следовательно, между ней и дружками наметился конфликт. Она для них – опасный свидетель. Может, бежала она не столько от отца, сколько от них?