– Значит, ради этого я торопилась вернуться? – Я не могла скрыть своего разочарования.
Он попытался объяснить.
– Видишь ли, совершенно потрясает, что сплошь и рядом явления, казалось бы, не связанные друг с другом, на самом деле составляют общую картину. Сходство и симметрия возникают, вроде бы, ниоткуда и так часто, что ученые начинают ожидать совпадений и использовать их. Гармония проявляется во всем.
Он понял, что я до сих пор не удовлетворена ответом, и громко спросил:
– Как же мне объяснить это ощущение?
– А это важно? – Я вздохнула. – То есть, это поможет мне более четко мыслить?
– Хорошо, давай продвигаться постепенно. Мы уже обсудили две первые преграды, которые мешают рациональному мышлению, это – убежденность в сложности реальности и тенденция принимать конфликты как данность. А если я скажу тебе, что глубокое понимание того, насколько гармонична реальность, помогает преодолеть третий барьер на пути к ясному мышлению? И, дорогая, не обманывай себя, тебя он тоже тормозит.
– Интересно! И какова же третья преграда?
– Прежде чем ответить, я должен спросить кое-что.
– Спрашивай.
– Давай я предположу, что ты, как это может быть с любым человеком, вступила в отношения, далекие от гармонии. В чем, по-твоему, причина дисгармонии?
Я пробежала в уме несколько таких случаев:
– Люди, с которыми у меня не складывались отношения, были слишком эгоистичны. Они уделяли чересчур много внимания своим интересам, и их не беспокоило, как это может затронуть меня.
Так как он больше ни о чем не спрашивал, я сказала:
– Теперь ты объяснишь, что представляет собой третье препятствие?
Отец медлил.
– Третье препятствие состоит в том, что мы стремимся обвинять других.
Улыбнувшись, он добавил:
– Что ты сейчас и сделала.
Я не удержалась от замечания:
– Я никого не обвиняла, я просто констатировала факт.
Затем спросила:
– Каким образом осуждение может стать препятствием?
– Обвинить кого-то – не значит найти решение…
Я перебила:
– Но это указывает на направление решения.
– Вот тут и коренится проблема, – вздохнул он. – Слишком часто осуждение указывает нам неверное направление, направление, которое не поможет найти правильное решение. Даже если убрать этого человека, проблема останется.
Я прикинула, прав ли он. Должно быть, прав.
– Более того, – продолжил отец, – обвиняя других, мы только подливаем масла в огонь. Прямой рецепт разрушения гармонии в отношениях.
– Согласна, – улыбнулась я.
– Эфрат, четко мыслить – значит, к тому же находить самый эффективный путь к цели. Потому умение сохранять гармонию в отношениях крайне важно для человека, который хочет жить полной жизнью. К каким бы многообещающим возможностям ты ни тянулась, тебе наверняка придется тесно сотрудничать с другими людьми. Если в отношениях нет гармонии, ты не можешь рассчитывать, что сотрудничество будет успешным, и твои шансы плодотворно использовать возможности снизятся.
– А если все же другие виноваты? – спросила я. И добавила: – Надо тщательнее выбирать людей, с которыми придется работать… Но это не всегда возможно. Впрочем, продолжай. Да, я хочу услышать, что ты предлагаешь вместо осуждения.
– Тогда мы вернемся к важности убеждения в том, что реальность гармонична. Но, может быть, сначала проясним само определение гармонии? – предложил он.
Когда отец встал за словарем, я села за его компьютер, чтобы поискать нужное определение в интернете.
В Оксфордском словаре я нашла следующее (проигнорировав, без одобрения отца, определения, связанные с музыкой): «Свойство формирования приятного и непротиворечивого целого» и «соглашение или согласие». В Вебстерском словаре другие формулировки: «Соответствие мнений и поступков» и «согласованность мнений».
Определения совпадали с моим пониманием гармонии.
– Но как концепция гармонии поможет мне не осуждать других? – спросила я. И про себя подумала: «Почему я не должна осуждать тех, кто, действительно, виноват?»
– Могу я вернуться в свое кресло? – спросил отец. Потратил некоторое время на набивание трубки. Затем извел три спички, пока трубка не раскурилась так, как он хотел. Наконец, ответил на мой вопрос:
– Ты перестанешь обвинять других, когда убедишься, что на это нет причин. Не спеши с выводом, что я говорю об утопическом мире. Позволь уточнить: вера в Прирожденной простоту означает также и глубокую убежденность в том, что гармония существует в любых отношениях между людьми.
Улыбаясь, он ждал моей реакции.
Я не сдержала удивления.
– Гармония в любых отношениях между людьми? Ты серьезно?
Он улыбнулся еще шире.
– Будь внимательнее, дочь. Я не говорил, что любые отношения гармоничны. Я отлично знаю, что гармоничные отношения редки, крайне редки.
– Гармония присутствует в любых отношениях, но, тем не менее, большинство отношений не гармонично? Я совершенно запуталась.
– Да, я утверждаю это. Хотя гармония есть в любых отношениях между людьми, мы, к сожалению, редко пытаемся обнаружить ее и воплотить.
Увидев, что я в замешательстве, он предложил:
– Наверное, тебе поможет пример. Опиши мне случай, демонстрирующий твою уверенность в отсутствии гармонии, в результате чего ситуация только усугубляется. А я докажу тебе, что все необходимое для установления гармоничных отношений находится практически на поверхности. Но, чтобы пример был полезен, пожалуйста, выбери типичный случай, а не какую-то запутанную историю.
Как раз с запутанными историями проблем не было. Первым вспомнился друг, проходивший на тот момент через тяжелый развод. Однако отец был прав – чтобы описать ситуацию, я углубилась бы в подробности, а он, оттолкнувшись от какой-нибудь детали, заключил бы, что другое поведение привело бы к улучшению отношений. Это нам не нужно. Надо взять типичный пример, в котором невозможность гармонии очевидна. Пусть попробует доказать наличие гармонии там, где ее нет.
– Дай мне минутку, – попросила я.
Я попыталась представить пары, связанные близкими отношениями. Мать и дочь-подросток, муж и жена, начальник и подчиненный. Конечно, в каждом случае не трудно подобрать примеры плохих и даже очень плохих отношений, но чаще всего подобные отношения скорее хороши, чем плохи. Большинство матерей и дочерей любят друг друга, пусть между ними и вспыхивают разногласия. Большинство супругов живут вместе, потому что хотят этого, а не из-за сложностей развода. И у коллег по работе чаще складываются товарищеские отношения. Мне надо подойти к вопросу иначе.
В чем особенности ситуаций, в которых я ожидаю найти негармоничные отношения? Наверняка подходящие примеры есть не там, где взаимоотношения характеризуются дружбой и преданностью, а там, где в них вмешиваются неудовлетворенность и недовольство. В последних положение двух сторон сильно различается, одна сторона почти полностью зависима от другой, и в то же время вторая сторона имеет возможность широчайшего выбора.
Проблема в том, что в этой ситуации более сильная сторона обычно считает отношения прекрасными и предпочитает не замечать негативных эмоций, возникающих у противоположной стороны.
По какому же сценарию могут развиваться события, если почти невозможно скрыть тот факт, что отношения далеки от гармонии?
Я знаю. Одна из сторон в своих интересах требует, чтобы другая сильно изменилась.
Но в какой момент возникают такие требования?
Предположим, одна сторона анализирует, какие преобразования следует провести для роста благосостояния, получения новых выгод. Если исследование верно и потенциальная выгода велика, то, скорее всего, перемены должны быть глобальными. Вероятно, что от второй стороны для этого потребуются также серьезные изменения в способе действий. Естественно, заинтересованная сторона, проводившая исследование, будет опасаться, согласится ли деловой партнер на требуемые изменения. По опыту знаю, что, когда требуются фундаментальные изменения, надо ждать, возражений второй стороны. А если отношения сторон изначально не складывались, можно предположить, что реакция на предложение будет отрицательной и даже весьма неприятной.
Итак, у меня есть идеальный типичный пример. Отношения между крупными компаниями и их мелкими поставщиками. И я знаю сценарий, при котором отец признает, что достичь гармонии невозможно. Это случай, когда вскрывается истинная природа отношений. Когда крупная компания предъявляет мелкому поставщику дополнительные требования.
– Отец, – ласково сказала я, – не расскажешь ли, относительно чего в предложенном тобой решении у руководства BigBrand возникла обеспокоенность?
Он подумал немного, прежде чем ответить.
– Достаточно странно, но больше всего их тревожило, как трудно будет убедить поставщиков работать на новых условиях. Волновало, что навязывание поставщикам изменений в их деятельности всем попортит кровь.
– Достаточно странно, но больше всего их тревожило, как трудно будет убедить поставщиков работать на новых условиях. Волновало, что навязывание поставщикам изменений в их деятельности всем попортит кровь.
В точности этого я и ожидала. Тем же ласковым голосом продолжила:
– Отец, вот и нашелся пример для нас. Покажи-ка мне в этом случае гармонию в отношениях между крупной компанией и ее мелким партнером.
Он одобрительно посмотрел на меня:
– А ты – крепкий орешек.
Я улыбнулась.
Он выпустил еще одно облако дыма.
– Ты полагаешь, поставщик будет сопротивляться предложению, точнее, требованию переключиться с привычного заблаговременного получения крупных заказов на авантюрный способ быстрого изготовления товаров маленькими партиями. Да, резонно ожидать сопротивления.
– Резонно? – Мне не понравилась его сдержанность. – Посмотри на это с точки зрения поставщика. Поставь себя на место руководителей маленькой компании. Столкнувшись с таким эгоистичным требованием со стороны крупной компании, разве ты не будешь разочарован и раздражен? Разве не станешь обвинять их в эгоизме?
Повернувшись к компьютеру, он сказал:
– Отчет, который я тебе сейчас отправляю, в точности описывает интересующую тебя картину. Та же ситуация, но только с точки зрения поставщика. Приготовься к большому сюрпризу, дорогая.
Глава 8 Никогда не говори «я знаю»
Отчет[2], присланный мне отцом.
Отчет для Goldratt Group
Есть правило, которого я стараюсь придерживаться в каждом конкретном случае, когда приходится оценивать пригодность типового решения: проверять и перепроверять, применимы ли наши исходные посылы в качестве основы предлагаемого решения.
Недавно я столкнулся с необходимостью отойти от собственного правила. Конечно, последствия были досадными, но не это заставило меня сесть за написание данного документа. Я – не мазохист. Главная причина в том, что новый анализ снова показал мне: углубляться в суть дела и исследовать ситуацию можно бесконечно. Мы отправляемся в интеллектуальное путешествие, где есть удивительные и важные остановки, но где нет конечного пункта.
Возможно, меня особенно задело, что компания, о которой пойдет речь, выпускает спортивную одежду. Если я что-то и знаю, как свои пять пальцев, так это подобные предприятия. Тем не менее, проведенное исследование дополнило мои представления в упомянутой области не одним, а целыми тремя пунктами. В их эффективности я убедился очень скоро, когда с успехом использовал их в ситуациях с двумя другими производителями потребительских товаров.
Обратимся к деталям. 85 % доходов подобная организация получает от поставки товаров крупным компаниям, входящим в состав BigBrand.
Обычно у поставщика есть один основной заказчик или два. Такие клиенты могут выжимать из поставщиков самые низкие закупочные цены. Следствием низких цен становятся низкая валовая прибыль и высокая доля сырья в структуре доходов. Но данная компания работала более чем с десятком заказчиков – крупных брендов, ни один из них не был для нее доминирующим. Потому я не очень удивился, когда узнал, что затраты на сырье составляют только половину от их доходов.
Еще 15 % дохода дает продажа коллекций, выпускаемых под собственным брендом. Они продаются в десяти магазинах компании и в нескольких франшезах – и магазины, и франшезы расположены в их небольшой стране.
Хрестоматийный пример. На первой встрече я убедился, что производственный цикл занимает у них два месяца (типично для индустрии изготовления одежды), и что, разумеется, они выпускают продукцию единой партией на весь сезон, а перед началом сезона отгружают все сразу крупным компаниям – своим заказчикам.
Эта компания находится в Европе. Потому, по сравнению с конкурентами с Дальнего Востока, у нее есть большое преимущество, которое пока не используется: доставка на центральные склады клиентов занимает всего несколько дней. Однако близость к рынкам ничего не дает, потому что из-за долгого производственного цикла путь к заказчикам, по существу, длится два месяца. Изготовление спортивной одежды не требует особых переналадок, поэтому время производства можно сократить до одной недели и даже меньше. Около четверти века назад я опубликовал варианты подобных решений, и за прошедшие годы они были внедрены на сотнях аналогичных предприятий.
Чтобы реализовать конкурентное преимущество, необходимо осознать стремление торговых брендов к уменьшению уровня запасов на складах. Бренды до такой степени жаждут, чтобы поставщики хранили у себя их запасы, что согласны поднять закупочные цены. Близость поставщика, помноженная на сокращенное время производства, обеспечивает желаемое без серьезного увеличения затрат.
Предлагая такую услугу, поставщик сможет получить столько заказов, сколько способен освоить. И будет зарабатывать намного больше благодаря побочному эффекту, связанному с сокращением времени производства и высвобождением производственных мощностей. Таким образом, выпуск продукции удвоится без привлечения дополнительной рабочей силы.
Если же поставщик хочет увеличить текущие продажи более чем вдвое, ему придется нарастить производственные мощности. Но это не проблема – ни в людях, умеющих шить, ни в швейных машинах нет недостатка. Чтобы валовая прибыль равнялась текущему объему продаж (если затраты на материалы составляют половину отпускной цены), достаточно увеличить затраты на оплату труда приблизительно на 50 %.
Можно двигаться дальше.
Однако в ходе более детального обсуждения ситуации с руководством компании оказалось, что один из основных параметров неверен: затраты на сырье составляли не 50 %, а все 75 % от выручки. Даже если крупные бренды не являются доминирующими клиентами, у них есть способы снижать закупочные цены, особенно в случаях, когда поставщик стремится к быстрому росту. Низкая же валовая прибыль меняет всю картину – чтобы компания стала высокодоходной, недостаточно увеличить объем производства, необходимо значительно повысить размер прибыли. Короче говоря, придется распрощаться с привычкой держать у себя запасы крупных брендов, а значит, и основанными на ней планами.
Тут возникают два вопроса. Чтобы исключить подобные промахи в будущем, нужно понять, почему возникла ошибка в определении одного из основных параметров. И, чтобы убедиться, что мы можем готовить перспективные разработки для поставщиков, сотрудничающих с брендами, надо попытаться ответить на еще более интересный вопрос: есть ли реальный способ увеличить прибыль?
Что касается первого вопроса, то поиск источника ошибки не занял много времени – показатель в 50 % был взят из финансовой отчетности. Цифра соответствовала среднему значению по двум каналам сбыта. Несмотря на то, что второй канал – прямые продажи через собственные магазины – сравнительно мал (только 15 %), он заметно влиял на среднюю долю сырьевых затрат. Проще говоря, для канала прямых продаж доля сырья составляет меньше, намного меньше, чем 50 % от продажной цены. (Доходы по каналу прямых продаж складываются из колоссальной надбавки за свой бренд и значительной наценки в своих магазинах.)
Мы поняли причину ошибки. Но это не помогает ответить на второй, куда более интересный вопрос. Что же можно сделать, чтобы увеличить прибыль?
Первое, что приходит в голову, – просить надбавку за быстрый отклик на заказ, особенно если говорить о сокращении нынешнего двухмесячного производственного цикла до недели (максимум). Но есть момент, затрудняющий эту идею. Покраску ткани осуществляют только большими партиями. Потому поставщики станут возражать против окрашивания маленьких партий. Более того, они не смогут гарантировать, что цвет в разных партиях ткани полностью совпадет.
Знаю, какую невероятную выгоду приносит крупным компаниям переход от производства по прогнозированию к производству по фактическому спросу. Поэтому я сконцентрировался на решении проблемы, связанной с необходимостью окрашивания больших партий ткани.
Предположим, вся одежда производится только из одного типа крашеной ткани. Что произойдет, если компания закупит большую партию ткани, но шить одежду из нее станет малыми партиями, соответственно реальному спросу? Конечно, деньги, как и сейчас, придется вкладывать в материал заранее, но, в итоге, будет достигнут реальный рост доходов. Практически исчезнут как дефицит, так и товарные излишки.
На самом деле одежду изготавливают не из одного типа окрашенной ткани. Поэтому эффективность найденного решения для устранения дефицита и излишков зависит от количества моделей одежды, которые будут изготовлены из одинаковых тканей.
Мы знаем, что из одного вида крашеной ткани шьется несколько моделей одежды, каждая модель представлена в разных размерах. Но, к сожалению, этот факт существенно помочь нам не может. Прогнозы оказываются совсем никчемными, когда речь идет о моде, потому что жизненный цикл модных товаров на рынке краток. Данные о продажах, собранные в прошлом сезоне, нельзя использовать для прогнозирования продаж в следующем, так как в новом сезоне товары уже другие. Однако это не относится к размерному ряду – соотношение спроса на большие и маленькие размеры остается неизменным из года в год.