Я встал, размял затекшие мышцы, а потом вышел из комнаты Тэйт и спустился по темной лестнице.
В доме стоял почти кромешный мрак, но это не имело значения. Я хорошо ориентировался здесь и в темноте.
Даже если не считать того, сколько времени я провел здесь в прошлом, дом Брандтов всегда ощущался будто живым. Тиканье напольных часов в передней, скрип ступенек, тихий, приглушенный гул вентиляции – все это отличало одну комнату от другой и делало это место домом.
Мне здесь было комфортно.
Я прошел через гостиную и столовую, они тоже оказались пусты, поэтому я направился в кухню и тут же увидел, что задняя дверь открыта.
Подойдя к ней, я выглянул в сад и сразу же расплылся в улыбке при виде Тэйт. Промокшая насквозь, она стояла под проливным дождем, подняв лицо к небу.
Мои плечи расслабились, я закрыл глаза.
Как же я сразу не догадался.
Я тихо вышел из дома и прислонился к стене под навесом.
Тэйт всегда любила дождь. Под ним она словно оживала, а я не мог насладиться этим зрелищем уже несколько лет. Я всегда гадал, какое волшебство она находила в грозах, хотя какая разница. Пусть это останется тайной.
Я наблюдал за ней, и у меня внутри будто звучала музыка.
С ее длинных светлых волос стекала вода, а одежда прилипла к телу, как в тот вечер, когда мы впервые поцеловались и я ощутил изгибы ее тела.
Тэйт стояла, слегка расставив ноги и опустив руки, и немного покачивалась из стороны в сторону, словно в танце.
Ее черная блузка, блестящая от воды, прилипла к спине, как вторая кожа, и я знал, что когда прикоснусь к ней, то почувствую каждый мускул.
В груди вспыхнуло пламя, в руках загудела кровь.
– Джаред! – вскрикнула она, и я заморгал, осознав, что она меня заметила. – Ты меня напугал, – добавила она с улыбкой. – Я думала, ты спишь.
Она стояла, прижав руку к груди, и ждала, пока я что-нибудь скажу, но я не мог.
Я больше не хотел говорить. Я хотел ее.
Оттолкнувшись от стены, я подошел к Тэйт и положил руки ей на бедра, не сводя с нее взгляда. Прижав ее к себе, впившись в нее пальцами, я заглянул в ее лицо, неистовое и прелестное.
Тэйт никогда не играла в игры. Она не бросала кокетливых взглядов и улыбочек, чтобы привлечь мое внимание. Сейчас она смотрела на меня так, как прежде.
Словно я – ее Рождество.
Она поднялась на цыпочки, и ее губы коснулись моих. У меня перехватило дыхание. Я ощутил сладкий привкус дождя на ее губах, и кровь рванулась по венам. Мое тело хотело больше.
Черт. Как же хорошо.
Обхватив Тэйт одной рукой за талию, другую я положил ей на щеку, направляя ее лицо к своему.
Мой язык проник в ее рот, и от каждого прикосновения, каждого укуса и поцелуя мое тело будто пронзала молния.
Вокруг нас разразилась гроза, но я почти ничего не замечал.
В руках покалывало, и с каждым касанием я возбуждался все больше, а мой член твердел.
Она задрожала, и я крепче прижал ее к себе, не зная, отчего эта дрожь – то ли из-за дождя, то ли из-за того, что между нами происходило. Но я не остановился.
Я целовал Тэйт со все большей страстью, снова и снова погружаясь языком в ее рот, пока мне не стало трудно дышать. Мне до боли хотелось кончить.
Я прикусил ее нижнюю губу, а она потерлась об меня, и мы пропали.
Может, по ее тихим стонам, а может по тому, как она положила руки на мои бедра, только я понял, что она не пойдет на попятную.
Мне было необходимо оказаться в ней прямо здесь. Прямо сейчас.
– Ты замерзла, – проговорил я между поцелуями.
Ее дыхание было горячим, а руки настойчиво ласкали мою грудь и шею.
– Согрей меня, – с мольбой произнесла она.
Чееееерт.
Я схватил ее за задницу, прижимая к себе.
Сейчас.
Я хотел взять ее в тот же момент, но она начала губами и языком что-то вытворять с моей шеей, и я утратил способность мыслить.
– Я люблю тебя, Джаред, – почти беззвучно прошептала она мне на ухо, и я закрыл глаза.
Сердце переполнилось так, что стало больно.
– Мы можем подождать, – с трудом выдавил из себя я, хотя сам не хотел останавливаться ни за что на свете.
Тэйт медленно покачала головой, на ее губах заиграла легкая улыбка. Ухватившись за край моей черной футболки, она стащила ее через голову и провела кончиками пальцев по моей груди, по бедрам, а потом вверх по спине.
Я поежился, когда ее пальцы коснулись шрамов. Я надеялся, что она не думает обо всей этой истории. Мне хотелось, чтобы сейчас она думала о другом.
Но Тэйт посмотрела мне в глаза, и я выдохнул, расслабляясь.
Рано или поздно она исследует все мое тело. И мне пора примириться с этой мыслью.
Стиснув зубы, я впился пальцами в ее ягодицы, а она стянула с себя свою тонкую черную блузку и сняла бюстгальтер.
Боже, произнес я одними губами, едва слышно.
Мы стояли лицом к лицу, обнаженные до пояса, мокрые и возбужденные, в прохладе октябрьской ночи, и я никогда еще не хотел любить кого-то так сильно – я боялся, что никогда не смогу остановиться.
Я протянул руку и медленно провел тыльной стороной ладони по ее левой груди – сверху вниз. Больше всего мне сейчас хотелось прильнуть ртом к ее соску, уже затвердевшему от холодного воздуха.
Откинув назад ее мокрые волосы, я обвел ее взглядом с ног до головы, стараясь запомнить каждый сантиметр тела. У Тэйт было атлетическое сложение – подтянутая и не слишком худая. Плечи и руки были мускулистыми, но это было практически незаметно, а гладкая кожа светилась, словно фарфор.
Она наблюдала за тем, как я пожираю ее глазами, позволяя мне смотреть.
Храбрая девочка.
Ей нравилось это, она не пыталась прикрыться и не отводила взгляда.
Снова притянув ее к себе, я впился в ее губы, посасывая и прикусывая нижнюю губу, заставляя себя не спешить.
Я прижался к ней, и мою кожу словно охватило пламя, когда ее груди вжались в меня.
Краем сознания я отметил, что ее руки больше ко мне не прикасаются, но не прерывал поцелуя до тех пор, пока ее рот тоже не отстранился.
И тогда я заметил, что она стягивает с себя джинсы.
Проклятье. Я мечтал раздеть ее сам, ну да ладно, черт с ним.
Я не хотел пропустить ни единого ее движения, поэтому не трогал ее, пока она не выпрямилась передо мной, почти голая.
Тэйт. В одних трусиках. Промокшая насквозь.
Никогда в жизни не видел ничего сексуальнее.
Взяв ее за бедра и оторвав от земли, я обхватил ее рукой за изящную, гладкую спину и понес через двор на кушетку. Как я помнил, она стояла под навесом, а я решил, что в дом мы сейчас не пойдем.
Под дождем – в грозу, которую так любила Тэйт, – мы в первый раз займемся любовью.
Опустив ее на кушетку, я увидел, что трусики у нее из розового кружева.
Слава богу, что не черные. Я улыбнулся себе под нос.
Мне нравилось черное белье, но Тэйт меня удивила.
Моя хорошая девочка в розовом.
Хорошая девочка, которая становилась плохой только для меня.
Наклонившись, я припал губами к ее груди и вздрогнул от наслаждения, почувствовав вкус ее нежной упругой кожи. Опустив руку, я стал исследовать ее тело – насколько мог дотянуться. Провел по гладким бедрам, поднялся выше, к животу. Она выгибалась и извивалась под моими прикосновениями, а мне становилось все теснее в штанах.
– Джаред… – взмолилась она. – Джаред, пожалуйста.
О господи.
– Потерпи, – прорычал я тихо, продолжая целовать ее живот, опускаясь ниже. – Если будешь так умолять, я не сдержусь.
Мне нужно было взять свое тело под контроль. Сделать несколько глубоких вдохов и успокоиться, черт возьми. Я хотел все и сразу. Хотел кончить, но еще больше – чтобы она содрогалась подо мной. Мне нужно было увидеть ее лицо во время оргазма, когда я окажусь внутри нее.
Стянув с Тэйт трусики, встал, любуясь своей девочкой, которая смотрела на меня горящими глазами.
Я достал из бумажника презерватив, сбросил с себя оставшуюся одежду, вздрогнув, когда мой член наконец оказался на свободе, и медленно опустился между ее ног.
Мурашки побежали у меня по коже, когда я почувствовал, как горячо у нее там.
Она обвила меня руками за шею, а я смотрел на нее, надеясь, что она готова. Надеясь, что она не пожалеет об этом.
Ты был мне не нужен. Голос отца, как далекое эхо, прозвучал в уголке моего сознания, и я приостановился.
Но Тэйт посмотрела на меня и провела рукой по моему лицу, и я растаял от ее прикосновения.
Я закрыл глаза.
Счастье, рай, эйфория – я понятия не имел, как называется то состояние, в котором я пребывал, но оно было внове для меня, и оно было настоящим.
Пошел ты, папочка.
Разорвав упаковку и достав презерватив, я надел его и отбросил мысль о своем гребаном отце подальше.
– Я люблю тебя, – прошептал я и, подняв ее согнутую в колене ногу, скользнул в нее.
– Ахх… – Она резко вдохнула, вздрогнув. Я замер, ощущая, как тепло разливается по телу.
– Ахх… – Она резко вдохнула, вздрогнув. Я замер, ощущая, как тепло разливается по телу.
Тэйт.
Она и правда была девственницей.
При мысли о том, что я причинил ей боль, у меня закружилась голова, но, черт возьми, это меня возбуждало.
Теперь она была моей.
Я не стал входить в нее глубже, а вместо этого приподнялся на руках и посмотрел на нее.
Она уперлась ладонями мне в грудь. Ее дыхание понемногу замедлялось. На груди блестели капли дождя.
От боли Тэйт зажмурилась, но не издала ни звука.
Мой член бешено пульсировал. Мне нужно было погрузиться в нее, но Тэйт была мне совсем, черт возьми, небезразлична, и я не собирался просто взять ее. Она должна захотеть повторения – вернуться во второй раз, в третий, остаться со мной навсегда.
– Ты в порядке? – тихо спросил я, надеясь, что она не передумает и не оттолкнет меня.
– Со мной все хорошо, – выдохнула она, кивнув. – Не останавливайся, но начни медленно.
И мне не нужно было повторять дважды.
Медленно, и мои нервы накалялись все сильнее с каждым миллиметром, я погрузился в ее прекрасное тело до самого конца.
Чертов рай. Я выдохнул, умерев и возродившись к жизни снова в ее тесном, влажном лоне.
Она задрожала, и на несколько секунд ее дыхание стало поверхностным, но я понял, когда боль отступила.
– Черт. – Мои мышцы напряглись, я закрыл глаза, ощущая ее нежность и жар изнутри. – Ты великолепна. Идеальна.
Я продолжал нависать над ней, опираясь на руки, выходя из нее и погружаясь снова. Все мое тело кричало, изнемогало и ныло, желая большего.
Через пару минут Тэйт обхватила меня за талию и начала двигаться в одном ритме со мной. Ее бедра описывали небольшие круги, и я не мог отвести от нее глаз. Она будто танцевала. Двигаясь словно в каком-то сладком сне, она непрерывно выгибалась подо мной.
Потом она протянула руки и, обхватив мое лицо, притянула к своим губам.
О боже.
Я ощущал ее вкус – этот ее чертов вкус – всюду. Дождь и пот на ее губах, ее жар внизу… всюду. Тэйт покусывала мои губы, а сама терлась об меня, вжималась в меня так, словно мы были недостаточно близки.
Я зажмурился и набросился на ее рот, как на невиданное яство.
Черт, да.
Отстранившись, она с придыханием произнесла:
– Я чувствую тебя везде. – И я застонал.
– Не говори так, детка. А то меня надолго не хватит.
Прижавшись лбом к ее лбу, я посмотрел вниз, на ее влажное, горячее тело, она любила меня, а я ее, и я больше даже не мог вспомнить голос своего отца.
Я припал ртом к ее нежной груди, посасывая твердеющий сосок, и почувствовал, как она затрепетала подо мной, вжимаясь в меня бедрами. Я снова погрузился в нее, и она застонала.
Сильнее. Больше. Еще.
У нее перехватило дух, а потом она совсем перестала дышать.
Я посмотрел на ее лицо и увидел, что она свела брови и задержала дыхание. В ее глазах цвета грозового неба застыла сладчайшая смесь наслаждения и боли, и это был самый совершенный, самый чистый момент в моей жизни.
Я довел ее до оргазма.
Через секунду или две она издала долгий сладостный стон и зажмурилась. Я ощущал, как сокращаются ее мышцы, и был готов последовать за ней.
Я нежно поцеловал ее, но она не отреагировала. Ее глаза все еще были закрыты, и она дрожала, все еще кончая.
Сделав еще несколько толчков, я взорвался внутри нее. Дрожь наслаждения разлилась между ног, охватила бедра и живот.
Я задыхался, голова кружилась, а в груди было горячо.
Господи.
Глотая воздух, я еще пару раз погрузился в нее.
Еще.
Мне хотелось сорвать с себя презерватив, надеть другой и продолжить.
Черт. Целуя ее, я не мог сдержать улыбки при мысли обо всей иронии происходящего.
Когда-то я не давал ей спать, заставляя допоздна смотреть вместе со мной фильмы ужасов, и пусть сколько времени прошло с тех пор, ничего не изменилось.
Сегодня Тэйт спать не ляжет.
Глава 32
Я бросил нашу мокрую одежду в кухне и вернулся во двор, прихватив пару серых полотенец из ванной. Одно я обернул вокруг своей талии, а другое набросил на Тэйт, опускаясь рядом с ней на кушетку.
– Мы не пойдем в дом? – Она прижала полотенце к груди, прикрывая все самое важное.
– Тебе холодно? – спросил я с коварным видом, прильнув губами к ее шее, а руку положив между ее ног. – Это входит в мой план – я хочу согреть тебя снова.
Тэйт обхватила мою руку пальцами, не особенно стараясь убрать ее.
– Прекрати, – произнесла она жалобно.
– Ты пытаешься сказать мне «нет»? – поддразнил я, и мой палец скользнул внутрь нее.
Она резко вздохнула, и ее тело выгнулось. Вместо того, чтобы пытаться меня остановить, она прижала мою руку еще сильнее к себе.
– Я всегда хотела тебя, Джаред. – Она коснулась губами моей груди. – Даже когда мне было двенадцать, я мечтала, чтобы ты меня поцеловал.
И я, черт возьми, должен был оказаться первым, кого она поцелует. И единственным.
– Спасибо за то, что ты подарила мне сегодня, – простонал я, ощутив, какой влажной она была, и мой член тут же воспрял к жизни.
– Жаль, что я не была у тебя первой. У тебя было много девушек, не так ли? – В ее голосе послышались нотки грусти, и я не мог посмотреть ей в глаза.
Да, вот об этом я определенно не хотел говорить.
– Больше, чем следовало, – ответил я просто.
Их имена? Забыты.
Их лица? Стерты из памяти.
Я любил Тэйт, и ничто не могло быть лучше, чем заниматься сексом с той, кого на самом деле любишь.
Я наклонился, чтобы поцеловать ее, но она отстранилась и пристально посмотрела на меня.
– Мне нужно знать, Джаред.
– Знать что? – Я попытался отмахнуться, но в груди затаился страх.
Что она творит?
Сев, Тэйт плотнее обернула полотенце вокруг себя.
– Думаю, что большинство твоих бывших девушек ходят в нашу школу, так ведь? Я хочу знать, кто они. – Она кивнула, с таким видом, словно я должен был предвидеть подобный поворот событий.
– Тэйт. – Я погладил ее по ноге. – Они не были моими девушками. У меня не бывает девушек.
На ее лице отразилось удивление, замешательство и самая настоящая ярость. Я стиснул зубы и зажмурился.
Идиот.
– Что?! – вскрикнула Тэйт, и я отпрянул. – Тогда кто же я?
Точно. Идиота кусок.
Но не успел я принять меры по исправлению ситуации, как Тэйт вскочила с кушетки, прошагала через внутренний дворик и вошла в дом, на ходу поправляя на себе полотенце.
– Тэйт!
Проклятье.
Я погнался за ней и ворвался в открытую дверь дома.
– Детка, я совсем не это имел в виду, – поспешно выпалил я, увидев, что она стоит в кухне со скрещенными на груди руками.
– Не называй меня деткой. Если я не твоя девушка, тогда я для тебя точно не «детка».
Я провел ладонью по лицу.
– Слова «девушка» недостаточно для того, что бы описать тебя, Тэйт. «Девушку» можно заменить. Ты не моя девушка, девчонка или женщина. Ты. Просто. Моя. – Я произносил слова практически по слогам, чтобы она, черт возьми, поняла. – А я твой, – добавил я уже спокойнее.
Она сделала вдох, взяв себя в руки.
– Джаред, ты должен сказать мне, кто они.
Я горько, отрывисто усмехнулся.
– Зачем? Чтобы ты расстраивалась всякий раз, как увидишь одну из них?
– Я вполне адекватна, – огрызнулась она. – Не надо считать меня дурой. Дело даже не в них. А в том, что ты должен признать свои ошибки.
Какого хрена?
– Я рассказал тебе все о своем гребаном прошлом! – Я вскинул руки вверх. – Чего еще ты хочешь?
– Я хочу знать все! Я не хочу ходить по школьным коридорам и по незнанию смотреть в глаза пяти девицам, с которыми ты спал! – заорала она, с яростью во взгляде.
– Все это не имеет значения! – Я туже обернул полотенце вокруг талии и посмотрел на нее через разделявший нас центральный островок кухни. – Я только что занимался любовью с тобой. С тобой. И с этих пор буду делать это только с тобой!
Ну, правда, какого черта она от меня хотела? Я не мог вернуться назад и все изменить, так какой смысл сейчас ворошить это дерьмо? Тэйт была моим будущим, и я не хотел, чтобы она знала обо всем этом прошлом безобразии.
Стал бы я терзаться мыслями о парнях, которые к ней прикасались? Да, черт возьми! Именно поэтому я и не задавал ей таких вопросов.
– Не люблю пребывать в неведении, Джаред. – Тэйт скрестила руки на груди, отчего ее холмики поднялись над краем полотенца. – Это уже слишком, учитывая, что я учусь с этими девушками в одной школе. Я хочу знать, с кем, где и что ты делал. Тебе-то легко. Ты-то знаешь, что у меня был только ты. Я не хочу, чтобы они пялились на меня с самодовольными ухмылками, потому что когда-то обладали тем, что теперь принадлежит мне. И про Кейси я тоже хочу знать.
Ах, вот в чем дело.
И, черт меня подери, я не мог сдержать улыбку.
– Ты ревнуешь.