— Нет, я никаких слов им не давал.
Как ни в чем не бывало Жженый принялся за еду. Он, видимо, не придерживался тех правил, которым всегда следовали Граф и Пастор. Никаких деловых разговоров во время еды и никакой еды во время разговоров. Повисла пауза.
— Ну, так что же? — не вытерпел Граф.
— Что ты хочешь узнать?
— На предмет чего ты встречался с ними?
— Они покупали у меня оружие, — ответил Жженый, отправляя в рот внушительный кусок антрекота, сдобренный острым кетчупом. — Два «макарова» взяли, два «узи» и один «стечкин». Мы мило пообщались, я отдал им «стволы», ребята хорошо расплатились и отчалили восвояси.
— И это все? — напряженно спросил Граф, заметив, что Жженый не намерен продолжать беседу.
— А что ты хотел? Имена, фамилии, явки? Мы с ними не пили на брудершафт.
— Они не сказали, для чего им «стволы»?
— А ты бы сказал, Граф? — хитро прищурился Жженый. — С чего вдруг такая откровенность с их стороны. Я — не священник.
— Ладно, допустим, — Граф нервно воткнул окурок сигареты в пепельницу и смял его. — Но ты ведь не станешь связываться с кем попало. Мне это доподлинно известно. А тут вдруг такой контакт, Жженый. Что случилось с тобой? Израильтянин — человек не того уровня, которому ты мог бы довериться безоговорочно. Что касается Пули, то его ты и вовсе не знаешь. Где же твоя хваленая осторожность?
Какое-то время наш визави молчал, а затем нехотя буркнул:
— Мне рекомендовали их.
— Кто? — тут же вцепился в него Граф.
— Имени не назову, Граф, не жди. Тут я связан некоторыми обязательствами. Но могу сказать тебе одно, человек, их рекомендовавший, мне хорошо известен, я не один год работал с ним в некоторых делишках и его порукам доверяю. Так что, как видишь, в этой области все чисто.
— А большего не скажешь? — на всякий случай еще раз уточнил Граф, хотя ответ Жженого был предопределен изначально.
— Нет, извини.
— Ну, что ж. В конце концов это твое право. Не буду настаивать.
После этих слов он с шумом отодвинул стул и встал. Я сделала то же самое. Ребята в кожанках пристально наблюдали за нами. Работу свою знают четко. Граф и Жженый пожали друг другу руки, и мы двинулись к выходу. Но через пару шагов за-всегдатай «Лиры» окликнул моего спутника:
— Граф!
Тот обернулся.
— Хочешь дружеский совет?
— Не откажусь.
— Не суйся в это дерьмо. Оно изначально воняет падалью. Задницей чувствую.
— Спасибо, Жженый, — улыбнулся Граф и, не добавив больше ничего, продолжил путь к выходу.
Когда мы уже оказались на улице, Москва погрузилась в сумерки. С каждыми сутками день становился все короче, а ночь все длиннее. Осень вступала в свои права.
— Слова Пастора подтверждаются, — сказал Граф то ли мне, то ли себе самому, забираясь в салон «Мерседеса». — Оружие они у Жженого покупали не для того, чтобы стрелять из него по пивным банкам за городом. Плюс Индус, которого найти, кстати, пока так и не удалось. Тот сделал им новые документы. Все один к одному. Ребята грабят банк и шустро сваливают. Вполне возможно, что даже за кордон. Такие вот дела.
Я молча слушала его, в то же время размышляя в несколько ином направлении. Меня во всей этой истории настораживал один момент, которому Граф почему-то не придавал большого значения, хотя сам же о нем и упомянул. Почему Пуля и Израильтянин ограбили всего одну-единственную ячейку? По словам Графа, там тоже находилось немало, но тем не менее почему именно одну? Это странно. Интуиция подсказывала мне, что ответ на этот вопрос знает Глинский. Сообщил ли он этот ответ право-охранительным органам или нет, понятия не имею, но секрет кроется именно здесь. Внутренний голос редко меня подводил. Так что сейчас встречи с президентом «Инвестбанка» я желала больше всего на свете. И чем скорее, тем лучше.
Граф продолжал распинаться, и постепенно его слова сводились к тому, что отыскать парочку грабителей можно исключительно через Индуса. Мол, если он делал им документы, то он и должен знать, где те намеревались осесть. В этом тоже была своя логика, но к чему гадать, если самого Индуса пока на горизонте не видно.
В особняк Графа мы прибыли, когда уже основательно стемнело, и на черном от туч небе то и дело проскальзывала полная луна. Виолетта не спала, дожидалась нашего возвращения. Мы поведали ей о беседе с Жженым, а уже после, когда Граф оставил нас с ней наедине, я поделилась и своими соображениями насчет Глинского.
— Слышала о таком от мужа? — спросила я ее.
— Нет. Об этом человеке он ни разу не упоминал. Я же говорила тебе, что у Андрея нет знакомых в Москве, кроме Израильтянина. Думаешь, он мне врал?
— Ничего такого я пока не думаю, — успокоила ее я. — Просто размышляю и пытаюсь найти зацепку.
— Не понимаю, — промолвила Стрельникова. — Какая разница, кого они ограбили. Разве это может помочь нам в поисках?
— Кто знает, — отрешенно заметила я.
Мне по-прежнему не давала покоя единственная ограбленная ячейка.
Около полуночи, когда Виолетта уже спала, а я пыталась отключиться от дел насущных и также погрузиться в объятия Морфея, в дверь нашей спальни, любезно отведенной Графом, осторожно постучали. Я спрыгнула с кровати и босиком прошлепала к порогу.
— Кто там?
— Я.
Выходит, Граф тоже не спал. Только его одолевали совсем иные мысли.
— Что случилось, Граф? — спросила я, изображая в голосе зевоту.
— Ты уже спишь?
— В общем-то, да.
— Женя, может, выйдешь на секундочку?
— Зачем?
— Прошу тебя.
— Хорошо, — ответила я, а про себя чертыхнулась.
Предварительно накинув халат, я открыла дверь спальни. Граф стоял на пороге в одном спортивном трико. Я вышла в коридор.
— Не могу уснуть, — пожаловался гостеприимный хозяин. — Очень тоскливо одному.
— Для этого ты меня и вызвал? — съерничала я. — Пообщаться?
— Нет. Я постоянно думаю о тебе. Мне тебя не хватает, Женя, — с этими словами Граф взял мои руки в свои и потянул на себя.
Но я воспротивилась.
— Граф, прошу тебя, давай не будем.
— Почему? Я хочу тебя.
— Не сейчас. Я за день чертовски устала, — объяснение было как нельзя более подходящее.
— А когда? — тут же ухватился он за мои слова.
— Давай сначала разберемся с нашим делом, — улыбнулась я и провела ладонью по его щеке.
— Точно?
— Как будешь себя вести. А сейчас спокойной ночи.
Послав ему на прощанье воздушный поцелуй, я скрылась за дверью спальни и провернула ключ в замке.
— Спокойной ночи, Женечка, — донесся до меня голос Графа.
Вот напасть-то. Граф — товарищ настырный. От него так просто не отделаешься. Как же я буду отбиваться от его посягательств потом, когда мы и в самом деле завершим поиски? Ну да ладно. Подумаю об этом после. Еще надо завершить дело.
Проснулась я рано. Виолетта еще спала, да и во всем доме стояла гробовая тишина. Это было мне на руку. Еще вчера я решила ускользнуть незамеченной.
Присев перед зеркалом, я уделила двадцать минут своей внешности. Вернее, ее изменению. Не хотелось светить раньше времени перед Глинским свое истинное лицо. Грим и парик прекрасно сделали свое дело. Из зеркала на меня смотрела вовсе не Женька Охотникова, а совсем другая, неизвестная мне особа. Превосходно. На всякий случай нацепив еще и зеркальные очки, я на цыпочках выбралась из спальни. Спустилась по лестнице на первый этаж. Может, за мной и наблюдали невидимые стражи Графа, но присутствия своего никоим образом не выдали.
Я покинула особняк. Мичигана в белоснежном «Мерседесе» у ворот тоже не было. Видимо, команда о раннем выезде от шефа не поступала, вот он и нежился где-нибудь в теплой постельке.
На дороге я остановила первую попавшуюся машину и попросила отвезти меня к «Инвестбанку». Разговорчивый водила тут же начал трепаться о недавнем ограблении этого денежного хранилища, пересказывая мне всевозможные слухи по этому поводу, гулявшие по Москве целую неделю. От него же я узнала, что банк открывается ровно в восемь. Я взглянула на часы. В самый раз. Подъеду с небольшим запасом.
На входе в банк дежурил двухметровый парень в камуфляжной форме. Мозолить ему глаза и прорываться внутрь банка я не стала, а решила дождаться приезда Глинского на улице. Погода не была такой пасмурной, как вчера. На небе сквозь облака даже время от времени проглядывало солнышко.
Карп Никанорович оказался человеком пунктуальным. В тот момент, когда мои наручные часы показывали без пяти восемь, к зданию банка подкатила черная «Волга», и из нее степенно выплыл сам президент.
Глинский был небольшого роста, но складно сложен. Величавая осанка, гордая посадка головы. Аккуратно подстриженные русые волосы прикрывала небольшая шляпа с загнутыми полями, которую Карп Никанорович носил почти на самом затылке. Длиннополый коричневый плащ и туфли с едва заметным каблуком довершали его одеяние. Видный господин, ничего не скажешь.
Уверенной походкой делового человека Глинский зашагал к своему банку, но у самого входа я преградила ему дорогу.
— Карп Никанорович? — голос мой был подчеркнуто официален.
— Да, — он поднял на меня глаза.
— Следователь Воронцова, — представилась я. — Облпрокуратура.
С этими словами я извлекла из сумочки одно из поддельных удостоверений и протянула его Глинскому. Но тот нисколько не заинтересовался им. Даже смотреть не стал.
— Уже и из облпрокуратуры прислали человека, — вздохнул он. — Что ж, пойдемте.
Он любезно распахнул передо мной дверь банка, пропуская вперед. Здоровенный охранник шагнул нам навстречу, но, узнав Карпа Никаноровича, лишь вежливо поздоровался и вернулся на свое рабочее место.
— Девушка со мной, — сообщил стражу президент банка.
Никаких вопросов со стороны амбала не возникло. Вполне возможно, что визиты молоденьких дамочек к Глинскому — вещи вполне естественные.
Кабинет Карпа Никаноровича представлял собой просторную светлую комнату полуокруглой формы. Здесь все было сделано в современном стиле. Мебель, ковры, внутренняя отделка, пластиковые рамы на окнах. Вдоль правой стены висело несколько полотен известных современных мастеров: Шемякина, Краснопевцева, Яковлева. Глинский был любителем живописи.
— Присаживайтесь, пожалуйста.
Хозяин кабинета указал мне на мягкое глубокое кресло, а сам тем временем направился к гардеробу. Снял с себя шляпу, плащ и, оставшись в светлом двубортном костюме, вернулся к столу. Сел, сложил руки в замок и положил их на столешницу прямо перед собой.
— Слушаю вас, — сказал он тихим уставшим голосом.
— Расскажите мне для начала, что произошло, Карп Никанорович, — с этими словами я сняла с лица зеркальные очки.
— Разве вы не знаете? — изумился он.
— Мне хотелось бы услышать о происшествии из ваших уст.
— Мне мало что известно, — начал он, глядя как — то мимо меня. — В прошлый понедельник утром я пришел на работу, как обычно, к восьми, спустился в хранилище и обнаружил, что одна из ячеек раскрыта. Содержимое, естественно, отсутствовало. Но, что самое интересное, никаких следов взлома. Никаких. Сейф открыли бесшумно, и сигнализация тоже не сработала. Я сразу же поднялся в кабинет и вызвал милицию.
— А охрана банка? — поинтересовалась я. — Чем она занималась в ночь с воскресенья на понедельник?
— Дежуривший тогда охранник утверждает, что спал и ничего не слышал. Ваши коллеги задержали его по подозрению в преступном сговоре, а я, естественно, сразу же уволил этого недотепу.
— Забавный случай, Карп Никанорович, вы не находите?
— Нахожу, — немедленно отреагировал он. — Во всем этом ограблении куча странностей.
— Это точно, — поддержала его я. — И самая первая странность в том, что вскрыли всего один сейф, именно этот. Что в нем было?
— Бриллианты, — коротко ответил Глинский.
— Вот как?
— Да. Много бриллиантов, различной формы и размеров. Их общая стоимость составляла где-то около полутора миллионов долларов.
— Внушительная сумма, — присвистнула я.
— Более чем.
— И кому же они принадлежали? Не лично ли вам, случайно?
— Нет, что вы? — открестился Глинский. — Боже упаси! Если бы я имел такое состояние, то не работал бы вовсе.
— Тогда кому же?
— Здесь тоже история та еще, — Карп Никанорович озадаченно почесал у себя в затылке. — Бриллианты были положены на сохранение, когда мой банк только открылся. Они принадлежат некоему Антону Викторовичу Переверзину. Не помните такого?
— Нет, — честно ответила я. — А должна?
Глинский окинул меня долгим изучающим взглядом, а затем изрек:
— Видимо, нет. Вы еще молоды, а тогда… В общем, Переверзин был не последним человеком в нашем государстве. Шишка, короче. Большой партийный работник. Откуда у него оказались эти камешки, сказать не могу по причине того, что сам не знаю. Но он доверил их нашему банку.
— И где сейчас этот Переверзин? — спросила я.
— А бог его знает, — пожал плечами Глинский. — Уехал. Да-да, уехал и исчез. Буквально испарился. Вот уже два года, как его никто не видел и никто о нем ничего не слышал. Был человек, и вдруг не стало. Тоже странно, не правда ли?
— Да, очень.
Тут и впрямь было над чем поразмыслить. Человек исчезает, а два года спустя в «Инвестбанке» грабят именно его ячейку. Причем чисто, без взлома. Как будто злоумышленникам был заранее известен код сейфа. Но даже это не полностью объясняло их незаметное проникновение в банк.
— Вы кого-нибудь лично подозреваете, Карп Никанорович? — вновь обратилась я к Глинскому.
— Я уже размышлял об этом, но ничего путного в голову не пришло. Ни одной конкретной личности нет.
— А у кого, кроме вас, имеются ключи от хранилища?
— Ни у кого. Дежурный знает, где они, но, если он спал или отошел куда, найти их не так-то просто. Они не лежат на виду.
— Вы верно заметили, Карп Никанорович, если он спал, — угрюмо бросила я. — Так, значит, ни у кого больше ключей быть не могло?
— Нет.
Глинский поднялся из-за стола и прошелся к окну. Раскрыл форточку.
— Надеюсь, вы найдете преступника, — высказался он, стоя ко мне спиной.
— Сделаем все возможное.
Для себя я решила, что необходимо увидеться с горе-охранником, находящимся в данный момент под арестом, и узнать, чем вызвано его хроническое недосыпание дома. Однако и в поведении президента банка мне виделось тоже что-то подозрительное. Мне все время казалось, что он что-то недоговаривает. А скрытность в такой ситуации была не в его пользу.
— Последний вопрос, Карп Никанорович, — сказала я, поднимаясь с кресла.
Он обернулся, но глаза наши не встретились. Он лишь мазнул по мне взглядом и тут же переключился на созерцание телефонного аппарата у себя на столе.
— Какой?
— Вам не знакомы такие люди, как Петряков Василий Георгиевич и Стрельников Андрей Витальевич?
Глинский подумал секунду, затем вышел из-за стола на центр кабинета и ответил:
— Впервые слышу. Это имеет какое-то отношение к ограблению?
— Возможно, — лаконично произнесла я. — Но стопроцентной уверенности у меня пока нет. Приятно было познакомиться.
Я протянула руку Карпу Никаноровичу, и тот осторожно пожал ее. Ладонь Глинского была влажной. То ли от природы, то ли он переволновался. Забавно.
— Я попрошу вас какое-то время не покидать город, — предупредила я его на прощанье.
— Разумеется, — ответил он. — Я все понимаю.
На том мы с ним и расстались.
Когда я спускалась вниз, на выход, сотрудники банка постепенно наполняли заведение и неспешно занимали рабочие места. День начинался.
Погруженная в собственные размышления, я на такси вернулась в особняк Графа. По поводу моего отсутствия здесь уже царила легкая паника. Виолетта сидела в кресле возле журнального столика и пальцами выбивала нервную дробь по столешнице. Граф огромными шагами мерил гостиную. У дальнего окна стоял еще и Пастор. Он единственный сохранял полное спокойствие и, перегоняя из одного уголка рта в другой толстую сигару, пускал дым в раскрытую форточку.
— Женя! — воскликнул Граф, едва завидев меня на пороге, и тут же бросился навстречу. — Ты с ума сошла! Хочешь, чтобы у меня инфаркт был?
— Не хочу, — честно ответила я.
— Где ты пропадала? И что с твоим лицом?
Покинув «Инвестбанк», я сняла парик и зеркальные очки, но грим по-прежнему оставался на мне. Видимо, его и имел в виду Граф.
— Я просто проводила разведку боем. Успокойся, — ответила я ему. — А что касается лица, то, если ты отстанешь от меня и дашь умыться, оно придет в норму.
Виолетта к этому времени поднялась с кресла и приблизилась к нам. То же самое сделал и Пастор, выбросив недокуренную сигару в окно.
— Выяснила что-нибудь? — обратилась ко мне Стрельникова.
— Да. Я узнала, что хранилось в том сейфе, который обчистили твой муж с дружком.
— Что?
— Бриллианты, — ответил вместо меня Пастор. Вид у него был, как обычно, скучающий.
— Ты откуда знаешь? — прищурилась я.
— Я много чего знаю, Женя, — просто ответил тот.
— Пастор пришел поделиться с нами новой информацией, — пояснил Граф.
— Да, в том числе и о местонахождении Индуса, — произнес Пастор. — Это значительно ускорит ваши поиски.
Что верно, то верно. Дело и впрямь стремительно набирало обороты.
Глава 7
Пастор прошел к дивану и плюхнулся на него всей своей массой. Тот угрожающе заскрипел в ответ. Мы с Графом расположились по бокам, Виолетта вернулась в свое кресло.
— Мы в полном внимании, Пастор, — сказала я.
— В общем, дело тут такое, — медленно, с расстановкой начал он. — Ребята, которых вы ищете, действительно провернули крупное дельце, обчистив один из сейфов в «Инвестбанке», в котором хранились бриллианты на сумму под два миллиона долларов. Провернули они это дело чисто, не оставив ни малейших следов за собой. Легавые в полном тупике, а что касается московской братвы, то тут все поголовно считают, что Израильтянин и Пуля работали с поддержкой некоего человека, условно называемого Икс.