Водилы уставились на него.
— А ты кто такой будешь? — спросил усатый здоровяк. По виду — он мог согнуть лом руками
— Человек божий, мимо прохожий.
— Ну, садись, человек божий…
Аскер пододвинул стул, сел. Сразу обращаться с просьбой, или «грузить» было не принято, об этом — можно было только в самом конце. Он знал, что его сейчас осматривают внимательные глаза, пытаясь понять, кто он такой и откуда.
А так — водилы мирно трапезовали, набивали брюхо перед очередным долгим переходом. На Саланге — таких постоялых дворов нет, а вот очереди — есть, тоннель то узкий. Вот и хрен знает, сколько стоять придется…
— Слышь, человек божий… — сказал один из водил — а не ты ли в Кушке тренировался?
Понятно, знакомые все-таки нашлись. Армия, несмотря на свои размеры — организация замкнутая, найти знакомого просто.
— Я
— А в каком году?
Аскер назвал год. Водила — монголоидного вида, загорелый — кивнул, в основном для других. Правда.
— А щас чем занимаешься? — спросил старший, Кузьма, наверное
— На частных хлебах.
— Контрактник что ли. Э…
Контрактников — не все любили.
— Хлеба тоже разные бывают — сказал Аскер — соображать надо. Араба знаете?
— Ну?
— Так вот он тоже — на вольных. Сейчас.
Сказанное — было серьезным.
— Араба то я знаю… — сказал монголоид — даже грешным делом учился у него. А вот ты его как знаешь, паря?
— Так и я — учусь. Метки у него — на руках. На обоих.
Монголоид хмыкнул.
— Верно. А чего от своих отбился? Дезертир что ли?
— Дела лихие. Вот, попутный транспорт ищу.
— Попутный только ветер в ж… Куда надо?
Аскер не успел ответить — подошел халдей. Прошептал что-то Кузьме на ухо.
— Полиция здесь, парень. Кого-то ищут. Не знаешь — кого?
Аскер решил идти ва-банк
— Меня. Предатели это.
Водилы замолчали. Почти все они — были армейскими отставниками. Свой для них был завсегда свой, ну а чужак…
— Полиция чья, наша? — спросил Кузьма
— Не, зеленые[75].
— Тогда посылай нах… Никого тут левых нет, и не было.
Содержатель трактира кивнул
— Понял.
Это место — можно было обыскивать целую неделю. Попытка установить пост для досмотра на въезде — вызвала бы бунт.
Водилы переглянулись.
— Слав, ты без напарника идешь?
— Ну?
— Возьми парнишку. Тебе куда?
— Баграм — можно?
Кузьма захохотал.
— Можно Машку за ляжку, бача. Совсем, смотрю, распустились в армии, не то, что в наши годы. Высадим на периметре, не переживай. Там к нам как раз еще пара машин присоединится. Так, двинулись, мужики. По машинам…
— Можно…
Аскер, до этого прятавшийся сзади, там, где было оборудовано спальное место — полез вперед. Ровно рокотал дизель, усиленная до предела подвеска глотала все неровности афганской пустынно-степной дороги…
— Ты, бача, серьезный человек, как я погляжу — на водителе из одежды были только шорты и бронежилет — там эти зеленые кордон поставили на пути к Кабулу, ловить тебя собрались. Ну, да ничего, там Ваня Концевой с ребятами на Пешавар идет, он этим зеленым быстро даст рахунку[76]. А ты замочил что ли кого?
— Ага
— И кого?
— Зеленых троих. Один офицер… кажется.
— Круто — оценил водитель — и за что ты их?
— Да так. Офицер этот выступал громко. Говорил — вырежет всех русских.
— Тогда правильно сделал… — сказал водила — так этим бородатым и надо. Я сам не пойму, и что с ними цацкаются. Давно надо было — загрузить самолеты ипритом и пройтись над всеми ущельями. Нормальных людей там нет, а бородатые пусть подыхают.
Ждать толерантности от водителей — было бесполезно. Как впрочем, и от всех остальных, кто долго был в Афганистане. Не дождетесь…
Афганистан, КабулЦентр города
Ночь на 03ноября 2016 года
Эфенди джаграна на самом деле звали полковник Салман Раджаб и он был очень встревожен…
В Афганистане — до того, как свергли короля система власти, строилась очень просто. Есть англичане. Они делают свои дела, и вмешиваться в них категорически не рекомендуется. А вот если ты понравишься им — то ты можешь сделать карьеру. Сына — могут пригласить в военное училище Британии, это верный билет на самый верх. Тебя самого — могут пригласить в колониальные части — а это совсем не то же самое, что афганская армия. Британцы — никогда не использовали в колониальных частях местных. Индусы служили в Афганистане и в Северо-Западной провинции, где их ненавидели, потому что они не мусульмане. Афганцы — служили в Индии и в других местах. Главный критерий — ты должен быть чужаком. Тебя должны ненавидеть. Англичане — сами держали роль третейских судей и цивилизаторов, непосредственно не виновных во всех зверствах до тех пор, пока это было возможно…
Если не брать во внимание англичан — то был Король. Его никто не уважал и все ненавидели. Потому что считали британским псом, прислужником и без оснований. Но приносили ему дань, потому что если не приносить — король прикажет тебя убить и тот, кто это сделает — займет твое место. Иногда убивали и без приказа короля, когда думали, что Королю это понравится, или у него не будет выбора. Король — был тем немногим, что придавало легитимность всей системе власти. Потому что если не будет Короля — податные сословья начнут задавать вопросы, а почему дань должны платить они. Учитывая то, что значительную часть податных сословий представляли воинственные и дикие горцы, стрелки и скотоводы, и жили они в ущельях, которые могут поглотить целую армию — наверное, король был все таки нужен.
Полковник — жил как все. Обирал тех, кого можно было обобрать. Подкупал тех, кого можно было подкупить. Избегал тех, кого подкупить было нельзя. За исключением одного — он был русским агентом.
А что тут такого? Разведки всего мира активно работали в Кабуле, уж разведки сверхдержав то — точно. Особенно активна была Священная Римская Империя, в сороковые годы она едва не подбила Афганистан на мятеж против британской Короны, и до сих пор — в высшем свете Афганистана попадались афганцы светловолосые и голубоглазые, рожденные от матерей арийской крови. Полковник увы похвастаться таким не мог — но он работал на русских. Русские были недалеко, в Туркестане, туда можно было легко сбежать, там по границе жили народы, родственные афганцам — и еще русские владели страной, которая была самой большой страной в мире. Если тебе надо бежать и спрятаться так, чтобы не нашли — Россия подходит для этого наилучшим образом.
Когда пришли боевики — полковник побежал в Россию и Россия его приняла. А после того, как русские пришли в Афганистан вместе с армией — на кого они могли опереться в деле строительства новой ловчей сети, как не на старого своего агента проверенного и испытанного в деле.
Вот только русские стали допускать ошибки.
Афганцам нельзя давать свободы. Никакой, никогда. Естественное состояние афганца — это рабство. Потому что если ему дать настоящей свободы — начнется соперничество между племенами. А как только оно начнется — оно быстро перерастет в резню. В которой — афганский народ истребит друг друга лучше, чем какой-нибудь чужеземный завоеватель. А еще — афганцы захотят свести счеты с теми, кто угнетал и притеснял их. Польется кровь, которой не будет конца. Потому — немногочисленная афганская элита, представленная прежде всего религиозными деятелями, которые не вырезали мятежники в силу уважения к религии — решила поднимать народ на мятеж против русских. И такие как полковник — в этом помогли.
Потом — он обнаружил, что оказывается у него есть и единомышленники. И что самое удивительное — русские единомышленники…
Но теперь…
Приказав Ахмадзаю узнать от русского всю правду, и каким угодно способом — он на самом деле тщательно скрывал свой страх. Перед русскими.
Этот русский — был один из тех, кого он боялся больше всего на свете. Они сочетали в себе западный ум, отравленный знанием и лишенный веры (из которой рождается подчинение) с истинно восточной жестокостью, как к себе, так и к другим. Англичане были не такими. Англичане были жизнелюбами. А этот — был фанатичен, как эти психопаты талибы, но фанатичность сочеталась с западным, изворотливым умом. Смертоносное сочетание.
Если у русских таких много — мы ничего не сможем с ними сделать… — думал полковник, пока ехал в Кабул — мы просто погибнем, один за другим. Рано или поздно — такие, как этот шакаленок придут за каждым из нас…
Кабул жил ночной жизнью — едва ли не единственный город Афганистана, где она была. В небе — шарили прожектора, после того, как военных вывели из крести Бала-Хиссар, там была дискотека и ночной клуб. Витрины — светились разнообразием товаров.
На перекрестке Майванда и Дарульаммана, крупнейших улиц Кабула — он повернул направо. Дорогу он помнил наизусть…
Перед блок-постом, прикрывающим дорогу на бывшее Минобороны — снова направо. И — почти сразу — стоп.
Он вышел. Обычный человек, каких в Афганистане много. Запер машину, краем глаза заметил еще одну знакомую. Точно такую же.
Значит, на месте…
На верхний этаж недавно отстроенного доходного дома — он поднялся пешком, лифты терпеть не мог. Доходный дом тоже построили русские, на месте взорванного старого жилого…
У открывшего на звонок дверь — был пистолет-пулемет Витязь, который без лишних слов уперся в живот полковника. Тот поднял руки.
— Вы один?
Спокойствие русского ничего не означало. Они были еще большими лицемерами, чем англичане.
— Один.
— Кто там? — крикнули из комнаты
— Раджаб. Один.
— Пусть зайдет…
По этому адресу — официально находилось туристическое агентство. Неофициально — торговали документами, визами, помогали перевести по системе Хавалы крупные суммы. Настолько крупные, что доверять их обычному полунищему дукандору просто опасно. Так что ничего необычного в том, что сюда ходили люди — не было.
Полковник — прошел мимо стража ворот в комнату, которая использовалась для приема посетителей. Накурено — хоть топор вешай, несколько человек, афганцы и русские. Озабоченные, откровенно злые лица…
Иезуитская хитрость системы заключалась в том, что уровней прикрытия у нее было сразу несколько. Первый уровень — это туристическое агентство, которое по ночам вообще не работает. Второй уровень — тайное совещание но его цели, задачи, повестка дня — секретны. Наконец, если копать начнут действительно серьезные структуры типа СЕИВК — вступает в действие третий уровень прикрытия. Да, совещание было. Цель — обсуждение мер по борьбе с терроризмом, которые не могут быть приняты гласно и нуждаются в абсолютной секретности. То есть — что-0то типа Звездной Палаты в Англии Средних веков, высший тайный суд, на котором решается вопрос о жизни и смерти. Даже в отсутствие обвиняемого.
И конечно — все это секретно. Совершенно секретно.
— Наконец то…
— Где он? — сказал один из русских, по виду главный. Полковник знал, что главным он не был — но это скрывал. Кто много знает — на этом свете не заживается.
— На точке три.
— Он заговорил?
— Нет.
Русский посмотрел нехорошо.
— Нет?
— К утру заговорит — доложил полковник — я оставил с ним Ахмадзая.
Ахмадзай — был человеком, связанных с деобандистами, с талибами и здесь это знали. Просто он был оформлен как агент и получал за это жалование. Здесь уже давно — многие забывали где лицо, а где — маска. Тот же Ахмадзай — ну какой он правоверный, он и на намаз то забыл как вставать.
— Кто он вообще такой?
— Не из наших, это точно — заговорил, раздавив сигарету в пепельнице человек, который походил на военного, даже будучи в штатском
— Тогда какого…
— Хорошо, успокоились все. Что у нас есть? Только этот парень, так?
— Еще машина. Арендована, явно на подставное лицо.
— Запросы никакие не приходили?
— Нет.
Хлопнула дверь. Все напряглись.
Вошел еще один человек. Русский. В штатском, но явно военный. Бросил портфель в специально оставленное для него кресло…
— Ну? — весело и в то же время страшно спросил он
— Пленный на точке три. С ним работают.
Вновь вошедший — перевел взгляд на полковника. Тот — понял, что надо звонить. Начальству — нужны результаты и прямо сейчас. Хоть какие. Либо — хотя бы подтверждение усердия в работе. Сейчас — решается кто будет виновен, и он — подходящая кандидатура.
Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети…
Он уже начал понимать. Ни у кого из них — оперативников — телефонов не было, а вот у сорбозов, простых солдат — они были. И они не должны были выключаться, потому что солдаты — часто получали по ним команды, так было удобнее, чем по рациям. Но телефон был выключен и все смотрели на него. Будто все понимая…
Он набрал второй номер. После пары гудков — трубку взяли…
— Это ты, русский?
— Салам алейкум, предатель…
— Неверный не должен давать салам правоверному, русский. Жаль, что ты этого все еще и не понял.
— А мне на это плевать, дошло?
— Как ты вырвался, русский? Как профессионал — профессионалу? Ахмадзай был не робкого десятка…
— Как профессионал — профессионалу — пошел в ж…
— Ты плохо говоришь, русский. ИншАллаГЪ, я заставлю тебя ответить за эти слова. И за все, что ты сделал мусульманам…
— Иншалла, я тоже встречу тебя, сын шакала. И убью. А потом я убью каждого из вас. Ты не человек, ты — тварь. Злобное и тупое существо. Рано или поздно — я найду тебя и заставлю заплатить за то, что ты сделал, понял? Бисмиллях, ублюдок…
Все… Конец всему…
В трубке бились гудки…
Один из русских — забрал из руки полковника трубку, вызвал «входящие», достал свою.
— Алло, дежурный. Савенко. Кто на контроле? Давай. Лена, родная… срочно. Ага, диктую. Девять три семь ноль. Пять три девять пять два пять. Ага, жду…
— Он же… — полковник старался контролировать голос — он связан был. Кровью харкал…
Телефон русского зазвонил, он схватил трубку.
— Ага… Давай, записываю… Так… а точнее нельзя. Да что ты говоришь. А на той стороне кто, можешь глянуть? Ага, быстро. Вообще то я долго люблю, ха-ха… ха-ха… Ага… вот умница. Молодец, чтобы я без тебя делал… Слушай, а ты можешь этот телефон заблокировать? Хотя бы на время, на пару дней. Да под любым. Ага. Ну, пока. Целую. В пятницу в ресторан пойдем. Да брось, никто не увидит. Ну, давай…
Полковник был благодарен этому русскому — он хоть как то отвлек на себя внимание. А то могли бы на месте … решить.
— Значит, труба только что засветилась. Дорога между Кабулом и Баграмом. Точнее определить нельзя. Только что был сделан еще один звонок, на вышку в Международном аэропорте Кабула.
— Чей телефон?
— Записан на некоего Фахпура. Больше данных нет.
— Пустышка.
— Наверняка…
Русский перевел взгляд с полковника на этого ловкого русского, который только что по телефону получил совершенно секретную информацию, хотя все виды секретных переговоров по кабульской телефонной сети были запрещены.
— Значит так. Сейчас едете вдвоем во дворец. И смотрите всю нулевку. Дима, да ориентировку на возможные террористические акты на дороге Кабул — Баграм. Пусть подсуетятся.
Дворцом — называли здание бывшего министерства обороны, ныне — Оперативной группы по Афганистану. Нулевкой… лучше не знать, что такое нулевка.
Нулевка — в данном контексте это личные дела, начинающиеся и цифры «ноль». То есть дела особого учета. Есть дела особого учета агентов — теперь, в связи с предательствами, отдельного хранилища, где были бы дел всех агентов больше нет, а кроме дел с одним и двумя нулями — введены еще три и четыре нуля. Дела с тремя нулями хранятся в личном сейфе начальника той разведслужбы, которая завербовала и ведет агента. Дела с четырьмя нулями — не ведутся вообще, все записи после реализации уничтожаются, агентам не присваиваются клички, их знает только несколько человек в службе, под каждого — выделяется особая группа, которая сама присваивает агенту псевдоним (обязательно русский), а больше — его никто не знает, даже начальник службы, все разведданные докладываются без обозначения источника. Любой предатель — может выдать только одного агента или только одну агентурную группу. Такое ведение дел противоречит всем правилам — но такое есть. Децентрализация, никто не может знать достаточно (как Котовский), чтобы нанести серьезный ущерб службе, даже ее начальник. Вторая категория дел «нулевки» — это дела собственных оперативников. Все они — так же классифицируются по количеству нулей в номере, по степени подготовки, степени активного участия в операциях, воинскому званию. Эти дела хранятся отдельно от других, для того, чтобы ознакомиться с ними — надо написать специальный запрос, причем — начиная с двух нулей, его должен одобрить сам военнослужащий, при этом неважно, кто пишет запрос и по какому поводу. Раскрывать подлинные имена, фотографии, биографии такого рода военнослужащих — уголовное преступление, которое может быть расценено как халатность или как измена.
Но только если ты — занимаешься безопасностью, работаешь для профилактики контрразведывательного проникновения — тогда доступ к информации у тебя несколько больший. Военное министерство — еще не сотрясали скандалы, связанные с изменами, в отличие от разведки — поэтому, паранойей они еще не обзавелись и считали, что каждый кто в погонах — свой.