Алевтина плакала!..
Плечи ее вздрагивали, полотенце, которым она прикрывала лицо, было насквозь мокро от слез. По всему выходило, что предавалась она этому занятию уже приличное время.
«Вот уж у кого нет причины для слез! — едва ли не с возмущением подумала Лидочка, в глубине души все же испытывая сладостное удовлетворение от того, что не ей одной сейчас плохо. — Расквасилась… Вокруг нее два таких орла крутятся, а она слезы льет! Ей бы радоваться!..»
Но думая о том, что истерика Алевтины совершенно беспочвенна, Лидочка заблуждалась. Причины, конечно же, имелись. В другое время Алька прореагировала бы на них иначе, но сейчас…
Очнувшись через день после ранения и увидев рядом с собой Дениса, осунувшегося, с покрасневшими от бессонной ночи глазами и двухдневной щетиной на скулах, она блаженно улыбнулась и тотчас уснула спокойным сном идущего на поправку человека. Но следующий день преподнес ей сюрприз абсолютно другого рода. Прямо напротив Дениса, по другую сторону кровати, сидел Иван Алексеевич и такими же точно обеспокоенными глазами смотрел прямо на нее.
— З-здравствуйте, — еле слышно прошептала она, от неожиданности начав заикаться. — А-а-а ч-что вы здесь делаете?
— Хороший вопрос, но не уместный, — мягко укорил он ее. — Сижу, как видишь. Наблюдаю за твоим выздоровлением. Ты молодец, девочка моя! Сильная, крепкая! Хорошей женой Дениске моему будешь…
Алька покраснела и, не найдя нужных слов для ответа, устало прикрыла глаза. Все последующие дни она именно тем и спасалась. Стоило Ивану Алексеевичу зайти в комнату, она тут же притворялась спящей, и сколько он ни пытался вывести ее на разговор, ему ничего не удавалось.
Алевтине стало по-настоящему страшно. Все ее версии, выстроенные до того момента, когда она потеряла сознание, теперь скомканы, изорваны в мелкие клочки и пущены по ветру словно ненужный мусор. Все перепуталось и перемешалось для нее в одночасье.
Ведь она что думала.
Денис, такой же отщепенец, как и она, три года назад умело подставленный кем-то очень сообразительным и к тому же не ко времени оказавшийся в опале у своего босса, то бишь у старшего из братьев, вернувшись из тюрьмы, хочет вершить суд с тем, чтобы вернуть себе доброе имя. Ну а если к тому же и часть пропавших денег ему удалось бы возвратить, то Алька ничего бы против не имела. Он так убедительно рассказывал ей о том, что Иван Алексеевич оказался не меньшим мерзавцем, чем Сергей, бросив его на произвол судьбы и на поругание судьям, что она, Алька, поверила ему. А как искусно была разыграна сцена их встречи по возвращении из тюрьмы! Ну как тут не поверить, что Иван Алексеевич ему теперь враг номер один? Глаза Дениса сверкали тогда таким негодованием, кулаки так судорожно сжимались, что она всерьез опасалась за здоровье старшенького.
И что же теперь?! А теперь эти двое сидят подле нее, будто голубки, и воркуют, и воркуют без устали.
А ей что думать?! В какое русло направлять свои разметавшиеся в разных направлениях мысли?! Ведь ни одна из них не привела бы к ответу, который ей был нужен. Ни одна. И с чего бы она ни начинала, все ее размышления тут же безнадежно загоняли ее в тупик.
К концу второй недели, основательно измучившись и додумавшись до того, что начала в конце концов подозревать самою себя, Алька не выдержала и выпалила Денису первое, что взбрело ей на ум.
— Чего?! — вытаращил он на нее глаза и пошел прикрывать распахнутую настежь дверь. — Ты что городишь?!
— Ничего, — она пожала плечами и, усевшись поудобнее на стуле, привалилась к спинке. — Вы с дядей Ваней очень умные ребята. Все хорошо распланировали. Подумали-подумали, понаблюдали и решили в обход Сергея тех предприимчивых мальчиков прибрать к рукам. Ну, может, и не совсем так, но что выгоду с этого поиметь хотите — это несомненно. И я-то как вам кстати пришлась со своими обидами на весь белый свет. Чем не союзник?
— Вот как? — Денис сел на разобранную кровать и скептически прищурился. — И ты две недели только об этом и думала?
— Да, представь себе. Две недели — срок немалый. Если учесть, что все это время я ничем другим не занималась, то его оказалось предостаточно, чтобы понять…
— Ишь ты! — перебил он ее восхищенно и почти тут же с явным сожалением покачал головой. — Ранение-то в плечо, но надо же, как на голове отразилось.
— Сволочь, — совершенно спокойно выдала Алька, ворохнувшись на стуле. — Ты удивлен, что я до всего додумалась, потому и злишься. Иван Алексеевич вовремя отошел в тенек. От своих докладов вышеупомянутому я практически была освобождена за полгода до тех памятных событий. Так, позванивал изредка, но, думаю, скорее по привычке. Вопросы все больше из вежливости задавал. Я-то подумала поначалу, что его больше не занимает эта проблема. Я же не знала тогда, что эту длинноножку в приемную именно он сунул, а моя информация никогда для него яйца выеденного не стоила. Вот единственное, чего я до сих пор не могу понять, так это как тебе удалось так удачно выйти на меня?
— Складно говоришь. Слушать — одно удовольствие, — Денис сладко улыбнулся.
— Ах ты! — Она вдруг почувствовала, что ее ранят его насмешки. — А что я должна думать?! Что?! Ответь мне, черт бы тебя побрал!!!
— Леди, прошу без истерик, — примирительно сказал Денис и, вытянув руку, призывно шевельнул пальцами. — Иди ко мне, детка. Ты устала. Я укрою тебя одеяльцем и обо всем тихонько, без эмоций, расскажу. Иди сюда…
Понимая, что ведет себя будто глупый кролик, Алька встала со стула и, слегка пошатываясь, пошла к Денису. Ранение хоть и не было особенно серьезным, но большая потеря крови давала о себе знать и поныне, временами сдавливая виски тупой болью и мельтеша перед глазами тучами черных мушек.
— Вот умница, — тихонько шепнул Денис, осторожно привлекая ее к себе и поглаживая по спине. — Тебе же нельзя волноваться, а ты раскричалась тут… Голову ломала непонятно над чем столько времени. Спросила бы у меня, я бы тебе все и рассказал.
— Правда? — Так ей было тепло и уютно сейчас в его руках, так хотелось верить ему до конца дней своих, что Алька судорожно вздохнула и жалобно попросила: — Расскажи, пожалуйста.
— Хорошо, только давай я устрою тебя поудобнее…
Денис снял с нее халат, оставив в пижаме, и, откинув одеяло, осторожно устроил Алевтину на высоко взбитых подушках.
— Можно, я рядом лягу? — попросил он. — Клянусь, что не буду приставать! Это просто для удобства повествования.
Она молча отогнула край одеяла и лишь слегка улыбнулась ему.
Другого приглашения ему не требовалось. В мгновение ока оказавшись в одних трусах, Денис нырнул к ней в кровать и, бережно положив ее голову себе на плечо, сказал:
— Я не затрачу много времени. Почти все ты знаешь сама. Что-то видела, о чем-то догадалась.
— А конкретнее? — заворочалась Алька, пожалев о том, что уложила его рядом. — И перестань меня волновать. Иначе конца твоего рассказа я не дождусь…
— О! Как приятно мне слышать, милая леди, что я все же могу разжечь огонь в вашей прекрасной груди! — дурашливо произнес Денис, но руку все же предусмотрительно завел за голову. — Короче, ты оказалась права во многом. На комбинате воровство процветало по-крупному. И левое сырье там было, а соответственно и левый товар. И наркоту ребята синтезировали и сбывали ее за бешеные бабки. И деньги из сейфа увели они, а затем начали потихоньку от предполагаемых свидетелей избавляться…
— Какой ужас! — против воли вырвалось у Альки. — Следующей должна была быть я! Ты пришел как раз вовремя!.. Но почему ты перед этим меня бросил? Я приехала на квартиру своей подруги, а тебя уже нет. Ты обиделся на меня за мое бегство?
— Понимаешь, в чем дело… — Он замялся, явно отыскивая подходящие слова для ответа. — Не все так просто.
— Вы не доверяли мне, — понимающе усмехнулась она. — Вы думали, что я с ними заодно.
— Да нет… — промямлил Денис, но тут же согласился. — Да. Если честно, то Иван Алексеевич перестал доверять тебе. Отсюда и вопросы только из вежливости, и редкие звонки, и своего человека посадил в приемную.
— Лидочку?
— Ее…
— И ты ушел, чтобы следить за мной? Ты надеялся, что я вас выведу?
— Нет. — Ответ его был более чем твердым, и Алька опять ему поверила. — Алексеевич, может, на это и надеялся, но я — нет. Я просто ушел и постарался забыть. А когда увидел тебя, как ты крадешься по дорожке по направлению к лаборатории, то чуть с ума не сошел. Я же видел, что тебя пасут. Осторожно за тобой прокрался, а ты как сквозь землю провалилась. Потом все этажи облазил. Ну нет тебя, хоть плачь! Даже на крыше побывал. А когда спустился и увидел нацеленную на тебя пушку, то у меня в голове все встало на место.
— Свет вырубил ты?
— А то кто же. Я эту лабораторию теперь как свои пять пальцев знаю. Не одну ночь там бывал. Отсюда и такая объемная информация.
— Свет вырубил ты?
— А то кто же. Я эту лабораторию теперь как свои пять пальцев знаю. Не одну ночь там бывал. Отсюда и такая объемная информация.
Алевтина уставила глаза в потолок и несколько минут безмолвствовала. Казалось, теперь все прояснилось. Оставалось только привлечь виновников всех бед к ответу, и все. Но что-то внутри нее все же неприятно постанывало. Она порыскала по тайникам души своей в поисках ответа и то, что обнаружила, несколько ее обескуражило.
Сергей! Насыщенность событиями последних дней настолько поглотила ее, что она о нем почти забыла. Сгладилось в памяти страшное чувство горечи, одиночества и обиды, в какое она погрузилась, отсиживаясь дома. Их отношения, которыми она жила все эти годы, вдруг перестали казаться ей значительными. Да и сам образ его несколько померк…
Она заворочалась на своем месте и бросила украдкой взгляд на Дениса. Тот смотрел на нее в упор, почти не мигая.
— Чего притихла? — не выдержал он повисшей паузы и понимающе хмыкнул. — О нем думаешь?
— Да, — честно призналась она. — Как сказать ему теперь об этом?
— О чем? — прищурившись, спросил он, и даже на расстоянии Алька почувствовала, как неистово колотится его сердце.
— Обо всем… — Она повернулась на бок, устраиваясь так, чтобы лучше видеть выражение его глаз. — О предательстве людей, которым доверял. О воровстве, творящемся у него под носом. И…
— И?!
— И о нас с тобой. Извини за самоуверенность, но, по-моему, между нами что-то происходит. Не знаю, как ты, а я… — Она на несколько мгновений замолчала, подыскивая нужные слова, и после паузы негромко продолжила: — А я уже не могу без тебя. И все то время, что ты скрывался от меня, я не переставала думать о тебе. И…
— И?!
— И даже плакала. Поначалу мне казалось, что это от жалости к самой себе. Но потом, подумав, я поняла, что это нечто другое… Подожди, не перебивай, — предостерегла она его, заметив, как он к ней потянулся. — Это совсем другое, нежели с Сергеем. Я не могу сейчас тебе всего объяснить, но… От него я никогда не хотела ребенка…
— А от меня?! — Денис все же преодолел ее слабое сопротивление и с силой прижал к себе. — А от меня ты хочешь ребенка?!
— Думаю, что такой вариант возможен…
— Аленька, девочка моя! Господи, неужели я это слышу? — зачастил он, с трудом переводя дыхание. — Ты хоть представляешь, сколько раз я мечтал об этом?! Твои волосы… Господи! Я тысячу раз гладил их, целовал. Но все это в мечтах… А теперь ты рядом со мной. Я могу дотронуться до тебя. И говоришь мне такие слова…
Как сладок был этот миг для нее, как долгожданен!
Неизбалованная подобными признаниями, на которые, к слову сказать, имеет право любая женщина, Алевтина забыла в ту минуту обо всем. Она вслушивалась в каждую его фразу, впитывала каждое слово. Все прочее сейчас перестало для нее существовать, сразу сделавшись никчемным и смешным. Значение имело лишь то, что он рядом и шепчет ей, шепчет о своей любви.
— Только ты, любимая! Только ты!..
Эта любовная серенада убаюкивала ее, внося в душу покой и безмятежность. Крепко обхватив Дениса за шею и прижавшись к его плечу, она слушала ровный стук его сердца и, глядя невидящими глазами в темноту, искренне верила, что самое плохое уже позади…
Глава 49
Валентин Иванович положил телефонную трубку на рычаг и недовольно покачал головой. Может, и прав кто-то, снабдивший телефонную службу подобной информацией. Может, и нет здесь ничего противоестественного и противозаконного, но ему отчего-то в этом факте виделось ущемление прав человека.
Это что же получается: любой и каждый, будь то друг или враг, в любой момент может снять трубку, набрать 09 и тут же узнать и твой адрес, и номер твоего телефона? Пусть сейчас лично ему это на руку, пусть он уповал только на бюро справок в своем желании помочь Алевтине, но от мысли, что его могут вот так же запросто вычислить какие-нибудь головорезы, ему делалось до тошноты неуютно.
Он еще раз посмотрел на листок бумаги. Словоохотливый оператор, продиктовавший ему этот номер телефона, предупредил, что номер зарегистрирован по данному адресу всего лишь с месяц назад и что адресат этот временный, поскольку прописан сей гражданин в стольном граде.
Вот и сидел сейчас Валентин Иванович, думая о том, что придется позвонить своему давнему приятелю и попросить об услуге. Вроде и не столь существенная просьба, да тот начнет задавать вопросы: да зачем, да отчего. А отвечать не особенно хотелось.
Но, вопреки ожиданиям, приятель не задал ни одного лишнего вопроса. То ли некогда ему было, то ли просьбу счел ничего не значащей, но выслушав наскоро придуманный рассказ Скоропупова, без лишнего любопытства обещал перезвонить.
Обещанного звонка Валентин Иванович ждал четыре часа. Времени вполне достаточного для того, чтобы все хорошенько обдумать, сопоставить и взвесить. Но вот этого-то он как раз сделать и не мог. Маясь от непонятного чувства разрастающейся тревоги, он словно заведенный ходил из комнаты в комнату, пожалев о том, что взял отгул на службе. Бездеятельность, да еще вкупе с беспокойством, изводила его, заставляя скрипеть зубами.
Долгожданный звонок раздался, когда он уже перестал надеяться.
— Да! — рявкнул он в трубку, не замечая как побелели костяшки пальцев сжимающие ее. — Слушаю!
— Валь, ты чего орешь-то? — подозрительно поинтересовался самый любопытный из его бывших сокурсников. — Уж не случилось ли чего? Может, Варька от тебя наконец-то ушла?
— Ты знаешь — ушла, — ответил он как можно безмятежнее. — Наконец-то ушла!
— Да ладно тебе! — не поверил дружок. — Быть такого не может! Как она за тобой ухлестывала! Я ей весь цветочный магазин перетаскал, а она за тобой, за голоштанным, бегала, как собачонка. Эх, жизнь!..
— А ты-то как? — Оттого что не может сразу перейти к делу, Валентин Иванович занервничал. — Все один или осчастливил кого?
— Да все один. И вот сижу и думаю, а не махнуть ли мне к тебе на периферию и не попытать ли еще раз счастья с Варюшкой. Что скажешь, Валек?
— Дерзай, — кисло посоветовал Скоропупов, стараясь не обращать внимания на то, как задергалась его левая щека. — Только она уже того… С хахалем…
— Да ты что?! Не может быть?!
— Еще как может. Тепленьких прямо из постельки взял. Тоже Валентином зовут, как меня.
— Да… — Приятель помолчал. — Видно, допек ты бабу окончательно…
— Угу, — согласился он, чувствуя, что еще немного — и он пошлет приятеля ко всем чертям.
— Ладно, проехали. Ты все еще тем хлыстом интересуешься?
По части накручивать нервы на кулак столичному дружку не было равных.
«Сейчас он начнет говорить о погоде! — едва не задыхаясь, подумал Скоропупов и утер пот со лба. — Главное — не поддаваться на его штучки. Он долго не выдержит…»
— У вас как там — снег идет? — не обманул его ожиданий приятель.
— А у вас? — прошипел Змеем Горынычем Скоропупов.
— У нас идет! — возликовал тот, почуяв перемену в настроении приятеля. — Крупный такой, необыкновенный.
— Ты теперь мне стихотворение про березу под окном прочти, — все же решил не сдаваться Валентин Иванович. — Кстати, а где ты сейчас? Наверняка на работе. Стал бы ты домашний телефон насиловать столько времени. Предвижу вопрос и поясняю — я об абонентной плате…
— Ладно, сдаюсь, — заржал его бывший сокурсник. — Записывай…
Записывать Скоропупову пришлось немного. Человек, интересующий его, был кристально чист. В личном деле ни одного замечания, ни одного мало-мальски неприятного момента. Даже ДТП не зафиксировано ни разу. Словно человек этот не по Москве колесил в свое время, а летал по воздуху.
— Как видишь, парень изумительной доброты и честности, — закончил диктовать его дружок. — Ты его на работу, что ли, хочешь брать?
Скоропупов выдал что-то нечленораздельное и поспешил проститься.
Казалось бы, все хорошо, все удачно. Сиди себе да радуйся. Но Валентину Ивановичу что-то определенно не давало покоя. Ну не нравилась ему эта безукоризненно девственная характеристика, хоть убей. Промучившись еще полчаса, он снял телефонную трубку и, положив перед собой небольшой листок с цифрами, начал набирать нужный номер…
Глава 50
Алевтина пела. Старенький шлягер времен маминой молодости прочно привязался к ней и не давал покоя. Она мурлыкала и мурлыкала, забравшись с ногами на кровать. Обложившись иголками и нитками, она штопала Денисовы футболки и рубашки и находила это занятие удивительно приятным.
— Тебе что, делать нечего? — удивился он, заскочив к ней в комнату перед обедом и застав за столь интересным времяпрепровождением. — Выбросить надо да и все…
Она улыбнулась, ничего не ответив, вдевая нитку в иголку. Ну разве объяснишь какому-нибудь мужчине, в чем любящая женщина находит для себя удовольствие. Разве поймут они, что, пришивая очередную пуговичку к его рукаву, утюжа воротничок его сорочки или штопая прохудившийся носок, она узаконивает себе определенное право — право называться его женщиной.