Новые идеи в философии. Сборник номер 1 - Коллектив авторов 14 стр.

В неразрывно связанной цепи индивидуумов возникает общий жизненный опыт. Регулярное повторение отдельных опытов в смене людей приводит к ряду определенных выражений, которые с течением времени становятся все более и более точными и определенными. Определенность эта основывается на всем возрастающем числе случаев, из которых мы выводим свои заключения, на подведении этих случаев под существующие обобщения и на постоянной проверке. Эти выводы из жизненного опыта действуют на нас даже там, где они не доходят вполне ясно до нашего сознания. Опыт жизни лежит в основе всего того, что мы называем обычаем, традицией. Но во всех положениях жизненного опыта, как отдельного человека, так и общего значения, характер достоверности их, как характер их формулировки совершенно отличается от общезначимых научных знаний. Научное мышление может проверить свои рассуждения, на которых зиждется правильность конечного вывода; оно может точно формулировать и обосновать свои положения. Другое дело – наше знание жизни: оно не может быть проверено, и точные формулы здесь невозможны.

К этому жизненному опыту относится также и та строго определенная система отношений, в которой наше Я связано с другими людьми и предметами внешнего мира. Реальность этого Я, этих других людей и окружающих нас вещей, как и закономерные отношения между ними, образуют основы жизненного опыта и образующегося в нем эмпирического сознания. Наше Я, другие люди и окружающие нас вещи могут рассматриваться как факторы эмпирического сознания, и взаимоотношения между этими факторами образуют основу этого сознания. И что бы ни предпринимало философское мышление, как бы оно ни старалось отвлечься от тех или других отдельных факторов или отношений между ними, они все же остаются определяющими предпосылками самой жизни, неразрушимые как сама жизнь и недоступные изменению со стороны мышления, так как корни их заложены в жизненном опыте бесчисленного множества поколений. Среди этих проявлений жизненного опыта, лежащих в основе реальности внешнего мира и моих отношений к нему, самыми важными являются те, которые ограничивают меня, производят на меня давление, которого я отстранить не могу, которые неожиданным и бесповоротным образом стесняют меня в моих намерениях. Совокупность моих индукций, моих знаний покоится на этих предпосылках, основывающихся в свою очередь на эмпирическом сознании.

Перед мышлением, внимание которого направлено на общее и целое, выступает из сменяющихся данных опыта жизни полный противоречия образ самой жизни: жизненность и вместе с тем закономерность, разум и произвол: в отдельных частях может быть и что-то ясное, но в целом нечто совершенно загадочное. Душа жаждет объединить эти жизненные отношения и основанный на них опыт в одно стройное целое, но достичь этого не в состоянии. Средоточие всего непонятного составляют рождение, развитие и смерть. Живой знает о смерти и все же не в состоянии ее понять. С первого взгляда на мертвеца смерть непостижима для жизни и именно на этом основывается прежде всего наше отношение к миру, как чему-то другому, чужеродному и страшному. Так факт смерти является принудительным стимулом к фантастическим представлениям, которые должны сделать этот факт понятным. Вера в мертвых, почитание предков, культ покойников создают основные представления религиозного верования и метафизики. И чуждость жизни возрастает по мере того, как человек знакомится с постоянной существующей в обществе и природе борьбой с постоянным уничтожением одного живого существа другим и с жестокостью того, что происходит в природе. Одни за другими перед его умственным взором возникают все более и более странные противоречия и эти противоречия в опыте жизни все сильнее и сильнее доходят до сознания и никогда человек не находит разрешения им: мимолетность всего существующего в мире и воля в нас к вечному, мощь природы, и самостоятельность нашей воли, ограниченность всякой вещи во времени и пространстве и наша способность переступать всякие границы. Эти загадки занимали жрецов Египта и Вавилонян в такой же мере, как в настоящее время христианское духовенство, Гераклита и Гегеля, Прометея Эсхила и Фауста Гете.

Каждое сильное впечатление показывает человеку жизнь со своей особой стороны; мир представляется тогда в новом освещении. Переживания этого рода повторяются и вступают между собой в связь и тогда возникает то, что мы называем нашим настроением, нашим отношением к жизни. Вся жизнь получает окраску и истолкование с точки зрения одного какого либо жизненного отношения в душах аффективных или объятых сомнениями и тогда возникают универсальные настроения. Эти настроения меняются по мере того, как жизнь показывает человеку все новые и новые свои стороны. Однако у различных индивидуумов преобладают свои определенные настроения, соответствующие их индивидуальности. Одни прилепились к осязательным, чувственным вещам и живут, наслаждаясь сегодняшним днем; другие среди случайностей и превратностей судьбы преследуют свои великие цели, придающие смысл их существованию. Есть натуры тяжелые, которые не могут примириться с бренностью того, что им дорого; жизнь при таких условиях кажется им лишенной всякого значения, полной пустяков и иллюзий. Они стремятся к чему-то более долговечному за пределами этой земли. Среди великих жизненных настроений самыми широкими и многообъемлющими являются оптимизм и пессимизм. В них однако различают еще разнообразные оттенки. Так человеку, рассматривающему мир как посторонний зритель – этот мир кажется чем-то чуждым, каким-то пестрым, постоянно сменяющимся зрелищем. Человеку же, проходящему свой жизненный путь во всеоружии стройного плана жизни, тот же мир кажется чем то родным, близким: он стоит твердыми ногами на земле, составляя с этим миром одно неразрывное целое.

Эти настроения, это бесчисленное множество оттенков в отношении людей к миру образуют подпочву развивающихся на их основе мировоззрений. Здесь на основе жизненного опыта, обусловленного многообразными жизненными отношениями индивидуумов к миру, предпринимаются и осуществляются попытки разрешения загадки жизни. Именно в мировоззрениях в более высоких формах, особенно часто применяется один метод – объяснение некоторого непонятного данного, при помощи данного более ясного. Ясное становится средством понимания и объяснения непонятного. Наука производит анализ и затем устанавливает общие отношения между изолированными таким образом однородными группами фактов; религия, поэзия и первобытная метафизика выражают значение и смысл целого. Первая (т. е. наука) изучает, познает, а эти последние – понимают. Такое истолкование мира, которое многообразную сущность его объясняет при помощи более простой, начинается уже в языке. Оно развивается далее в метафоре, в виде замены одного воззрения другим, родственным ему и в том или другом смысле разъясняющим его, в олицетворении, в котором разъяснение достигается посредством уподобления человеку, или в заключениях по аналогии, в которых менее знакомое определяется на основании родства его со знакомым, делаясь таким образом более доступным научному мышлению. Везде, где религия, миф поэзии или первобытная метафизика пытаются произвести что-либо понятное, находит применение именно этот метод.

Все мировоззрения, раз они пытаются дать полное разрешение загадки жизни, обнаруживают обыкновенно одно и тоже строение. Они представляют тогда одну стройную систему, в которой на основе одной картины мира решаются вопросы о значении и смысле мира, и отсюда выводится идеал – высшее благо, основные принципы жизни. Система эта определяется психической закономерностью, по которой концепция действительности кладется в основу деления состояния и вещей на приятные и неприятные, вызывающая удовольствие и неудовольствие, достойные одобрения или порицания, а такая оценка жизни является в свою очередь основой, определяющей нашу волю. Таковы эти три состояния сознания, через которые проходит психическая жизнь и самая характерная черта ее заключается в том, что в этом взаимодействии самый глубокий действующий слой не исчезает: те отношения, на основании которых я сужу о вещах, получаю от них удовольствия и склонен что-нибудь сделать над ними, определяют характер верхних слоев, создавая ту систему, в которой находит свое выражение все взаимодействие нашей душевной жизни. Эта связь – данная ситуация, данная смена чувствований и часто вытекающее отсюда желание, стремление, действие – в наиболее простой форме находит свое выражение в лирическом стихотворении. Всякое проявление жизни развивается в одно целое, в котором структурно связаны одни и те же отношения к миру. Так и мировоззрения представляют собой правильные системы, в которых проявляется это строение нашей душевной жизни. Основа их есть всегда некоторая картина мира, которая является в результате закономерной последовательной работы нашего познания. Мы наблюдаем внутреннее процессы и предметы внешнего мира. Образующиеся таким образом восприятия мы выясняем себе, выделяя в них при посредстве элементарных мыслительных процессов основные соотношения действительного. Когда восприятия кончаются, они отражаются и систематизируются в мире наших представлений, которые возвышают нас над случайностью восприятия. Усиливающаяся на этих ступенях твердость и свобода нашего духа, его господство над действительностью находит затем свое завершение в царстве суждений и понятий, где связь и сущность действительного постигаются общезначимым образом. Когда мировоззрение достигает полного своего развития, то это происходит обыкновенно прежде всего на этих ступенях познания действительности. Но над этим мировоззрением строится затем другая типическая деятельность, в аналогичной закономерной последовательности. Чувствуя собственное свое я, мы наслаждаемся ценностью нашего бытия; мы приписываем окружающим нас вещам и лицам известное значение и действие потому, что они возвышают и расширяют наше бытие: мы определяем все эти ценности по способности этих вещей приносить нам пользу или вред; мы производим им оценку и для этой последней ищем какой-нибудь безусловный масштаб. Таким образом состояния, лица и вещи получают известное значение в отношении к целому всей действительности, да и само это целое получает известный смысл. По мере того как протекают эти этапы в жизни наших чувств, постепенно нарастает второй слой в структуре нашего мировоззрения: картина мира становится основой в оценке жизни и понимания мира. И в такой же закономерности душевной жизни вырастает из оценки жизни и понимания мира высшее состояние сознания: идеалы, высшее благо и высшие принципы, впервые придающие мировоззрению практическую энергию, своего рода острие, с помощью которого оно внедряется в человеческую жизнь, во внешний мир и в глубину самой души. Тогда мировоззрение становится созидающим, реформирующим. Развитие и этого высшего слоя мировоззрения протекает через различные ступени. Из стремления, тенденции развиваются более прочные, более длительные задания, направленные к реализации какого-нибудь представления; развивается отношение целей и средств, выбор целей и выбор средств и наконец обобщение всех заданий, всех целей в один высший порядок нашего практического поведения, в один обширный план жизни, одно высшее благо, в высшие нормы поведения, в идеал личной жизни и организации общества.

Такова структура мировоззрения. То, что в загадке жизни представлялось спутанным, каким-то беспорядочным клубком задач, превращается здесь в сознательную и необходимую связь проблем и решение их; этот процесс развития проходит через ступени, определенные с внутренней закономерностью; отсюда следует, что всякому мировоззрению присущ свой процесс развития, в котором достигается выяснение его содержания; таким образом оно становится долговечным, устойчивым и сильным, постепенно с течением времени: мировоззрение есть творение истории.

Мировоззрения развиваются при различных условиях. Климат, расы, нации, созданные историей и тем или другим государственным порядком, обусловленные временем деления на эпохи и века, в которые живут нации, оказывая влияние друг на друга, – вот специальные условия, влияющие на многообразие мировоззрений. Жизнь, возникающая при столь специальных условиях, оказывается весьма разнородной, и столь же разнороден и сам человек, создающий себе представление о жизни. И к этим типическим различиям присоединяются еще различия отдельных индивидуальностей их среды и их жизненного опыта. Как на всем земном шаре живет бесчисленное множество форм живых существ, между которыми происходит постоянная борьба за существование и за простор для распространения, так и в мире людей развиваются различные формы мировоззрения, вступающие в борьбу между собой за власть над душой.

И здесь замечается одна закономерность: подавленная непрерывной сменой впечатлений, превратностями судьбы и силой внешнего мира, душа должна стремиться к внутренней устойчивости, чтобы быть в силах всему этому противостать, и вот от смены непостоянства, текучести, так сказать, своего содержания, своих мировоззрений она обращается к более долговечным оценкам жизни и твердо поставленным целям. Мировоззрения содействуют пониманию жизни, ведущие к полезным целям, сохраняются в борьбе, вытесняя более слабые в этом отношении. Так происходит отбор мировоззрений. И в смене поколений жизнеспособные мировоззрения развиваются, становясь все совершеннее. Как в многообразии органических живых существ сохраняется одна и та же структура, так и мировоззрения развиваются по одной и той же схеме.

Глубочайшая тайна их специализации заключается в той правильности, которую телеологическая связь душевной жизни навязывает особой структуре мировоззрений.

Среди кажущейся случайности этих мировоззрений существует в каждом из них известная связь целей, вытекающая из взаимной зависимости вопросов, содержащихся в загадке жизни и в особенности из постоянного отношения существующего между картиной мира, оценкой жизни и целями, которые ставит себе воля.

Одна общая человеческая натура и известный порядок индивидуации находится в твердо установленных жизненных отношениях к действительности, а эта последняя остается всегда одной и той же, жизнь показывает всегда одни и те же стороны.

И вот в эту правильность структуры мировоззрений и ее дифференциации на отдельные формы вступает непредвиденный момент – изменение жизни, смена эпох изменения в науке, гений наций и отдельного человека. Вследствие этого непрестанно меняется интерес проблемы, сила известных идей, вырастающих из исторической жизни и властвующих над ней. В зависимости от исторического места, которое они занимают, в мировоззрениях возникают все новые и новые комбинации жизненного опыта настроений идей – комбинации, неправильные по своим составным частям и по их силе и значении в целом. Тем не менее они по закономерности в глубинах структуры и по логической правильности не агрегаты, а цельные, стройные образования.

Далее, если эти образования сравнить, оказывается, что они распределяются в группы, между которыми существует известная родственная связь. Как сравнительный метод устанавливает известные типы языков, религий, государств, известные лини развития их и порядок их превращений, так можно аналогичным методом установить то же самое и в мировоззрениях. Эти типы наблюдаются в исторически-обусловленной единичности отдельных образований. Они везде обусловлены своеобразием области, в которой они зарождаются. Но если конструктивный метод выводил их из этого своеобразия, то это было тяжким заблуждением. Только сравнительно-исторический метод может приблизиться к решению задачи установления таких типов, выяснения их изменения, развития, скрещивания. Достигнутые результаты не должны однако преграждать путь дальнейшему развитию. Всякое установление таких типов носит лишь временный характер. Это – только вспомогательное средство смотреть исторически глубже. И с сравнительно-историческим методом связана всегда подготовка последнего путем систематического изучения и интерпретации исторических данных с точки зрения этого изучения. И это психологическое и исторически-систематическое истолкование истории не свободно от ошибок конструктивного мышления, склонного во всякой области систематизации исходить из какого-нибудь простого отношения, как из своего рода господствующего в ней импульса к развитию.

Резюмирую все вышесказанное в одном общем положении, подтверждаемом во всяком пункте сравнительно-историческим методом. Мировоззрения не являются созданием мышления. Они не являются в результате одной лишь воли познания. Постижение действительности есть важный момент в их образовании, но только один из моментов. Они являются в результате занятой в жизни позиции, жизненного опыта всей структуры нашего психического целого. Возвышение жизни до сознания в познании действительности, оценка жизни и работа – вот та есть медленная и трудная работа, которую совершило человечество в развитии жизневоззрений.

Это основное положение учения о мировоззрении находит свое подтверждение, если рассматривать весь ход истории в целом.

Тогда же находит свое подтверждение один важный вывод из нашего положения – вывод, который приводит нас к исходному пункту настоящей статьи. Развитие мировоззрений определяется волей к устойчивости картины мира, оценки жизни, работе воли, вытекающей из описанного ряда ступеней психического развитая. Религия как и философия стремится к устойчивости, к силе влияния, к господству, к общеобязательности. Но человечество на этом пути не подвинулось ни на шаг вперед. Борьба мировоззрений между собой ни в одном основном пункте не увенчалась победой одного из них. История производит из них отбор, но великие типы их сохранили всю свою силу, недоказуемые и неразрушимые. Они не могут быть обязаны своим происхождением тому или другому доказательству, ибо никакое доказательство разрушить их не может. Отдельные ступени и специальные формы того или другого типа опровергаются, но корень их в жизни сохраняется и продолжает влиять и вызывать к жизни все новые и новые образования.

II. Типы мировоззрения в религии, поэзии и литературе

Прежде всего я укажу на различия мировоззрения, обусловленные различием тех областей культуры, которые их создают.

Основанием культуры являются хозяйство, формы общения людей, право и государство. В них всюду господствует разделение труда, в силу которого каждый индивидуум в сфере своей исторической деятельности осуществляет определенную трудовую ценность. Воля подчинена ограниченной задаче, которую ставит целеполагающее единство данной культурной области. Наука, познание дает возможность внести в это практическое строительство жизни начало разумного порядка. Она, наука, находится в теснейшей связи с практикой жизни, и так как и она подчинена закону разделения труда, то каждый исследователь ограничивает свою задачу определенной областью познания и даже определенным местом в ней. Даже философия в некоторых своих проявлениях подчинена разделению труда. Только религиозный гений, поэт и метафизик творят в той области, которая освобождает от ига общества, от ограниченности задач, от рамок, предуказывающих каждой исторической эпохе предел достижимого. Всякое ограничение вносит ложь в жизнепонимание гения, который должен, как власть имущий, свободно противостоять жизни. Гений утрачивает правдивость, ограничивая себя соображениями временного – какой-либо тенденцией. В этом царстве свободы создаются и развиваются могучие и ценные мировоззрения.

Но эти мировоззрения различны у религиозного гения, у гения художественного и у метафизика как по своей структуре, своему типу, так и по закону своего возникновения.

Источником религиозных мировоззрений является изначальная судьба человека. За пределами того, что первобытный человек, воин, охотник, земледелец или землевладелец, осилил, научившись осмысленным приложениям силы вызывать во внешнем мире определенные изменения, за пределами этого находится область недоступного его воздействию, непостижимого его уму. Но ему кажется, что тот мир воздействует на него, посылая счастливый лов, успех в сражениях, богатую жатву; и в болезни, в безумии, в старости, смерти, утраты жены, детей, в падеже скота, – он ощущает над собою власть чегото неизвестного: возникают особые приемы влиять на это непостижимое, неодолимое физической силой, – молитва, дары и подчинение. Человек хотел бы проникнуться силой этих высших существ, стать с ними в добрые отношения, заключить с ними союз. Из действий, направленных к этой цели, слагается первоначальный культ. Возникает ремесло волшебника, знахаря, священнослужителя; и по мере того, как образуется особая каста, в ней накопляются приемы, опыт, знание, создается особый уклад жизни, который отделяет ее от остальных членов общества. Так возникает в замкнутом кругу племени или рода традиция жизненного опыта, добытого в общении с высшими существами, и жизненного уклада, образующая основу религии и культа; от волшебства первоначального ритуала эта религия суеверия постепенно доходит до создания форм, в которых чувство и воля человека подчиняются посредством внутренней дисциплины воле Бога. Неизбежное повторение рождения, смерти, болезни, сновидения, безумия, благодетельного и злого вмешательства в человеческую жизнь демонических сил, своеобразное сплетение в природе порядка, говорящего о целеполагающем творце, и случая, разрушения и раздора, – все это создает первые религиозные представления. Второе я в человеке, божественные силы в небе, солнце, звезды, духи лесов, болот и вод – эти естественно возникшие представления являются исходной точкой для создания мира фантазии, вызванного чувством и получающего обильную пищу в религиозном опыте. Воздействие незримого – вот основная категория элементарной религиозной жизни. Мысль строит из религиозных идей учения о происхождении мира и человека, о душе и ее родине.