Он лишь слегка шевельнул пальцами, и искристая зеленая волна хлынула от него во все стороны, пригвождая к месту и Алмара, и Лиса, и Тиссу. Благо, хоть вреда не нанесла, лишь обездвижила. И, похоже, наградила временной немотой.
Мне уже было не до капризов.
– Мерлока Светило Освободившего наследная принцесса Либелия Наджиль Саннива, закрепляю волю свою словом, – спешно произнесла я.
И тут же по другую сторону от сполоха над алтарем возник знак моего рода в виде лучистого солнца. Аккурат напротив знака Алмара. Но соединиться они не успели. Ридерик что-то гортанно вскрикнул, и молниеносно пронесшийся сгусток темно-зеленого пламени уничтожил знак рода инвейского принца. Остался сиять лишь мой.
Уже никем не сдерживаемые последователи Смерти выстроились в подобие почетного караула и вновь затянули нечто заунывное. Правда, на этот раз с оттенком торжественности. Ридерик весьма грубо схватил меня за локоть и потащил к алтарю. Не придумав ничего умнее, я со всей дури огрела его по голове скипетром. Некромант клацнул зубами и только чудом не прикусил себе язык, но особого вреда я все равно ему не нанесла. Зато сама получила в отместку наотмашь по лицу. От боли и бессильной злости даже слезы на глаза навернулись. И прежде чем Ридерик додумался скипетр у меня отобрать, я врезала ему еще раз.
– Хватит! – рявкнул тиллорский принц. – Еще раз взбрыкнешь, и я сразу же их убью! – И с усмешкой добавил: – Ты же не хочешь, чтобы наша свадьба началась со смерти приглашенных?
– Какая еще свадьба? – Я похолодела. Что-то мне даже вариант «ритуальная смерть» уже казался не таким плохим по сравнению с перспективой стать женой некроманта.
Ридерик снисходительно пояснил:
– Видишь ли, мне нужна вся моя мощь, которой твой предок когда-то меня лишил. Что, принцесса, неожиданно? – Он хмыкнул. – Да, моя милая, столь прославляемый Мерлок не смог меня убить. Но напакостил достаточно. Из-за него я стал почти бессилен и вынужден был сотни лет скрываться. Меня сочли мертвым, а культ поклонения Смерти исчезнувшим. Но я-то знал, что однажды верну себе все. Мерлок пусть и слыл величайшим магом, но даже ему оказалось неподвластным мою силу уничтожить. Он наложил на нее печать заточения, подкрепив узы знаком своего рода. И именно он является ключом к освобождению. – Ридерик бросил торжествующий взгляд на умиротворенно сияющее над алтарем изображение солнца. – Мне оставалось лишь дождаться тебя, принцесса. Как назло, все эти годы в роду Мерлока рождались лишь мальчики. Но Проклятая Богиня, наконец-то, внемла моим мольбам. – Он хищно улыбнулся и скользнул пальцами по моим волосам. – Она завещала, что непременно появится принцесса.
Я от ужаса даже дышала через раз. Как-то в голове толком не укладывалось, что тот, кого я считала надоедливым занудой, оказался великим некромантом. Интересно, зачем он вообще выдал себя за тиллорского принца? Наверное, решил развлечься напоследок. Рассчитывал на пышную королевскую свадьбу, во время которой бы и выяснилась истина. А что, вполне себе триумфальное возвращение. Не то, что так: в захолустном храме и почти без публики. Но, похоже, Ридерик готов был смириться и с этим. Главное, чтобы мой знак рода, соединившись с его, высвободил мощь некроманта.
– Черной Дланью Проклятой Богини именуемый Адальсеф Стейвион Далеар, закрепляю волю свою словом, – высокопарно произнес он, и над алтарем появился сотканный из нитей темно-зеленого тумана чуть подрагивающий знак в виде паутины.
Ее щупальца тут же удлинились, пытаясь опутать маленькое солнце, но будто бы натолкнулись на невидимую преграду. Ридерик выругался и протянул вперед руку, словно пытаясь схватить что-то невидимое. Но даже подпитываемый силами некроманта знак его рода так и не смог соединиться с моим. Яростный порыв темно-зеленого тумана пролетел над алтарем, делая зримым ранее сокрытое. Я от изумления даже бояться перестала. Оказывается, «солнце» сияло не само по себе – оно теперь красовалось на «щите». Два отдельных знака рода, мой и Алмара, были уже соединены в один, новый и теперь неразделимый.
– Но… но этого просто не может быть… – опешивший Ридерик даже головой замотал.
Его «паутина» повисла бессильными клочьями и маслянистым пятном сползла на алтарь, откуда тут же с шипением испарилась.
– Убить их! Убить их всех! – яростно зашипел некромант.
И тут же вознамерился вцепиться в мою шею, чтобы собственноручно придушить, но не успел. Заведя новый мотив заунывного воя, одержимые подхватили своего господина и понесли к выходу из храма. Ридерик орал и брыкался, пытался атаковать их магией, но ничего не помогало. Видимо, для последователей Смерти было всего два варианта: либо некромант снова станет великим, либо… хоронить такого некроманта.
Сквозь дверной проем как раз было видно происходящее. Дурниной голосящего Ридерика первым закинули в зияющую темно-зеленым светом глубокую трещину на дороге. Безвольными телами одержимые повалились следом. И провал с треском затянулся, словно его никогда раньше и не было.
Я устало опустилась прямо на холодный пол. Голова гудела и мысли путались. Не привыкла я к такому обилию впечатлений разом.
Из-за алтаря выбрался чуть потрепанный храмовник. Что-то восторженно запричитал на тему великого божественного чуда и любви, которая соединяет влюбленных и без всяких положенных ритуалов, но я не слушала.
Алмар подошел ко мне и подал руку, помогая встать на ноги. Ничего не сказал, но обеспокоенный взгляд и без слов говорил о многом. Да и все еще сияющий над алтарем знак нового рода был красноречивее любых признаний.
– Это, конечно, уже и не обязательно, – спохватился служитель, – но все же, как полагается, объявляю вас мужем и женой!
Раздался смешок Лиса и следом бормотание:
– Никогда бы не подумал, что свадьбы – это так весело… Слушай, Тисса, а ты случайно замуж не хочешь?
Радария презрительно хмыкнула:
– Еще чего! – И тут же неуверенно добавила: – Хотя все равно мне теперь делать нечего. Только давай уж как положено.
– Это как? – озадачился вор. – С припаданием на колени и пылкими признаниями?
– Нет. – Тисса засмеялась. – С похищением!
Любовь и магия для котов (Елена Бреус)
Люба стояла у витрины с мясными деликатесами большого супермаркета и тщетно пыталась разобрать мелкие буквы на упаковке колбасы, когда у нее над ухом раздался громкий и радостный вопль:
– Трофимцева! Это ты?!
От неожиданности Люба вздрогнула и выпустила колбасу из рук. Толстая сосиска шмякнулась об пол, резво подпрыгнула и приземлилась у ног другой покупательницы. Девушка подняла глаза и увидела перед собой шикарно одетую даму с модной прической. В крупнозубой улыбке во весь рот проглядывало что-то знакомое.
– Марина? Валушкина? – неуверенно выговорила Люба.
– Она самая! – Улыбка одноклассницы стала еще шире. – Только не Валушкина, а уже восемь лет как Уварова!
Дама сделала шаг вперед, и подруги радостно обнялись.
– Ты, Любаня, не меняешься! Я тебя сразу узнала! – весело произнесла Марина.
– А я тебя могла и не узнать, – восхищенно призналась Люба. – Ты так изменилась! Великолепно выглядишь!
– А вот ты что-то не особо… – нахмурилась Марина, придирчиво разглядывая скромные джинсы, стоптанные кроссовки и старушечью дульку из волос на затылке одноклассницы.
– Да я просто в магазин выскочила… На минутку… – сбивчиво залепетала девушка в свое оправдание, пряча руки за спину, чтобы зоркий Маринкин глаз не заметил потрепанные манжеты старой рубашки.
– Ага. В магазин, – хмыкнула Валушкина. – Давай, удиви меня! Ты еще скажи, что и в магазин-то не собиралась, а только хотела мусор вынести, но внезапно вспомнила, что дома хлеба нет, а вообще-то ты одеваешься и красишься, как английская королева! Нет, Трофимцева, ты точно не меняешься!
– Но я правда не собиралась! – отчаянно выпалила Люба и покраснела. – Так все и было!
– Само собой, – кивнула одноклассница. – А в парикмахерской ты последний раз была перед школьным выпускным!
– Ты тоже не меняешься! – со вздохом ответила Люба, нагибаясь и возвращая на место убежавшую палку колбасы.
Она постаралась не обидеться на бесцеремонность подруги, поскольку хорошо ее знала. Та всегда говорила и действовала с обескураживающей прямотой, но ничего унизительного за этой прямотой не стояло, ведь на самом деле была Маринка человеком добрым.
– Это же сколько мы не виделись, а? – Валушкина оставила наконец в покое внешний вид одноклассницы и задумчиво наморщила лоб.
Люба провела в уме нехитрые вычисления.
– Получается… Одиннадцать лет.
– Точно! – Глаза Маринки восхищенно блеснули. – В последний раз встречались, когда ты на втором курсе училась, а я на каникулы приезжала… Одиннадцать лет!.. Обалдеть! Ты тогда еще замуж собиралась за этого, как его?… Вовчика!
– Не Вовчика, а Костика, – поправила ее Люба.
– Точно, Костика! – припомнила подруга и с жадным любопытством потребовала: – Рассказывай! Вышла? Как живешь? Дети есть? Сколько?
– Вышла и развелась уже давно… Детей нет. – Люба старалась говорить бодро, но голос, помимо воли, дрогнул.
– Слушай, что мы тут с тобой стоим, как два столба! – спохватилась Марина. – Пойдем в какой-нибудь кафешник, посидим и все друг другу расскажем!
Она деловито схватила одноклассницу за локоть и потащила ее к выходу из гастрономического отдела.
– Не надо в кафешник! – встрепенулась Люба, устыдившись своего затрапезного вида. – Давай лучше пойдем ко мне! Я тут близко живу, за углом.
– Давай! – охотно согласилась подруга, и, прихватив торт и бутылку мартини, девушки отправились обсуждать новости последних одиннадцати лет жизни каждой.
Через два часа в чистенькой Любиной кухне все события промелькнувшего десятилетия были изложены и детально изучены. Люба с завистью слушала про удачное Маринкино замужество, двоих детей и ерундовые проблемы в виде тройки по чтению у младшего сына и безмозглого сантехника, устроившего потоп в свежеотремонтированной ванной, а Марина с возрастающим беспокойством внимала скупым откровениям приятельницы о том, что брак с Костиком распался уже через год, все остальные кавалеры Любу или избегали, или на деле оказывались кончеными мерзавцами и негодяями, и только работа приносит ей хоть какое-то удовлетворение.
– То есть… Ты хочешь сказать… – Маринка сердито нахмурила брови, шумно прихлебнула остатки мартини и с силой припечатала бокал об стол. – …Что одиноко просиживать штаны в пыльной библиотеке – это твое единственное счастье в жизни? Это в неполных тридцать-то лет?
– Ну… Да… – виновато вздохнула Люба. – Получается, так…
– Трофимцева, ты в своем уме? – рявкнула Маринка так, что мирно сидевший на карнизе голубь в панике рванул прочь.
Она ткнула пальцем в сторону стеллажей, забитых книжными томами до потолка.
– Книги – это, конечно, прекрасно! – Глаза ее возмущенно сверкали. – Твое образование, интеллект и всякое такое… Но это же никому не видно! А видно что?
– Что? – робким эхом отозвалась Люба.
– Видна кошмарная одежонка, в которой у тебя грудь на три размера меньше, а талия на четыре больше, чем есть, облезлое мочало на голове вместо волос и очки, которые подойдут только черепахе Тортилле! – отрубила подруга.
Люба сникла. Она хотела возразить, что отлично понимает, почему надо хорошо одеваться и следить за собой, но в последнее время нет у нее на это никакого желания – ведь столько было разочарований, но промолчала. Кому есть дело до ее разочарований? Но подруге, похоже, было дело.
– Ладно. – Маринка резко сменила тон. – Тряпки, парикмахерская, косметика – это все ерунда. Эту экстренную клизму красоты мы тебе живо сделаем, и засияешь ты у меня, как новенькая, но вот с остальным…
– С чем остальным? – не поняла Люба.
– С тем, что у тебя в голове! – Подруга скользнула неодобрительным взглядом по Любиному черепу.
– В каком смысле? – Девушка опасливо коснулась рукой затылка.
– В прямом! Ты у нас библиотекарь, так?
– Так.
– Значит, много книг прочитала, так? – продолжала допрос бывшая одноклассница.
– Ну… – Люба замялась. Кто же определит, много или мало? Если сравнивать с самой Маринкой, наверное, много, но до Кима Пика ой-ей как далеко…
– Много, – уверенно ответила за нее подруга. – А толку – ноль!
Возразить Люба не решилась, а одноклассница уже взволнованно продолжала:
– А почему? Да потому, что ты их неправильно читала!
Маринка энергично взмахнула рукой и снесла на пол кофейник. Пока Люба собирала осколки и вытирала с пола коричневую жижу, она сердито заключила:
– Небось зачитывалась романами о рыцарской любви и верности, вот и напридумывала себе прекрасных принцев под алыми парусами, а надо было налегать на практические вещи!
– Какие это – практические? – озадачилась Люба, пропуская мимо ушей справедливый упрек в романтических ожиданиях.
– «Как окрутить мужчину за две недели» – пособие для чайников! – Валушкина снова взмахнула руками, и Любе едва удалось спасти от падения сахарницу. – Сейчас таких книг навалом!
– Маринк, ну это же чушь собачья!
– Восемьдесят процентов, конечно, чушь, – согласилась подруга. – Но и полезного в таких книжонках можно кой-чего почерпнуть! Не хочешь для чайников – возьми чего посерьезнее. «Книгу о вкусной и здоровой пище», например! Или «Искусство поддержания разговора», или «Как правильно одеваться при разных типах фигуры», да мало ли что еще, помогающее современной женщине успешно выйти замуж!
– Тогда уж «Заговоры и привороты», – вздохнула Люба, кивая на маленький столик у дивана. – Вон, как раз лежит такая.
– А что? И заговоры неплохо! – оживилась Маринка. – В правильном направлении мыслишь! И что ты там вычитала?
– Да ну тебя, – отмахнулась Люба. – Я ее с работы прихватила, чтобы обложку разорванную подклеить, а не читать.
– Ну и дура! – заклеймила ее подруга. – Если в заговор верить, то он обязательно сработает! А ну-ка, давай ее сюда!
– Валушкина, ты же не серьезно? – запротестовала Люба, но Марина уже подлетела к дивану и вцепилась обеими руками в толстую потрепанную книгу. Задняя часть обложки при этом оторвалась окончательно, но ее это не смутило.
– Та-а-а-к… – пробормотала она, плюхаясь в кресло и перелистывая ветхие страницы. – …Заговор на урожай ячменя… Это нам не надо, мы не лошади… Как навести порчу на козу. Как отвести порчу от козы… Вот это правильно – сам навел порчу, сам отвел… Заговор на худого человека… Это как? Чтобы растолстел, что ли?
– Чтобы уберечься от худого, то есть плохого, человека, – хихикнула Люба.
– А-а-а… Понятно. Полезная вещь, – Маринка снова уткнулась в книгу. – …Как приманить деньги… О, вот это я вообще перепишу! Так, что тут?.. Взять две горсти свежей полбы… Что такое полба?
– Крупа такая древняя, – снова хихикнула Люба. Очень уж забавно выглядела подруга, целеустремленно изучавшая старинные глупости.
– Хмм… Где ее достать? – нахмурилась одноклассница. – А, ладно, это мы потом посмотрим… Вот, гляди, то, что нам нужно! Любовные наговоры!
Она азартно ткнула пальцем в очередную страницу.
– Х-хмм… Х-хмм… Это нам не годится… – палец быстро побежал вниз по строчкам. – А, вот, нашла!!!
Маринка даже подпрыгнула на диване от восторга.
– Слушай и повторяй за мной! – торжественно объявила она. – Суженый мой, суженый, на холсту напруженый…
– Может, «напряженый»? – еще больше развеселилась Люба. – А то получается, что этот суженый на холст напрудил!..
– Может, и напряженый, – сердито отмахнулась подруга. – Тут буквы стерлись, едва видно!.. А, точно, тут «ряженый – напряженый». И вообще, кончай ржать! Дело серьезное! Смотри, какая вещь уникальная у тебя в руках оказалась. И как раз тогда, когда мы встретились! Это не просто так! У тебя, может, сейчас поворотный момент в жизни настал, а ты гогочешь!
– Ладно-ладно, – примирительно улыбнулась Люба. – Только не тряси так эту уникальную книгу, а то от нее ничего не останется.
– Давай, повторяй! Появись, покажись, диким глазом озарись…
– Я не хочу суженого с диким глазом!.. – давилась от смеха Люба.
– Тебя никто не спрашивает! – фыркнула бывшая одноклассница. – Может, это не у него дикий глаз будет, а у тебя, когда ты его увидишь!.. Не сбивай меня! Так, где это? Диким глазом озарись, моим мужем назовись!
– Не косись и не кривись и в любви мине клянись! – подхватила Люба, и обе девушки расхохотались.
– Какая ты вредная, Трофимцева! – отсмеявшись, выдохнула Маринка. – И неграмотная! «Мине клянись» – тоже мне, рифма!
– Тогда: поскорее провались!
– Значит, так, Любаня, – подруга стерла с лица улыбку и строго нахмурилась. – Или ты сейчас повторяешь это заклинание, или я тебе голову оторву! Можешь не верить, но хватит и того, что я верю, поэтому повторить должна, понятно? Сделай это для меня!
– Хорошо, – добродушно усмехнулась Люба и послушно повторила строчки старинного заговора. – Все? Теперь можем вернуться на кухню и…
Договорить она не успела.
– Бамммм! – вдруг раздался приглушенный звук у них над головами, нечто среднее между раскатом грома и звоном колокола, прозвучавшее весьма зловеще. Люстра под потолком на мгновение погасла и тут же засияла снова.
Девушки дружно вздрогнули.
– Это дверь где-то хлопнула! – торопливо произнесла Люба после секундного замешательства.
– Дверь? – с сомнением повторила Маринка, опасливо глядя на потолок.
– Конечно! – подтвердила подруга с уверенностью, которой не чувствовала. – Пошли чай допивать!
Но вернуться на кухню девушки не успели. Едва они поднялись с дивана, как прозвучал громкий звонок в дверь. Подруги переглянулись.