– Баба Катя, дайте палку, – скороговоркой попросил Степа. – Я попользуюсь и сразу верну!
Не дожидаясь ответа, Степа вырвал щетку из слабых рук старушки, гигантскими шагами умчался в прихожую и выскочил из квартиры, оставив бабу Катю увлеченно гадать – каким таким гнусным образом использует этот извращенец ее палку?
Засыпала я под набирающий силу дождик, и дробный перестук капель навеял мне странный сон. Привиделось мне, будто из поднебесья на мой подоконник сыплются маленькие куколки: деревянные, пластмассовые, целлулоидные. Мягкие зверюшки безвольно валились на дорожку, резиновые пупсы упруго подскакивали и рушились в кусты. Дождь с градом игрушек крепчал, пупсы увеличивались в размерах, и вот уже сверху полетели гигантские куклы. Эти были на парашютах – кроме надувных женщин, удивительно похожих на Джульетту Незабудкину. Куклы валились с визгом, писком и топотом. Потом послышался нарастающий вой, и на землю упала рослая фигура, опознать которую я не успела. При падении игрушка расплющилась в плоский блинчик затейливого силуэта со множеством отростков, но почти сразу же отклеилась от земли и замолотила в мое окно руками, похожими на полоски фанеры. Стук дерева о стекло заставил меня проснуться.
Открыв глаза, я рывком села на диване и посмотрела в незашторенное окно. В мутном свете далекого фонаря чернели мокрые кусты, а по стеклу действительно елозила какая-то палка! Спросонья я вообразила, что ко мне в дом рвется десантировавшийся Буратино, и, взлетев на подоконник, я злобно гаркнула в открытую форточку:
– А ну, убирайся отсюда, бревно недобитое!
Грузный удаляющийся топот заставил меня опасливо задуматься о размерах этого деревянного человечка. Судя по ощутимой тяжести шагов, данное конкретное детище Папы Карло было вырезано из массива дуба в полный баскетбольный рост!
Обратив марионетку-переростка в бегство, я для успокоения нервов глубоко подышала свежим ночным воздухом из форточки и, почувствовав, что моим босым ногам стало зябко на голом подоконнике, слезла обратно на диван. Потом протянула руку и включила лампу.
Рука заметно дрожала, потому что ничем не спровоцированное ночное нападение шизоидного Пиноккио меня здорово напугало. Сердце в груди колотилось, как погремушка в руках веселого младенца, кровь шумела в ушах, и я не сразу услышала странные звуки, доносящиеся из гостиной. А когда услышала, быстро погасила свет и замерла, как идол с острова Пасхи – каменный истукан с вытянувшейся физиономией и длинными, как у таксы, ушами. Обычно мои слуховые органы имеют гораздо более компактный размер, но сейчас они сами собой увеличились. И если бы какая-нибудь любопытная Красная Шапочка попыталась прояснить природу этого явления традиционным вопросом: «А почему у тебя такие большие уши?», я ответила бы ей хриплым испуганным голосом: «Чтобы лучше слышать, деточка!»
И ведь было что послушать!
Под покровом ночи в моей квартире бурлила какая-то жизнь. Или наоборот – и не жизнь вовсе? Звуки мне слышались такие, которые вызывали в воображении образы, абсолютно несовместимые с жизнью. Как живые – тьфу, как мертвые! – виделись мне разные неприятные личности, с кожными покровами нездорового синюшного цвета, с пустыми глазницами, грязными кривыми когтями и клыками, непомерная длина которых привела бы в ужас дантиста. Некоторые из этих несимпатичных персонажей щеголяли в долгополых белых балахонах самого потрепанного вида, а иные и вовсе блистали голыми костяками, демонстрируя идею нудизма, доведенную до полного абсурда.
Клянусь, я не неврастеничка, и врожденный оптимизм мне уменьшить так же трудно, как некоторым другим дамам – целлюлитные отложения на бедрах! Не исключено, что в другой обстановке все эти стоны и вздохи показались бы мне даже эротичными, но ночью, в пустой неуютной квартире, в полном одиночестве слушать кошмарный концерт гадких невидимок было очень, очень неприятно! Чтобы не завыть от страха, я закусила кулак, после чего все-таки завыла, но уже от боли. Обрадованно встрепенувшиеся привидения тут же организовали мне слаженную подпевку. Даже в состоянии ужаса я оценила, как органично сочетается мое соло с хором призраков – словно мы пели по нотам, причем перед концертом долго и старательно репетировали.
И тут меня словно током ударило! Я подпрыгнула на диване и широко распахнула глаза, которые незадолго до того крепко-накрепко зажмурила, хотя в этом не было никакого смысла.
– Ну-ка, ну-ка! – прошептала я, прислушиваясь.
Долгий противный скрип, наводящий на мысль о проржавевших дверях заброшенного склепа, сменился быстрым топотом босых лилипутских ножек. Затем послышался мерзкий смешок, и вслед за ним – раскатистый демонический хохот, отзвуки которого заметались под сводами воображаемого подземелья, как вспугнутые летучие мыши.
– А теперь – стук костей! – проверяя свою догадку, тихо повелела я. И воздела руки, как дирижер оркестра.
Словно костяшки домино, по каменным плитам со стуком рассыпались голые ребра древнего скелета.
– А теперь – цепи! – распорядилась я.
Безрадостно зазвенело, забряцало тяжелое железо.
– Решетка пошла! – с подъемом воскликнула я.
Раздирающий уши скрежет заставил меня поморщиться, но не согнал с моего лица довольную улыбку.
– Ай, молодца Грохотулин! – сказала я, оценив, как качественно Гоша воплотил мое видение саундтрека к мистическому триллеру.
Для чистоты эксперимента я посмотрела на часы, отсчитала время от одного тоскливого скрипа до другого и удовлетворенно кивнула: ровно пять минут! Ну, так и есть! Монстры и призраки изобретательно шумели в полном соответствии с моим собственным сценарием!
Убедившись в этом, я, разумеется, захотела выяснить, почему сей великолепный саундтрек сопровождает никакой не мистический триллер, а мой собственный мирный ночной сон? Сначала я подумала, что это глупая грохотулинская шутка в духе черного юмора. Но мне было известно, что Гошина любовь к глупым розыгрышам не идет ни в какое сравнение с его любовью к деньгам, так что тратиться на бессмысленный спектакль Грохотулин нипочем не стал бы. А ведь он только за сценарий озвучки ужастика заплатил пятьсот рублей! Причем не кому-нибудь, а мне же самой и заплатил! А чего стоило организовать прослушивание голосящей нежити в моих родных стенах? Кстати, а как это вообще сделано?
Страх мой сменился спортивной злостью. Теперь мне очень хотелось узнать, кому я обязана столь неприятным пробуждением. Я вскочила с дивана и пробежалась по квартире, включая во всех помещениях верхний свет. Привидения словно ветром сдуло! Тогда выключила освещение повсюду, последней погасив измазанную побелкой люстру в большой комнате. Монстры словно только этого и дожидались! Едва в квартире воцарилась темнота, вокруг меня снова заскрипело, затопало, заухало и забренчало. Причем звук шел с разных сторон, словно беспокойные невидимки стремительно перемещались вокруг меня. Не скрою, это производило сильное впечатление!
– Эй вы, незаконные мигранты из преисподней! – громко сказала я, бравадой маскируя страх, возникший у меня вопреки твердой уверенности, что все происходящее – всего лишь хорошо поставленный спектакль. – А ну, живо закрыли пасти и шагом марш в места постоянной дислокации!
– Ха! Ха! Ха-а-а! – вдвое громче прежнего заухал сытый потусторонний бас.
«Похоже, меня слышат? – проявляя сообразительность, подумала я. – И, возможно, видят!»
Эта мысль показалась мне вполне обоснованной. В самом деле, стоило только мне включить свет, как призраки замолкали. Стоило попросить их замолчать, как они начинали вопить еще громче.
Я только что обошла всю квартиру – она была пуста. Значит, актеры в мистической пьесе – сугубо виртуальные. Как это может быть?
Опыт работы в электронных СМИ подсказывал мне, что в квартире установлена радиоаппаратура. Меня развлекают концертом, одновременно прослушивают и при этом еще, вероятно, следят за окнами. Интересно, наблюдение ведется обыкновенной оптикой или у режиссеров шоу имеются приборы ночного видения?
Я прошмыгнула в свою конурку и встала лицом к окну, чтобы закрыть своим телом узел, на котором лежал мобильник, а потом завела руку за спину, сцапала телефон и незаметно сунула его в карман пижамы. Даже если у тех, кто устроил мне ночное шоу с привидениями, был инфракрасный бинокль, увидеть мой маневр они не могли.
– Многоуважаемые господа привидения! – нарочито дрожащим голосом воззвала я, вернувшись в гостиную. – Очень прошу вас замолчать, иначе я не знаю, что сделаю!
На самом-то деле я уже знала, что буду делать в следующий момент, мне просто нужно было оправдать тот приступ паники, который я собиралась имитировать. Глупые призраки моментально оживились! Как я и думала, они загалдели, точно стая чаек!
– Нет, все, я больше не могу этого выносить! – взвизгнула я, показательно хватаясь за голову.
И бросилась наутек, старательно изображая животный страх, доведенный до предела. При этом мне хватило соображения проложить маршрут своего панического отступления таким образом, чтобы мимоходом сунуть ноги в тапочки, оставленные на пороге комнаты. Чтобы обуться, пришлось сделать по комнате приличный крюк, но я надеялась, что этот рациональный поступок сойдет за бессмысленное действие, совершенное в припадке дикого ужаса. Не могла же я выбежать на лестницу босиком!
Громко хлопнув дверью, я спустилась на четыре ступеньки, спряталась в укромный закуточек под лестницей и быстро огляделась. Так, в подъезде никого нет, входная дверь плотно закрыта, окон в тамбуре не имеется – значит, меня никто не увидит.
– Надеюсь, что и не услышит, – с этими словами я вытащила из кармана пижамы контрабандный мобильник и набрала номер сотового телефона Иркиного супруга.
– …Центрированное жидкое удобрение с восемнадцатью микроэлементами в хелатированной форме! – с подъемом провозгласил Моржик. – Алло! Алло, я вас слушаю!
– Что там у тебя центрированное, Морж? – невольно заинтересовалась я.
– Концентрированное, – засмеялся Моржик. – Это я рассказываю Петьке Белову, какое удобрение ему взять для мамулиных кактусов.
– Ты еще на работе, и Петя с тобой! – обрадовалась я. – Очень хорошо, что вы недалеко.
– Что-то случилось? – догадался Моржик. Голос его сразу стал серьезным. – Нужна помощь?
– Нужна, и срочная! – подтвердила я. – Слушай, что происходит. У меня в квартире кто-то ведет радиотрансляцию пугающей записи – того самого саундтрека к мистическому триллеру!
– Да ты что?! Серьезно? – Моржик, вероятно, ожидал чего-то похуже, потому что голос его вновь сделался веселым. – Петь, слышишь! На Ленку напали привидения! Нужна наша помощь!
– А чего это ради мы будем им помогать? Сами напали, сами пусть и обороняются! – прозвучал в трубке далекий голос Белова.
– Мужики, это вам не шуточки! – строго заявила я. – Какие-то сволочи пытаются меня запугать и делают это весьма изобретательно. Вот сейчас я вышла на лестницу, а в квартире у меня – самый настоящий шабаш. Очень шумная тусовка бесплотных духов!
– Прямо сейчас тусуются? – деловито уточнил Моржик. – Так, пока ведется трансляция, можно обнаружить передатчик и определить, откуда идет сигнал… Дай-ка я секундочку подумаю…
Я послушно замолчала, всецело доверяя Моржику как специалисту по скрытому наблюдению и, наоборот, обнаружению такового. Моржик не всегда занимался таким мирным делом, как продажа цветочков-лепесточков. Прежде чем он познакомился с Иркой, жизнь его была крайне далека от пасторальной идиллии. В былые времена Моржик подвизался в одном очень серьезном ведомстве в качестве специального агента и сохранил с тех пор немалое количество оригинальных знакомств и уйму навыков, абсолютно неприменимых в мирном крестьянском труде. Иногда мне кажется, что он немного скучает по прежней бурной деятельности.
– Есть один подходящий человечек, – сообщил Моржик через минуту. – Я ему сейчас звякну, и мы к тебе немедленно подъедем. Жди.
– Только не стучите в дверь, не топайте и молчите как рыбы! – поторопилась сказать я. – И в подъезд постарайтесь войти незаметно!
– Квартиру прослушивают? – умудренный спецагентским опытом, Моржик сразу понял, к чему эти инструкции.
– Прослушивают и, возможно, просматривают, – кивнула я. – Но окна я сейчас занавешу.
– Не запирай дверь на ключ, – добавил Моржик. – Все, держись, мы скоро будем!
– Спасибо! – с чувством искренней признательности сказала я гудящей телефонной трубке.
У меня отличные друзья, всем бы таких!
В приподнятом настроении я вернулась в квартиру, и заскучавшие в мое отсутствие монстры завелись с пол-оборота. Минут десять я слушала эту бредовую версию программы «Радионяня», периодически издавая испуганные охи-вздохи и нервно взрыдывая. Потом мне это надоело, и я, поскулив для приличия, включила свет. Призраки заткнулись.
– Привидения ушли! – в специальном расчете на то, что меня прослушивают, громогласно объявила я. – Сейчас я закрою все щели, чтобы они больше не проникли в дом!
Это программное заявление звучало как бред сумасшедшего, но оно хоть как-то объясняло такое неожиданное и неуместное в поздний вечерний час занятие, как занавешивание окон белыми простынями. Вооружившись молотком и маленькими гвоздиками, я безжалостно приколотила пару простынок к раме окна гостиной и еще по одному изделию постельно-бельевой группы приспособила на окна кухни и маленькой комнаты. Простынки экономно выбирала старенькие, какие не жалко.
Честно говоря, декорированные белыми полотнищами помещения выглядели еще более подходящей сценой для спектакля с участием инфернальных созданий! Это стало особенно заметно, когда я вновь погасила лампочку. В дырочки и прорехи ветхих простынок сочился призрачный лунный свет, сквозняк из форточек развевал белые покровы, по полу скользили смутные тени – мои голосистые призраки, конечно, не могли упустить случай выступить в таких замечательных декорациях!
– И – раз, два, три! – тихонько скомандовала я артистам театра теней, торопя начало очередного концерта.
– К-кр-р-р! – скрипнула дверь, но вместо ожидаемого дробного топота голых пяток послышались тихие шаги нескольких пар ног.
Я поднялась с пола, на котором сидела, на цыпочках пробежала через комнату и выглянула в прихожую.
– Тс-с-с! – почти беззвучно прошептал Моржик, выразительным жестом прикладывая палец к губам.
Я послушно закивала и посторонилась, пропуская в комнату ночных гостей. Под предводительством Моржика ко мне прибыл небольшой отряд, в составе которого были Ирка, Петенька Белов и не знакомый мне парень с чемоданом. Все, кроме этого последнего, были настроены очень воинственно. Петя стиснул челюсти, как сказочный Щелкунчик, пытающийся разгрызть волшебный орех Кракатук, и еще пара орехов – кокосовых! – свободно могла прятаться в крепко сжатых кулаках моей подруги. Острым взглядом Моржика можно было вспарывать консервные банки! В целом же выражение лица у Иркиного супруга было такое, какое можно видеть у свирепых янычар на батальном полотне «Взятие Измаила».
Гости гуськом прошествовали в гостиную и по примеру Моржика присели на корточки в самом темном углу. Я поспешила к ним присоединиться. Смотрелось это, мягко говоря, странно. В темноте, под колеблемыми ветерком белыми простынями, мы выглядели как тихая группа сидячих мумий в продуваемой сквозняком многокомнатной гробнице.
Бестелесные духи из радиоэфира шумели, как камыш из русской народной песни. Послушав немного, Ирка обернулась ко мне и, блестя глазами, показала большой палец. Очевидно, присоединяясь к этой оценке, Петя стиснул руки и поднял их над головой таким жестом, которым судья спортивного соревнования сопровождает сомнительную фразу «Победила дружба!». Делом руки были заняты только у Моржика и того парня, который остался для меня инкогнито. Раскрыв принесенный с собой чемодан, эти двое сноровисто собирали какое-то устройство.
В готовом виде оно имело отдаленное сходство со шваброй – с той разницей, что перекладина его имела не характерный для швабры крутой изгиб, а еще к ручке устройства была приспособлена какая-то коробочка. Она моргала малюсенькой лампочкой и, наверное, издавала какие-то звуки, потому что Инкогнито надел наушники.
Со своей шваброй наперевес он обошел комнату, красным детским мелком рисуя разновеликие кружочки на стенах и на полу. Моржик, следующий по пятам за Инкогнито с другим прибором, то согласно кивал и заштриховывал красные кружки зеленым мелом, то отрицательно качал головой и небрежно затирал эти кружки рукой или ногой, смотря по тому, где они были намалеваны. Потом мужики еще разок обошли помещения с прибором номер три.
Я, Ирка и Петя следили за действиями Моржика и его знакомого разинув рты. Разговаривать мы опасались, общались жестами. Наконец Моржик спрятал те приборчики, с которыми он прогуливался по квартире, в чемодан Инкогнито. Туда же спрятали швабровидное устройство, предварительно его разобрав. Я поняла, что исследование закончено.
Мотнув головой в сторону прихожей, Моржик дал понять присутствующим, что пора уходить. Отряд дисциплинированно покинул квартиру, и я увязалась за ним на лестницу.
– Ну, что скажете? – нетерпеливо выдохнула я, когда мы впятером сгрудились в тесном закутке под лестницей.
– Четыре радиоприемника замурованы в стенах комнаты, – деловито сообщил Инкогнито. – Лежат на одной вертикали с электрическими розетками.
– Ах он, гад! – свирепо прошептала я, сопоставив эту информацию со сведениями, полученными от штукатурши Тани. – Электрик, просветитель темных масс!