Но в округе Монро психиатрической больницы не было. Поэтому, женившись, отец Дэнни Брауна не начал работать с психически больными, как ему хотелось, а вынужден был стать патронажной сиделкой. Работал он исключительно из материальных соображений, и работа не доставляла ему никакого удовольствия. Его талант оставался невостребованным. Его пациентами были умирающие старики. Они его почти не замечали, за исключением тех редких моментов, когда они ненадолго останавливались в своем неуклонном шествии к смерти, – и тогда они начинали относиться к нему с подозрением. Члены семейств пациентов тоже относились к нему подозрительно, они были всегда готовы обвинить патронажную сиделку в воровстве. Общество в целом относилось с подозрением к мужчинам-сиделкам. При каждом новом назначении, приходя в незнакомый дом, мистер Браун всегда встречался с настороженным отношением, будто он был каким-то извращенцем.
Более того, отец Дэнни Брауна считал, что обязанности патронажной сиделки не имеют почти никакого отношения к медицине, что это всего лишь уход за пациентом. И он ужасно расстраивался из-за того, что медицинских процедур в его работе гораздо меньше, чем мытья и подтирания. Год за годом отец Дэнни Брауна присматривал за больными в одном доме, потом в другом, третьем и наблюдал за тем, как наступает дорогостоящая смерть одного богатого престарелого ракового больного за другим.
Дэнни Браун ничего об этом не знал.
Когда Дэнни Брауну было пятнадцать лет, он понятия не имел о том, что его мать ужасно сожалеет о грубых словах, которые порой произносит. Будучи маленькой девочкой, она умела держать рот на замке, и став взрослой женщиной – тоже умела. Но и ругнуться могла. То есть держать рот на замке она умела всегда, а ругаться научилась после того, как год проработала сиделкой в Корее во время войны. Как бы то ни было, время от времени она могла ляпнуть что-то такое, чего вовсе не имела в виду, или такое, о чем потом втайне сожалела.
К примеру, в ожоговом отделении вместе с матерью Дэнни работала одна молодая сиделка по имени Бет. Бет была любительница выпить. Как-то раз Бет призналась матери Дэнни в том, что беременна. Бет не хотела делать аборт, но не могла представить, как прокормит ребенка.
В отчаянии Бет призналась:
– Я уж тут подумала, не продать ли моего ребеночка какой-нибудь хорошей бездетной паре.
А мать Дэнни Брауна сказала:
– Ты так пьешь, что могла бы спьяну продать своего ребеночка в долбанный бродячий цирк.
Произнеся эту фразу, миссис Браун мгновенно пришла в ужас от собственных слов. Она несколько дней избегала встреч с Бет и по обыкновению втайне спрашивала себя: «Почему, почему я такой ужасный человек?»
Когда Дэнни Браун закончил десятый класс средней школы округа Монро, его пригласили на банкет, где ученикам должны были вручать награды. Отец Дэнни был занят на работе, а миссис Браун пошла с сыном на банкет. В тот вечер Дэнни получил сразу несколько наград. Он был очень хорошим учеником – не блестящим, но очень хорошим. Он был сообразителен, но не делал особых успехов ни по одному предмету. Он сам пока не понимал, что именно ему удается лучше. В общем, Дэнни получил несколько наград, в том числе и почетную грамоту, удостоверявшую его участие в некоем мероприятии под названием «Юношеский месячник искусств».
– «Юношеский месячник искусств», – проговорила его мать, когда они ехали домой. «Юношеский месячник искусств».
Она произнесла эти слова медленно:
– Юношеский… месячник… искусств.
Она произнесла эти слова быстро:
– Юношескиймесячникискусств.
Она рассмеялась и сказала:
– Это и не выговоришь правильно, верно? Жутко уродливая фраза, да?
Только тут мать Дэнни Брауна заметила, что ее сын молчит. И она тоже замолчала и не говорила до самого дома.
Она вела машину молча и думала о Дэнни. Она думала: «Он даже не представляет, как мне стыдно».
Наступило шестнадцатое лето Дэнни Брауна, а он все еще не знал, кем хочет стать. Он не понимал, что его интересует. Он не представлял, на какую работу можно устроиться.
После нескольких недель поисков он нашел себе подработку в клубе округа Монро. Он работал в мужской раздевалке. Это была фешенебельная раздевалка с коврами на полу и тонким ароматом дезодорантов. Важные люди – горожане Монро пользовались этой комнатой, чтобы переодеться перед занятиями гольфом. Они надевали туфли с ребристой подошвой, а свои обычные туфли оставляли на полу перед шкафчиками. Дэнни Браун совсем не разбирался в гольфе, но для его работы этого и не требовалось. Его работа заключалась в том, чтобы почистить туфли посетителей клуба, пока те играют в гольф. Вместе с Дэнни работал шестнадцатилетний парень, живший по соседству с ним, Абрахам Райэн. На самом деле, было не очень понятно, зачем для этой работы нужны два человека. Меньше всего Дэнни понимал, зачем этим людям нужно, чтобы их туфли каждый день чистили. Дэнни не имел ни малейшего предположения, зачем его взяли на эту работу.
Бывали дни, когда Дэнни и Абрахаму приходилось почистить не больше трех пар туфель за всю смену. Трудились они по очереди. Когда работы не было, им было велено сидеть в углу раздевалки. Рядом с электрической машинкой для чистки обуви. Табурет в раздевалке стоял только один, и Дэнни с Абрахамом сидели на нем по очереди. Когда один сидел, другой стоял, прислонившись к стене.
Начальником у Дэнни и Абрахама был управляющий окружного клуба, ведавший спортом и развлечениями, серьезный пожилой мужчина, мистер Диэринг. Мистер Диэринг заглядывал в раздевалку почти каждый час и говорил:
– Не расслабляйтесь, мальчики. Лучшие люди Монро входят в эту дверь.
Кроме чистки туфель у Дэнни и Абрахама была еще одна обязанность. Они должны были выбрасывать окурки из маленькой оловянной пепельницы, стоявшей на деревянном столике в углу раздевалки. Никто никогда не садился за этот столик. Дэнни вообще не понимал, зачем он тут нужен – разве что для того, чтобы на нем стояла оловянная пепельница. За день в ней скапливалось не больше четырех окурков. Но столик стоял так, что Абрахам и Дэнни, находясь около машинки для чистки обуви, его не видели и поэтому порой забывали выбрасывать окурки из пепельницы. Тогда мистер Диэринг строго отчитывал их:
– Здесь все должно быть в порядке, мальчики. Ваша работа заключается в том, чтобы здесь все было в полном порядке.
Когда Дэнни рассказал матери о своей работе в клубе, она покачала головой и сказала:
– Вот именно такую работу выполняют люди в коммунистических странах.
И рассмеялась. И Дэнни тоже засмеялся.
Хотя и не очень понял, что она имела в виду.
Когда Дэнни Брауну было пятнадцать лет, он не понял, как это вышло, что он вдруг стал лучшим другом Рассела Калески. И еще он не понял, как вдруг стал бойфрендом Полетты Калески. Оба эти события произошли в течение месяца после того, как он закончил десятый класс.
Рассел Калески и Полетта Калески были братом и сестрой и жили по соседству с Дэнни. В детстве Рассел Калески однажды избил Дэнни до бесчувствия. Рассел был на год старше Дэнни. Не сказать, чтобы он был такой уж крепкий, скорее грубый. У Рассела было несколько излюбленных развлечений – играть с огнем дома у Дэнни, швыряться в Дэнни яйцами, грубо обращаться с домашними животными Дэнни, красть у Дэнни игрушки и прятать их за колесами припаркованных у тротуара машин. Кроме того, Рассел Калески испытывал страстное наслаждение, когда бил Дэнни кулаком в живот.
Однако как-то уж так вышло, что шестнадцатым летом Дэнни Брауна Рассел Калески стал его лучшим другом. Дэнни не понял, как это случилось. Правда, он знал, когда это случилось. Это случилось на следующий день после того, как Рассел Калески купил себе машину за сто пятьдесят долларов – здоровенный черный восьмицилиндровый «форд»-седан, который на самом деле совсем не ездил. Предыдущий владелец «форда» – механик-любитель – с радостью затащил автомобиль на буксире на подъездную дорожку перед домом Калески и оставил там, чтобы Расселл, как он выразился, «довел машину до ума». Вышло так, что в то самое утро, когда Рассел начал доводить «форд» до ума, Дэнни проходил мимо дома Калески, и Рассел окликнул его:
– Эй, чувак. Заглянул бы.
Рассел поднял крышку капота и стал протирать тряпкой двигатель. Дэнни Браун настороженно приблизился. Он очень старался, чтобы было незаметно, что он нервничает. Он немного постоял и посмотрел. Наконец Расселл сказал:
– Есть еще одна тряпка. Хочешь помочь?
И Дэнни Браун взял тряпку и принялся протирать двигатель машины Рассела Калески. Двигатель был огромный. Его вполне хватало для двоих.
– Крутая тачка, скажи, чувак? – спросил Рассел Калески.
– Крутая, – согласился Дэнни Браун.
После этого Рассел стал заходить к Браунам каждое утро и звать Дэнни.
– Эй, чувак, – говорил он, – хочешь сегодня повозиться с моей тачкой?
– Есть еще одна тряпка. Хочешь помочь?
И Дэнни Браун взял тряпку и принялся протирать двигатель машины Рассела Калески. Двигатель был огромный. Его вполне хватало для двоих.
– Крутая тачка, скажи, чувак? – спросил Рассел Калески.
– Крутая, – согласился Дэнни Браун.
После этого Рассел стал заходить к Браунам каждое утро и звать Дэнни.
– Эй, чувак, – говорил он, – хочешь сегодня повозиться с моей тачкой?
– Круто, – отвечал Дэнни.
Дэнни Браун ничего не понимал в машинах. Честно говоря, и Рассел тоже. Они вместе отвинчивали разные детали и разглядывали их. Они забирались под машину и стучали по разным узлам гаечными ключами. Так проходило несколько часов. Дэнни пытался завести двигатель, а Рассел стоял, склонившись над капотом, склонив голову набок, и прислушивался. Очень старательно прислушивался. При этом они понятия не имели, что видят перед собой и к чему прислушиваются.
Устраивая себе перерывы, они садились на переднее сиденье «форда». Каждый открывал дверцу со своей стороны и свешивал одну ногу из кабины. Потом они сидели, откинув голову на спинку сиденья и полуприкрыв глаза. Единственным, что работало у «форда», был радиоприемник. Рассел включал его и находил какую-нибудь станцию. Они слушали и расслаблялись. Другие ребята, жившие по соседству, подъезжали к дому Калески на велосипедах, оставляли их во дворе, подходили к «форду» Рассела, облокачивались, стояли и слушали радио. Короче, расслаблялись.
Время от времени Рассел произносил:
– Круто, а?
– Круто, – соглашались все ребята.
В общем, они слушали радио, а потом Рассел говорил:
– Ну все. Пора за работу.
И тогда всем соседским ребятам приходилось садиться на велосипеды и уезжать.
– Оставайся, Дэннис, – говорил Рассел.
Дэнни Браун не понимал, как это вышло, что он вдруг стал лучшим другом Рассела Калески. Он не знал, что на самом деле это происходит довольно часто – то, как обидчики в конце концов становятся друзьями со своими жертвами. Он был не очень-то уверен, что снова не получит кулаком в живот. Дэнни не представлял, как Рассел радуется, когда он приходит к нему по утрам и помогает возиться с «фордом». Дэнни не знал, что это самая большая радость в жизни Рассела.
А еще Дэнни ничего не знал о том, что старший брат Рассела, Питер Калески, потешается над машиной Рассела всякий раз, когда приходит домой ужинать. Питер Калески был владельцем красивого пикапа «шевроле». Питеру было двадцать лет, и он жил отдельно от родителей, в собственной квартире на другой стороне Монро. К несчастью, ужинать к родителям Питер приходил довольно часто. А Дэнни Браун ничего не знал о том, как Питер подзуживает Рассела.
– Знаешь, как расшифровывается «форд»? – спрашивал, бывало, Питер. – А вот как: «фиговый очень ремонтируй давай».
– Знаешь, как расшифровывается «форд»? – спрашивал Питер в другой день. – А вот как: «фактически он развалюха дохлая».
– А знаешь, как еще расшифровывается «форд»? – мог спросить Питер в следующий раз. – А вот как: «фирменный обшарпанный Расселов драндулет».
– А знаешь, – спрашивал Питер в очередной свой визит, – для чего на «фордах» ставят на заднем стекле антиобледенитель? А для того, чтобы, когда ты свою колымагу в горку толкаешь, руки можно было погреть.
Каждую ночь Рассел Калески ложился спать, мечтая о том, чтобы задавить брата, сидя за рулем сверкающего «форда». Никто не знал об этом. Это было тайным утешением Рассела. Он мечтал о том, чтобы раздавить Питера, сдать назад и снова переехать через его труп. Назад-вперед, назад-вперед. В мечтах автомобиль всякий раз, переезжая через тело Питера, издавал негромкий стук – легкий такой «бум». И представляя это бумканье, Рассел в конце концов засыпал.
А утром Рассел Калески просыпался и шел за Дэнни Брауном.
– Хочешь повозиться с моей тачкой, чувак? – спрашивал он.
– Круто, – кивал Дэнни Браун. (Он так и не понимал, почему Рассел звал его в помощники.)
Ну а Полетта Калески была старшей сестрой Рассела. Ей было восемнадцать. Она считалась самой лучше нянькой в округе Монро, и работы у нее было хоть отбавляй. Она присматривала за детишками в десяти с лишним семьях по соседству. Полетта была брюнеткой невысокого роста, с большой грудью и маленькими, аккуратными губками. У нее была чудесная кожа. Она гуляла по окрестным улочкам, катя коляску с чьим-нибудь грудным ребенком, а детишки постарше ехали за ней на трехколесных велосипедиках. Бывало, она несла ребенка на плечах, а бывало, следила за тем, чтобы ребенок аккуратно ел мороженое. Она носила в сумочке пластыри и бумажные носовые платочки, совсем как настоящая мама. Калески были не самым образцовым семейством в округе Монро, но Полетта людям нравилась, они ей доверяли. Словом, Полетта Калески как нянька была очень даже востребована.
В конце июня Дэнни Браун был приглашен к Калески на ужин. Был день рождения Рассела Калески. Миссис Калески приготовила спагетти. Все семейство было в сборе. Питер Калески приехал на машине с другого конца города, а у Полетты Калески выдался редкий свободный вечер. Дэнни Браун был единственным гостем. Его усадили за стол напротив Рассела, между Полеттой Калески и мистером Калески. Рассел начал распаковывать подарки, а Полетта бесцеремонно положила руку на колено Дэнни под столом. До этого происшествия Дэнни и Полетта всего один раз разговаривали друг с другом. То, что ее рука оказалась на колене Дэнни, выглядело как-то бессмысленно. Пятнадцатилетний Дэнни Браун опустил руку под стол и накрыл ею руку восемнадцатилетней Полетты. Он сжал ее руку, сам не понимая, где такому научился.
За лето Полетта Калески и Дэнни Браун разработали систему. Она давала ему знать, в каком доме будет сидеть с ребенком вечером, и он приезжал туда на велосипеде после восьми часов, когда она укладывала детей спать. Оставшись наедине, Дэнни Браун и Полетта Калески предавались буйному, жаркому сексу. Невероятному сексу. Дэнни понятия не имел, как сложилась эта система, но уж как-то сложилась. Они держали свои встречи в жутком секрете. Никто ничего не знал про Дэнни и Полетту. Но это было. Буйный секс. На пустом месте.
Пятнадцатилетний Дэнни Браун очень многого не знал про Полетту Калески. У нее была обалденно большая грудь. Это он знал, но скажем так: теоретически. Позволяя себе буйный секс, Полетта никогда не позволяла ему видеть свою грудь обнаженной и тем более прикасаться к ней. Она всегда оставалась в блузке. Почему – этого Дэнни не знал. На самом деле грудь у Полетты была пятого размера. Немного рановато для ее возраста, немного чересчур. Ее братья, Питер и Рассел, не упускали случая попотешаться над ней из-за этого, так же как ее одноклассники. В шестом классе над ней подшучивали так часто, что она почти каждое утро плакала и умоляла родителей разрешить ей не ходить в школу.
Отец Полетты говорил ей:
– Большая грудь – это очень хорошо и красиво, и настанет время, когда ты будешь радоваться тому, что у тебя такая грудь. А пока придется потерпеть насмешки.
Над Полеттой подшучивали и в старших классах, но теперь дело приняло несколько иной оборот: некоторые девчонки из ее класса теперь ей завидовали. Девчонки из одной компании дразнили ее, обзывали Полетта-туалет, а то и Полетта-шлюха. Но дело было вовсе не в том, что она отбивала чужих парней. Ни в коем случае. Дэнни Браун стал ее первым парнем, первым, с кем она поцеловалась. К этому времени она уже окончила школу.
Дэнни не понимал, с чего это вдруг он понравился Полетте Калески, – точно так же, как не понимал, чего это вдруг он стал нравиться Расселу Калески. Он понятия не имел, что такое происходило.
На самом деле то, почему Полетту Калески так потянуло к Дэнни, было вполне объяснимо, но это была тайна. Дэнни Брауну не дано было об этом узнать. Дэнни Браун ни за что не должен был узнать о том, что Полетта Калески несколько месяцев нянчила ребенка в том самом доме, где отец Дэнни трудился в качестве патронажной сиделки. Это был дом влиятельного семейства по фамилии Харт. Миссис Харт родила очередного ребенка в том же самом году, когда отец мистера Харта умирал от рака. Поэтому вышло так, что Хартам нужны были работники для ухода за девочкой-младенцем, страдавшей, как все дети этого возраста, кишечными коликами, и за восьмидесятилетним стариком маразматиком с гниющей печенью. Для ухода за ребенком наняли Полетту Калески, а для присмотра за стариком – мистера Брауна. Полетта и мистер Браун на протяжении этих месяцев проводили не так уж много времени вместе, но все же их пути в доме Хартов пересекались – чаще всего на кухне, где Полетта грела для девочки бутылочки с молоком, а мистер Браун готовил для своего пациента морковное пюре.
– Хотите чашечку чая? – спрашивал мистер Браун. – Или, быть может, стакан воды? У вас усталый вид.
– Нет, спасибо, – отвечала Полетта, смущаясь из-за того, что взрослый мужчина обращается с ней как со взрослой женщиной.