— Чего вы так заслушались? — полюбопытствовал Муму.
— У них там был обмен любезностями, — отозвался Илюшка. — Сперва Леонид с женой из-за бабки ругались, а потом друг друга упрекать начали. Ну а сейчас вообще куда-то из кухни спилили.
— Теперь там тишина, — добавил Кирюшка.
— Все равно лучше не отключаться, — посоветовал Илюшка. — Сейчас я это на себя надену. С виду как будто иду и музыку слушаю, а на самом деле они у нас будут под полным аудиоконтролем.
— Валяй! — поддержал его брат.
— Слушайте, — спохватился Луна. — А этот Леонид никак свою жену не называл?
— Называл, — ухмыльнулся Кирюшка. — Сначала дурой, а потом ещё — курицей!
— Сам ты курица, — хмыкнул Луна. — Меня имя интересует.
— Имя тоже было, — ничуть не смутился Кирюшка. — До того как они окончательно разругались, Леонид её то ли Люшей, то ли Нюшей назвал.
— Замечательное имя! — захлопала в ладоши Варя.
— Это не имя, а сокращение, — посчитал своим священным долгом уточнить Герасим.
— Вот спасибо тебе, Мумушечка! — с наигранным восторгом воскликнула Варвара. — А я-то сама не догадывалась.
— Так все-таки Люша или Нюша? — Павел пытался тем временем установить хоть какую-то истину.
— Если бы он не толкнул меня в сугроб, — Кирюшка указал пальцем на брата, — то я смог бы расслышать точнее. А теперь не знаю.
— За-ме-ча-тель-но! — проскандировала Варвара. — Теперь у нас вариантов уйма. Маму Сашеньки с равным правом могут звать Татьяной…
— Почему Татьяной? — удивился Иван.
— Татьяна-Танюша-Нюша, — пояснила она, — а также Анна-Анюта-Нюша, — продолжала Варя. — Мария-Маня-Манюша-Нюша. Теперь переходим к Люше, которая может образоваться от полных имен Елена, Ольга, Лилия, Лия и так далее.
— Полная чушь, — проворчал Герасим. — Дальше можешь не продолжать. В общем, слушаем мы с вами их, слушаем, а ничего не знаем.
— Пошли лучше на детскую площадку, — поторопили братья. — Может, хоть Сашеньку с бабушкой там обнаружим.
— А сколько лет Сашеньке? — вдруг спросил Кирюшка.
— Мы-то откуда знаем, — откликнулся Иван.
— Нам, Кирюша, даже неизвестно, какого этот Сашенька пола, — уточнила Варя.
— Насчет пола, конечно, ничего не скажу, — вмешалась Марго. — Но возраст прикинуть можно. Судя по тому, что Сашенька ничего не говорит, зато много ревет, ему не больше двух лет.
— Молодец. Это все-таки версия, — Илюшка наградил Марго одобрительным взглядом.
Однако, поравнявшись с детской площадкой, вся компания убедилась: вычислить Сашеньку будет совсем не просто. Площадка просто кишела детьми, мамами, бабушками и нянями. Гвалт стоял жуткий. Кричали взрослые, верещали дети. Кто-то из них с кем-то дрался. Кто-то убегал, и за ним в панике неслась встревоженная мать. А один малыш в розовом комбинезончике, разлегшись поперек дорожки, сучил ногами и руками и при этом неутомимо орал басом: «Не хочу-у домой! Не хочу-у!»
— Нда-а, — протянул Герасим. — И как, интересно, мы среди всего этого найдем Сашеньку?
— Методом дедукции, — отозвалась Варя.
— По-моему, дедукция тут бессильна, — не воодушевился Муму. — Для нас этот Сашенька вообще терра инкогнита.
— Чего? — уставились на него почти близнецы.
— Неизвестная земля, — сурово глянув на них, Муму перевел с латыни на русский.
— Подумаешь, — отмахнулся Кирюшка. — Была неизвестная, станет известной.
— Значит, так, — снова заговорила Варя. — Поскольку, как совершенно верно заметил наш дорогой Мумушечка, ребенок Сашенька для нас эта самая терра, будем вычислять бабушку.
— Она для нас точно такая же терра, — заспорил Герасим. — Имени её мы не знаем. Как она выглядит — тоже.
— Зато мы знаем, что она пенсионерка, — сообразила Варвара.
— Ума палата, — хохотнул Герасим. — Мы чего, по-твоему, будем у них пенсионные удостоверения спрашивать?
— Совсем нет, — спокойно ответила она. — Тут вообще взрослых не больше пятнадцати человек. Половина из них — мамы или молодые няни. И те и другие по возрасту никак не тянут на Сашенькину бабушку. То есть таких, которые нас интересуют, остается…
Варя, внимательно глядя на площадку, начала считать.
— Остается всего лишь семь человек, — наконец сообщила она. — Причем двое из этих, — Варя выразительно покосилась на совсем пожилых женщин, — тоже наверняка не Сашенькины бабушки. Как мы с вами слышали по радио, это женщина ещё очень живая и энергичная. То есть нам надо проверить только пять человек. Добавлю, что, как мы установили, Сашеньке не больше двух лет. Теперь смотрите. Вон сидят две бабушки или пожилые няни. Их дети в колясках. Для Сашеньки в принципе вполне подходит. С них мы, пожалуй, и начнем.
— Молодец, — похвалил её Луна. — Пожалуй, лучше всего туда подойти вам с Маргаритой. А вы, — обратился он к остальным, — возьмите на себя трех остальных бабушек. Первым делом прикиньте: подходят ли дети, с которыми они гуляют, под предполагаемый возраст Сашеньки.
— Не слишком ли много ты от нас хочешь? — спросил Герасим. — Я, например, в этих маленьких детях вообще ничего не понимаю. Мне что два года, что четыре.
— Держите меня! — закатила глаза Варя. — Я ушам своим не верю! Наш Герочка признался, что он, оказывается, чего-то не понимает.
— Варвара! — Муму свел брови к переносице. — Сейчас не время для твоих шуток. Пора заниматься делом. А я действительно не понимаю, как должен выглядеть двухгодовалый ребенок.
— Герочка, это не важно, — сказала Варвара. — Ты хоть попытайся установить, какие дети у этих трех бабушек. А потом просто подойди и спроси: «Деточка, как тебя зовут?»
— Вот именно. — Луна ободряюще подмигнул Герасиму. — Будешь у нас сегодня другом детей.
— Вот спасибочки тебе большое, — Каменное Муму сделался мрачнее тучи. — Век не забуду.
— Ну, Варька, пошли? — Марго посмотрела на подругу.
— Попробуем, — кивнула Варвара, и они, не торопясь, направились к коляскам.
В первой из них лежало до того закутанное существо, что разглядеть его почти не представлялось возможным. Невзирая на это, Варя с восторгом защебетала:
— Ой, какой маленький! Маргарита! — призвала она в свидетели подругу. — Смотри, до чего хорошенький!
— Хорошенькая, — тут же поправила бабушка. — Это наша Светочка. Нам два месяца!
— Замечательный ребенок! — В голосе Варвары усилились восторженные интонации.
Светочкина бабушка расплылась в довольной улыбке. Марго и Варвара из вежливости отпустили ещё несколько комплиментов закутанной Светочке. Затем переместились к другой коляске. Едва заглянув туда, Марго в ужасе отпрянула. Из толстого одеяла выглядывала собачья морда.
— Эт-то кто? — Маргарита не нашла ничего лучшего, как спросить у хозяйки.
— Пусечка, — с грустью откликнулась пожилая женщина. — Порода — болонка. Ей в этот Новый год как раз двадцать лет исполнилось.
— А почему вы её в коляске возите? — спросила Варя.
— У ней от возраста ноги мерзнут, а дышать свежим воздухом надо, — отвечала хозяйка. — А так-то вообще Пусечка по дому даже бегает.
— Понятно, — кивнули девочки и обменялись выразительными взглядами. Было ясно: обе бабушки с колясками полностью отпадают. Оставалась надежда на друга детей Муму.
Как немедленно убедились девочки, Герасим уже вовсю действовал. Опустившись на корточки перед карапузом в желтом комбинезоне, он елейным голосом осведомился:
— Мальчик, мальчик, как тебя зовут?
Карапуз, словно задумавшись, набрал в лопатку побольше снега и метко пульнул его в скуластое лицо Герасима. Тот, вскочив на ноги, начал отряхиваться. Ребенок звонко расхохотался. Герасим, сурово глянув сверху вниз на микроскопического забияку, вдруг гаркнул во весь голос:
— Я спрашиваю: тебя как зовут?
Ребенок вздрогнул, нижняя губа его обиженно выпятилась, и он разразился горестным ревом.
— Женечка! — бабушка коршуном бросилась со скамейки на место происшествия. — Ты чего, хулиган, маленьких обижаешь? — накинулась она на Герасима.
— Пйохой! Пйохой! — ощутив поддержку, закричал Женечка. — Дядя пйохой!
— Это не я плохой! — возмутился Каменное Муму. — А у вас внук распущенный. Он в меня снегом кидался!
— Да, да, Женечка! — подхватила бабушка на руки внука. — Плохой дядя. Злой.
У Каменного Муму от негодования потемнело в глазах, и он возопил:
— Выбирайте, пожалуйста, выражения!
— Хам! — не отпуская ребенка, воскликнула бабушка.
— Вот, вот! — подскочила к ним вчерашняя бабушка. — Эти самые охламоны моего Сашеньку чуть не задавили!
— Ка-ак? — в ужасе переспросила бабушка Женечки.
— На этих своих… тарелках, — охотно пояснила Сашенькина бабушка.
— Ка-ак? — в ужасе переспросила бабушка Женечки.
— На этих своих… тарелках, — охотно пояснила Сашенькина бабушка.
— Ох, уж эта горка, — покачала головой бабушка Женечки. — Говорила ведь: не надо её заливать возле самой детской площадки.
— Совершенно правильно, — кивнула её собеседница.
Заметив, что внимание бабушек переключилось, Герасим почел за лучшее ретироваться с детской площадки.
— Ну, ты молодец, — начал отчитывать его Луна. — Давай тебе после этого поручения.
— Тебе легко говорить, — буркнул Муму. — В следующий раз другом детей будешь ты. Или пускай Илюшка с Кирюшкой, — повернулся он к почти близнецам, которые подчеркнуто скромно стояли в сторонке, ибо сочли за лучшее не мозолить глаза бабке вчерашнего Сашеньки.
Павел хотел что-то ответить Герасиму, но в это время раздался вопль:
— Саша! Саша! Назад!
Друзья разом обернулись. С площадки стремглав улепетывал ребенок в зеленой курточке. Он несся прямиком под колеса машины?
Глава V. СЛЕДЫ НА СНЕГУ
Герасим метнулся следом за малышом. Издав истошный вопль: «Нет!», он подхватил ребенка в зеленой курточке под мышку. Водитель тяжелого джипа резко затормозил. По скользкой дороге его занесло. Машина лишь чудом не врезалась в фонарный столб.
К Герасиму, который продолжал держать под мышкой извивающегося малыша, подлетела молодая женщина:
— Спасибо, спасибо! — захлебывалась она. — Сашенька! Сашенька!
— Жить надоело? — подбежал к ним запыхавшийся водитель джипа. — Неужели за ребенком присмотреть не можете? Еще немного, и я бы его задавил. Тут ведь поворот, и сугроб обзор загораживает. Такого мелкого, — посмотрел он на малыша в зеленой курточке, — и не заметишь.
— Конечно, если с такой скоростью мчаться, — упрекнула его молодая мать. — Вы разве не знаете, что тут детская площадка?
— О чем вы говорите! — оскорбленно воскликнул мужчина. — Я плелся со скоростью черепахи, а про площадку, между прочим, давно твержу, что её огородить надо. Поставьте об этом вопрос на правлении Изумрудова. Я-то чего, у меня дети уже взрослые. А вы вот с другими мамашами побеспокойтесь.
Водитель вернулся к машине и, сев в нее, укатил.
— Спасибо тебе большое, мальчик, — снова поблагодарила Герасима мама ребенка.
— Не за что, — с пафосом отозвался тот. — Это мой долг.
И он гордо прошествовал обратно к ребятам. Те ещё не совсем отошли от шока. Однако, едва Герасим приблизился, Павел спросил:
— Ты, надеюсь, узнал, как её зовут?
— Кого? — не понял Каменное Муму.
— Естественно, маму, — внес ясность Луна.
— Нет. Не узнал, — признался Герасим. — А на фига?
— Ну, ты, Герка, даешь, — пожал плечами Иван. — А вдруг это мама того самого Сашеньки?
— Тот самый Сашенька, к вашему сведению, пошел на прогулку с бабушкой, — отозвался Каменное Муму.
— Верней, собирался идти с бабушкой, — уточнил Луна. — Где гарантия, что они в последний момент не разругались окончательно с мамой Сашеньки?
— Вот именно, — вполне допускала подобное Варвара. — Бабка вдрызг разругалась с дочерью и упилила в город. А идти с Сашенькой пришлось его маме, которая то ли Люша, то ли Нюша.
— Да, Герка, — вмешались Илюшка с Кирюшкой. — Схалтурил ты. Придется тебе к ней опять подойти и познакомиться.
— Отстаньте, — набычился Каменное Муму. — Никуда я больше не пойду.
— Не пойдет, — подтвердила Варя. — Святые слова, не пойдет. Потому что они уходят.
Сашенькина мама помахала его рукой остающимся на площадке детям: «До свидания! До свидания! «Затем подхватила сына на руки и скорым шагом направилась к дороге.
— Картина ясная, — солидно проговорил Баск. — Сашенька от страха описался.
— Так на нем же наверняка памперсы, — сказал Илюшка. — Рекламу видали? Они влагу не пропускают.
— До поры до времени, конечно, — вмешался в спор Муму.
— Вас, может, волнует влагопропускаемость памперсов, — усмехнулась Варя. — А я лично больше беспокоюсь, как бы Сашеньку с мамой не упустить. Смотрите, они уже далеко.
— Вот именно, — прибавил шаг Луна. — Сейчас проследим за ними до самого дома. Установим адрес и проверим по справочнику.
— Нормальный ход, — одобрили почти близнецы.
— Кстати, Кирюшка, как там дела на кухне? — поинтересовался Иван.
— Кто-то пришел, покашлял, погремел посудой и снова ушел, — доложился Кирюшка.
— Это Леонид, — без тени сомнения произнес Герасим. — Бабка в Москву уперлась, жена пошла с сыном гулять, вот он теперь один на кухне и кашляет.
— Уже не кашляет, — уточнил Кирюшка. — Сейчас там совершенно тихо.
— Значит, скоро будет громко, — был уверен Герасим. — Они же возвращаются.
Мама с ребенком в зеленой курточке завела их на другой край поселка и скрылась за дверью сравнительно небольшого, но уютного коттеджа.
— Порядок, — подмигнул друзьям Луна. — Запоминаем адрес. Улица Христофора Колумба, дом пятнадцать.
— Я только одному удивляюсь, — зануднейшим голосом произнес Каменное Муму. — Какая связь у Изумрудова с Христофором Колумбом?
— Вот чудак, — изумленно взглянули на него почти близнецы. — Просто красивое название. Без всякой связи. Разве тебе не хотелось бы жить на улице Христофора Колумба?
— Не хотелось бы, — мотнул головой Герасим. — Потому что это ужасно глупо. По-моему, Христофор Колумб открыл Америку, а не Изумрудово.
— Заткнись ты со своим Колумбом, — шикнула Варя. — Кирилл, как дела на кухне?
— По-прежнему тишина, — растерянно отозвался тот.
— Куда же они девались? — вмиг забыл Муму о Колумбе.
— Может, ещё не дошли до кухни, — предположил Иван.
Ребята ещё на всякий случай подождали. Радио так и не ожило.
— А с чего вам пригрезилось, что они сразу пойдут на кухню? — спросила Марго. — Гораздо логичней, если мама с ребенком первым делом отправятся в детскую. Там его переоденут…
— Но после-то должны покормить, — вмешался Луна.
— Должны. — У Марго чуть вздернулись уголки губ.
— Скоро, кажется, будут кормить! — исторг радостный клич Кирюшка. — По радио снова посудой гремят!
— Тише ты, — состроил ему зверскую рожу Иван. — Хочешь все Изумрудово оповестить, какую мы интересную передачу слушаем?
— Усек, — мигом стушевался Кирюшка. — Молчу, молчу.
— А там тоже молчат? — спросила Варя.
— Пока да, — подтвердил почти близнец. Какое-то время все ждали. Вдруг Кирюшка с волнением прошептал:
— Есть контакт. Привели.
— Кого? — Каменное Муму хотел содрать с него наушники.
— Отстань, — увернулся Кирюшка. — Там ребенок лопочет и тетка какая-то.
— Дай!
На сей раз маневр Герасиму удался. Он завладел наушниками и почти тут же воскликнул:
— Ура! Бабушка вернулась!
Остальные по очереди послушали. Сомнений не было: Сашеньку кормила скандальная бабушка.
— Вот те раз, — пробормотал Герасим. — Гулять с внуком не ходит, но кормит. Может, это все-таки снова не тот Сашенька?
— По-твоему, в Изумрудове все маленькие дети Сашеньки? — усмехнулся Иван.
— Почему все? — на полном серьезе сказал Муму. — Там, на площадке, был ещё ребенок Женечка…
— Который очень полюбил Мумушечку. Ребенок Женечка там был, Муму он очень полюбил, — у Вари родился очередной стихотворный экспромт.
— Ребята, — перебила Марго, — вам не кажется, что мы зря теряем время? Пошли скорее проверим по справочнику, кто в этом доме живет.
— Айда! — первыми кинулись к дому Баскаковых почти близнецы.
— Кирюшка, — догнал его Павел, — ты, чем орать, лучше слушай, что там у них на кухне делается. А главное, запоминай имена.
— Там сейчас никаких имен, — внес ясность Кирюшка. — Бабушка сказку Сашеньке рассказывает.
— Все равно не отвлекайся, — порекомендовал Луна.
— Ясное дело, — солидно произнес Кирюшка.
Достигнув особняка Баскаковых, вся орава влетела внутрь и, не раздеваясь, кинулась в зал, где они вчера оставили справочник. Баск зашуршал страницами.
— Так, так, так, так, — твердил себе под нос он.
— Слушай, — покосился на него Каменное Муму. — Твое таканье меня достало.
Тут Сеня как раз разочарованно проговорил:
— Опять мимо. Этот Сашенька принадлежит Громодееву Юрию Ильичу.
— Ну, не везет так не везет, — в сердцах треснул кулаком по столу Баск. — Никогда бы не подумал, что в таком маленьком Изумрудове столько маленьких Сашенек.
— Потому что особняков настроили, а фантазии не хватает, — сказал Муму. — Зациклило ваших жителей на этом имени.
— Кирилл, как там дела на кухне? — осведомился Луна.
— Глухо как в танке, — почти близнец освободился от наушников. — Поели и пошли спать. У меня от этой тишины уже в ушах звенит. Больше не могу.