Я поднял глаза и понял, что мистер Перкинс делает утренние объявления. Я не слышал ни слова из того, что он сказал. Я вытащил из рюкзака свой четырёхлистник, повертел его в руках и загадал себе удачу на предстоящий день.
В полдень я нашёл Ханну за столиком у дальней стены столовой. Она сидела совсем одна, уставившись на свой бумажный пакет с едой, к которому даже не притронулась.
— Привет! Как жизнь? — сел я напротив неё.
— Привет, — тихо проговорила она, не поднимая глаз. — Как у тебя дела?
— Да, знаешь, неплохо — для пятницы тринадцатого.
И в самом деле, первая половина дня прошла без всяких проблем.
Я ожидал, что Ханна пошутит насчёт того, какой я суеверный. Но она не проронила ни слова.
Я вытащил из своего пакета сандвич и принялся разворачивать фольгу.
— Мой счастливый сандвич, — сказал я, — с арахисовой пастой и майонезом.
— Вкуснятина, — хмыкнула она, закатив к потолку глаза.
И наконец посмотрела на меня. Вид у неё был усталый. Глаза красные, воспалённые, как будто она плакала. Волосы всклокоченные, лицо серое.
— А ты чего в куртке? — спросила она.
— Да так просто… — замялся я. — Замёрз немного.
Она мрачно кивнула.
— Ты приехала в школу на новеньком внедорожнике? — спросил я.
Она покачала головой.
— Мы его ещё не получили. Отцу надо будет сначала заполнить кучу бумаг, — она глубоко вздохнула.
Я положил сандвич на стол.
— Ты как себя чувствуешь? Часом не заболела?
Она не ответила. Только опять вздохнула и уставилась в пол.
Я ткнул пальцем в её пакет.
— А у тебя что есть пожевать?
— Всего лишь фрукты, — пожала она плечами. — Мне есть не хочется.
Она открыла пакет, запустила туда руку и вытащила ярко–жёлтый банан.
Долго возилась с кожурой, наконец разорвала её.
— Фу, гадость! — её лицо исказила гримаса отвращения.
Она бросила банан на стол.
Внутри банан был совершенно испорченный. Какая–то куча чёрной полужидкой каши. Отвратительный кислый запах — как от блевотины — поднимался от него.
Ханна оттолкнула от себя банан.
— Мерзость, тухлятина.
— А шкурка совершенно свежая, — заметил я. — Почему же он внутри испорченный?
— Пожалуй, я лучше яблоко возьму, — хмуро проговорила Ханна.
И, разорвав пакет, достала большое красное яблоко. Повертела его в руках — и ахнула. Я увидел на румяном боку глубокую тёмную дырку. И прямо у нас на глазах изнутри вылез толстый коричневый червяк не меньше двух дюймов длиной. За ним другой, третий. Червяки вываливались из яблока на стол один за другим.
— Что это?! — вскрикнула Ханна.
И так резко отклонилась от стола вместе со стулом, что он перевернулся. И прежде чем я успел что–то сказать, она выбежала из столовой.
После уроков я отправился на тренировку по баскетболу, но по дороге решил поискать Ханну. Я беспокоился о ней. В столовой она вела себя так странно. Совсем была на себя не похожа.
Я напомнил себе, что была пятница, тринадцатое. Иногда люди ведут себя немного странно в этот день.
Но только не Ханна. Потому что она самый несуеверный человек из всех, кого я знаю. Она всё время проходит под лестницами, обнимает чёрных котов и считает всё это ерундой.
Да и почему бы ей так не считать? Ханна, наверное. Самый везучий человек на свете!
В коридоре захлопали дверцы шкафчиков — ребята собирались идти домой. Я направился было в спортивный зал, но повернул обратно. Не хотелось тащить туда свою крутку и рюкзак. Я решил засунуть их в свой шкафчик.
Но, увидев его в конце коридора, я нерешительно остановился. Прочёл надпись на двери: «СЧАСТЛИВЫЙ № 13». Конечно, я не забыл свой кошмарный сон и календарь из этого кошмара, приклеенный на дверцу.
Но мне надо было открыть шкафчик. Мне вовсе не хотелось таскать все свои вещи с собой до конца года!
— Эй, Люк! — обернувшись, я увидел Дарнелла Кросса. Стоя в дверях кабинета физики, он махал мне рукой. — Выиграют «Сквайры» у «Девенпорта»?
— Не такие уж они крутые, — отозвался я. — Мы их шапками закидаем.
— А ты играть будешь? — спросил Дарнелл и улыбнулся, потому что уже и так знал ответ.
— Как только перерасту Стретча! — ответил я.
Засмеявшись, он исчез в кабинете. Я сделал шаг к шкафчику № 13. Приблизил к нему лицо.
— Есть там кто–нибудь? — спросил я.
Тишина.
— Проверка на всякий случай, — сказал я и взялся за ручку.
Я чувствовал себя вполне уверенно. Две трети пятницы тринадцатого уже прошло, и пока что ничего ужасного со мной не приключилось.
Наудачу я сжал свою кроличью лапку. Потом сделал глубокий вдох — и потянул на себя дверцу.
Глава IX НЕУЖЕЛИ ПРИШЛА УДАЧА?
Внутри ничего особенного не было. Я заметил, что всё ещё сжимаю в кармане кроличью лапку. Я отпустил её и сбросил с плеч рюкзак.
Потом внимательно оглядел шкафчик. Пачка тетрадей и учебников на верхней полке — там, где я их оставил. На дне моя старая мятая серая толстовка.
И никаких чёрных котов. Никто не дышит, не кричит, не выпускает из носа волосяные канаты.
Я издал громкий вздох облегчения. Потом сбросил на свою скомканную толстовку рюкзак. Повесил куртку на крючок в задней стенке. И уже собрался захлопнуть дверцу, когда заметил возле своих ног какой–то предмет.
Я поддал его ботинком, он покатился, ударился о низ шкафчика и отскочил назад.
Мячик?
Наклонившись, я подобрал его. Поднёс поближе к лицу.
— Ух ты!
Это был не мячик. А маленький жёлтый череп, чуть побольше шарика для пинг–понга. Он скалился в ухмылке, обнажая два ряда серых зубов. Я провёл пальцем по зубам. Они были твёрдыми и выпуклыми.
Я сжал его в руке. Этот маленький череп был сделан из какой–то жёсткой резины. Его глаза, глубоко спрятанные в глазницах, были из красного стекла. Они сверкали в свете коридорных ламп, как маленькие рубины.
— Откуда ты взялся? — спросил я его и повернулся к шкафчику.
Может, череп выпал из него? Но как он попал туда? Или это кто–то решил подшутить надо мной в пятницу тринадцатого?
Скорее всего, так и есть.
Я покатал череп на ладони. Ткнул пальцами в его горящие красные глаза. После чего сунул в карман брюк, захлопнул дверцу шкафчика и пошёл на тренировку.
— Поживее! Выше головы! Шевелитесь! — кричал тренер Бендикс.
Я выбежал из раздевалки, схватил с полки баскетбольный мяч. И повёл его вдоль зала.
Тренер проводил одну из своих «свободных» тренировок. Это означало, что мы должны были постоянно двигаться, быть всё время в работе: бегать, вести мяч, передавать его, бросать по кольцу, защищаться. То есть делать всё сразу — это и называлось большой свободной тренировкой.
Я не спеша вёл мяч через зал, сосредоточив на этом всё своё внимание. Вдруг я увидел, что Стретч повернулся ко мне. И, выставив вперёд обе руки, двинулся на меня, готовясь заблокировать.
Я решил попробовать обмануть его. Повёл мяч влево — и двинулся вправо. И легко проскользнул мимо Стретча. Потом пробежал под корзиной и сделал высокий бросок. Мяч взлетел к потолку и провалился в кольцо.
— С первой попытки! — радостно воскликнул я.
— Повезло! — отозвался Стретч.
Я подхватил мяч и отбежал назад к линии штрафного броска. И сделал бросок двумя руками в прыжке. Мяч с тихим шуршанием пролетел через кольцо и провалился в корзину.
— Есть! — я выбросил в воздух кулаки.
Но долго радоваться мне не пришлось. Повернувшись, я увидел, что на меня с мрачной решимостью на лице несётся Стретч, с силой ударяя мячом об пол.
Сейчас он собьёт меня с ног, понял я. Расплющит, как каток.
Ребята расступались перед ним, когда он нёсся через зал.
— Осторожно, Люк! — крикнул кто–то.
Я на мгновение замер. Потом нырнул влево. Выставил руку и выбил у Стретча мяч.
Он кинулся ко мне, но я уже повёл мяч от него. Потом резко повернулся и сделал высокий бросок в воздух. Мяч ударил в прозрачный щит и, отскочив, пролетел в кольцо.
— Ух ты!
— Молодец, Люк!
— Три из трёх!
Остальные игроки просто потрясённо молчали.
— Сегодня в ударе? — покачал головой Стретч. — На, не зевай!
Он занёс назад свою длинную руку с мячом и швырнул им в меня изо всей силы.
Я легко поймал мяч. Провёл немного, трижды ударив им об пол. Бросок — и мяч опять в корзине.
Стретч нахмурился.
— Не могу поверить, — пробормотал он, качая головой.
Я и сам не мог в это поверить. Ещё никогда в жизни я не забрасывал четыре мяча подряд!
Обернувшись, я увидел, что тренер Бендикс наблюдает за мной. Может, это мой счастливый шанс?
Стретч и ещё один игрок передавали мяч друг другу, двигаясь через зал. Я бросился вперёд, наперерез Стретчу. Вырулил к щиту. И легко забросил мяч из–под корзины.
— Два очка! — выкрикнул я.
С яростным рычанием Стретч потянулся, чтобы поймать мяч под кольцом. Но я выбил мяч у него из рук. Схватил его. Повернулся. И сделал ещё бросок.
— Два очка!
Стретч в бешенстве завопил. Налетел на меня сзади. Наверное, он бы, не раздумывая, размазал меня на месте, но увидел, что к нам бежит тренер Бендикс.
Тренер хлопнул меня по спине.
— Молодец, Люк! — громогласно объявил он. — Повышаешь мастерство! Впечатляет! Продолжай в том же духе! В следующую пятницу я поставлю тебя на игру.
— Спасибо, — запыхавшись, проговорил я.
И увидел. Как насупился Стретч. Как лицо его покраснело от гнева.
Я схватил мяч и повёл его в сторону. Мне хотелось кричать и прыгать от радости. Неужели наконец и ко мне пришла удача?
Похоже было, что так. Вдруг я смог передавать мяч, прыгать, бросать по корзине и защищаться так, как никогда прежде! Как будто в меня кто–то вселился. Дух какого–то великого спортсмена.
После тренировки в раздевалке Стретч демонстративно не замечал меня. Зато остальные хлопали меня по спине, показывали оттопыренные большие пальцы.
— Так держать, Люк.
— Молодец, Люк.
— «Сквайры», вперёд!
Я был счастлив. Я чувствовал себя новым человеком. Переодевшись, я нащупал в кармане брюк маленький череп. Вынул его и стал разглядывать, проводя большим пальцем по жёсткой резине.
— Ты мой новый талисман? — спросил я.
Красные горящие глазки смотрели на меня. Я поцеловал его, щёлкнул по круглой жёлтой макушке и опять сунул в карман брюк.
Этот череп я повсюду буду носить с собой. Должно быть, он приносит удачу, решил я.
Наверняка так!
По дороге домой я всё время вспоминал своё баскетбольный триумф. Представлял себе вновь и вновь свой великолепный длинный бросок в прыжке. Или как я выхватываю мяч из рук Стретча, пробегая мимо, и забрасываю в кольцо. Мешаю ему, не даю играть. Мешаю Стретчу снова и снова.
Вау! Что за везение!
Был холодный серый день. Тёмные тучи низко висели над почти голыми деревьями. Всё это напоминало скорее зиму, чем осень.
В нескольких кварталах от дома я перешёл улицу и услышал чей–то короткий писк.
Длинный ряд низкого вечнозелёного кустарника тянулся вдоль лужайки перед домом на углу. Я остановился, заглянул через живую изгородь. Писк раздался оттуда?
Я прислушался. В конце квартала громко хлопнула дверь машины. Залаяла собака. Ветер засвистел в телефонных проводах над головой.
И тут я опять услышал — пронзительный писк–плач, на этот раз более долгий.
Ребёнок? Это похоже на плач ребёнка.
— Ау–у–у… А–у–у-у…
Я перевёл взгляд вниз и увидел, что за существо издавало эти пронзительные крики в кустах живой изгороди.
Кот. Нет, маленький бело–рыжий котёнок. Каким–то образом он умудрился застрять в колючих ветках.
— Ау–у–у-у… А–у–у-у…
Я наклонился и осторожно вытащил котёнка. Оказавшись в моих ладонях, он тут же перестал кричать. Но всё ещё тяжело дышал. Его белая грудка при этом быстро опускалась и поднималась. Я почесал его головку, стараясь успокоить.
— Всё в порядке, малыш, — прошептал я.
Но тут я услышал другой крик. Точнее, громкий визг.
Я поднял глаза. Ко мне на всех парах летела крупная женщина. Лицо её было пунцовым, она яростно махала руками.
— О, господи! — пробормотал я и чуть не выронил котёнка.
Чего она так разозлилась?
Что я сделал?
Глава X ВЕЗЕНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
— Котёнок! — выкрикнула она, протискиваясь через просвет живой изгороди.
— И-извините, — заикаясь, проговорил я. — Я не знал. Я…
— Где ты его нашёл? — спросила женщина. Лицо её было всё таким же красным.
— В… в кустах.
— Ах, спасибо тебе! Спасибо! — воскликнула женщина. Она взяла из моих рук котёнка и поднесла его к своей щеке. — Саша, куда же ты убежал?
Мне ничего не грозит, наконец понял я. Женщина радуется, а не сердится.
— Саша пропадал целых два дня, — сказала она мне, прижимая котёнка к лицу. — Я написала объявления, обещала вознаграждение и всё такое. И уже почти потеряла надежду.
Я облегчённо вздохнул.
— Он был вот здесь, в кустах, — указал я. — Наверное, запутался и не мог выбраться.
— Ну ничего, теперь уже всё позади, — по–прежнему прижимая котёнка к щеке, женщина пробралась обратно через кусты живой изгороди и направилась к дому. — Как тебя зовут? — спросила она.
— Люк.
— Что ж, пойдём со мной, Люк. Ты должен получить своё вознаграждение.
— Вознаграждение? Да нет, что вы, — начал отнекиваться я.
— Ты совершил замечательный поступок — спас Саше жизнь, — сказала женщина. — И я настаиваю на том, чтобы ты взял вознаграждение, которое я обещала.
Я понял, что выбора у меня нет. И пошёл за ней к задней двери её дома.
Через несколько минут она отсчитала пять двадцатидолларовых бумажек и сунула их мне в руку.
— Спасибо тебе, Люк. Можешь считать, что сегодня одно доброе дело ты уже совершил.
Сто долларов!
Сто долларов в награду!
Удача действительно начинает поворачиваться ко мне лицом, решил я.
А когда вернулся домой, меня ждал там большой сюрприз.
Мама приготовила мой любимый обед — мясной рулет, картофельное пюре с подливкой и кокосовый торт на десерт.
— Вроде бы у меня сегодня ещё не день рождения! — удивился я.
— Мне просто захотелось чем–то тебя порадовать, — сказала мама. И погладила меня по голове. — Я знаю, что пятница, тринадцатое. Для тебя всегда тяжёлый день.
— Только не сегодня! — с улыбкой сказал я. — Только не сегодня!
Покончив со вторым куском торта, я поднялся к себе и принялся за уроки. И просидел около часа, выполняя письменное задание по физике.
Это не заняло бы у меня столько времени, но я то и дело доставал двадцатидолларовые бумажки, пересчитывал их, мечтая о том, что смогу на них купить.
Разделавшись с физикой, я взялся за свою программу по анимации. С последним разделом у меня что–то не заладилось. Не получалось заставить всё двигаться так, как мне хотелось.
Но в тот вечер моё везение продолжилось. С анимацией у меня всё получилось. Изображения двигались совершенно синхронно. И я почти закончил программу.
В начале десятого я решил позвонить Ханне. Она так странно вела себя на большой перемене. Я подумал, может, она заболела.
Я решил узнать, стало ли ей лучше. Но по тому, как она заговорила, взяв трубку, я понял, что она по–прежнему не в себе.
Я попытался поднять ей настроение. Рассказал о своём триумфе на тренировке по баскетболу. И о награде в сотню долларов за найденного котёнка.
— Круто, — сказала Ханна.
Но в голосе у неё не звучало никакого энтузиазма.
— А потом мама приготовила на обед всё моё самое любимое! — радостно сообщил я.
— Везёт, — уныло заметила Ханна.
— Слушай, что с тобой сегодня? — спросил я. — Я же вижу, что–то не так.
Она долго молчала.
— Наверное, просто настроение паршивое, — сказала наконец она. — Сегодня по дороге домой я упала с велосипеда.
— Ох ты! — застонал я. — Надеюсь, не сильно ушиблась?
— Да как сказать, — ответила она. — Всю руку ободрала. И лодыжку вывихнула здорово.
— Да… Плохие новости, — пробормотал я.
— Особенно если учесть, что завтра у меня игра, — вздохнула Ханна.
— Думаешь, сможешь играть? — спросил я.
— Может быть, — мрачно вздохнула она.
— Может, я смогу прийти за тебя поболеть, — сказал я.
Опять последовало долгое молчание. Потом Ханна сказала:
— Люк, послушай меня… — она прошептала это так тихо, что я едва слышал её.
— Что–что? — переспросил я.
— Мне надо что–то тебе сказать. Только…
Я плотнее прижал трубку к уху.
— Что? В чём дело?
— Понимаешь… — и снова последовало долгое молчание. — Не могу, — наконец выдохнула она.
Послышался щелчок, и линия отключилась.
На следующее утро моё везение закончилось.
Глава XI ТАК ВОТ ОНО ЧТО!
По крайней мере я подумал, что моё везение закончилось.
Потому что перед уроком физики я перерыл весь рюкзак в поисках тетрадки с заданием — нигде её не было.
Я вытряхнул всё, что было, — до последнего учебника, последней бумажонки и карандаша.
Нет тетрадки! Вчера вечером я убил на это задание целый час. И вот — на тебе! — забыл его дома.
Мне грозила крупная неприятность. Мисс Кремер требовала, чтобы работы сдавались вовремя. А от этих оценок за домашнюю работу наполовину зависела оценка в четверти.
Когда она вошла в лабораторию, чтобы начать урок, у меня засосало под ложечкой от страха. Как я мог сделать такую глупость?