«Посетил ны есть свыше Спас наш, Восток востоков, и сущии во тьме и сени обретохом истину, ибо от Девы родися Господь».
Хор старух подхватил его и повторил три раза. Все присутствующие в церкви принялись креститься и поздравлять себя с праздником.
Правда, радость православных в это утро была сдержанной. Перед самой службой стало известно, что пропали на селе две девушки — Лариса, дочь Александра Ивановича, уже несколько лет бессменного старосты, и Оксана, первая красавица в округе. Никто не видел их с той поры, как отправились они на танцы в клуб. В самом клубе тоже замечены не были. То ли завернули к кому в гости, то ли близко к лесу подошли, и к Лешему в лапы попали.
Первым делом подняли шум родители. Они прошлись по домам, где могли заночевать проказницы, не спросивши разрешения, но, оказалось, про них там ничего не слышали.
После праздничной службы сколотили мужики несколько групп и отправились на поиски, а бабы тем временем обходили все избы.
Вначале определись с направлениями. Выбрали основные, куда летом можно было податься тропинками да просёлочными дорогами. А ещё пара человек пошла вокруг села — посмотреть, не ведут ли куда следы. Благо, что снег может хранить их долго. В одном месте, напротив дома кузнеца, отыскались такие, только довели они до леса, да тут и оборвались. А сам Никола, тоже принимающий участие в розыске, рассказал, что это он прикидывал, до каких пор можно будет ему летом огород протянуть. Что же, расширение площадей — дело хорошее, тем более что никто через это ущемлённым не останётся: земля-то ещё со времен колхозов непаханая.
Остальные группы не нашли вообще ничего подозрительного. Народ удивлялся и немного пугался. А что, если лесная нечисть действительно чудить начала? Пользуясь непроходимыми снегами, к самым домам подбирается. Если этак пойдёт, и детворе опасность грозить станет. Она ведь по улице без присмотра бегает. Глаз да глаз будет нужен!
Сам Никола, уснувший в последнюю ночь встревоженным, совсем помрачнел. Мысли одна хуже другой в голове вертеться начали. Уж подумал, не придётся ли ему в гости к Лешему наведаться. Никому пока не сказал об этом, но варианты прикидывал. Леший — далеко не чёрт, его силушкой богатырской не одолеть. Спрячется за стволами деревьев, нашлёт морок — и будешь встречи с ним до конца своей жизни искать. А то заведёт в болото непроходимое и на поругание Кикиморе, родне своей ближней, передаст. Та сурова, говорят, и людей шибко не любит. Особо после эпохи развитого капитализма, когда стали люди леса рубить да болота губить. Осерчала шибко нечисть.
Да и то сказать, кряжистый он старик — Леший-то. По крайней мере, так о нём в народе болтают. Один на один с ним биться не сахар — заломает. Сила у него медвежья.
Вернулись мужики с поисков не солоно хлебавши. У баб дело обстояло не лучше. Пропали девчушки бесследно.
Провели сельчане собрание возле дома Александры Ивановича и решили продолжить поиски ближе к вечеру. Может, к тому времени сама объявится пропажа-то.
Степанида Ивановна тоже ходила по избам вместе с другими женщинами. Ей, по совести, можно было сказать, куда отправились Лариса да Оксана, только при таком раскладе пришлось бы выдавать себя. Замыслила она снова отвар виденья сварить, но, как на грех, пришёл домой Никола и, чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей, пошёл в кузницу молотком помахать. Это в праздник-то! Но отговаривать его мать не стала, понимала состояние. Зато, пользуясь моментом, подготовила ингредиенты. Сварить — дело нехитрое, была бы печь растоплена.
Напряглись люди, притихли в ожидании развязки истории… Странно, что случилась она в такой большой праздник. Не иначе, как чёрт насолил!
21
Закусив губы, брела Оксана по лесу. Лучше сказать — ползла, потому что глубокий снег не позволял двигаться быстро. Даже идти по нему было сложно: в лучшем случае через шаг проваливалась выше колен, и приходилось выбираться на поверхность, держась за стволы ближайших деревьев да кустарник. Едва встанет на ноги, шага сделать не успевает — наст снова не выдерживает. Не было оттепели зимой — значит, верхний слой и не подмораживало.
Снег набивался в сапоги, и периодически вытаскивала девушка его голыми руками. Пальцы мёрзли, но деваться некуда. Спичек у неё с собой не оказалось, поэтому грелась тем, что не останавливалась. Спасибо Степаниде Ивановне, заставила надеть вторые штаны да свитер — мороз ей сейчас был нипочем. Но это только до ночи. Потому что понятно: не сможет она идти сутками напролёт, всё равно придётся сесть отдохнуть. Вот тут и подкрадётся опасность закоченеть незаметно. Люди во сне умирали, поддавшись коварному нашёптыванию холода.
Прикидывая свою скорость, Оксана пришла к неутешительному выводу: в лучшем случае ей предстоит идти пять суток. При условии, если попадет в ту ложбину, которая выведет к селу, а если промахнется… Думать об этом не хотелось.
Ночь закончилась, и наступил рассвет. Значит, скоро в селе начнётся служба, и её хватятся. Родители обязательно станут узнавать, с кем она гуляла, да где… Может быть, Лариса намекнёт, в какой стороне искать…Впрочем, сейчас у бывшей подруги наступает хлопотное время. Ей не до Оксаны. И Никола, наверно, сам не рад тому, что натворил.
Похоже, Оксана отпустила его, потому что мысль о кузнеце вызвала у неё только прилив теплоты в душе, а злость на соперницу не приходила. И отчаяние тоже. Ещё струилось что-то неуловимое и легковесное, но при этом удивительно приятное — чувство, сравнимое с полётом среди звёзд. Оно бодрило кровь в жилах, согревало каждую клеточку тела, но будто бы существовало само по себе, отдельно от всего, и вместе с тем с ним заодно.
Боль от удара о ствол давно утихла, только иногда напоминала о себе мгновенными уколами в висках. Один раз, споткнувшись обо что-то, упала девушка на снег и зарылась в него лицом. Вот тут прострелило голову от уха до уха! Вскрикнула Оксана, попыталась подняться, а сразу не смогла… Так и барахталась минут пять, прежде чем села на бугорок.
Перед глазами закружились разноцветные пятна — знать, давление поднялось. Перевела дыхание, утёрла лицо — и снова на ноги. Если не шевелиться, дом ближе не станет.
Шла она до темноты, иногда останавливаясь на несколько минут, чтобы перевести дух, посмотреть на быстро опускающееся солнце. Видела, как накрыла землю ночь, как звёзды снова рассыпались по небу, радуясь возможности набраться сплетней о людях, слышала, как трещали от мороза деревья… Но не унывала Оксана. Показалось, ей, что открыла она в себе нечто такое, что сделало её терпимее и немножечко мудрее. Впрочем, в двадцать с небольшим лет многие говорят о мудрости, но немногие владеют.
Когда поняла она, что больше нет сил двинуть ни ногой, ни рукой, добралась, скрипя, до ближайшего дерева, и прислонилась к нему спиной. В ямке, казалось, и ветерок задувал меньше, и тепло, будто само собой, разлилось по телу. Пригрелась, спрятав лицо в воротник, задремала…
Совсем рядом треснула ветка. Поднимать голову и открывать глаза ох как не хотелось! Виски стучали неимоверно, и каждое движение отдавалось болью.
— Что, красавица, приуныла? — раздался вдруг скрипучий голос, и Оксана, нехотя, всё-таки вынырнула из сна.
Шагах в пяти стоял старик, одетый в сшитую из шкур шубу и такую же шапку. На ногах его было что-то вроде унт… Рассмотреть лучше в наступившей темноте не представлялось возможным. Но то, что происходящее является реальностью, подтвердилось сразу: едва девушка пошевелилась, как обессилевшие тело протестующее заныло.
— Или надежду потеряла?
— Нет… не потеряла, — ответила Оксана, попытавшись улыбнуться. Наверно, улыбка вышла у неё вымученная, потому что старик крякнул и решительно двинулся к ней.
— Вставай, красна девица, не ровен час, замёрзнешь до смерти.
— Мне тепло… — Она попыталась возразить, но её подхватили сильные руки.
— Да уж… — усмехнулся спокойно дед. — Через два часа померла бы, я думаю. При таком-то тепле…
— А вы…кто? — нашла в себе силы ещё спросить Оксана, с удивлением услышала: «Не узнала, значит…», после чего провалилась в забытье…
Она очнулась от потрескивания костра. В воздухе висел аромат отвара, в котором угадывались листья земляники, брусники и смородины. Свет струился из нескольких колбочек, подвешенных под потолком, и от огня, жарко пылающего в камине.
Место, в котором находилась девушка, представляло собой помещение неправильной формы без единого окна. Стены и полоток были залеплены глиной, и из них местами выглядывали могучие корневища. Посреди комнаты находился большой стол, сколоченный из грубых жердин, даже не обработанных. Рядом располагались две таких же скамьи. Возле одной из стен высилось подобие умывальника, и дубовая бочка с водой. Вдоль другой тянулся верстак, напоминающий тюремные нары. На нём размещалась кое-какая посуда, а дальше — медвежьи и волчьи шкуры. На одной из таких лежанок и ютилась сейчас Оксана. И шкуры, и брёвна — всё выглядело громоздко и неуклюже.
Осмотревшись вокруг, девушка с удивлением обнаружила, что не видит ни хозяина дома, ни дверей, через которые он мог бы войти. Впрочем, через секунду она обратила внимание на себя, и сразу покраснела. На ней не было ничего, кроме сорочки, зато сверху кто-то заботливо укрыл её ещё одной медвежьей шкурой.
«Кто же меня сюда принёс?» — она попыталась вспомнить подробности последних часов пребывания в лесу, но всё заканчивалось на том, что ей страшно захотелось спать. И ещё гудящие усталостью ноги да головная боль, бьющая по вискам…
Сейчас голова не болела. Чувствовалась тяжесть, но стерпеть её не составляло труда.
Оксане почему-то пришла на память детская сказка про аленький цветочек, главными героями которого были красавица и чудовище… Там всё закончилось благополучно, даже счастливо. Что будет с ней?
Из угла комнаты послышался необычный звук, и часть стены плавно отодвинулась в сторону, открыв широкий проход, в который вместе с клубами морозного воздуха вошёл огромный старик. На нём были одежды из звериных шкур, а в руках он держал длинный шест и пучок берёзовых веток. Лицо его — грубое, точно рубленное из цельного куска дерева — покрывали многочисленные морщины, но при этом оно не выглядело дряблым да древним. Про такого сказали бы бабы: «Молодится дед!» Густые брови, надвигающиеся на глаза, придавали хозяину суровости. Взглянул он — будто насквозь пронзил девушку.
Особо нужно упомянуть о его руках. Узловатые они были, большие, размером с хорошую лопату, и в шрамах все. Сжимал он ими жердину и поигрывал ею, будто прутиком. Дай ему камень — непременно выжал бы из него воду. Настоящий великан! А может, людоед?..
— Проснулась? — спросил густым голосом, и усмехнулся. Усмешка оказалась не злой, и не прозвучало в ней никакой угрозы. Напряжение, сковавшее Оксану, немного спало.
— Да, только что, — ответила смущённо она, до подбородка зарываясь под одеяло.
— Поднимайся. Почти сутки проспала. Одежда висит возле огня, сухая. Меня не стесняйся, была бы нужда — воспользовался раньше. Хотя, скажу честно, кусочек ты лакомый, тем более для старика.
Оксана всё ещё не решалась встать, а, только сверкнув очами, спросила:
— А ты кто, дедушка?
— Леший я.
Глаза у гостьи, видно, раскрылись шире положенного, потому что старик расхохотался.
— А я думал, признаешь! Ведь встречались мы с тобой прежде.
Напряглась Оксана, но ничего вспомнить не получилось. Покачала она головой и ответила:
— Извини, дедушка…
— Было тебе года четыре, гостила ты у меня. Баранки хорошо ела…
И тут словно что-то прояснилось разом в голове у Оксаны. Пелена спала. Действительно, вспомнилось ей то время…Пыльное лето… Пошла она к тенёчку, а там между деревьев стоял какой-то старик… пальцем подманивал да улыбался загадочно.
— Только ведь была у тебя хозяйка, как будто? — спросила она, делая вид, что неточно знала это. А перед глазами лицо возникло — молодое, но усталое. Глаза потухшие, словно у больного человека.
— Была, да извел я её. Умерла в прошлом году, — кивнул старик, но уточнять, что и как, не стал. Спросил после паузы:
— Тепло натоплено, не застыла?
— Нет, спасибо. Одеяла у тебя хорошие. Откуда такие? — Девушка понемногу приходила в себя от странного знакомства.
— Добыл. Соперники мои это. Здесь ведь как бывает…Появляется у кого-нибудь сила, так норовят все ею власть себе отхватить. Того, чем природа одарила, кажется уже мало. Вот и приходится зверей в разум вводить. Пусть знают, кто в лесу главный. — Он снова усмехнулся — одними глазами. А Оксана побоялась спросить, шутка это или правда, потому как всё указывало на то, что правда. Он в лесу хозяин, Леший. Да и шрамы его говорили красноречивее слов. На щеке вот тоже какой тянется — до самого уха… Не иначе, как медведь задел.
— А зачем я здесь? — сказала — и сама испугалась. Потому что издавна известно, зачем к нему молодые женщины попадают.
— Умирала ты.
Помолчала она, а потом произнесла скорее утвердительно, чем вопросительно:
— Выходит, ты меня спас…
— Выходит, так.
И тогда посмотрела в лицо старику и, почти не дрогнув, вымолвила:
— Для себя?
Он удивлённо вскинул брови, прошёл мимо её лежанки и тяжело опустился на скамью.
— Эк, ты смела, баба! — И даже ладонью пристукнул по столу. — Не думал я, что так говорить со мной будешь.
— А что мне терять?
Он задумался на секунду, потом согласился:
— Точно, нечего. Жизнь твоя теперь мне принадлежит. — Потом вздохнул и добавил: — Вставай, полночь давно прошла. У тебя ещё дела на сегодня не закончены.
Сам, кряхтя, тоже поднялся и направился к верстаку, где взял чайник, чашки и мешочек со свежемороженой ягодой.
Оксана между тем выскользнула из-под одеяла и стала одеваться. Это не заняло у неё много времени — не дома, перед зеркалом. Обстоятельства научат расторопности и дисциплине. Шубу набрасывать на плечи не стала, только расплела косу и, присев на своё ложе, снова стала заплетать.
Леший поставил посуду на стол и наблюдал за ней, насупив глаза. Почувствовала Оксана в нём скрытое желание, которая любая женщина в мужике чувствует, если она не полная дура, и не стала с прической затягивать. Сделала кое-как — и села, сложа руки, в ожидании приглашения к столу.
Догадался, кажется, старик, что не свойственно первой красавице села так пренебрежительно относиться к своей внешности, но говорить об этом не стал.
— Присаживайся. Сахара нет, не обессудь, а вот земляничка с черникой имеются.
— Сам собирал? — Чтобы как-то поддержать разговор, поинтересовалась девушка.
— Как бы не сам! Что у меня, слуг не хватает, что ли? — ответил Леший немного грубовато, но опять на бабьем уровне ощутила Оксана, что грубость эта рисованная, не натуральная. Что-то хотел скрыть за ней старик.
Попили они чаю, и задумала она посуду вымыть, но хозяин остановил:
— Не надо. Ты же умрёшь, а со мной не останешься, верно? — И взглянул на неё пронзительно, так что передернуло девушку от этого взгляда. Но отвечать всё равно было нужно.
— За помощь твою спасибо тебе и поклон мой до самой земли, — ответила она, подняв лицо: негоже смотреть в пол, как провинившаяся школьница, коль говоришь правду. — Но не могу я с тобой остаться. Есть у меня любимый человек, к которому тянется сердце…
— Кузнец, что ли? — усмехнулся Леший, и было непонятно, с каким настроением.
— Никола, — кивнула она.
— Из-за него с чёртом связалась?
Она удивлённо посмотрела на собеседника, словно не понимая, откуда он узнал, но быстро сообразила, что слухи распространяются и среди нечисти тоже.
— Я его прогнала давеча.
— Ох, ты! Прогнала, говоришь? — Хохотнул старик. — А ты попробуй прогони блох — послушают они тебя? Если уж завелись, — он поднял назидательно палец, — то простой болтовней не выгонишь… — Помолчал, задумавшись и иногда посматривая на собеседницу. — А любит ли тебя кузнец, вот в чем вопрос?..
— Любит! — горячо ответила Оксана. — Я чувствую это… Только, — тут она вспыхнула и виновато произнесла, — надурил он, дедушка. Валенки попросил себе самые лучшие. Первая, кто принесёт их, должна стать ему женою. Из-за этого стали мы соперничать с моей лучшей подругой. И я проиграла ей…
— Отчего ты так решила? — Леший хитро сощурил левый глаз.
— Она подстроила мне аварию… Я упала, а она полетела дальше.
— Недалеко опередила тебя твоя подруга. Повалилась на лугу, который мужиками вашими под покос используется. Ноги сломала обе.
— Лариса? Она жива? — разом вскочила девушка и чуть не бросилась к хозяину. — Скажи, если знаешь, жива?
— Живая, не волнуйся. Проползла за вчерашний день саженей сто и добралась до второй скирды. В ней и схоронилась. Спит сейчас, а во сне плачет. Отворот ей сделали, ничего понять не может. В голове всё перепуталось. Долго разбираться будет, где правда, где нет… А ещё ноги у неё распухли сильно. Могут отморозиться, если дальше поползёт. Нет там больше стогов до самой деревни.
— Дедушка, помоги мне найти её! — схватив старика за руку, взмолилась Оксана. — Очень тебя прошу!
— Так ведь соперница она тебе! — напомнил Леший, осклабившись. При этом лицо его стало плутовским. — Неужели позволишь ей первенство держать?
— Мы вернёмся вместе!
— Только забыла ты одну вещь, красавица! Она принесёт кузнецу валенки, а ты — нет.
— Почему? — У Оксаны сделались большие глаза.
— Потому что в уплату за твоё спасение я возьму их с тебя. Вместе с калошами.
На глазах у девушки неожиданно навернулись слёзы. Она стояла, будто застывшая статуя, и не могла проронить ни слова.
— Или предпочтёшь остаться со мною?
Очнувшись от этого вопроса, покачала головой. Нет, не останется. Надежда, которая, было, загорелась, снова угасла. Но теперь появились новые заботы, которые хотя бы на время отвлекут от мысли о поражении. Нужно было спасать Ларису…