Лицо Михеева сделалось злым. Он рывком встал на ноги и направился к двери. Приоткрыв ее, бросил какую-то реплику.
Спустя короткое время в «следственный кабинет» вошел тот самый опер, что предлагал уже ранее поучить подследственного «тюремному этикету». А с ним еще один крепкий парень, которого Костин видел среди ментов.
– Займитесь им! А я пока чаю попью в соседнем кабинете…
Костин, которому один из двух этих субъектов нахлобучил на голову целлофанированный мешок, прихватив его липучкой у горла, потерял сознание где-то на четвертой или пятой минуте.
Он наверняка бы задохнулся или как минимум свалился с табурета на пол, но эти двое знали свое дело туго.
Один из них быстро снял с головы подследственного пакет, одновременно придерживая свободной рукой Костина за плечо, чтобы он не съехал с табурета, не свалился и не получил новых повреждений вдобавок к тем, что уже имеются… Другой, крепыш Глотов, достал из внутреннего кармана куртки небольшую плоскую коробочку. А из бокового – тонкий резиновый жгут. Извлек из коробочки шприц-ампулу с тонкой «инсулиновой» иглой…
Быстро и ловко задрал Костину рукав тонкого свитера, который был на нем с той злополучной ночи. Перехватил руку у бицепса жгутом. И ввел подследственному в вену дозу бесцветного препарата…
Когда Костин очнулся, ему стало совсем худо. Лицо горело, внутренности полыхали адским жаром. Голова кружилась, как будто его долгое время вращали на центрифуге. В кабинет вновь вошли следаки. Михеев жестом отпустил крепыша и его коллегу.
– Костин, ты – в полной заднице! – сказал важняк. – Тебе никто не поможет! Тебя слили, как использованную прокладку! Последний раз спрашиваю: ты будешь сотрудничать с нами?! Или хочешь сдохнуть, как это, кстати, случилось уже с некоторыми из твоих знакомых и друзей?!
У Костина вновь неприятно засосало под ложечкой. На что намекает этот гад? И с кем из его знакомых случилось несчастье?
Но расспрашивать не стал.
– Да пойми ж ты, наконец! Мы, и только мы можем гарантировать тебе жизнь! Но и наше терпение, Костин, не беспредельно.
Допрос продолжался еще около часа.
Костин, хотя ему и было очень худо, держался стойко. Михееву кто-то позвонил по сотовому, и он с явной неохотой прекратил допрос.
Двое сотрудников СИЗО повели подследственного обратно в камеру.
Когда Костин шел по коридору изолятора с прихваченными сзади браслетами руками, его водило из стороны в сторону. В какой-то момент он выровнялся и пошел почти прямо. Но походка у него была шаркающей, как у девяностолетнего старика…
Допрос свидетельницы по факту взрыва на палангской вилле «Rokos 4» и насильственной смерти гражданина Российской Федерации Игоря Завального проходил в одном из кабинетов штаб-квартиры Департамента госбезопасности Литвы (Valstybлs saugumo departamento).
Надо сказать, что Ирма была готова к худшему. Например, к тому, что ей предъявят обвинение в соучастии, после чего доставят в один из вильнюсских изоляторов и законопатят в «крытую» на все время расследования.
К счастью, самые худшие ее ожидания не оправдались.
На ее наручных часиках было уже четверть восьмого утра. Ирма так устала, так вымоталась и физически, и морально, что все воспоминания минувшего дня, проведенного в Паланге, а также вечера и ночи воспринимались ею теперь так, словно это случилось не с ней, а с кем-то другим…
От литовского взморья до Вильнюса транспорт спецслужбистов добрался быстро – менее чем за четыре часа. На восточной окраине колонна, выехавшая около полуночи из курортной Паланги, разделилась. Фургон и машина сопровождения проследовали куда-то в центр. Ну а джип марки Mercedes, в котором кроме нее находились также старший инспектор Монкайтис и двое его коллег, свернул на Басанавичюса. И уже вскоре вкатил во внутренний двор углового здания по улице Витянио.
Собственно, сам допрос, в котором помимо Монкайтиса участвовал сотрудник 3-го отдела ДГБ, занял немногим более часа. Мажоните еще раз ответила на те вопросы, которые ей задавали дэгэбэшники в Паланге. Ее попросили буквально по минутам и метрам расписать весь их маршрут. Начиная от выезда из Вильнюса и заканчивая тем моментом, когда машину Стаса тормознули на окраине Паланги сотрудники литовской госбезопасности. А потом потребовали выложить все, что она знает о связях Нестерова с русскими, с «русской мафией». Прежде всего с тем же ныне покойным Игорем Завальным.
Около шести утра разговор был прерван появлением еще одного сотрудника. Тот что-то сказал на ухо Монкайтису. Ирму перевели в другое помещение, а сами «чекисты», ничего ей не объяснив, никак не обрисовав ее дальнейшее будущее, куда-то испарились…
Ирма сидела на диване, смежив набрякшие свинцом веки. Окно было закрыто специальными жалюзи (она не смогла их открыть). Кроме дивана, в этой небольшой, квадратов в двенадцать, комнате имелись еще кресло и низкий столик. Под потолком, выше и левей входной двери, была установлена телекамера. Спустя примерно полчаса появился дежурный сотрудник. Он принес на пластиковом подносе чашку с горячим кофе-эспрессо, печенье на блюдце, бутылочку минеральной негазированной воды и стакан.
– Послушайте, уважаемый… Я могу позвонить?
– Можете, – сказал сотрудник. – Но не сейчас.
– А когда меня выпустят?
– Руководство решит. – Он оглянулся от двери. – Если возникнет какая-нибудь нужда… В туалет, скажем, захочется… Нажмите вот эту кнопку у двери!
Все мысли Ирмы крутились вокруг того, что случилось в Паланге. Она так и не открыла гэбистам, что они с Нестеровым в момент взрыва находились всего в трех десятках шагов от виллы. В ходе общения с Монкайтисом и его коллегами ей все трудней было сдерживаться, чтобы не сказать правду. Чтобы не рассказать им того, что она т а м видела собственными глазами…
Но назад хода нет. Существуют как минимум два обстоятельства, не позволившие Ирме сообщить этим людям всю известную ей информацию.
Первое: рассказав сотрудникам ДГБ в с ю правду, она тем самым поставит в опасное положение Стаса. Нестеров ведь наверняка будет придерживаться именно той линии, которую они, пусть и наспех, продумали, когда бродили, ошарашенные случившимся, по Ботаническому парку. Да и себе навредит, сделав признательное. Потому что к человеку, единожды солгавшему, да еще и в деле, которое наряду с полицией расследует ДГБ, и отношение будет соответствующим.
И второе. Ей очень не понравились некоторые вопросы Монкайтиса и его коллеги. Потому что тема, которую они затронули как бы вскользь, не имела ровно никакого отношения, как ей казалось, к ЧП в Паланге…
Она, кажется, задремала, потому что не услышала, когда в помещение вошел Феликс Монкайтис.
– Следуй за мной! – сказал гэбист. – И плащ свой не забудь!
Ирма поднялась на ноги, взяла плащ и поплелась вслед за гэбистом.
– Я устала! – сказала она сонным голосом. – Я не хочу и не буду больше с вами разговаривать!
Пройдя по коридору, они спустились затем по лестнице на первый этаж.
– Вы что, глухой, старший инспектор? Я же вам сказала, что отказываюсь давать показания! Тем более что мне не предъявлено никакого обвинения! И вообще… Я хочу принять душ! И еще я хочу спать!
Они вошли в довольно просторное помещение, где имелись два стола, стулья, шкафчики и стойка, напоминающая гостиничную рессепшн.
– Выдайте вещи гражданке Мажоните! – сказал старший инспектор дежурному сотруднику.
Тот, открыв один из шкафчиков, достал оттуда пакет. Раскрыл его, выложил на стойку дамскую сумочку, ключи и мобильный телефон.
– Распишитесь!
Ирма, проверив содержимое сумочки, расписалась в журнале, что вещи ей вернули в целости и сохранности. Монкайтис жестом пригласил ее присесть на стул. Он раскрыл папку и достал оттуда несколько бланков.
– Гражданка Мажоните, вам следует подписать еще некоторые бумаги!
Он передал адвокатессе бланк постановления.
– Что это?
– Подписка о невыезде!
– А если я не подпишу?
– Не глупите! У нас есть постановление, санкционированное судом, о задержании вас на двадцать четыре часа! – Гэбист бросил взгляд на настенные часы. – Так что я могу вас держать здесь или в изоляторе до нуля часов! Вам это надо?
Ирма, вздохнув, поставила свою подпись в положенном месте.
– Еще одну бумагу придется подписать! О том, что вы обязуетесь не разглашать обстоятельства дела, по которому сейчас ведется досудебное расследование! А также не раскрывать третьим лицам деталей допросов и иных следственных мероприятий, в которых вы принимали участие!
Ирма, пробежав глазами документ, составленный на бланке ДГБ, медленно покачала головой.
– Нет. Вот эту бумагу я не подпишу!
– Это еще что за новости! Почему не подпишете?! Надо подписать, таков порядок!
– Это в а ш и порядки! Не буду подписывать. Точка.
Монкайтис бросил на нее угрюмый взгляд.
Монкайтис бросил на нее угрюмый взгляд.
– Нарываемся на неприятности? Ну, ну… Подумай хорошенько! Я тебе, можно сказать, по старой дружбе советую – подпиши!
– Не подпишу! Я не просила вас поднимать какие-то темы, которые вы сами считаете «неразглашаемыми»! И никаких обязательств брать на себя не стану.
– Рискуешь лицензией!
– А вот пугать меня не надо!
Несколько секунд они сверлили друг друга глазами. Монкайтис, криво усмехнувшись, сказал:
– Ну что ж, Ирма Мажоните, тебе жить… А теперь следуйте на выход!
– Не пойду!
Ирма опустилась на стул и уставилась прямо перед собой.
– Это что еще за фокусы?!
– Пока не скажете, что с Нестеровым, я никуда отсюда не пойду!
– У-ффф… – Монкайтис процедил воздух сквозь сжатые зубы. – Мажоните, у меня был тяжелый день! И ночь тоже! Не зли меня!
– Где Нестеров?! Куда его увезли?! Я не сдвинусь с места, пока не получу ответа на этот вопрос!
– В камеру захотелось?! – зло сказал гэбист. – Ну так могу устроить! До конца текущих суток еще есть время!
Гэбист молча сопроводил адвокатессу на выход через «парадную» проходную. Ирма оказалась наконец на свободе. В полусотне шагов от шумной, запруженной транспортом в этот утренний час пик улицы Басанавичюса…
Первым делом надо было позвонить. Сотовый оказался разряженным. Ирма прошла два квартала – до автобусной остановки, рядом с которой стоит газетный киоск. Купила карточку; телефонный автомат тоже не пришлось долго искать.
Номер сотового телефона столичного адвоката Науседы, владельца юридической фирмы, она знала наизусть. Именно с подачи этого человека детективное агентство Стаса Нестерова (при непосредственном участии адвоката Мажоните) несколько месяцев назад выполняло деликатное поручение клиента, зашифрованного как Diana.
Ирма стала набирать номер. Она была сейчас под жутким давлением. Возможно, она делает ошибку. Люди, к которым она намерена обратиться, принадлежат, во-первых, к разряду весьма влиятельных особ. А во-вторых, не факт, что с ней вообще захотят контачить.
После третьего гудка в трубке послышался знакомый мужской голос.
– Доброе утро, уважаемый Альгирдас! – скороговоркой произнесла Ирма. – Извините за ранний звонок! Это Ирма Мажоните… Помните меня?
– Минутку!
В трубке на некоторое время воцарилась тишина. Причем на другом конце провода молчали так долго, что Ирма почувствовала приступ паники.
– Ирма, вы на проводе?
– Да, да… Я здесь!
– Вы откуда звоните?
– С уличного таксофона! Уважаемый Альгирдас, у меня возникли проблемы… Хочу с вами посоветоваться!
Возникла еще одна пауза. Ирма предположила, что маститый адвокат ищет повод, как ее отбрить.
– Ирма, в офис ко мне не приходите!
– Ну что ж. Извините, что побеспокоила…
– Подождите, я не договорил! Вот что. Приходите в то место, где мы встречались с вами в предыдущий раз! Вы меня поняли?
– Да, конечно!
– А теперь договоримся о времени! Я так понял, что дело срочное?
– Очень, очень срочное! И очень важное.
– Ладно. Ровно в одиннадцать в известном вам месте!
Ирма хотела было попросить адвоката прийти еще на час раньше, но не решилась. Да и ей самой не помешает иметь в запасе два или три часа: успеет съездить на такси домой, там переоденется и примет душ. И еще, что немаловажно, еще до встречи с адвокатом Науседой ей нужно как-то связаться со своими – с Римасом, Петровичем или Басей! Может, они в курсе, куда именно увезли Стаса и где его сейчас держат.
Стаса Нестерова под усиленной охраной доставили прямиком в вильнюсский следственный изолятор Лукишкес. После завершения обычных в таких случаях процедур, после оформления, задержанного препроводили в расположенный рядом с административным крылом тюрьмы блок. Там содержали наиболее опасных личностей из числа как подследственных, так и тех, кто уже отбывал наказание по приговору суда.
Когда Стаса ввели в камеру, напоминающую номер в гостинице средней руки (только с решеткой на окне), он невольно усмехнулся. В этой «еврокамере» ему как-то однажды уже приходилось сиживать[8]. Он тогда недолго здесь прокуковал. Власти оперативно разобрались и выпустили даже с неким подобием извинений.
И вот он опять здесь, в некогда самой «мягкой по режиму» тюрьме всей Российской империи, в «лукишском замке», построенном в начале прошлого века. Воистину – от тюрьмы и сумы не зарекайся.
Прошло примерно шесть часов с того момента, когда Нестерова заперли в камере. За это время его никто не потревожил, если не считать зэка, разносившего под присмотром сотрудника изолятора по камерам утренний завтрак в пластиковой упаковке и кофе.
Стас кофе выпил, но к тюремной пайке не притронулся.
Клацнул замок; гидравлика почти бесшумно открыла дверь камеры.
– Нестеров, на выход! – скомандовал сотрудник охраны.
Стас перешагнул порог камеры. Сунул ноги в мокасины, оставленные снаружи, в коридоре, – в эту «еврокамеру», как он помнил еще по прошлому своему «залету», в обуви почему-то не впускают. Затем под присмотром двух мужчин в униформе проследовал по коридору в административное крыло.
Когда его ввели в один из расположенных в этой части СИЗО следственных кабинетов, он увидел двух уже знакомых ему гэбистов.
– Снимите с него браслеты! – приказал старший инспектор Монкайтис. – Добро… А теперь оставьте нас!
Стас, подчиняясь его жесту, опустился на стул. Феликс, его однокашник, а в одно время даже чуть ли не приятель, выглядел паршиво. Несвежее лицо, покрасневшие от недосыпа глаза…
– Угостите сигаретой, граждане начальники!
– Здесь не курят! – буркнул Монкайтис. – Ну что, Нестеров?! Давнее знакомство позволяет нам избежать долгих предисловий, не так ли?
– Феликс, тебя еще не выперли из конторы? Ты же жаловался мне не так давно, кстати, что висишь на волоске?!
Монкайтис, бросив взгляд на коллегу, который, оседлав стул, устроился чуть в сторонке от стола, зло процедил:
– Тебе мало статьи за убийство? Хочешь довеском получить еще и за клевету на должностное лицо?
– Это я-то клевещу? – Нестеров сделал удивленное лицо. – А кто приходил ко мне с «непристойным предложением»? У меня, кстати, где-то должна быть аудиозапись того разговора…
– Врешь! Не было такого!
Нестеров посмотрел на другого гэбиста, сотрудника 3-го отдела ДГБ, как бы призывая того в свидетели.
– И знаете, какое предложение мне сделал ваш коллега Феликс Монкайтис? Долю захотел в нашей с Мажонасом фирме!
– Заткнись, Нестеров!
– Захотел, видите ли, чтобы его ввели в состав учредителей! Меня, говорил, вот-вот сократят… Потому что несколько штатных единиц упраздняют! Так я, говорит, готов войти в ваш с Римасом Мажонасом бизнес. Вложусь, мол, своими наработанными связями и возможностями!
– Прекратите, Нестеров, – сухо произнес сотрудник «тройки». – Ваши воспоминания в этой части никому не интересны.
– Ну так и мне этот ваш базар тоже не интересен!
– Да? А вам разве не интересно будет узнать, что с вас, по-видимому, будут сняты обвинения в части организации взрыва на вилле в Паланге?
Стас приподнял правую бровь.
– О как?! Гм… А чего тогда держите меня здесь? Ну я пошел тогда, да?
– Сядьте обратно на стул! – рявкнул Монкайтис. – Иначе опять окажетесь в наручниках!
– Да, обвинение в убийстве с вас, вполне возможно, будет снято…
– Вполне возможно… По-видимому… – Стас скривил губы. – Это какой-то детский сад! Если есть что предъявлять – предъявите!
– Полиция и наши люди просмотрели видеозаписи, – продолжил сотрудник «тройки». – Ваши показания в той части, которая касается вашего и Ирмы Мажоните приезда в Палангу, в целом подтверждаются. Есть вопросы, есть нюансы, их еще в ходе следствия надо будет прояснить. Но об этом поговорим в другой раз. И я бы, Нестеров, не советовал вам ломать здесь комедию!
– И клеветать вдобавок! – вставил реплику Монкайтис.
– Вы капитально влипли, Нестеров! Мы специально не включаем пока записывающую аппаратуру, надеясь на ваш разум, на ваше…
– Благоразумие, – подсказал Монкайтис.
– Если в ходе следствия и выяснится, что вы, Нестеров, не причастны к взрыву на вилле «Rokos»…
– А вот его-то на пару с русским там и хотели взорвать!
– …то останутся еще и другие обвинения! – закончил коллега Феликса.
– Какие именно? Огласите весь список.
– Шпионаж в пользу иностранного государства…
– И государственная измена, – добавил Монкайтис. – Кстати, по этим двум статьям ты вполне можешь огрести пожизненное!
– Поэтому, Нестеров, мы и предлагаем вам сделку! Вы нам рассказываете все, что знаете о Завальном и его московском патроне…
– Иванов Евгений! – уточнил Феликс. – Он к тебе сюда в Вильнюс приезжал!
– Ну и что из того? – Стас пожал плечами. – Разве этот человек находится в списках разыскиваемых Интерполом лиц?