— Сколько времени они останутся внизу?
— Они еще будут пить за здоровье друг друга. И за сделку.
— Негодяи! — Родригес схватил помощника капитана за рубашку: — Ни слова об этом, ради Бога. Головой отвечаешь!
— Об этом не стоит и говорить, кормчий.
— Это всегда стоит напомнить, — Родригес посмотрел на Блэксорна. — Разбуди его!
Помощник капитана подошел и грубо растолкал его.
— В чем дело, а?
— Дай ему тумака!
Сантьяго отвесил ему пощечину.
— Боже мой, да я тебя… — Блэксорн вскочил на ноги, его лицо пылало, но он зашатался и упал.
— Черт бы тебя побрал, англичанин! — Родригес бешено ткнул пальцем в двух рулевых. — Бросьте его за борт!
— Что?
— Быстрей, Боже мой!
Пока двое моряков торопливо поднимали Блэксорна, Марико сказала:
— Кормчий Родригес, вы не должны…
Но прежде чем она или Кана смогли вмешаться, эти двое с силой бросили его за борт. Он пролетел двадцать футов и, хлопнувшись животом о воду, исчез в облаке брызг. Через мгновение он появился на поверхности ошарашенный, молотя руками по воде, — ледяной холод освежил его голову.
Родригес пытался выбраться из своего кресла:
— Мадонна, дайте мне руку!
Один из рулевых подбежал ему помочь, в то время как первый помощник капитана взял его рукой под мышку.
— Боже мой, будьте осторожны, помните о моей ноге, вы, дерьмоголовые увальни!
Ему помогли подойти к борту. Блэксорн все еще кашлял и плевался, но теперь, плывя к борту корабля, он выкрикивал проклятия тем, кто бросил его за борт.
— Два деления вправо! — приказал Родригес рулевым. Корабль немного ушел от ветра и удалился от Блэксорна. Он крикнул вниз: — Остановите, к дьяволу, мой корабль! — Потом энергично приказывал своему первому помощнику: — Возьми баркас, вылови англичанина и отправь его на борт галеры. Быстро. Скажи ему… — Он понизил голос.
Марико была рада, что Блэксорн не утонул.
— Кормчий! Анджин-сан находится под защитой Торанаги. Я требую, чтобы вы немедленно подняли его!
— Одну минуточку, Марико-сан! — Родригес продолжал шептаться с Сантьяго, который кивал, потом умчался. — Извините, Марико-сан, гомен кудасаи, но это было срочно. Англичанина нужно было разбудить. Я знал, что он умеет плавать. Он должен быть в форме, и быстро!
— Почему?
— Я его друг. Он когда-нибудь говорил вам об этом?
— Да, но Англия и Португалия находятся в состоянии войны. И Испания.
— Да, но кормчие выше войны.
— Тогда кому же вы служите?
— Флагу.
— А не вашему королю?
— И да, и нет, сеньора. Я обязан англичанину жизнью. — Родригес следил за баркасом. — Держите на курсе, а теперь приводите к ветру, — приказал он рулевому.
— Да, сеньор.
Он подождал, проверяя и перепроверяя ветер, и мели, и дальний берег. Лотовой выкрикивал глубины.
— Извините, сеньора, что вы сказали? — Родригес глянул на нее на мгновение, потом отвернулся, чтобы проверить положение корабля и баркаса. Она тоже следила за баркасом. Люди, которые вытащили Блэксорна из моря, теперь быстро гребли к галере, работая веслами, сидя, а не стоя. Теперь Анджин-сан был закрыт человеком, который сидел близко к нему, тем, который шептался с Родригесом.
— Что вы сказали ему, сеньор?
— Кому?
— Ему. Сеньору, которого вы послали с Анджин-саном.
— Просто пожелать англичанину всего хорошего и успехов. — Ответ был невыразителен и безлик.
Она перевела Кане сказанное Родригесом. Когда Родригес увидел баркас рядом с галерой, он опять ожил:
— Святая Мария, Матерь Божья…
Адмирал и иезуиты поднялись наверх. За ними шли Торанага и его телохранители.
— Родригес! Спусти баркас! Святые отцы собираются на берег, — сказал Феррьера.
— А потом?
— А потом мы выходим в море. Пойдем в Эдо.
— Почему туда? Мы собирались в Макао, — ответил Родригес, изображая невинность.
— Мы отвезем господина Торанагу в Эдо. Сначала.
— Мы? А что с галерой?
— Она останется или пробьется одна.
Родригес казался еще более удивленным и посмотрел на галеру, потом на Марико. Он увидел проклятие, отразившееся на ее лице.
— Матсу, — спокойно сказал ей кормчий.
— Я сказал — привет, Мария, отец. Я говорил госпоже, что это учит вас терпению.
Феррьера посмотрел на галеру:
— Что там делает наш баркас?
— Я отправил еретика обратно.
— Что вы сделали?
— Я отправил англичанина обратно. Что за вопрос, адмирал? Англичанин оскорбил меня, и я отправил этого пидора за борт. Мне следовало утопить его, но он умел плавать, поэтому я послал старшего помощника вытащить его и отвезти на его корабль, так как он, видимо, пользуется благосклонностью господина Торанаги. Что здесь такого?
— Привези его обратно сюда.
— Я пошлю вооруженную команду, адмирал. Что вам надо? Он ругался и призывал на нас геенну огненную. На этот раз он по доброй воле сюда не явится.
— Я хочу, чтобы он снова был на борту.
— Да что за проблемы? Разве вы не сказали, что галера останется и будет сражаться или делать что хочет? Так что англичанин по пояс в дерьме. Хорошо. Кому нужен этот пидор вообще-то? Конечно, отцы предпочли бы, чтобы он скрылся с глаз. Да, святые отцы?
Дель Аква не ответил. Алвито тоже. Это нарушало план, изложенный Феррьерой и принятый ими и Торанагой: чтобы священники сразу же отправлялись на берег, чтобы уладить дело с Ишидо, Кийямой и Оноши, делая вид, что они поверили рассказу Торанаги о пиратах и не знали, что он «спасся» из замка. Тем временем фрегат пойдет к выходу из гавани, оставив галеру пробиваться сквозь рыбачьи лодки. Если будет открытая атака на фрегат, она будет отбита пушками и огнем на поражение.
— Но лодки не должны атаковать нас, — доказывал Феррьера, — они должны захватить галеру. Вашей задачей, Ваше Преосвященство, будет убедить Ишидо, что мы не имели другого выбора. В конце концов, Торанага президент Совета регентов. В конце концов, еретик должен остаться на борту.
Ни один из священников не спросил почему. А Феррьера не стал объяснять.
Отец-инспектор положил свою мягкую руку на плечо адмирала и отвернулся от галеры.
— Может быть, это и к лучшему, что еретик там, — сказал он и подумал, как неисповедимы пути Господни.
«Нет! — хотелось крикнуть Феррьере. — Я хотел видеть, как он будет тонуть». Человек за бортом в море на рассвете — так легко, ни следов, ни свидетелей, так просто, несчастный случай, насколько он себе это представлял. И это было то, что заслужил Блэксорн. Адмирал также знал, как ужасна смерть в море для кормчего.
— Нан дза? — спросил Торанага.
Отец Алвито объяснил, что кормчий на галере и почему. Торанага повернулся к Марико, которая кивнула и подтвердила то, что раньше сказал Родригес.
Торанага подошел к борту и пристально посмотрел в темноту. С северного берега отплыло еще много рыбачьих лодок, скоро подойдут и другие… Он понимал, что Анджин-сан создавал политические сложности, и это был простой способ, который дали ему боги, если он пожелает избавиться от Анджин-сана. «Хочу ли я этого? Конечно, священники-христиане будут безмерно рады, если Анджин-сан исчезнет, — подумал он. — А также Оноши и Кийяма, которые так боялись этого человека, что кто-то из них или они оба устроили эту попытку убить его. Откуда такой страх?
Это карма, что Анджин-сан теперь на галере, а не в безопасности, здесь. Так ли? То, что Анджин-сан будет отправлен на дно вместе с кораблем, вместе с Ябу и другими и с ружьями, — это также карма. Ружья я могу потерять, Ябу я могу потерять. Но Анджин-сана? Да. Потому что у меня есть еще пока восемь этих чужеземных варваров в запасе. Может быть, их коллективное знание будет равно или больше того, что у этого одного человека. Очень важно как можно быстрее вернуться в Эдо, чтобы подготовиться к воине, которой никак не избежать. Кийяма и Оноши? Кто знает, поддержат ли они меня? Может быть, поддержат, может быть, нет. Но кусок земли и некоторые посулы ничто по сравнению с тем, что значат христиане, если они перейдут на мою сторону через сорок дней».
— Это карма, Тсукку-сан. Не так ли?
— Да, господин. — Алвито посмотрел на адмирала, очень довольный. — Господин Торанага считает, что ничего не сделано. Это только воля Бога.
— Да?
На галере внезапно заработал барабан. Весла с силой ударили в воду.
— Что он делает, Боже мой? — заревел Феррьера. И когда они наблюдали за галерой, уходящей от них, с вершины мачты вдруг пополз флаг Торанаги. Родригес сказал:
— Похоже, что они извещают эти проклятые рыбацкие лодки в гавани, что господина Торанаги на борту больше нет.
— Что он собирается делать?
— Я не знаю.
— Не знаешь? — спросил Феррьера.
— Нет. Но если бы я был на его месте, я бы вышел в море и оставил нас в этой помойной яме или попытался так сделать. Англичанин теперь показывает на нас пальцем. Что будем делать?
— Нет. Но если бы я был на его месте, я бы вышел в море и оставил нас в этой помойной яме или попытался так сделать. Англичанин теперь показывает на нас пальцем. Что будем делать?
— Тебе приказано идти в Эдо. — Адмирал хотел добавить: «Если ты протаранишь галеру — тем лучше», — но удержался, так как их разговор слушала Марико.
Священники, благодаря, отправлялись на берег в баркасе.
— Поднять все паруса! — крикнул Родригес. Его нога болела и сально пульсировала. — Зюйд-тень-зюйд-вест! Всем наверх!
— Сеньора, пожалуйста, скажите господину Торанаге, что ему лучше бы спуститься вниз. Это будет безопасней, — сказал Феррьера.
— Он благодарит и говорит, что останется здесь.
Феррьера пожал плечами и подошел к краю полуюта.
— Зарядить все пушки. Шрапнелью! Приготовиться!
Глава двадцать восьмая
— Исоги! — кричал Блэксорн, заставляя старшего над гребцами увеличить темп. Он оглянулся назад на фрегат, который надвигался на них, идя в крутой байдевинд под всеми парусами, потом снова вперед, оценивая следующий галс, который они выполнят. Он решал, правильно ли рассудил, так как здесь было очень мало пространства для судов, совсем близко были утесы, так что от удачи до несчастья отделяло всего несколько ярдов. Из-за ветра фрегат, чтобы приблизиться к входу в гавань, должен был делать галс, в то время как галера могла идти как ей заблагорассудится. Но фрегат имел преимущество в скорости. На последнем галсе Родригесу стало ясно, что галере лучше бы уйти с дороги, когда «Санта-Терезе» требуется свободное пространство.
Ябу опять что-то залопотал ему, но он не обратил внимания.
— Не понимаю, вакаримасен, Ябу-сан! Слушай, Торанага-сама сказал, ты, Анджин-сан, иши-бан има! Я теперь главный капитан! Вакаримасу ка, Ябу-сан? — Он указал курс по компасу японскому капитану, который показывал на фрегат всего в пятидесяти ярдах за кормой, быстро догонявший их на другом курсе, грозящем столкновением.
— Держи курс, ради Бога! — сказал Блэксорн. Бриз холодил его пропитанную морской водой одежду, — ему было неприятно, но это помогало проясниться голове. Он проверил небо. Вокруг яркой луны облаков не было, ветер был хороший. «Опасностей отсюда нет, — подумал он. — Боже, пусть луна светит, пока мы не проскочим».
— Эй, капитан! — позвал он по-английски, зная, что это не имеет значения, говори он по-английски, по-португальски или по-голландски, даже на латыни, так как он был один. — Пошли кого-нибудь за саке! Саке! Вакаримас ка?
— Хай, Анджин-сан.
Срочно послали моряка. Убегая, тот посмотрел через плечо, испуганный размером приближающегося фрегата и его скоростью. Блэксорн держал тот же курс, пытаясь вынудить фрегат повернуть, прежде чем он захватит все пространство с наветренной стороны. Но тот без колебаний шел прямо на него. В последнюю секунду фрегат отпрянул с его пути, а когда их бушприт почти навис над его кормой, он услышал приказ Родригеса:
— Держись на левом галсе! Пусть она идет прямо, и оставайся так!
Потом тот крикнул ему по-испански:
— Твой рот у дьявола в заду, англичанин!
— Твоя мать побывала там раньше!
После этого фрегат отошел к дальнему берегу гавани, где он вынужден был повернуться, чтобы поймать ветер и идти галсом к этому берегу еще раз, чтобы снова повернуть, в последний раз, и попасть в выход из гавани.
В какой-то миг галера была так близко, что могла почти коснуться их корабля. Родригес, Торанага, Марико и адмирал на юте даже отшатнулись. Потом фрегат умчался и их чуть не затянуло его кильватерной струей.
— Исоги, исоги, ради Бога!
Гребцы удвоили свои усилия. Блэксорн знаками потребовал увеличить количество гребцов, пока в резерве никого не осталось. Он должен был попасть к выходу из гавани раньше, чем фрегат, иначе они пропали.
Галера сокращала расстояние. Но фрегат тоже. В дальнем конце гавани он повернулся, словно танцор, и Блэксорн увидел, что Родригес поставил еще и топсели, и брамсели.
— Он такой же хитрый негодяй, как все эти португальцы!
Принесли саке, но у моряка его взяла молодая женщина, которая помогала Марико и случайно оказалась перед ним. Она мужественно оставалась на палубе, хотя было ясно, что это не ее стихия. У нее были сильные руки, волосы хорошо уложены, а кимоно очень дорогое, выбранное с большим вкусом и опрятное. Галера накренилась от удара волны. Девушка покачнулась и выронила чашку. Ее лицо не дрогнуло, но он увидел, что оно вспыхнуло от стыда.
— Пор нада, — сказал он, когда она стала поднимать ее. — Намае каи?
— Усата Фудзико, Анджин-сан.
— Фудзико-сан. Сюда, дайте-ка это мне. Дозо. — Он протянул руку, взял бутылку и выпил прямо из нее, проглотив вино одним глотком, стремясь скорее согреть свое тело изнутри. Он сконцентрировал внимание на новом курсе, вокруг которого были мели, о них ему по приказу Родригеса рассказал Сантьяго. Он перепроверил пеленг на мыс, который давал им свободный, безопасный курс к выходу из гавани, допивая подогретое вино, гадая при этом, почему они дают его теплым, и в таких небольших количествах, и как умудряются его подогревать.
В голове у него теперь прояснилось, и он чувствовал себя достаточно сильным, — надо только соблюдать осторожность. Но он знал, что у него нет никаких резервов, чтобы выбраться, как и у его корабля.
— Саке, дозо, Фудзико-сан. — Он протянул ей бутылку и забыл о ней.
На наветренном курсе фрегат шел слишком быстро и прошел в ста ярдах перед ним, курсом на берег. Он слышал ругань, несущуюся по ветру, и не ответил, сохраняя силы.
— Исоги, Боже мой! Мы погибли!
Возбуждение гонки и ощущение того, что он один и опять командует, — больше силой своей воли, чем по положению, — усиленное редким преимуществом того, что Ябу в его власти, наполнили его бесовским весельем. «Если не получится так, что корабль выскочит и мы вместе с ним, я выброшусь на скалы, чтобы только посмотреть, как ты утонешь, дерьмолицый Ябу! За старого Пьетерсуна!»
Но разве не Ябу спас Родригеса, когда ты не смог? Не он расправился с бандитами, когда ты попал в засаду? И он храбро вел себя сегодня вечером. Да он дерьмолицый, и это верно.
Ему снова предложили бутылочку саке.
— Дозо, — сказал он.
Фрегат резко остановился, развернулся в крутой байдевинд, и это сильно обрадовало его.
— Я бы не смог сделать лучше, — сказал он ветру. — Но если бы я был на их месте, я бы пробился через лодки, вышел в море и никогда не возвращался. Я бы увел корабль домой и оставил Японию японцам и этим противным португальцам.
Он заметил, что Ябу и капитан смотрят на него, но притворяются, что он им совершенно безразличен.
— Нужно захватить Черный Корабль и взять в добычу то, что он там везет. И отомстить, а, Ябу-сан?
— Нан дес ка, Анджин-сан? Нан дза?
— Иси-бан! Первым! — ответил он, махнув рукой в сторону фрегата. Он осушил бутылочку. Фудзико тут же приняла ее.
— Саке, Анджин-сан?
— Домо, ие!
Оба корабля теперь очень близко подошли к столпившимся рыбачьим лодкам, галера направлялась прямо в проход, который был специально оставлен между ними, фрегат выполнял последний галс и поворачивал к выходу из гавани. Ветер здесь посвежел, так как защищавшие гавань горы отодвинулись, открытое море было уже в полумиле впереди. Порывы ветра били в паруса фрегата, ванты хлопали, как пистолетные выстрелы, у носа в кильватере появилась пена.
Гребцы покрылись потом и явно устали. Один гребец свалился. Потом упал еще один. Пятьдесят с лишним самураев, переодетых ронинами, уже заняли боевые посты. Впереди, по обеим сторонам прохода, лучники в рыбацких лодках уже нацеливали свои луки. В большинстве лодок Блэксорн заметил небольшие жаровни, так что когда начнется стрельба из луков, то стрелы будут в основном зажигательными.
Он, как мог, приготовился к битве. Ябу понял, что предстоит схватка, и сразу же сообразил про зажигательные стрелы. Вокруг штурвала Блэксорн поставил защитные деревянные стенки. Он вскрыл несколько ящиков с мушкетами и поставил там тех, кто мог их заряжать, принес на ют несколько небольших мешков с порохом и приготовил запалы.
Когда Сантьяго, первый помощник капитана, подвозил его на баркасе на галеру, то сказал ему, что Родригес собирается помочь ему, если на то будет милость Божья.
— Мой кормчий говорит, скажи ему, что я бросил его за борт, чтобы он протрезвел, сеньор.
— Зачем?
— Потому, просил он передать вам, что на борту «Санта-Терезы» было опасно, вам опасно.
— Чем опасно?
— Вы должны сами пробиваться, — сказал он вам, — если сможете. Но он поможет.
— Почему?
— Ради Святой Мадонны, придержите свой еретический язык и слушайте — у меня мало времени.
После этого первый помощник рассказал ему о мелях и пеленгах, пути через пролив и их плане. И дал ему два пистолета.