Похоже, одна Тамара никак не могла справиться с пережитым стрессом и с остервенением хватала дочь за руку, пытаясь остаться с ней наедине. Маруся избегала смотреть на мать и выдергивала руку до тех пор, пока Тамара не гаркнула на нее:
– Стой, кому я сказала!
Машка замерла и потупила голову.
– Почему ты ушла одна?!
– Я не одна, – кисло промямлила девочка.
– Ты ушла с незнакомыми людьми. Ничего мне не сказала. Я думала – все. Где искать?! Куда бежать?!
– Вас не было! Кому я могла сказать? – резонно заметила Маруся и собралась разреветься.
– Не реви! – всхлипнула Тамара и прижала девочку к себе.
– Не буду, – пообещала Машка и скривилась.
– Ни-ког-да! Пообещай мне, что ни-ког-да ты не будешь так делать. Ты же не хочешь, чтобы я постарела и вся покрылась морщинами?!
– Не хочу, – заревела девочка и с жалостью погладила будущую старушку по лицу.
Тамара осталась довольна дочерней реакцией и поцеловала свою мучительницу в мокрую рожицу:
– И заруби себе на носу, дурища… И перестань реветь! Думать надо было…
Маруся с готовностью затрясла головой, в результате слезное русло пересохло, и она с надеждой посмотрела на мать:
– Пойдем к ним?
Подошли, обнявшись. Под навесом, затейливо сплетенным из эвкалиптовых листьев, на скамейках расположилась теплая компания, разделенная по половому признаку огромным столом, липким от истекающего сока арбузов и дынь. Гена так размахивал руками, описывая прелести семейного отдыха, так, что ни одна муха не смела приземлиться на сахарный аэродром.
Оставаясь верными делению по половому признаку, подошедшие Тамара с Марусей уселись на «девичью» скамью:
– Наховорились? – приветливо спросила молодая женщина с беличьим личиком.
– Наговорились, – подтвердила Тамара и протянула собеседнице руку. – Тамара.
– Вика.
– А это что за черноглазая барышня с вами?
– Это Дашка. Дашуля, поздоровайся с тетей Тамарой.
Услышав слово «тетя», Машка хихикнула, а ее мать церемонно протянула руку темноволосой девочке с челкой на пол-лица и представилась:
– Очень приятно, тетя Даша.
Девочка беспомощно посмотрела на Вику и сунула свою пока лишенную загара ручку в Тамарину ладонь. Называть тетей эту странную тетку с мальчишеской стрижкой и задорной косицей вдоль шеи как-то не поворачивался язык.
– Вика, а вы откуда? – невпопад спросила Тамара, естественно, пропустившая этот момент в предыдущей беседе мужа с «воровским» семейством.
– С Краснодара, – терпеливо, но уже раз в третий ответила Дашина мама.
– С Кубани? – непонятно чему удивилась Тамара, словно обозначенное место находилось по отношению к Новому Афону по другую сторону земли. – То-то я слышу выговор какой-то странный, «гэ» фрикативное.
– Ой, а мне кажется, вы как-то странно ховорите – слова тянете.
– Ну, это уже наше, местное, – объяснила Тамара. – У нас на Волге это привычное явление – все поют. Вместо «мама» – «ма-а-ам», вместо «Вика», например, «Вии-и-ик».
– Так вы не москвичи? – разочарованно уточнила собеседница.
– Нет. А с чего вы взяли?
– Ну-у-у, вы как-то себя ведете свободно. Независимо, что ли. Я вас сразу заметила. Еще вечером. А Дашка – Марусю. И случай такой удачный представился!
Удачным этот случай Тамара называть бы не торопилась. Скорее, отнесла бы его к неприятным происшествиям с высоким процентом эмоциональных затрат, но вслух комментировать не стала, дабы вновь не поставить Вику в неудобное положение. Перевела разговор в другое русло.
– Может быть, чаю выпьем? – обратилась она ко всем сидящим за столом.
Предложение испить чайку было воспринято с энтузиазмом исключительно подрастающим поколением и недалеко ушедшей от них Викой. Виктор скривился, понимая, что именно ему как «приглашающей стороне» придется тащить с третьего этажа чайник с кипятком. А Гена разочарованно посмотрел на собрата, подозревая последнего в ренегатстве – «нас на чайник променял»!
– А может, покрепче? – с надеждой уточнил гарный кубанский хлопец, избегая смотреть на собственную супругу.
– Я не против, – с готовностью поддержала Тамара главу кубанского семейства. – У нас бутылка «Диоскурии».
– Это чо? – брезгливо поморщился Гена.
Тамара хотела сказать «капчо», как обычно это делала со своей дочерью, после чего та картинно причитала: «Господи! Да что же это такое?! Што-што-што-што!», но удержалась и терпеливо объяснила:
– Это «чо» по-другому называется белое сухое абхазское вино. Хотите попробовать?
Похоже, кубанец был не по этой части, а его жена и близко к ней не подходила.
– Не-е-е, я не буду, – извинительно замотала головой Вика, а Тамара почувствовала себя растлительницей малолетних. – У меня желудок не принимает. Я ж вообще не пью.
– А вы, Геннадий?
– Та эта баловство одно! Сколько той «Диобскурсии» надо! Может, домашнего красного или чачи? Тут на ресепшене хорошее вино. Я пробовал. Ты как, Витек?
«Витек» от подобного панибратства разом захмелел и вопросительно посмотрел на жену. Тамара отвела взгляд, не подтверждая ни «да», ни «нет». Вмешалась Маруся, последние года четыре всегда приходящая на помощь отцу в подобных ситуациях:
– Так папа же не пьет.
– Не пьет? – разочарованно протянул Гена, избегая смотреть в сторону супруги. – От маладец! Значит, с божьей помощью!
Вика с завистью посмотрела на Тамару. Та наблюдала за мужем, полностью доверившись Машке.
– В нашей семье, – докладывала Маруся, – пьет одна мама. Ну… еще Лялька и гости. Зимой мама предпочитает крепкие напитки, а летом – белое вино.
Гена с нескрываемым интересом посмотрел на Тамару, пытаясь разглядеть в ней родственную душу. Пока родственная душа не высовывалась. Видимо, где-то дремала в недрах. Генины недра горели, и он решил взять жену новоприобретенного товарища приступом:
– Тогда я несу? За знакомство!
Тамара не сразу поняла, что обращаются к ней, а только после того, как провела внутреннее аналитическое расследование, так как за заданным вопросом не последовало ответа ни от кого. «Понятно, дети – минус. Витька не пьет. Вика не пьет. А кто здесь пьет-то?» Получалось, пьют двое. И она входит в их число.
– Самопал, простите, не пью. Фабричного – с удовольствием.
– Я тебя умоляю, – с какой-то еврейской интонацией протянул потомок кубанского казака. – Кому надо хавно продавать?! Ты ж к нему завтра прийдешь – как он тебе в хлаза смотреть будет?
– Спокойно, – заверила Тамара своего визави. – Потому что есть большая вероятность до него не дойти.
– Ты думаешь, вот он сидит, хад, и ждет, как бы тебя отравить? – с издевкой уточнил Гена.
– Нет, Геннадий, таких пролонгированных целей он, естественно, не ставит. Он просто сидит и ждет, как бы ему свою кислятину продать и хорошие деньги за это получить.
– Томочка, – мягко вступил в разгорающуюся на глазах дискуссию Виктор. – Может быть, ты преувеличиваешь?
– Не исключено, – миролюбиво согласилась супруга и добавила: – Но исключительно в целях экономии.
– Так оно ж недорохое! – воскликнул Гена.
– Оно – нет. Дороги только лекарства, необходимые для того, чтобы ликвидировать последствия знакомства моего организма с абхазским натурпродуктом. Одним словом, вы, Геннадий, как хотите, а я пью свою «Диоскурию». Желаете – присоединяйтесь! – задорно призвала Тамара и посмотрела на мужа.
Посмотрели на него и все присутствующие. Гена – с сочувствием («Ну и баба у тебя, братан»). Вика – с удивлением. («Вот это, я понимаю, муж. Сказано – сделано!»). Дети – с нескрываемой радостью («Значит, надолго!»).
От оказанного внимания Виктор стушевался, заметался и, чертыхаясь, отправился в номер.
– Ой, а у нас есть белый хлеб с ужина и инжировое варенье. Будете? – обратилась Вика к Тамаре.
– Мама не будет! – поторопилась заверить Маруся. – Она не ест белый хлеб и не любит варенье.
– Ну, предположим, ты сочиняешь, – возразила Тамара.
– Ничего я не сочиняю! – вступила в спор с матерью Машка. – Белый хлеб ты не ешь, потому что следишь за фигурой. Сама говорила. А вареньем вино не закусывают.
– А чем его закусывают? – поинтересовалась кубанская девочка и нарвалась на Марусин ликбез.
– Его закусывают сыром, – начала Машка просветительскую деятельность. – С белым вином хороша рыба. Красное – под мясо. С фруктами надо быть осторожными, они могут вызвать брожение.
– Это тебя в школе научили? – задал наводящий вопрос Гена.
– Нет, – на полном серьезе ответила Маруся недогадливому собеседнику. – Лялька.
– Учительница? – гнул свою линию тот.
– Лялька, – вступилась за дочь Тамара, – это моя сестра.
– Младшая? – уточнила Вика.
– Старшая.
– Лялька – это моя тетя, – подсказала Маруся. – Очень хорошая. Веселая.
Гена был заранее не согласен с приведенной оценкой:
– Наши дети не сидят за одним столом со взрослыми.
– А наши сидят, – оборвала его Тамара, набирая баллы в глазах собственной дочери.
– Мы сидим, – подтвердила Машка и громко зевнула.
– Ты бы, Маруся, хотя бы рот ладошкой прикрыла, – посоветовала ей Тамара.
Девочка захихикала, взяла материнскую руку и положила ее себе на лицо.
– Да не моей рукой! – засмеялась та.
– Папа! – заорала Машка и бросилась навстречу отцу, больно стукнувшись коленкой о скамейку.
– Осторожно! – увернулся тот от дочери. – Кипяток.
– Давай помогу! – предложила девочка и взяла из рук Виктора позвякивающий стаканами пакет.
Хозяйственно стала расставлять его содержимое на столе. Вытащила запотевшую бутылку вина и тут же прокомментировала:
– Ледяное!
Тамара не вмешивалась в процесс, спокойно наблюдая за действиями дочери. Той нравилось хозяйничать за столом. Она переставляла с места на место стаканы. Виктор наполнял их кипятком. Маруся раскладывала в них чайные пакетики. Вика побежала за вареньем. Под навесом царило оживление, и бродящие рядом отдыхающие с завистью поглядывали на шумную компанию.
– Готово! – возвестила девочка и вооружилась куском белого хлеба. – Намажьте, пожалуйста.
– Пожалуйста, – тут же отозвалась Вика и щедро смазала Машкин кусок вареньем.
Следом потянулась Даша. А Стас, на минуту оторвавшись от сотового телефона, от «детской радости» отказался. Один только Гена разочарованно смотрел на происходящее, борясь с неожиданно налетевшей на него грустью.
– Ну я пошел… – виновато посмотрел на жену.
– Куда?
– На ресепшен.
– Хена, – с умоляющей интонацией обратилась к мужу Вика, – ну не надо. Ты же уже…
– Вика! – нарочито бодро заметил глава семейства. – Ты же меня дискремантируешь!
Супруги Мальцевы вопросительно посмотрели друг на друга – не ослышались ли?!
– Я сам решаю, – угрожающе произнес Геннадий и грузно поднялся из-за стола.
Никто его не останавливал. Вика отвернулась. Даша крикнула вслед:
– Шоколадку купи!
– Наш папа, – смущаясь, выдавила из себя Вика, – сегодня очень много выпил…
Тамара сразу все поняла:
– Что же вы не сказали?!
Вика отвернулась – по тропинке спускался Гена, держа в руках пластиковую бутылку с местным вином. Нарочито весело оглядел присутствующих, выложил на стол пару шоколадок и скомандовал:
– Налетай!
К сладостям потянулась только Маруся. Даша и Стас потупили головы.
– Давай, Витек! Отметим знакомство.
Виктор поднял вверх стакан с чаем, имитируя хорошо знакомый в застольях жест.
– Ма-ам, чокайся! – подсказала Маруся.
Тамара высунула язык и демонстративно его прикусила. Машка стушевалась и закрыла рот. Положение спас Виктор:
– Том, ну давай…
Женщина подняла стакан и чокнулась «за знакомство». Гена выпил до дна и закусил ложкой варенья. Веселья не получалось. Переключились на перспективы совместного отдыха: предложения сыпались одно за другим.
– В пещеры пойдем? – предлагала Вика.
Машка переспрашивала:
– Ма-ам, пойдем в пещеры?
– Пойдете. С папой.
– А ты?
– Я – на пляж.
– Может, на Рицу поедем?
– Па-ап, на Рицу поедем? – не верила своему счастью Маруся.
– Решим, – обещал Виктор.
Когда маршрут предстоящего отдыха стал насчитывать не меньше десяти пунктов, Тамара решила прояснить свою позицию:
– Знаете, Вика. Мне бы не хотелось покидать территорию Нового Афона. Здесь довольно много достопримечательностей, которые можно осмотреть, совмещая это с пляжным отдыхом: пещеры, монастырь, водопады, крепость, келья Симона Кананита, Иверская гора…
– Ну как же Рицу не посмотреть? – горячилась Генина супруга.
– Посмотрите, – великодушно поддержала ее Тамара. – Без нас.
Вика искренне недоумевала.
– Нас с Машкой укачивает, – смягчила свой отказ Мальцева.
– Меня не укачивает, – внесла ясность Маруся.
– Но меня-то укачивает! – не сдавалась Тамара.
– Ну я с папой тогда поеду! – пообещала Вике девочка.
– Нет, Машуля, я без мамы никуда, – запротестовал Виктор.
– Хена, – загрустила без поддержки супруга Вика, – ну а мы? Мы на Рицу поедем?
Гена, методично накачивающийся вином, распустил хвост и щедро авансировал свою вторую половину:
– С тобой, Викуля, хоть на край света!
– А со мной? – пискнула Даша.
– И с тобой, – пообещал ей отец, но на секунду в нем зародилось сомнение: «Только бы не завтра».
Стас похлопал отца по плечу и молодцевато пробасил:
– Падре, без меня…
– А кто тебя спрашивает? – совсем уж по-домашнему задвинул Гена и зачем-то влепил девятнадцатилетнему юноше подзатыльник.
– Хена! – вступилась за Стаса Вика. – Ну что ты руки-то распускаешь!
– В Библии сказано: почитай отца своего и мать… Сказал – поедем на Рицу. Значит – поедем на Рицу…
Вика старательно гримасничала, не сводя глаз со Стаса. После чего тот резко поднялся и, не попрощавшись, ушел.
– Хена, зачем ты его при всех унижаешь?
– В Библии сказано…
Маруся не выдержала:
– Мама, там правда про Рицу написано?
– Где? – не поняла Тамара.
– В Библии?
– В Библии, – проповедовал Гена, – написано обо всем.
– Дома поговорим, – шепнула Тамара дочери и вопросительно посмотрела на мужа.
– Девочки, – сообразил тот на лету, – вы спать у меня не хотите?
– Нет, – поспешила уверить его Машка.
– А я хочу, – легко наврала Тамара. – Вы как, Вика?
– Пора, конечно. Дашка так поздно дома не ложится.
– А во сколько? – заинтересованно уточнила Маруся.
– В девять, – буркнула Даша, явно недовольная обозначенным родителями рубежом.
– Меня в первом классе тоже в девять укладывали. А во втором – в десять. А в третьем – в одиннадцать…
– Брось выдумывать, Машка, – оборвала ее Тамара, и Даша с одобрением на нее посмотрела. – В десять часов у тебя отбой!
– Ну засыпаю-то я позже! – сопротивлялась Маруся.
– Вот и плохо! Сама не спишь и нам не даешь.
– Вы же все равно не спите, а шепчетесь.
– А тебе интересно…
– А мне интересно, – честно призналась Маруся и попросила «в следующий раз говорить погромче, а то ничего не слышно».
Виктор начал торопить своих девочек, мечтая самому удалиться на покой, но не тут-то было. Внешне трезвеющий на глазах Гена, почувствовав второе дыхание, решил повернуть сутки вспять и насладиться ими на всю катушку. Прочувствовать наслаждение до конца мешали Вика, бросающая укоризненные взгляды, и Тамара, ироничная и не по-женски дерзкая. Вся надежда была на Виктора – «мужик все-таки».
Мальцевой было жалко своего «все-таки мужика», и она, подмигивая ему, ласково спросила:
– Витюша, пойдем? Поздно уже.
– Идем, идем, – заторопился Виктор и начал складывать в пакет пустые стаканы.
– Походь, – невнятно проронил Гена. – Детское время.
На часах была половина двенадцатого.
– Поднимайтесь, Томочка. Я следом…
След тянулся до трех утра. Тамара просыпалась, обнаруживала пустую кровать, выходила в коридор и смотрела из холла третьего этажа в темную южную ночь. Снизу до нее доносились возбужденные мужские голоса и женское повизгивание.
– Фу-ты, черт, – вздыхала Мальцева и возвращалась в номер, где мирно посапывала Маруся. – Буду я спать сегодня или нет? – возмущенно бурчала женщина и пыталась устроиться на скрипящей кровати. Белье было влажным, подушка – каменной, около уха звенел комар.
«Светает уже», – подумала Тамара и погрузилась в тревожную дрему. Проснулась от скрипа двери – в номер вошел Виктор.
– Ну ты даешь, Вить.
– Спи-спи, – прошептал супруг и начал раздеваться.
– Вино мое принес? – продолжала допрос Тамара.
– Выпили твое вино.
– Гена, что ли?
– И Гена, и мужики подтянулись местные…
– И девочки, – продолжила Тамара.
– Завтра увидишь этих девочек, – пообещал Виктор.
– Где?
– В столовой. Или на пляже.
– Вместе будем отдыхать? – съязвила женщина.
– Да ладно ты, – не остался в долгу супруг. – Нормальные тетки. Генины землячки с Кубани.
– Вот так Гена! – удивилась Тамара. – Я думала, он не по этой части. С молодой женой!
– Он не по этой части, – вступился за новообретенного приятеля Виктор. – Просто общительный человек. Между прочим, очень религиозный. Я, кстати, Томка, тоже не по этой части. Ты моя единственная женщина, хоть и не веришь.
Виктор растянулся на соседней кровати, отчего та жалобно заскрипела:
– Иди ко мне…
– Куда-а-а? Машка же в номере. Спит.
– Я не сплю, – подала голос Маруся.
И родители захихикали.
– Вы меня все время будите, – пожаловалась Машка. – Ходите туда-сюда. Разговариваете. Смеетесь. Никакого уважения к спящему человеку.
– Спи, спящий человек, – потянулся к дочери Виктор.
– Хорошо тебе говорить «спи». Мне на раскладушке неудобно – у меня шея затекает, – захныкала Маруся.