К его последней фразе Тори вышла, завязывая халат:
– Что случилось? Кто звонил?
– Наташка, – одеваясь, буркнул Брасов. – Сказала, случилось нечто ужасное, но отказалась говорить по телефону.
– Лешкин призрак приходил? – пошутила Тори.
– Не удивлюсь. Она вчера набралась как раз до той стадии, когда призраки чудятся. Кажется, Наталья записала меня в няньки, а я ведь не Лешка. Черт ее возьми! Один раз мне посчастливилось – и на тебе, Юрий Артемович, лети к несчастной, обиженной богом и людьми. Я закажу кофе.
– Заказывай.
Сделав заказ, Брасов наблюдал, как Тори одевается, а она в его глазах виделась неповторимой, поэтому робко сорвалось с языка:
– Я закажу номер еще на сутки?
– То есть ты приглашаешь меня еще на одну ночь?
– На всю жизнь, – уточнил он. – Но ты не согласишься.
– Почему же? Может быть...
– Тогда я договариваюсь с администратором.
– Договаривайся. Гулять так гулять.
Если б у Брасова были крылья, он бы взлетел до потолка, нет, пробил бы крышу.
11
Наталью он застал на ступеньках возле квартиры. То ли она дремала, то ли задумалась, прикрыв веки, но, выйдя из лифта и подойдя к двери, Брасов увидел сиротливую фигурку. Он подошел к ней:
– Наташка...
– А! – вскочила та. Увидев Брасова, Наталья упала спиной на стену, покачала головой, опустив ее вниз, словно приходила в себя. – Это ты... А я испугалась.
– Здрасте вам! – фыркнул он. – Разве ты не меня ждешь?
– Тебя, тебя.
– Почему торчишь на лестнице?
– Идем, Юрка, в квартиру, кое-что покажу.
Наталья открыла дверь, вошли, но она указала глазами на комнату, Брасов прошел, остановился в проеме и оглянулся с немым вопросом, мол, что тут я должен увидеть?
– Посмотри на стол.
Она произнесла фразу трагически, дрогнувшим голосом, притом выглядела нелепо. Усмехнувшись, Брасов перевел взгляд на стол... Чистая полированная поверхность, а на ней... В замешательстве Брасов приблизился к столу, чтоб не ошибиться, затем снова оглянулся. И на этот раз Наталья поняла его вопрос, она обошла его, стала так, чтоб видеть столешницу, и облокотилась плечом о застекленный книжный шкаф.
– Я проснулась сегодня на рассвете от того, что хотела пить, – начала она. – Сходила на кухню, выпила воды и вернулась с полным стаканом, чтоб ночью далеко не ходить. Поставила его на стол, не обратив внимания на... это, – указала подбородком Наталья. – Снова легла и заснула. Проснулась около восьми, встала и хотела взять стакан... Тогда увидела. Ночью здесь кто-то был и положил.
– Почему ты так думаешь? – Мысленно Брасов прошелся по лицам всех, кто вчера поминал Лешку, подозревая, что кто-то из них оставил браслет на столе.
– Потому что вчера его здесь не было! – выкрикнула Наталья со слезами. – Не настолько я была пьяна, чтоб ничего не видеть. Тори ушла последней, я закрыла дверь на два замка, потом принесла подушку с одеялом, потом легла и заснула. Стол был пуст, поверь, пожалуйста. Я помню, Юра. Представляешь, как мне стало... гадко. Я спала, а кто-то вошел в квартиру... ходил по этой комнате... а я не почувствовала, ничего не слышала. Со мной могли сделать все, что угодно. Юра, как он вошел? Как он вошел, если дверь была заперта на два замка? Как увидела я этот браслет, кинулась к выходу, не могла здесь находиться... боялась. Мне казалось, этот человек еще здесь. Но дверь, Юра, была заперта! Будто сюда не входили! Но кто-то вошел! Кто-то же положил этот браслет! Я позвонила тебе...
– Не реви. Паникуешь зря.
Брасов метнулся в прихожую и, чтоб лучше видеть, включил свет. Он тщательно осмотрел дверь с обеих сторон, но замки, в которых легко поворачивались ключи, он проверил, не выдали способа проникновения в квартиру.
– У кого еще могут быть ключи?
– Только у меня. Лешкины тоже у меня.
– Ты уверена?
Она не ответила, лишь выразительно взглянула на него, дескать, мне ли не знать. Брасов задумчиво потер небритый подбородок и попросил:
– Свари кофейку. И поесть чего-нибудь... я не завтракал.
Наталья двинула в кухню, Брасов, взяв браслет со стола, последовал за ней, сел на стул и перебирал пальцами бусинки. Она поставила на огонь турку, достала из холодильника тарелки с едой, которую вчера не съели.
– Я не все рассказала, – произнесла Наталья, уходя из кухни. Вернулась она с жакетом. – Помнишь, звонила тебе на следующий день после похорон?
– Не помню.
– Я спросила, был ли ты на кладбище. А помнишь, я отдала тебе такой же браслет?
– Да, он в другом пиджаке лежит.
– Вот. – Наталья достала из кармана еще один браслетик и положила его на стол. – Это я нашла на Лешкиной могиле, на перекладине креста. Думала, ты его положил, позвонила тебе, а ты на кладбище не приезжал.
Брасов повесил на пальцы оба браслета, сравнил – один к одному. И не сомневался, что в пиджаке лежит точно такой же, значит, по счету третий. Кто-то шутит, нехорошо шутит, зло.
– Юра, что означают эти бусинки? – Закипел кофе, часть с шипением пролилась на плиту. Чертыхнувшись, Наталья подхватила турку. Разлив кофе по чашкам, она села напротив Брасова. – Почему ты молчишь? Раз их подбрасывают, хотят...
– Подразнить, – огрызнулся он. Но, заметив, что его грубость огорчила Наталью, положил ладонь на ее руку и мягко сказал: – Наташка, я не знаю, кто и чего хочет, подбрасывая браслеты. Ты больше не ночуй здесь.
Она не договаривала, и он решил не открывать перед ней душу с поселившимися там страхами. Во-первых, не хотел выглядеть малость сумасшедшим, а только так она расценит его фантастический рассказ о преследовательнице в блекло-красном плаще с дивными волосами. Собственно, девочка перестала его преследовать, возможно, ее вообще не было, всему виной его больное воображение... Ну и как об этом рассказывать, когда сам признает: больное воображение? Во-вторых, кто такая Наташка? Для него никто, близкими друзьями они не были, все терпели ее из-за Лешки, сама по себе она никому не интересна. В-третьих, Наталья догадывается, на кого указывает браслет, но молчит, почему же он должен обсуждать с ней эту тему? При всем при том, пожалуй, впервые Брасов серьезно задумался над внезапным и необъяснимым уходом Лешки из жизни. Что заставило его прыгнуть с балкона? Не в браслетике ли причина? Но Лешки нет, а есть Брасов, Наташка...
– Может быть, ты прав: хотят подразнить, – сказала она, прервав его рассуждения. – Но почему меня?
Ответить – значит углубиться в тему, которой он избегает и делает вид, будто не понимает, что все это значит: кто-то знает их тайну.
– Дураков много, – отмахнулся Брасов, отставил пустую чашку, к еде он так и не притронулся, аппетит пропал. – Собирайся, отвезу тебя домой, извини, мне пора на работу. Я заберу браслеты?
– Забирай. Только знаешь, что мне кажется? – Брасов не хотел слышать, что ей кажется, потому что наверняка ему пришла в голову та же идея, он не ошибся. – Браслет, Юра, появится. Еще один... или два... или три... Не в том дело.
– А в чем?
– Я не зря нашла такой же браслет, когда Лешка... Если кто-то так легко зашел сегодня ночью в квартиру, то не исключено, что тогда он же был здесь.
– Тебя не убеждает медицинская экспертиза?
– Убеждает, – закивала она вяло. – Но теперь подсовывают браслет мне, значит, настала моя очередь...
– Не болтай ерунды! – подскочил Брасов, а самого пот прошиб. Кому браслеты, а кому видения, неизвестно, что хуже. – Выдумала тоже: ее очередь! Это у тебя на нервной почве заклинило, посиди дома, отдохни. Возьми отпуск за свой счет.
– Ты в своем уме, Юра? Меня с работы попрут, если я в начале учебного года в отпуск попрошусь. Ладно, справлюсь. Поехали. Не хочу здесь оставаться. Хорошо хоть, сегодня у меня вторая смена и всего два урока.
Он лично закрыл дверь на оба замка, подергал за ручку на всякий случай, удовлетворенно крякнув, пошел к лифту.
Подбросив до места Наталью, Брасов подумал, что сегодня девчонка будет опять стоять у киоска. Всю дорогу внутренне готовился к встрече, а киоск одиноко высился у дороги, ни пятнышка красного Брасов не заметил. Он вглядывался и в лица, ведь она могла сменить одежду, но похожей девушки не было.
Дома Тори выспалась, перекусила чашкой кофе и бутербродом, изучая бумажку, которую ей дала бабуля. На листочке выведена каракулями фамилия с инициалами предыдущего жильца, у которого сын старухи купил квартиру, больше ничего. Ну, еще отдала платежку столетней давности, хотя для чего Тори выпросила ее? И фамилия не распространенная, а в справке сказали, что лиц с этими инициалами аж три человека. Нужны полное имя с отчеством, а также год рождения. И где это все взять, тем более когда прошло много лет? Соседей поспрашивать? Может, среди них есть такие, кто дружил с Чернобаем В. Г. и продолжает дружить, или хотя бы перезванивается.
Не забыла Тори перетрясти почту, опять пусто. Что это все значит? Практически подряд пришло два извещения на бандероли, теперь тишина. Ведь с какой-то целью их прислали, понятно, что это напоминание, но зачем? Чего они (он, она) ждут от Тори? И последний вопрос: кто? С вопросами она определилась, с ответами... Ответы, вероятно, последуют позже от тех, кто прислал напоминание. Но хотелось бы упредить их действия. Только восстановив цепочку покупателей квартиры, можно что-то нащупать. Как это сделать?
Не забыла Тори перетрясти почту, опять пусто. Что это все значит? Практически подряд пришло два извещения на бандероли, теперь тишина. Ведь с какой-то целью их прислали, понятно, что это напоминание, но зачем? Чего они (он, она) ждут от Тори? И последний вопрос: кто? С вопросами она определилась, с ответами... Ответы, вероятно, последуют позже от тех, кто прислал напоминание. Но хотелось бы упредить их действия. Только восстановив цепочку покупателей квартиры, можно что-то нащупать. Как это сделать?
Тори закурила...
Покуривать она начала в конце девятого класса, поначалу не нравилось – и подташнивало, и голова кружилась, отвратительное послевкусие долго держалось во рту. Потом втянулась. Много не курила, так, две-три сигаретки в день, чтоб привыкнуть. По мнению Тори, сигарета в тонких женских пальчиках придавала шарма, независимости, сближала во время общения и... взрослила. Но при всем жгучем желании независимости и стремлении к взрослости Тори пряталась где угодно, лишь бы ее не застукали.
Многие родители, выбирая платья на выпускной вечер, исходили из целесообразности, чтоб потом оно не висело в шкафу, а вошло в разряд нарядных. И все же большинство девочек были в белых, а среди них выделялась роскошью Тори в заграничных кружевах, Юрка Брасов дара речи лишился, глядя на нее нецеломудренными глазами. Отличилась и Женька, сшила-таки отличное платье, правда, скромное, но сочетание белого и красного цветов сделало ее яркой. Все волновались перед получением аттестатов, Тори попросила Женьку покараулить ее за углом школы и быстренько выкурила сигаретку. Когда они вбежали в актовый зал, там уже яблоку негде было упасть. Медалисты удостоились чести получить аттестаты первыми. Директор вызвала сначала Глеба. Перед вручением с гордостью сказала:
– Дорогие родители и выпускники, я держу медаль высшей пробы, золотее ее не было и не будет. Своим трудом, упорством, талантом Глеб заслужил ее по праву. Он и товарищ прекрасный, и на всех олимпиадах побеждал, и спортсмен. Держи, Глеб. Если б в исключительных случаях давали бриллиантовую медаль, она была бы твоя.
– Ах, ах, ах, чуть не прослезилась, – съязвила Тори.
А вручая медаль ей, директор повела носом – учуяла сигаретный запах, несмотря на обилие духов, которые вылила на себя девушка. Но теперь-то ее власть закончилась, Тори улыбалась ей, как в журналах.
У Женьки было две четверки (не совсем справедливых). Получив аттестат, она вздохнула с сожалением:
– Не дотянула даже на серебро. Алгебра и физика меня доконали.
– Это физичка с математичкой тебя доконали, – ввернула Тори. – Станешь знаменитым модельером, наши училки еще будут гордиться тобой и говорить, что знали: из тебя получится выдающаяся личность.
– Теперь все экзамены придется сдавать, а так – всего один.
– Ты-то сдашь. А я боюсь, что и один провалю.
– Не провалишь.
– Конечно, мамуля с папулей заплатят. – Стоя на пороге большой жизни, Тори уже была слегка циничной, а также прозорливой. – Наступает власть денег, Женька, они будут решать все – кому учиться, кому руководить, кому иметь здоровье, а кому под забором сидеть с протянутой рукой.
– А папа говорит, начинается власть негодяев и дураков.
– Одно исключает другое. Да, деньги плодят негодяев, но дураки не умеют их делать. Ох, когда эта мура закончится? Надоело.
После вручения ринулись за накрытые столы, многие бывшие школьники впервые попробовали спиртное, но с прыжка через запреты начинается взрослая жизнь. Тори умудрилась наклюкаться, в туалете разревелась, а слезы и она вещи несовместимые. И не говорила Женьке с Наташкой, чем вызваны рыдания, безусловно, причина была веская, но Тори лишь зло вымолвила, утирая платком слезы:
– Отдамся первому встречному.
– Не болтай, – сказала Женька.
– Не веришь? Мне не веришь?
– Лучше поспи часок, скоро рассвет, как раз придешь в норму.
– А я хочу и сделаю.
Тори вышла в коридор. Чуть в отдалении сидел на подоконнике Юрка Брасов, следовавший за ней по пятам. Она к нему, приказала:
– Иди за мной.
– Куда? – Юрка с готовностью спрыгнул с подоконника.
– Узнаешь.
– Тори! Тори, остановись! – кричала Женька.
– Отстань!..
– Мама! – Вадька кинул ранец на диван, шмыгнул носом. – Можно, я пойду к Саньке?
– Почему ты один вернулся из школы? Где Катя?
– У нее танцевальный кружок. Ма, можно?..
– Сначала обедать, – строго сказала Тори.
– Ну, ма... Я у Саньки...
– Нет. Скажи тете Ане, чтоб покормила тебя.
Домработница появилась без зова (Тори вышколила ее) и увела мальчика. А хозяйка вновь погрузилась в думы: как найти Чернобая? У Брасова спросить, какие существуют пути поисков. М-да, недооценила Юрку в свое время, хотя считала на два-три хода вперед, он куда предприимчивее Роба, между прочим, и в постели больше навыков. Вот тебе и увалень!
Сентябрь заканчивался дождями и серой подсветкой. Серый асфальт, темно-серые здания, блекло-серое небо... Только листва на деревьях, еще зеленая, но уже тронутая желтизной, раскрасила убогость. Полил обложной и холодный дождь, это надолго, так ведь осень, пора. Но приятного мало.
Поежившись от сырости и холода на пороге школы, Наталья раскрыла зонт, бросив взгляд в конец школьного сквера. Никого. Нет, ошиблась. Черный монумент без зонта под проливным дождем стоял у ворот.
– Опять! – процедила Наталья и решительно направилась к старухе.
Примерно на половине пути та, явно заметив, что училка идет на нее, вышла за ограду. Наталья ускорила шаг. Когда очутилась за воротами, увидела старуху на углу, она приостановилась и оглянулась. Теперь у Натальи не было сомнений: черная ворона караулит ее.
– Послушайте, женщина! – крикнула она. – Подождите!
А старуха – шмыг за угол, вероятно, глухая. Или намеренно не хочет разговаривать? Зачем тогда ждет ее каждый день, сканируя глазами? Наталья побежала к углу, надеясь догнать, но преследовательница бесследно пропала. Улица пуста, здесь и машины ездят редко, куда ж она делась? Такси поймала? Непонятное поведение, странное. Наверное, бабка не в своем уме, видит в Наталье что-то знакомое, а заговорить не решается по причине сдвига.
12
– М... – сладко потянулась Тори, улыбаясь новому дню и Брасову.
– Выспалась? – Он навис над ней.
– Угу. – Тори положила ему руки на плечи. – Юрка... мне так здорово...
Ей действительно хорошо, а будет еще лучше, когда... Впрочем, желательно ничего не планировать, ведь заманчива сама перспектива, ее не следует загонять в придуманные рамки, потому что неизвестность заставит ориентироваться на месте. В этом самый смак. И в настроении – оно обещает быть великолепным.
Юркины губы задерживались на ее лице, шее, груди, вызывая после короткого сна отток мыслей и приток энергии иного свойства. Тори позволила себе подключиться, вероятно, ее подогревал факт тайного сговора, когда получаешь удовлетворение от сознания изощренной мести. А осознание ведет к раскрепощению и физическому блаженству – это так естественно. Тори всегда тяготела к запретному плоду, однако, надо отдать ей должное, держала себя на коротком поводке, не разрешая распуститься. А ради чего?
Утомленные, но довольные Брасов и Тори принялись одеваться.
– Юрка, тебе противопоказаны большие нагрузки, никак не отдышишься, – заметила она.
– Я ловлю момент, пока твой каприз упал на меня. Лучше умру на тебе, чем...
– Чем где?
– Чем под Зинкиным боком, слушая ее шипение.
– А если она узнает?
– Подавится собственной слюной. Или отравится. Нет, то и другое вместе. – Брасов притянул ее, крепко сжав. – Ты не ответила. Хочешь, брошу ее, построю нам хатку в три этажа, хочешь? Я даже похудеть могу, чтоб тебе больше нравиться.
– Не знаю, Юра, пока не знаю. Нужно время. Нам обоим нужно.
– Мне нет. Ладно, я вызвал водителя, отвезу тебя.
– Ты что, он же расскажет твоей Зинуле...
– Хм! Мой водитель нем и глух, когда надо. Да и не боюсь я Зинки.
– Ну, ты закусил удила.
Брасов закрыл номер, а когда шли по коридорам, она вспомнила:
– Я хотела тебя спросить. Как найти человека?
– Какого?
– Неважно, потому что не он один меня интересует. Такая ситуация: есть квартира, но она переходила от продавцов к покупателям, нужно восстановить цепочку до первого продавца. Как это сделать?
– Понятия не имею. Попробуй в Федеральную регистрационную службу обратиться, они могут поднять документы, не задаром, конечно. Если не выйдет, подумаем, как быть.
– Спасибо, я до этого не додумалась.
– Эх ты, а еще юрист.
– Ну, случается провал в памяти. А на улице дождь, со вчерашнего дня льет.