– Что в тебе такого особенного? – спросил Гефорд, наблюдая за темноволосым мальчиком.
На детской площадке играли дети. Веселые и счастливые. Их звонкие голоса эхом разносились по двору приюта. Арман развернулся и побежал к ним, пытаясь складывать бессвязные звуки в слова. Гефорд вернулся в кабинет и заставил себя не думать об этом ребенке. В конце концов, каждый имеет право на свою маленькую тайну. Даже Бренан. Даже бывший лучший друг. Несколько раз Карлотта приходила в приют, смотрела на мальчика, и Джулиан знал, что она, так же, как и он, пытается найти в нем схожие с Бренаном черты.
– Я хочу попросить тебя лишь об одном, – сказал по телефону Бренан. – Мальчик должен находиться в приюте так долго, как только можно, – эти слова лишний раз выступили доказательством, что у ребенка есть другая история, отличавшаяся от той, что рассказал Бренан.
– Не нужно ничего объяснять, – сказал Гефорд. – Можешь просто время от времени приходить и навещать ребенка…
Но Бренан уже повесил трубку.
– Дай ему время, – попросила мужа Карлотта. Джулиан кивнул и устало пожал плечами. В ту ночь они зачли своего последнего ребенка. Мальчика, которого Карлотта смогла выносить лишь первые шесть месяцев. Он умер, несмотря на все старания врачей. Трагедии не было, но Карлотта начала все чаще и чаще навещать Армана. Гефорд наблюдал за ней, сначала радуясь, что жена так быстро смогла оправиться от потери ребенка, затем как-то отрешенно, устав от бесконечных визитов и перешептываний персонала и, наконец, потеряв терпение, решился дать разрешение на заявление об усыновлении.
Молодой семье было около тридцати, и они нравились Гефорду. Сара и Джозеф Крамп. В них сочеталось нечто среднее между сдержанностью и оживленностью, улыбкой и поджатыми губами. Такими, по мнению Гефорда, и должны быть родители. По крайней мере, те, кто собирается усыновить ребенка. Он привел в свой кабинет Армана и напряженно наблюдал, примет ли он своих новых родителей.
– Господи! – всплеснула руками Сара, поворачиваясь к мужу. – Как же он похож на тебя!
– На меня? – Джозеф нахмурился, разглядывая ребенка.
Мальчик обернулся, запрокинул голову и посмотрел ему в глаза. Джозеф смутился, попытался отвернуться, но затем неожиданно просиял и улыбнулся. «Это хорошо», – подумал Гефорд, вспомнил Карлотту и убедил себя, что так будет лучше всем. Заполнив необходимые документы, Крампы забрали ребенка на выходные. Новость об этом расстроила Карлотту, но не повергла в уныние.
– Очень жаль, – тихо сказала она, стоя возле окна. – За последнее время я сильно привязалась к нему.
– Я знаю. – Гефорд почему-то решил, что сейчас она заплачет тихо и беззвучно. Но вместо этого она спросила о Крампах. Выслушала десяток качественных прилагательных и наградила мужа жизнерадостной улыбкой.
– Надеюсь, Арману они понравятся, – сказала она. Джулиан кивнул и поймал себя на мысли, что тоже искренне хочет этого.
Бренан не звонил около полугода, и сдерживать данное ему обещание теряло всякий смысл. Гефорд почувствовал некую обиду на бывшего друга. Что за детский покров тайны? Неужели так сложно рассказать правду? Обида медленно переросла в раздражение, особенно после того, как Гефорд так и не смог дозвониться до Бренана. Вернее, смог, но Джесс сказала, что мужа нет дома, хотя Гефорд мог поклясться, что слышал его голос. Уверенность в правильности поступка усилилась. Отыскав в записной книжке телефон Крампов, он позвонил им. Голос Сары звучал громко и жизнерадостно. Он напоминал ему голос Карлотты, когда она родила своего первого ребенка.
– А как Арман? – осторожно спросил Гефорд. Вместо ответа Сара вышла во двор, позволив ему услышать звонкий детский смех. Гефорд улыбнулся. Посмотрел на жену и увидел, что она тоже улыбается.
– С ним все будет хорошо, – сказала Карлотта не то мужу, не то самой себе.
– Хотите, чтобы мы подготовили документы на усыновление? – предложил Саре Гефорд.
– Да, – ответила она сразу и без раздумий…
Сейчас, когда воспоминания о жене снова стали навевать скуку и одиночество, Гефорд сходил в архив и принес папку с личным делом Армана. Так было проще отвлечься. Если невозможно не вспоминать, то пусть хотя бы воспоминания будут хорошими. Гефорд положил папку на стол и открыл первую страницу. Застывшая на лице улыбка медленно сошла с губ.
– Как это? – шепотом спросил он, глядя в пустую папку… И где-то в далеких воспоминаниях Карлотта снова грустила, стоя возле большого окна, за которым шел дождь.
49
Волнение. Милдрет отодвинула край занавески и проследила, как уходит Арон. Сев в пикап, он включил зажигание и уехал, подняв облако пыли. Машина подпрыгнула на ухабе, и Арон тихо выругался. Страх снова подступил к горлу. Не такой, как в прошлую ночь, но все-таки страх. Достав из бардачка сигареты, Арон прикурил и выпустил дым в открытое окно. Страх отступил, оставив липкое, пронизывающее до костей волнение.
Остановившись возле бара, он выпил пару бутылок пива. Знакомый бармен рассказывал что-то о вчерашнем бейсбольном матче, но Арон не слушал его. Вспоминая Милдрет, он убеждал себя, что эта женщина не может представлять опасность. Богатая и красивая. Скорее всего, она просто ищет своего ребенка, которого родила еще девчонкой и отдала в приют, испугавшись ответственности. За последние три года работы Арон не в первый раз сталкивался с подобным. Женщины. Они приходили к доктору Гефорду. Плакали, умоляли сообщить сведения о приемных родителях их родных детей. Обычно, проходя мимо, Арон старался не смотреть в их заплаканные глаза. Просто отворачивался и продолжал делать свою работу. Но в случае с Милдрет все было иначе.
Ни слез, ни стенаний, ни обещаний привлечь на свою сторону адвокатов и всех вытекающих отсюда угроз – ничего этого Арон не слышал. Не видел он Милдрет и в приемной кабинета доктора Гефорда. Предполагал, что, скорее всего, она позвонила по телефону и, получив отказ, решила действовать другим путем. Арон не знал, был ли он первым, кому Милдрет предлагала деньги за сведения о своем сыне, но отказать он не смог. Тогда эта идея показалась ему чертовски хорошей. Нужно лишь выбрать момент, зайти в архив и забрать папку с личным делом Армана. «В конце концов, кому от этого будет плохо?!» – подумал Арон. Дождавшись обеденного перерыва, он взял ключи от архива, спустился в подвал и отыскал нужную полку. На какой-то момент им снова овладели сомнения. Открыв папку, он прочитал сведения о ребенке, чью тайну собирался продать.
– Мне было шестнадцать, – сказала Милдрет.
Арон невольно улыбнулся, представив преуспевающих родителей, которым дочь решила преподнести такой сюрприз. Потом вспомнил, как Милдрет сказала, что больше не сможет иметь детей, и окончательно сдался. Спрятав содержимое папки под рубашкой, он поставил папку на место и убедил себя, что делает это не столько из-за денег, сколько из-за желания помочь. Правда, страх вернулся сразу, как он совершил обмен, но пути назад не было…
Выкурив сигарету, Милдрет начала собирать вещи. В последние дни она приучила себя не думать о смысле происходящего, не искать логику. События развивались слишком стремительно и совершенно не поддавались контролю. Единственное, в чем все больше и больше убеждалась Милдрет, – Тесс была права. Доказательства ее безумия, в которые так сильно хотелось верить, развалились под натиском фактов и неопровержимых доказательств правдивости ее слов.
Сара Крамп встретила журналиста приветливой улыбкой и гостеприимным предложением войти в дом. Милдрет не знала, с чего начать, поэтому решила сразу перейти к делу.
– Мать?! – опешила Сара. – Вы мать Армана?! – Губы ее задрожали. В глазах заблестели слезы.
– Мне было шестнадцать, – сказала Милдрет, повторяя историю, рассказанную Арону. Сара слушала молча, лишь изредка качая головой.
Милдрет чувствовала, как нарастает нетерпение. История Тесс подтверждалась. Оставался еще один шаг. Милдрет вспомнила останки зверя, найденные в могиле, и сердце ее замерло.
– Какой он? – спросила она Сару.
– Как и все мальчишки, – Сара устало пожала плечами. – Может быть, немного замкнутый, но в остальном самый обыкновенный.
– Обыкновенный, – слово ударило сознание, подобно хлысту. Разочарование застлало глаза. Сара ахнула, решив, что Милдрет сейчас заплачет.
– Обыкновенный для других, – поправилась она. Милдрет кивнула. Кажется, ей невольно удалось разжалобить приемную мать Армана. Как просто иногда обмануть, убедить.
– Могу я увидеть его? – Милдрет в мольбе сложила на груди руки.
– Ты хочешь забрать его? – с болью в голосе спросила Сара.
– Пока просто посмотреть.
– Но он любит нас.
– Я знаю. – Милдрет взяла Сару за руку и попыталась успокоить. – Я просто хочу посмотреть на него. – Сара не поверила. Не смогла поверить, хотя очень хотела. – Пожалуйста, – Милдрет вложила в эту просьбу все свое нетерпение, все свои амбиции. Около минуты Сара смотрела ей в глаза, затем кивнула и, тяжело вздохнув, повела ее сквозь дом во двор.
Зеленые пластиковые качели были установлены под старым дубом. Темноволосый мальчик сидел на них, болтая ногами. Милдрет смотрела на него, не веря, что этот ребенок может принадлежать существу на дне могилы. Нет. Такого не бывает. Старый шериф, скорее всего, обманул свою дочь. Бросил в могилу какое-то животное и… Милдрет поняла, что и эта версия не имеет права на существование. Зачем шерифу было делать это? Да и животное… Милдрет не сомневалась, что ни один зоолог не сможет определить его вид.
– Могу я поговорить с ним? – спросила она Сару. Словно услышав ее голос, Арман обернулся и посмотрел на женщин. Сара вздрогнула.
– Иди уж, – сказала она, прикрывая глаза. Страх и отчаяние забрали остаток сил. Единственное, на что сейчас была способна Сара, так это стоять и смотреть, как женщина, которую она видит первый раз в жизни, подходит к ее приемному сыну. Темные глаза мальчика смотрят на нее. Слушают. Сара сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.
– Ты помнишь свою мать? – осторожно спросила Милдрет, вглядываясь в глаза Армана. Мальчик обернулся и посмотрел на Сару. – Не эту, – уточнила Милдрет. В темных глазах Армана мелькнуло сомнение. – Ее зовут Тесс. – Милдрет пожалела, что не взяла фотографию этой женщины. – Она живет в Вудворте… – Милдрет подавила в себе желание тряхнуть Армана за плечи, заставив показать хоть что-то, что поможет ей поверить в историю Тесс. Или она уже верит? – Ты знаешь, кем был твой отец? – решила она не тратить время. Мальчик молчал, внимательно наблюдая за странной гостьей. – Я недавно видела его, – сказала Милдрет. – Он… он был не таким, как обычные люди. – Милдрет протянула ему сделанную фотографию зверя. Мальчик не испугался. Взял фотографию и смотрел на нее, словно это очередная картинка какого-нибудь дьявольского комикса. – Это он – твой отец, – пояснила Милдрет, но эти слова не тронули мальчика, не напугали. – Он был не человеком, понимаешь? – упорствовала Милдрет. – И теперь его часть принадлежит тебе. Не бойся. Я твой друг. Со мной тебе не нужно притворяться. Можешь рассказать мне обо всем. – Милдрет сделала паузу, давая мальчику возможность обдумать услышанное. Оторвав взгляд от фотографии, Арман посмотрел в глаза Милдрет. – У твоей матери такие же глаза, – сказала она. – У твоей настоящей матери. А у отца… – Милдрет сделала паузу. – У отца были желтые. Так сказала мне твоя мать. – Она поджала губы, сдерживая раздражение, вызванное молчанием мальчика. «Он издевается надо мной! – думала Милдрет. – Или это я сошла с ума!» Она улыбнулась и взяла Армана за руку. – Ты хочешь встретиться со своей матерью? – Милдрет снова заметила, как Арман искоса поглядывает на Сару. – Со своей настоящей матерью.
– Ну хватит! – потеряла терпение Сара. Она не слышала, о чем говорит Милдрет, но эта женщина не нравилась ей.
– Запомни о том, что я тебе сказала. – Милдрет улыбнулась Арману и поднялась на ноги, закрывая его от Сары. Приемная мать наградила ее недовольным взглядом, жалея, что впустила Милдрет в дом. Поджав губы, чтобы не наговорить при Армане лишнего, она кивком головы велела Милдрет следовать за ней.
– Я смогу зайти еще раз? – спросила Милдрет, зная, каким будет ответ. Сара качнула головой и открыла входную дверь. – Позвоните, если передумаете. – Милдрет достала визитку и протянула ее Саре. Женщина сжала кулаки, прижав их к бедрам. – Я положу ее на порог, – улыбнулась Милдрет. Сдерживая негодование, Сара смотрела, как уходит непрошеная гостья. Оставленная визитка резала глаз, заставляя вспоминать встречу приемного сына с его биологической матерью. Раньше Сара никогда не думала об этом.
«Додж» Милдрет, скрипнув резиной, сорвался с места. Сара метнула в его сторону негодующий взгляд, наклонилась и подняла визитку, намереваясь ее выбросить. «Милдрет Кейн. Корреспондент «Дейли-Ньюс», – прочитала Сара, и кровь в ее жилах похолодела. Мысли разбежались, оставив пустоту и растерянность. Осторожно, словно ребенок делает первые шаги, Сара начинала медленно соображать. Ее страх… Страх, что Милдрет заберет у нее ребенка, отступил, оставив лишь гнев, словно Бог услышал ее немые молитвы. Подняв голову и расправив плечи, Сара вышла во двор. Яркий румянец окрасил ее щеки. Арман сидел на качелях, но фотографии в его руках уже не было.
– Эта женщина, – вкрадчиво начала Сара. – Что она тебе сказала?
– Ничего, – соврал Арман. Сара прищурилась, пытаясь разоблачить обман ребенка, но его взгляд остался прямым. Незнание снова вызвало тревогу. «Милдрет Кейн, – повторила в своей голове Сара. – Что же ей нужно?» Желание позвонить и спросить напрямую стало настолько сильным, что Сару остановило лишь отвращение снова слушать этот лживый голос.
50
Арман лежал в своей кровати, не в силах заснуть. Воспоминания о странной женщине, посетившей его днем, ушло, как только ушла она сама. Единственным, что его беспокоило, была фотография, которую дала Милдрет. Вот он держит ее в руках, а минуту спустя она исчезает. После он нашел обрывки фотографии в своих карманах. Странно. Арман выбросил их в урну и постарался больше не думать об этом. Воспоминания стерлись из сознания, оставив странное чувство пресыщенности и наполненности, словно в голове вдруг стало критически тесно для его мыслей. Они метались, пытаясь вырваться наружу, вызывая боль. Все это напомнило Арману какую-то передачу, просмотренную с приемным отцом. На экране была картинка заполненной людьми Земли. Они стояли плечом к плечу, и это бесконечное море уходило за горизонт, сливаясь с небом. Кажется, там еще был голос за кадром, обещавший, что перенаселение произойдет, если люди перестанут умирать. Сейчас Арману казалось, что в его голове происходит нечто подобное – глобальное перенаселение мыслей. Словно раньше они исправно умирали, а сегодня вдруг решили остаться, и теперь в его голове не было свободного места.
Повернувшись на бок, Арман попытался заснуть. Может быть, темнота и тишина, которые он видит каждую ночь, смогут помочь? Он лежал, настырно ожидая, когда мир без снов заберет его в свое беззвучное царство, но вместо этого почувствовал, как что-то подхватывает его и несет куда-то прочь от дома и приемных родителей.
Полет не пугал Армана. Он завораживал и обещал незабываемые ощущения. Арман успел подумать, что, возможно, это и есть один из тех снов, о которых так часто рассказывают его друзья. А потом он погрузился во тьму – густую, непроглядную, где не было ничего: ни звуков, ни мыслей, ни чувств. После этого обычно наступало утро.
Арман открыл глаза, но вместо теплого солнца за окном и улыбчивого лица Сары увидел залитую лунным светом поляну и крохотный, почти прогоревший костер. Старые высокие деревья окружали его со всех сторон, уходя в небо необъятными стволами. Арман чувствовал запах дыма. Слышал шорохи. Он обернулся, но за спиной была все та же ночь. Арман вздрогнул, услышав, как хрустнула ветка. Темноту за деревьями прорезали два желтых глаза. Они смотрели на Армана, очаровывали, словно змея мышь. Их взгляд… Казалось, что он струится по воздуху, проникая в сознание жертвы, подчиняя себе ее волю…
Дверь в комнату приемного сына хлопнула, оборвав неспокойный сон Сары Крамп. Тревога, и без того не оставлявшая в покое после визита Милдрет Кейн, усилилась. Разыгравшееся воображение нарисовало, как Милдрет крадется по коридору, чтобы проникнуть в детскую. В какой-то момент Саре показалось, что она слышит шаги.
– Джейкоб! – позвала она своего мужа. Он проворчал что-то сквозь сон и перевернулся на другой бок. – Джейкоб! – Сара тронула его за плечо, заставляя проснуться. – Кажется, в доме кто-то есть! – пролепетала она и поднялась с кровати. – Помнишь, я рассказывала тебе о женщине из газеты? – Сара внимательно посмотрела на мужа, заставляя окончательно проснуться. – Я думаю, это она. Там. В коридоре. – Сара увидела, как нахмурился Джейкоб, но не придала этому значения.
– Пойду посмотрю, – недовольно буркнул он и вышел из комнаты.
51
Вернувшись в свой номер, Милдрет приняла душ и попыталась решить, что ей делать дальше. Мальчик выглядел самым обычным. Просто ребенок. Может быть, немного застенчивый, но в остальном как и все дети. Милдрет вспомнила, как передала ему фотографию зверя на дне могилы, и устыдилась своего собственного поступка. Неужели безумие Тесс передалось и ей? Милдрет накинула халат и купила в автомате черный кофе и пачку крепких сигарет. Что же такое на нее нашло, черт возьми?! Она лежала на кровати, выпуская в потолок кольца синего дыма. Хотелось напиться до беспамятства, утопив в стакане стыд и разочарование. Но еще больше хотелось сесть в машину и вернуться в Нью-Йорк. Эти два желания были настолько сильными, что Милдрет могла лишь лежать и курить, не осуществляя ни одно из них. Кажется, она ненадолго заснула, потому что, когда в дверь кто-то постучал, сигарета в ее руке превратилась в оплавившийся фильтр.