Встав с кровати, Милдрет открыла дверь. На пороге стояла Сара Крамп. Бледная, как первый снег. Дрожащая, как последний лист на старом дереве, готовый в любой момент сорваться и улететь, подхваченный порывами ветра. В ее стеклянных глазах, казалось, все еще стоят картины пережитого ужаса…
Зверь, монстр, чудовище – никогда прежде она не испытывала такого всепоглощающего страха. Он подчинял, заставляя сердце прекращать свой размеренный ритм. Когда Джейкоб открыл дверь и вышел в коридор, когда Сара услышала грозный звериный рык и увидела желтые глаза – все это было лишь первым шагом на пути к всепоглощающему ужасу, пережитому, когда она вспомнила, во что был одет зверь, вспомнила жалкие лохмотья, покрывавшие его тело. Входная дверь с треском разлетелась, и зверь уже пересекал лужайку перед домом, когда Сара смогла осмыслить происходящее. Набрав полные легкие воздуха, она закричала.
– Сара! – позвал ее Джейкоб из пустой комнаты приемного сына. – Сара, его здесь нет!
– Я знаю. – Она смотрела супругу в глаза и не находила в себе сил сказать то, о чем думала.
– Сара! – Джейкоб тряхнул ее за плечи, пытаясь прогнать оцепенение.
Она не ответила. Прошла на кухню и, вывалив на пол содержимое мусорного ведра, нашла визитку Милдрет Кейн. На другой стороне шариковой ручкой был написан телефон отеля, где она остановилась, и номер комнаты. Набрав указанный номер, Сара узнала от управляющего адрес и вызвала такси.
– Куда ты? – крикнул ей вслед Джейкоб, но она снова ничего ему не сказала. Не смогла сказать. Даже когда Милдрет открыла ей дверь и предложила войти, слова все еще стояли поперек горла.
– Кто он? – Сара словно выплюнула из себя этот вопрос. – Скажи мне! – Милдрет невольно вздрогнула под этим натиском.
– Он ушел? – только и смогла спросить она.
– Ушел?! – Сара вспомнила зверя в лохмотьях, оставшихся от детской пижамы Армана. Страх, гнев, ненависть, отчаяние – все чувства сплелись в ней, и она разревелась, задыхаясь, рассказывая, что произошло после того, как Милдрет ушла.
52
Секретарша состроила недовольную мину, но Джейкоб Крамп не обратил на это внимания. Толкнув дверь, он вошел в кабинет Джулиана Гефорда и устремил на доктора негодующий взгляд. Хотелось так много сказать, предъявить столько обвинений, но вместо этого он только шумно выдохнул и устало опустился на стул. Дверь за спиной открылась, и секретарша предложила доктору вызвать охрану.
– Думаю, это лишнее, – сказал Гефорд, не взглянув в ее сторону.
Странно, но, несмотря на то, что его зрительная память никогда не была достаточно хорошей, чтобы запоминать кого-то кроме соседей и сослуживцев, он хорошо помнил Джейкоба Крампа. Скорее всего, виной тому был Арман, ребенок, усыновленный этой семьей, который всегда ассоциировался у Гефорда с его женой и нерожденным сыном. К тому же была еще эта пропавшая папка с личным делом мальчика, которую Гефорд так и не смог найти. Теперь беспокойство из-за пропажи усилилось. Халатность превратилась в кражу, а от кражи подобных документов не стоило ждать ничего хорошего.
– Что… Что случилось? – спросил Гефорд, не переставая вглядываться в бледное лицо Джейкоба.
– Случилось? – Джейкоб нервно сглотнул, воссоздавая в памяти минувшую ночь. Страх и воспоминания, не позволявшие закрыть глаза после увиденного, утром утратили свою ауру зла…
– Возможно, это был костюм, – говорил жене Джейкоб. – Возможно, воображение сыграло с нами злую шутку…
Но Сара не слушала его. Тогда гнев Джейкоба обрушился на женщину, приходившую к Арману. Позвонив в полицию, он сообщил о случившемся, умолчав, правда, о звере, которого встретил, выйдя из спальни. Он назвал детективу Клэю Джефферсону имя женщины, представившейся родной матерью Армана.
– Могу я поговорить с вашей женой? – спросил детектив, уточнив детали случившегося и просмотрев документы на усыновление.
– Она уехала, – сказал смущенно Джейкоб.
– Уехала? – Клэй удивленно поднял левую бровь. Какая убитая горем мать, хоть и приемная, уезжает куда-то в тот самый момент, когда ее ребенку угрожает опасность?
– Думаю, Сара поехала к той женщине, которая приходила днем, – поспешил объяснить Джейкоб.
Детектив вспомнил свое последнее дело и недовольно хмыкнул. Понять причины, побуждавшие многих женщин нарушать закон, иногда просто невозможно. Не строя никаких предположений, Клэй позвонил в участок и проверил, существует ли загадочная женщина по имени Милдрет Кейн. Странно, но подтвердилось не только имя, но и должность, и место работы. Оставив в доме Крампов криминалистов, детектив Джефферсон попросил Джейкоба оставатьс, а сам отправился в отель, где остановилась Милдрет.
Услышав стук в дверь, Сара вздрогнула и наградила Милдрет подозрительным взглядом. Воображение мгновенно нарисовало увиденного ночью монстра. Сердце сжалось. Доводы, перечисленные Милдрет в свое оправдание, мгновенно показались вымыслом и обманом. Немота сковала тело. Сара вжалась в стул, на котором сидела, понимая, что если сейчас придется бороться за жизнь, то у нее не найдется для этого сил. Этот страх, казалось, передался и Милдрет. История Тесс, которую она так и не решилась рассказать Саре, оживала на глазах, распускаясь, словно чудовищный плотоядный цветок, в способность жизни которого никто не верил. Детектив Джефферсон во второй раз постучал в дверь – громко, настойчиво.
– Пойду открою, – глуповато сказала Милдрет.
Достав значок, Клэй представился и вошел в номер. Сара Крамп, фотографию которой показал ему Джейкоб, сидела на стуле и смотрела на детектива большими, напуганными глазами. История Милдрет снова становилась для нее понятной и доступной. Лучше уж верить, что ее приемный ребенок сын калеки и серийного убийцы, чем что он – чудовищная тварь, представшая перед ней в эту ночь.
– И вы не задержали ее? – спросил Джейкоб детектива Джефферсона, когда он привез его жену домой. По его глубокому убеждению, Милдрет Кейн заслуживала как минимум пожизненного заключения. Джейкоб долго сверлил негодующим взглядом детектива, затем переключил свое внимание на Сару.
– Милдрет просто пишет статью, – тихо сказала супруга. Так же тихо, переходя иногда на шепот, Сара рассказала ему историю Тесс, приготовленную для любопытных Милдрет. Молча, почти не дыша, Джейкоб слушал рассказ жены, и негодования в нем становилось все больше и больше. Почему доктор Гефорд ничего не сказал им о том, кем были родители их приемного сына? Почему не предупредил? Гнев поднимался, застилая глаза.
– Все это может быть вымыслом, – сказал детектив Джефферсон.
– Вымыслом?! – Джейкоб презрительно скривился. – У вас есть дети, детектив? – Клэй кивнул. – Скажите тогда, что вы почувствуете, если отцом одного из них окажется маньяк и убийца?
Детектив не ответил.
Джейкоб хмыкнул и начал собираться.
– Куда ты? – спросила Сара.
Он промолчал. Заглянул ей в глаза и, погладив по щеке, ушел…
– Вы знали, кем были родители ребенка, которого мы усыновили? – спросил он доктора Гефорда.
– Родители? – Джулиан снова вспомнил пропавшую папку. Вспомнил свою усопшую жену. Вспомнил тайну давнего друга. Чувство тревоги, нараставшее в последние минуты, словно снежный ком, сброшенный с высокой горы, усилилось. Понимать намеки не хотелось. Догадываться. Додумывать. Нет. – Что вы имеете в виду? – напрямую спросил Гефорд.
– Этот мальчик. Арман. – Джейкоб едва не скрипел зубами. – Почему вы не сказали нам, что его отец был серийным убийцей?
– Убийцей?! – Гефорд не поверил ни одному слову. Нет. Дело не в пропавшей папке, благодаря которой настоящая мать нашла своего ребенка и теперь грозилась подать в суд на его приемных родителей. Все намного-намного хуже. – Не понимаю, о чем вы, – сказал Гефорд. – Этого мальчика… – Он нервно сглотнул. – Армана. Мы нашли его у дверей нашего приюта. С ним была лишь записка, сообщавшая его имя. Это все. Клянусь вам.
– Все? – Джейкоб недоверчиво вглядывался ему в глаза. Сведения о биологических родителях Армана повергли его в шок, но тем не менее он все еще любил этого мальчика. – Могу я увидеть папку с его личным делом?
– Что? – голос доктора предательски дрогнул, дав возможность Джейкобу усомниться в его словах.
– Послушайте, доктор! Ребенок пропал, вам не кажется, что одного этого достаточно, чтобы отказаться от всех этих секретов?
– Пропал? – Старое сердце неприятно заныло в груди. Неужели именно эту тайну и скрывал от него Бренан? Или же он и сам ничего не знал? Лишь догадывался и не хотел портить ребенку жизнь необоснованными подозрениями. Все факты говорили в пользу первого, но верить хотелось второму. – Могу я узнать, кто рассказал вам о родителях мальчика?
– Покажите мне его личное дело!
– Сначала ответьте мне. – Гефорд вздохнул. – Это важно. – Он опустил голову, чтобы не встречаться с Джейкобом взглядом, услышал ни о чем не говорящее ему имя Милдрет Кейн, услышал о «Дейли-Ньюс».
– Пропал? – Старое сердце неприятно заныло в груди. Неужели именно эту тайну и скрывал от него Бренан? Или же он и сам ничего не знал? Лишь догадывался и не хотел портить ребенку жизнь необоснованными подозрениями. Все факты говорили в пользу первого, но верить хотелось второму. – Могу я узнать, кто рассказал вам о родителях мальчика?
– Покажите мне его личное дело!
– Сначала ответьте мне. – Гефорд вздохнул. – Это важно. – Он опустил голову, чтобы не встречаться с Джейкобом взглядом, услышал ни о чем не говорящее ему имя Милдрет Кейн, услышал о «Дейли-Ньюс».
– Она сказала, что пишет об этом статью! – гневно добавил Джейкоб. Гефорд болезненно поморщился и закрыл глаза. Джейкоб ждал. Страдания доктора подкупали, но не тушили гнев. Ребенок, которого он считал своим последние годы, пропал, а у него по-прежнему нет ни единого шанса вернуть его. Губы Гефорда прошептали что-то бессвязное. – Что? – не расслышал Джейкоб.
– Личное дело вашего сына. – Гефорд заставил себя посмотреть Джейкобу в глаза. – Оно пропало.
53
Оставшись одна, Милдрет попыталась собраться с мыслями. Сколько еще из того, что рассказала Тесс, окажется правдой? И не пора ли начать безоглядно верить в эту историю? Достав спрятанный диктофон, она еще раз прослушала разговор с Сарой Крамп, в особенности ту часть, где Сара рассказывала о звере с желтыми глазами. Милдрет слышала свой собственный голос. Он отрицал реальность зверя с такой убедительностью, что впору было начать мечтать об Оскаре за лучшую роль, а не о Пулитцеровской премии. Милдрет рассмеялась, словно пытаясь с этим смехом дать выход всему напряжению, что накопилось в ней. Взяв со стола пачку сигарет, она открыла дверь и вышла на улицу.
Ночь была теплой и светлой. В воздухе витал запах жасмина. «Если все действительно так, как рассказывает Тесс, – думала Милдрет, затягиваясь сигаретой, – то что или кто был в доме Крампов? Есть ли у зверей кровные узы? И если да, то почему они не появлялись прежде? Не знали, где искать мальчика?» Милдрет вздрогнула, представив ребенка в окружении кровожадных монстров. «Нет. Они ничего не сделают ему. Ведь он наполовину такой же, как и они», – попыталась она убедить себя, затем вспомнила, как Сара суеверно рассказывала, что на монстре ночью была одежда ее приемного сына. «Ну, это уж слишком!» – пренебрежительно заявила тогда ей Милдрет. Отщелкнув сигарету, она проследила за дугой, которую описал красный уголь перед тем, как упасть в траву.
– Чертово воображение! – пробормотала Милдрет, разглядев в темноте какую-то тень.
Зверь зарычал и вышел на свет. По спине Милдрет пробежал холодок. Ноги стали ватными. В несколько прыжков зверь пересек поляну и оказался лицом к лицу с напуганной женщиной. Милдрет попыталась закричать, но сил не было даже на шепот. Зверь поднялся на задние лапы и заглянул ей в глаза. Тяжелое дыхание шумно вырвалось из его увенчанной клыками пасти. Теплое и свежее. Не моргая, Милдрет смотрела в его желтые глаза. «Почему он пришел ко мне? Что ему нужно?» – роились в ее голове хаотичные мысли. Все страхи, все ночные кошмары ожили и приникли в ее сознание. По бледным щекам покатились слезы. Зверь снова зарычал. На его шее и передних лапах Милдрет заметила обрывки детской пижамы. Слова Сары о том, что на какое-то мгновение ей показалось, что этот зверь и есть ее сын, эхом застучали в голове.
– Ар… Ар… Арман? – тихо спросила Милдрет. От гортанного рыка зверя перехватило дыхание. Желудок сжался. – Чего ты хочешь? – Она невольно сравнивала зверя на фотографии, которую отдала Арману, и зверя перед собой. Казалось, еще немного, и она услышит, как в тишине скрипят шестеренки ее мозга, отчаянно соображая в поисках выхода. – Ты… ты… ты хочешь увидеть своего отца? – Еще один рык. – И… и тебе нужна моя помощь? – Милдрет все еще не могла поверить, что эта ночь не станет для нее последней. – Тогда тебе придется довериться мне, – сказала она, вернее, услышала со стороны свой голос.
Когда-то давно она брала интервью у одного дрессировщика. Так вот он говорил, что в подобной работе главное – не показывать зверю свой страх. Милдрет скептически поджала губы, но все-таки попыталась распрямить плечи. Зверь недовольно щелкнул зубами.
– Убьешь меня – и навсегда останешься здесь, – пошла ва-банк Милдрет. Желтые глаза зверя налились кровью, но рыка не последовало. – Значит, договорились, – самоуверенно сказала Милдрет и сделала шаг назад.
Зверь не двигался. Милдрет заставила себя повернуться к нему спиной. Сердце замерло, ожидая удара. Милдрет взялась за дверную ручку.
– И не стой на пороге. – Сердце все еще не билось. – Люди, видишь ли, боятся всех, кто не похож на них. Так что либо стань человеком, либо… – Собственная наглость повергла Милдрет в шок, но отказаться от возникшей идеи она уже не могла. – Либо залезай в багажник моей машины и сиди там, пока я не отвезу тебя к твоему отцу.
54
Арон чувствовал, как его лицо превращается в каменную маску, взгляд становится прямым, а мысли очищаются до кристальной прозрачности, отбросив сомнения и нерешительность. Никакое раскаяние не сможет искупить вину, возложенную на его плечи за совершенный проступок. Даже если с ребенком не случится ничего плохого, шрам от случившегося навсегда останется в детском сознании. Где он сейчас? Что с ним? Арон вспомнил лицо женщины, назвавшейся его матерью. На допросе, или, как это назвал доктор Гефорд, «на очень важном разговоре», детектив Джефферсон, кажется, что-то спрашивал о ней. Такие прозрачные, уклончивые вопросы, в глубине которых было куда больше смысла, нежели на поверхности. Арон слышал разговор приемного отца пропавшего ребенка с доктором Гефордом. Секретарша стояла рядом с ним и что-то бормотала в свое оправдание, а он слушал с замиранием сердца историю родителей Армана, которую Джейкоб Крамп рассказывал доктору.
Закурив сигарету и облокотившись плечом о ствол старого дуба, Арон смотрел, как уходит детектив. Нужно ли было рассказать ему о содеянном? Возможно, да. Детектив обернулся и наградил Арона вопросительным взглядом. «Но если рассказывать, то не сейчас», – решил Арон. О женщине, которой он продал досье, они и так знают, а стать соучастником похищения он всегда успеет.
– Хотите что-то сказать? – спросил детектив.
– Нет, – Арон заставил себя дружелюбно улыбнуться. – Просто когда-то в детстве мечтал стать копом…
«А стал угонщиком», – подумал Джефферсон в участке, прочитав личное дело Арона Свона. Что ж, вопрос о том, кто продал Милдрет Кейн личное дело мальчика, казалось, был решен. Детектив вспомнил щенячий взгляд Арона на стоянке, вспомнил разговор с ним в кабинете доктора Гефорда. Знает ли он что-то еще кроме того, что уже известно? Наверно, нет. Скорее всего, здесь замешаны просто деньги. На ум невольно пришел рассказ Милдрет о маньяке. Верит ли он в эту историю? Сложно сказать. Наверное, больше нет, чем да. С чувством какой-то отрешенной усталости Джефферсон еще раз проверил личное дело Арона Свона, пытаясь отыскать в нем родственников, причастных так или иначе к истории маньяка. Ничего. Ни братьев, ни сестер. Детектив невольно улыбнулся, представив на месте убийцы самого Свона. Если верить Милдрет, то маньяк появился как минимум шестнадцать-двадцать лет тому назад. Сколько тогда было Свону? Десять? Девять лет? Детектив снова улыбнулся и дал себе зарок, что больше никогда не станет читать «Дейли-Ньюс», по крайней мере, до тех пор, пока там работают такие, как Милдрет Кейн. Решив, что если с кем-то и стоит встретиться во второй раз, то имя Милдрет должно стоять первым в списке, Джефферсон поднялся из-за стола и покинул участок.
По дороге в отель он думал о Милдрет и о том, какие вопросы хотел задать во время прошлого визита, но не задал из-за присутствия Сары Крамп. Свернув на стоянку, он увидел старый пикап Свона. «Какого черта он делает здесь?» – подумал Джефферсон, припарковался за блестящим в лучах полуденного солнца домом на колесах и стал ждать. Лучшего места для слежки, казалось, и не придумаешь. Главное, чтобы никто не заметил, как он подъехал. По крайней мере, ни Свон, ни Милдрет…
Милдрет… Сегодня ночью, захлопнув за зверем крышку багажника, она первым делом хотела убежать. Позвонить в полицию, попросить защиты, рассказать обо всем. Посмотрев на багажник «Доджа», Милдрет попыталась определить, сколько времени потребуется зверю, чтобы выбраться оттуда. Судя по его размерам – катастрофически мало. Может быть, меньше, чем потребуется ей для того, чтобы добежать от машины до дверей своего номера. А что если нет? Что если зверь не поймет ее намерений? Что если он будет просто ждать? Милдрет поджала губы, борясь с искушением. Внезапный прилив сил превратил тело в легкое и воздушное. Мышцы напряглись. Милдрет сделала глубокий вдох и побежала.