О. Приползут.
М. Я очень быстро сменила гнев на милость.
О. Ведь быстро убьют, чтобы не успела завещание изменить.
М. Да, я сразу же им позвонила, приезжайте обе, что вы, я вас прощаю, Пушка своего не забуду, но вы мне родные, и ваши дети тоже, но не ваши мужья, а этот Селиванов тебе, Ирка, давно изменяет, все в курсе. У него по четвергам и понедельникам другая жена, химик. Проследи. Елена стала смеяться, все давно это и без тебя знают, Маша. Открыла Америку. Ирка ей тоже кричит: а твой вообще ездит в публичный дом на Ново-Басманную улицу, причем вместе с Олегом, его там видели общие знакомые менты. Ирка с Еленой теперь не общаются. Со мной тоже не разговаривают.
О. Язык не поворачивается сказать, кто они, мама!
М. Неожиданная довольно у меня дочь.
О. Никогда вас не покину, хоть где буду. И слова «дочь» не произносите вслух, я давно уже не плакала.
М. Я уже не так молода, брать на удочерение, да мне и не дадут удочерить. И потом, впереди у нас Анджела и вереница других дочерей.
О. Мама! Я пойду на макаронную фабрику!
М. С большим трудом и это место удалось, они никто не хотят девушек с зоны. Просто это горячий цех и большая текучесть кадров.
О. Пусть будут трудности. Я буду, я буду как все! Гимнастика, душ. Обед, ужин. Книжка на ночь. Я еще молодая! Мне надо учиться! Я пробьюсь из низа вверх!
М. Сквозь тернии к звездам.
О. Да, мама. Да.
М. Надо очень много в себе преодолеть, и папиросы вот.
О. Закурю последнюю.
М. Пока что я тебе не опекун, это так, полуофициально. Мы не оформляли ничего, твоей подписи нет.
О. Я буду вас навещать, иногда, хорошо? Буду готовить вам, стирать, убирать. Принесу вам нового Пушка.
М. Это все пока что неосуществимые планы. Человек привык жить в одиночестве, и нельзя менять способ существования. Учись жить сама, не опирайся ни на кого, никаких друзей заводить не надо, это уже принесло тяжелые последствия. А завтра из другой колонии выходит еще одна девушка моя, я тоже ее почти опекун.
О. Девушка?
М. Бывшая проститутка-клофелинщица. Грабила клиентов.
О. Я знаю их – о натуре! Блин. Ой, пардон. Изображают то чего нет. Врут много о себе.
М. Ну как многие, не будем указывать.
О. Анджелка, да?
М. Ты мне поможешь, хорошо?
О. Как, как?
М. Я тебя найду при надобности.
О. Мама! Откуда вы взялись такие? Мать Тереза! Нам на зоне показывали фильм.
М. Я еще тебя не познакомила с Владимиром Георгиевичем. Он мать Тереза.
О. Всё, всё! Я замолкаю. Разрешите поцеловать твою руку!
Становится на колени и целует М. руку до локтя.
М. Ну все, милая, ну хватит. Поднимайся.
О. приникает губами к ее животу. М. резко отстраняется.
Я все о тебе знаю, и это тоже. Бедная. Ты не сможешь у меня ночевать. Я отвезу тебя со всеми документами пока в женский приют, завтра поедем рано утром на макаронку. В понедельник они обещают место в общежитии.
О. Ну прости меня, ну прости. Ну что я такая сволочь. Я тебя не трону, милая. Ты такая… я таких не видела. Я буду, буду держать себя в руках. Я тебя не затрудню. Моя любовница, практически жена, вышла на свободу уже месяц как и уехала к себе под Воронеж, у них там свой дом с матерью, она меня туда зовет. Но когда я увидела тебя, я чуть с ума не сошла. Моя любовь! Я готова ну все для тебя делать.
М. Учти, это перенос.
О. Да, да, перенос. Что? Какой перенос, когда ты одна всю жизнь, и ты ничего в этой жизни не знала, ни ласки, ни заботы, ни секса. Сделай мне ребенка!
М. Довольно! Перенос, перенос.
О. Весь мир становится другим, когда мы преданы любимым, весь мир становится другим, когда мы преданы вообще. Друзьями, стервами, любимыми, но мы вздыхаем о весне. Стихи. Я сочинила о Катьке. Я тогда ее любила. Сейчас это в прошлом, поверь! Всё!
М. Всё!
О. Да! Я согласна! Но даже на той зоне, даже там, о натуре, блин, пардон, все становится другим, когда ты любишь. Давай поженимся.
М. Перенос, перенос.
О. У меня прямо мир осветился. Когда я тебя увидела! Эти глаза, это же звезды! Доброта нечеловеческая! Чудо-руки! Можно поцеловать твои руки?
М. Я хорошо тебя понимаю, потому что я сама люблю. Я готова ноги целовать Владимиру Георгиевичу! И мы все там. Его брошюру я кладу себе под подушку. (Достает брошюру с полки, вручает О.) От нее исходит целительное тепло! Он такой человек, вот ты увидишь.
О. Хочешь, я от него рожу? Запросто!
М. И думать не смей! Какая! Упаси тебя бог даже к нему подойти близко! Тебя не допустят! Меня-то не допускают!
О. Любопытно посмотреть. Он бы был мой.
М. Все вокруг него готовы ради него на всё! (Берет из рук О. брошюру, кладет ее на место.) Но мы вокруг стоим стеной. Знаешь, мы боимся для него половых инфекций. Его жена очень ревнивая оказалась, не вынесла нашего влияния и уехала от него жить на дачу во Владимирскую область и там наняла себе проходящего бомжа, как бы в ответ. Он шел мимо калитки, попросил якобы работы. Они чуют, все паразиты чуют тепло! И он живет теперь у нее. Муж не муж… Она заявляет, что он ее плотник! Что ей все в деревне завидуют! Переманивают! Каково? Владимиру Георгиевичу путь туда закрыт теперь, в свой дом.
О. Бывает. Это семья. У меня вот нет семьи.
М. Ну вот, дорогая моя. Так что вот… Чаю ты попила, вещи не разбирала… Тут тебе я купила пряников и сыра «Дружба». На первое время в общежитие. Кипятку там попьешь, кружку тебе нужно хоть какую-то. О, я не подумала. Мисочку же нужно, кастрюлю, ложку. Ножик тупой. Сейчас я все тебе дам свое. Старенькое, но целое. Алюминиевое.
О. Ой, б… пардон, спасибо, зачем?
М. Спасибо потом будешь говорить.
О. Спасибо, не нужно мне это все… пардон.
М. (не слушая). И еще я тебе в благотворительном секонд-хенде, такой склад подержанной, но чищеной одежды, нашла немного, по-моему, скромных и неброских, но хороших вещей… Сходи в ванну, померяй.
Пауза.
О. Вот и вот. Все меня гонят. (Уходит.)
М. собирает со стола, уносит посуду на кухню. Возвращается совершенно преображенная О. Это теперь иностранная молодая женщина в хорошем деловом костюме, с сумочкой через плечо, на каблучках.
(Кричит в сторону кухни.) Да я в Воронеж поеду, я там буду с женой, которая меня ждет. Там большой сад. На воздухе. Вас на вашу дачу больше не пустят, приезжайте к нам, я вам напишу на адрес фонда. Милости просим в отпуск. Мы вас не обидим. Не бойтесь.
М. (входит не глядя, рассерженная, становится спиной к Ольге, роется на полке). Но я же тебе место приготовила в приюте. Договорилась. Это было нелегко.
О. Я себе тоже, не думайте, место приготовила. У моей Катьки есть швейная машинка, будем шить бабам. За молоко, за творог, за яйца. Бабам я всегда сошью. Они поесть дадут. Я и по выкройкам из «Бурды» могу.
М. поворачивается лицом к О., застывает.
Катька, моя жена, меня пока что ждет, но, если я не приеду, она себе другого мужа возьмет. Она оторва, долго ковыряться-прохлаждаться не будет, влюбится. Надо ехать. Там в деревне у них одни бабы, мужиков нет, только подыхающие алкаши. Дайте мне денег взаймы на общий вагон до Воронежа.
М. Слушай, что тебе делать в деревне? Пойдешь на макаронку в горячий цех, там неплохо платят, через месяц скопишь, будешь общаться с друзьями. Это Москва, музеи, театры, библиотеки.
О. А Катька-то, Катька меня не дождется, курва. Простите. Я ее кипучую натуру знаю, она на зоне с Анджелкой крутила. Я знаю! Ей-то сорок лет, баба в соку, самое бешенство матки, она говорила.
М. Так, поехали тогда, я тебе куплю билет в плацкарту, потом мне этот билет обязательно пришлешь, я отчитаюсь.
О. Там еще от Воронежа на автобусе три часа переть. И опять-таки нужно деньги на билет.
М. Ладно. Поедем, посажу тебя на поезд. Дам на автобус, помашу рукой.
О. Боитесь, что я Федягина пойду убивать? Мне уже прислали его новый адрес. Нет. У меня планы жить. Его другие убьют или уже убили, он много делов понаделал.
М. Ну все, поехали на вокзал. Приедешь туда, сходи в милицию, зарегистрируйся, надо выправлять будет паспорт. Если что не так, пиши мне, я тебе помогу. (Смотрит на нее прищурившись.) Значит так, переоденься-ка в старое. В этом наряде ты долго не протянешь. Народ тебя не примет. Моя была ошибка.
О. Поезд через три часа.
М. Вот как раз и успеем.
О. Там еще от Воронежа на автобусе три часа переть. И опять-таки нужно деньги на билет.
М. Ладно. Поедем, посажу тебя на поезд. Дам на автобус, помашу рукой.
О. Боитесь, что я Федягина пойду убивать? Мне уже прислали его новый адрес. Нет. У меня планы жить. Его другие убьют или уже убили, он много делов понаделал.
М. Ну все, поехали на вокзал. Приедешь туда, сходи в милицию, зарегистрируйся, надо выправлять будет паспорт. Если что не так, пиши мне, я тебе помогу. (Смотрит на нее прищурившись.) Значит так, переоденься-ка в старое. В этом наряде ты долго не протянешь. Народ тебя не примет. Моя была ошибка.
О. Поезд через три часа.
М. Вот как раз и успеем.
О. Я вами просто восхищена, о натуре. Пардон!
М. Мне надо будет увидеть проводника. Ты ведь без паспорта.
О. Спасибо вам. Справку мне дали. Спасибо. (Плачет.)
М. В твоем деле все должно быть закрыто. Никаких больше грешков там, воровства, убийств.
О. В моем деле все будет закрыто. И никто больше не узнает, как я живу. Никто. (Выходит.)
М. Узнаем, узнаем.
2007Казнь
В спектакле заняты только двое актеров.
Сцена первая
Первый, второй.
Первый. Тренировок не было, ничего не было. Сейчас, разбежался я.
Второй. На ком тренировки-то?
Первый. А хотя бы на обезьянах.
Второй. Будет тебе обезьяна на двух ногах впереди идти да со связанными руками, да не оглядываться.
Первый. Тогда на движущейся мишени.
Второй. А это тебе ни к чему. Ты и так с одного шага в мишень попадешь.
Первый. А если он дернется?
Второй. Это никакая тренировка не спасет. Не предусмотришь, в какую сторону он дернется.
Первый. Он что, свободный пойдет?
Второй. Какой свободный, руки за спину.
Первый. Ноги свободно пойдут?
Второй. А как же.
Первый. Надо чтобы и ноги.
Второй. Что ноги-то? Тогда волочь его, что ли? Если ноги будут связаны. Все равно он так или иначе дернется. В меня только не стрельни. Гляди, он еще на колени упадет. Обернется.
Первый. Ему оборачиваться не указано.
Второй. А не прикажешь в такой момент.
Первый. Надо и голову так зафиксировать. В одну сторону.
Второй. Тебе бы куколку сделать из человека.
Первый. Трудно. Ох, трудно.
Второй. Трудно, что тебя в такой момент мне подсунули. Это трудно. Мы с Колмаковым его каждое утро водили. То туда, то еще куда. Он без паники ходит уже. А тут на тебе, в такой момент конвоира заменят, он забеспокоится. Он в первое утро, когда его вывели, на колени падал.
Первый. Перед вами с Колмаковым? Глупый, что ли?
Второй. Нет, он просто так падал. Не оборачиваясь. Так: три шага – бух на колени. Поднимаешь. Опять шаг – и опять та же штука.
Первый. Молился, что ли?
Второй. Видно, не выдерживал. Какой там молился.
Первый. Ах, черт, трудно будет. Я новый, он поймет.
Второй. Поймет-то поймет. Почувствует. В него вступит.
Первый. Ах, черт. Может быть, так отнесется: мало ли, Колмаков не Колмаков, у меня чин тот же. Может, он думает, что для исполнения за ним другие вообще придут.
Второй. Он по-всякому думает, и так, и так. Каждый раз только и гляди, на колени упадет. Ты бы тоже думал.
Первый. А я не убивал. Меня не за что.
Второй. Сегодня вон убьешь, мало ли.
Первый. Я не убью, а приведу в исполнение.
Второй. Приведешь в исполнение убийство.
Первый. Здравствуйте! Не пойду я с тобой, вот зловредина. Черт.
Второй. Мало ли: он убил по-одному, ты убьешь по-другому. Мало ли. Убьешь.
Первый. Ты тоже убьешь.
Второй. Я расстреляю.
Первый. И я расстреляю. За дело причем. Это надо же какой черт: зверь. Здесь просто. Убил и труп разнял.
Второй. Вот и верно я сказал, что ты убить собрался. За что-то хочешь его убить. Он за что-то убил, а ты убьешь его за это.
Первый. А ты нет?
Второй. Я не знаю, кого он убил, убил или нет, может, ошибка следствия.
Первый. Убил и труп разнял, доказано. Расчлененка.
Второй. Кем доказано-то?
Первый. Следствием, кем.
Второй. Ошибка следствия.
Первый. Ты-то много знаешь.
Второй. Я не знаю, и ты не можешь знать, что не ошибка. «Двенадцать разгневанных мужчин» смотрел?
Первый. Нет, мне нужна все-таки была первая попытка.
Второй. Как ты это понимаешь? На обезьянах тебе доказано, что нельзя тренироваться. На мышах, что ли?
Первый. Но ведь я не попаду!
Второй. Ладно, я попаду.
Первый. Нет, черт, мне плевать, что ты. Важно, что я не справляюсь. Мне нет дела. Я не пойду на это.
Второй. Да, забегал, забегал. Твое дело выстрелить.
Первый. Он дернется.
Второй. А это не твое дело. Ладно, стрелять будешь по коридору вниз. Я справлюсь.
Первый. Зачем мне эта халтурка.
Второй. Майору доложишь тогда.
Первый. Доложу.
Второй. Уже воняешь.
Первый. Воняю.
Второй. Колмаков не вовремя руку подвернул.
Первый. Да вовремя, вовремя он руку подвернул. Я теперь знаю.
Второй. Чем с тобой тут вонь слушать, лучше с инвалидом связаться.
Первый. Колмаков вон и то сумел руку из строя вывести. Самокрут, наверное, устроил.
Второй. Да что я тебе, наставник, что ли? Учитель, что ли? По труду и самоподготовке.
Первый. Ты болей, болей за дело.
Второй. Ты-то не то что на колени бы упал, ты вообще бы ползком ходил.
Первый. Я не убиваю, я повторяю. Мне нечего под конвоем ходить.
Второй. На фронт тебя. Вот бы ты делов наготовил.
Первый. Сейчас мир на всей земле. Мир для чего установили?
Второй. А мне какое дело, не ходи, ты мне пара, и всё. Ты мне никто.
Первый. Связался черт с младенцем!
Второй. А никого на подменку нет.
Первый. Никого на подменку нет. А я даю отвод. Самоотвод. Так что все отменяется! Ему еще пожить, пока Колмаков с бюллетня не выйдет.
Второй. Вот и хорошо. А я сразу подумал, когда же ты себя покажешь? Когда тебя пронесет?
Первый. Мне эта грязь не подошла.
Второй (смотрит на часы). Так. Шесть ноль-ноль. Встать!
Первый встает.
Напра-во!
Бьют куранты. Гимн. Первый поворачивается. Второй поворачивается.
Шагом… арш! Стой, раз-два. Боевое оружие принять! Левое плечо вперед, на приведение в исполнение шагом… арш! Раз-два, раз-два.
Первый (на ходу). Не буду.
Второй. Из караульного помещения вперед – марш! Да выйди, выйди из помещения, тебя не убудет, чего сидеть тут зря?
Первый. Ну вышли, и дальше всё.
Второй. Вот его дверочка. Тише, не устраивай паники. Не порть человеку смерть.
Уходят в дверь.
Сцена вторая
Врач, майор.
Врач. Товарищ майор, разрешите войти.
Майор. Что у вас?
Врач. А врачебный отчет.
Майор. Это можно.
Врач дает майору бумагу.
Врач. Что характерно, сердце билось восемнадцать минут дополнительно.
Майор. Чего же ждали?
Врач. Пока загрузится.
Майор. Дождались бы, что выжил. Мог бы выжить.
Врач. Нет, он точно загружался уже.
Майор. Что вы – загружался, загружался. Термин нашли.
Врач. Это слово у нас в больнице. Чтобы больных не беспокоить.
Майор. Кто допустил, это неточное попадание?
Врач. Два ранения, одно пустячное, в район ключицы. Другое с летальным исходом.
Майор. Ну, специалисты. Кто допустил, новенький?
Врач. Теперь не скажешь.
Майор. Хоть следствие заводи. Ну что с таким народом делать. Преступника государственного, убийцу прикончить не могли.
Врач. Уже все нормально, что вы.
Майор. Везде сам бегай за ними. Он в сознании был восемнадцать минут или как?
Врач. Трудно все же сказать.
Майор. Вот. Устраивают еще пытку тут. Не могут убить сразу. Восемнадцать минут жил! Надо же! Все, наверное, сознавал.
Врач. Трудно сказать, мы тайны смерти не знаем.
Майор. Но точно скончался?
Врач. Ну зачем же. Я ведь констатирую, загрузился. Я отвечаю за свои слова.