– Да, господин. Я передам ей твою просьбу. Как твое имя?
– Скажи, что ее спрашивает Корв. Этого достаточно.
Пока он ждал, его снова одолели гнетущие мысли об их шатком положении. Она должна понять, что такая жизнь не для нее. Лучше ей выбрать кого-то другого, с кем спокойнее и безопаснее. Ее наверняка встревожит его внезапное появление, она…
– Марк!
Фелиция бежала к нему по коридору. Юбки развевались от ее торопливых шагов. Она обхватила его теплыми руками, и все его страхи развеялись в ту же минуту.
– Я так соскучилась по тебе! Я почти перестала ждать, так давно тебя не было. Пойдем ко мне.
Она взяла его за руку и потащила по коридору в свою комнату. Едва они остались наедине, она закрыла дверь и прижалась к нему в долгом поцелуе. Наконец она отстранилась на расстояние вытянутой руки и при мигающем свете лампы стала внимательно его рассматривать, как бы сравнивая со своими воспоминаниями. Потом легонько ткнула в закованную броней грудь.
– Я ведь дала себе обещание, что в следующий раз, когда я буду с тобой целоваться, на тебе этой штуки не будет. Как давно это было, Марк! Я решила, что ты не вернешься ко мне.
Ее голос звучал тихо, едва слышно, глаза увлажнились от сдерживаемого чувства.
Он взял ее ладони в свои.
– Прости, я был в дозоре на границе. Местные жители ожидали, что северные братья их освободят, а когда этого не случилось, с досады принялись устраивать набеги на римские крепости и фермы. Единственный способ увидеть тебя раньше – встать на пути стрелы, пущенной синеносыми. И кроме того, в последний раз, когда мы виделись, ты была…
Он замолчал, боясь, что его неосторожные слова ее заденут.
Фелиция вздохнула и покачала головой, не поднимая глаз от пола.
– Да, я держалась отчужденно. Я много раз с тех пор проклинала себя за это. Наверное, на меня повлияла смерть мужа… Мне сказали, что его убили ударом в спину.
Марк тщательно выбирал слова. Префект Басс погиб во время преследования отступающих варваров в Битве утраченного орла. Считалось, что он сам навлек на себя смерть от рук подчиненных. Он жестоко обходился с солдатами, нимало не заботясь о том, что у всякого терпения бывает предел, и в конце концов они избавились от него единственно возможным способом.
– Ты ведь знала, что он…
– Отличался злым и жестоким нравом? Конечно. Мне это было известно лучше, чем другим. Иначе я бы не ушла от него. Каждый раз, когда я молюсь Фортуне, я благодарю тот день, когда приняла это решение. Но он не заслужил такой участи. – Она чуть помолчала, сжав лежащие на коленях руки. – Поэтому я чувствую себя виноватой. Когда я узнала о его смерти, моей первой реакцией была безудержная радость – я теперь свободна и могу быть с тобой. – Она отвернулась, глядя в угол. – И все же он был моим мужем. Вдобавок человек, который лечит других, не должен радоваться смерти. Мне стало очень стыдно…
Марк взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.
– Он говорил со мной на том проклятом холме, когда Вторая когорта в последний момент спасла нас от неминуемой смерти. Он знал или догадывался о том, что произошло между нами. Заявил, что сразу после битвы вызовет меня на поединок, но я не мог с ним сражаться. Мне пришлось бы его убить, и это погубило бы нас обоих. Тот, кто воткнул ему в спину копье, спас меня и тебя. Иначе мне бы пришлось покончить с собой, чтобы не выдать нашу тайну. – Он замолчал на мгновение, чтобы взглянуть в ее глаза. – Но теперь это уже неважно. Можем извлечь пользу из сложившейся ситуации или бесконечно предаваться терзаниям по поводу нашей вины. Я знаю, что я предпочту.
Она подняла на него нежный взгляд и стянула с плеч рукава туники так, что ткань едва прикрывала грудь.
– А хочешь знать, что предпочту я? Может, запрешь дверь и расспросишь меня поподробнее?
Спустя еще два часа Марк, совершенно измотанный и все же невероятно счастливый, вернулся в казарму и открыл дверь в комнату, где расположились все четыре центуриона. Руфий вопросительно посмотрел на него. Юлий и Дубн уже спали, свернувшись на соломенных матрасах.
– Ну, явился, наконец. Я подумывал, не отправить ли охранника на поиски, но Юлий убедил меня, что ты, забыв о старших товарищах, хлещешь иберийское красное в доме у легата. Так расскажи, где был? Да ты, похоже, едва стоишь на ногах, хотя спиртным от тебя вроде не пахнет.
Ветеран демонстративно принюхался, и глаза у него расширились. Он откинулся в кресле и пихнул приятеля, лежащего у него за спиной.
– Эй, Юлий! Юлий, просыпайся.
Его товарищ потер заспанные глаза, сел, бросил взгляд на Марка и снова повалился на кровать.
– Он вернулся. Подумаешь, дело какое. Отстань, дай поспать.
Руфий потряс его за плечо.
– Думаю, тебе будет интересно на это посмотреть. Или, точнее сказать, понюхать.
Юлий сердито осмотрел Марка с головы до ног, втянул носом воздух и поглядел на друга с зарождающимся изумлением.
– Да чтоб я сдох…
Руфий фыркнул:
– Я бы не стал говорить, что день окончен, а то этот похотливый содомит ничего нам не расскажет о своих делишках.
Юлий снова принюхался.
– Ты… ты был…
Марк покраснел, а Руфий налетел на него с удвоенной силой.
– Да все с ним ясно. Мы тут сидим и волнуемся за него, думаем, не пырнул ли его какой-нибудь воришка ножом в ночной тьме, а он в это время палки кидает. Он даже не смыл с себя запаха женщины, прежде чем вернуться к нам, несчастным жертвам долгого воздержания. Разве тебя не учили, что после того, как перепихнешься, надо сходить в баню или по крайней мере взять мочалку и ведро с водой и использовать их по назначению.
Марк открыл было рот, чтобы резко ответить, но Юлий швырнул ему в лицо полотенце, еще влажное от вечернего обтирания.
– Воспользуйся моим, парень. Не смей ложиться в общей комнате, когда от тебя такая вонь, тут и так спать невозможно. Ведро с водой стоит за дверью – иди и помойся, как полагается.
Он внезапно остановился, захваченный врасплох выражением лица Марка.
– Постой, да у тебя совсем мозги набекрень съехали! Ты даже не заметил, что в тебя летит полотенце. Я знаю, кто она… Как же ее зовут? Госпожа лекарь…
Марк с полотенцем в руке открыл дверь.
– Фелиция. Ее зовут Фелиция. Она обещала выйти за меня замуж…
Его друзья обменялись удивленными взглядами. Юлий кинулся трясти единственного человека в комнате, который до сих пор не принимал участия в происходящем.
– Дубн, проснись, а то все пропустишь!
Кальг и его телохранитель покинули военный лагерь с первыми рассветными лучами. Они выскользнули незаметно, лишь обменялись парой слов со стражниками на западной границе лагеря. Стражники принадлежали к племени сельговов и были по-прежнему верны своему племенному вождю. Кальг что-то настойчиво прошептал на ухо воину и, обратившись к стражнику, произнес:
– За все утро ты никого не видел, Валло. Понятно?
Командир стражи, седой, покрытый шрамами ветеран двух восстаний против ненавистных захватчиков, с безразличным видом кивнул. Он был в дозоре вчера, когда гонец, о котором его заранее предупредили, вышел из леса с западной стороны лагеря и остановился в пятидесяти шагах от ограды. Когда Валло подошел, чтобы поговорить с ним, северянин передал ему сообщение для Кальга, а потом развернулся и двинулся прочь, не обращая внимания на десяток сельговских воинов, стоящих за спиной своего командира. Теперь Валло стоял перед Кальгом, с сомнением оглядывая жалкую горстку телохранителей, окружавшую племенного вождя.
– Никто ничего не узнает, мой господин. Мы будем охранять твой шатер, а если кто-нибудь спросит, будем отвечать, что ты заболел. – Командир стражи наклонился поближе к Кальгу и тревожно прошептал: – По-моему, тебе не стоит так рисковать.
Кальг кивнул, похлопал ветерана по плечу и огляделся кругом, проверяя, не видит ли их кто-нибудь.
– Я знаю. В мое отсутствие вотадины станут роптать еще громче, а их вождь продолжит строить козни, но это дело надо обделать по-тихому, иначе мы не сможем рассчитывать на победу.
– И ты покидаешь лагерь всего лишь с маленькой группкой воинов? Мой господин, это ошибка! Это та же самая ошибка, из-за которой на тебя напали римляне, когда ты охотился в лесу. Они убили твоего телохранителя, а тебя спасла лишь сила и умение владеть мечом.
Кальг негромко рассмеялся, вспоминая свою первую встречу с римлянином, который предал своих и дал ему возможность расправиться с римским Шестым легионом.
– На этом дело не кончилось. Когда-нибудь мы изгоним римлян с нашей земли, и я расскажу тебе эту историю. А сейчас без риска не обойтись, если мы хотим одержать великую победу и навсегда избавиться от захватчиков.
Воин поклонился и отошел в сторону. Телохранители скрылись за тщательно замаскированным проходом в частоколе, окружавшем лагерь, и въехали в лес с копьями наготове. Стражник дал подчиненным знак вернуться к своим обязанностям, а сам внимательно оглядел лагерь, чтобы удостовериться в том, что отъезд Кальга остался незамеченным. Небольшой отряд почти скрылся из виду за толстыми стволами дубов.
Кальг с телохранителями медленно двигались по молчаливому лесу сквозь густые заросли, по охотничьим тропам, которое в последнее время почти не использовались, судя по заполонившей их буйной растительности. Несколько раз воины рассыпались по кустам и тихо ждали, намереваясь напасть на преследователей, если таковые появятся. К полудню они уже спустились в долину и сидели, пригнувшись, в убежище, устроенном под упавшим деревом в пяти милях от лагеря.
– Нет, мой господин, за нами точно никто не шел. – Начальник охраны убежденно помотал головой и приглушенно продолжил: – В лесу тихо. Любого, кто последует за нами, будет слышно за двести шагов.
Кальг довольно кивнул.
– Отлично. Тогда можно идти дальше, не опасаясь посторонних глаз.
Воин скривился, оглядывая густое переплетение деревьев и кустов.
– Сказать по правде, мой господин, я гораздо больше опасаюсь того, что ждет нас впереди, чем того, что мы оставили за спиной. Это справедливо не только для нас, но и для любого, кто решит нас преследовать.
Кальг понимающе кивнул.
– Я знаю. Мы шумим, как стадо свиней, ищущих желуди. Но все равно, надо идти вперед, поэтому приходится рисковать. У меня назначена встреча на той стороне холма, и мне бы не хотелось ее пропустить.
– Да, господин.
Телохранитель встал, сделав знак своим товарищам, чтобы они готовились снова двинуться в путь. Кальг покачал головой.
– Я пойду один, а вы меня подождете. Приготовьте факелы на случай моего позднего возвращения, но ни при каких обстоятельствах не ходите за мной.
– А если ты не вернешься до темноты?
Кальг кивнул.
– Такое возможно. Зажгите большой костер и по очереди высматривайте меня, но никуда отсюда не уходите.
Он отвернулся и начал взбираться вверх по склону холма, отбросив по дороге ветку, свисавшую на его пути.
– А если ты не вернешься, господин? Как долго нам ждать?
Немного помедлив, Кальг бросил через плечо:
– Столько, сколько потребуется. – И, повернувшись, добавил вполголоса: – Если я ошибся в своих расчетах, мы скоро это узнаем. В таком случае мы все умрем еще до наступления темноты.
Он взбирался по склону с осторожностью охотника, напрягая зрение и слух при малейших признаках человеческого присутствия, но не услышал и не увидел ничего такого, что заставило бы его остановить осторожный подъем. Добравшись до вершины, Кальг присел в тени под деревом и прислушался. Было так тихо, что он слышал биение собственного сердца. Наконец, спустя какое-то время, сквозь неумолчное жужжание лесных насекомых до Кальга донесся какой-то слабый отголосок, сказавший ему, что он ждал не напрасно. Когда он поднялся на ноги, копье врезалось в ствол дерева на расстоянии ладони от его лица. Кальг замер. Еще одно копье уткнулось ему в спину. Из-за деревьев вышли несколько воинов и окружили его со всех сторон. Закручивающиеся синие узоры татуировок украшали их руки и лица. Вождь сельговов поднял вверх руки, стараясь, чтобы его движения не выглядели угрозой.
– Ну что ж, самое трудное позади. Мне удалось найти вас и при этом остаться в живых. Может, спустимся вниз и посмотрим, кто ждет меня у подножия холма?
Человек, направлявший на него копье, распорядился:
– Обезоружьте его и свяжите ему руки.
У Кальга отобрали меч и связали вместе запястья вытянутых вперед рук.
– Вы всегда так поступаете со своими гостями? – невозмутимо спросил он.
Человек с копьем невесело рассмеялся.
– Мы здесь слишком далеко от дома. Гончие псы не доверяют незнакомцам. Мы дорого заплатили за эту науку. Так что сначала тебе придется доказать, что заслуживаешь доверия. Ведите его.
После завтрака префект Фурий стоял рядом со своим заместителем и смотрел, как Вторая тунгрийская когорта марширует по направлению к главной площади Скалы. После минутного молчания примипил поинтересовался:
– Ты твердо намерен исполнить задуманное?
Префект уверенно кивнул.
– Убийца префекта отправится за ним в царство мертвых еще до того, как мы выступим в поход. В противном случае у окрестного воронья будет большой пир. Меня только беспокоит, что у тебя было два месяца на то, чтобы отыскать этого ублюдка, а ты до сих пор с этим не справился.
Они так и стояли в неловком молчании, пока Вторая когорта строилась на площади.
– Вторая когорта… – солдаты привычно ожидали приказа «вольно», – сегодня я хочу, чтобы вы выслушали меня, стоя по стойке «смирно». Это вызвано тем, что в нашей когорте произошло исключительное событие: кто-то из вас запустил копье в спину вашему покойному префекту. Если раньше вы могли себе позволить дремать в строю, слушая вполуха, то сегодня вам это не удастся. До сих пор никто в когорте не озаботился тем, чтобы найти убийцу префекта Басса. Военный закон требует для преступника справедливого наказания – публичной казни. Однако дело предпочли замять, и кое-кого в когорте это вполне устроило. Но я не намерен смотреть на это сквозь пальцы. Сегодня, Вторая тунгрийская, позорному бездействию будет положен конец. Прежде, чем мы уйдем с площади, я узнаю имя убийцы. В противном случае вы проклянете тот день, когда впервые его увидали. Я в присутствии свидетелей принес жертву Марсу и поклялся на алтаре отомстить тому, кто отнял жизнь префекта Басса. Теперь для меня нет пути назад. Я даю вам слово, что он будет отомщен. Сколько человек умрет вместе с убийцей префекта, зависит только от вас.
Он глубоко вздохнул и оглядел плотно сомкнутые ряды солдат, наслаждаясь моментом, чувствуя, как в воздухе повисло напряжение.
– Поскольку, как оказалось, я здесь единственный человек, который стремится к справедливому суду, мне потребуется помощь. Примипил разделяет мою точку зрения, но я хотел бы знать, что думают об этом другие офицеры. Центурионов, поддерживающих правосудие для убийцы префекта Басса, предлагаю сделать три шага вперед из своих шеренг.
В то же мгновение по рядам прокатилась рябь движения. Все произошло так быстро, что у Фурия возникло подозрение, что примипил успел сообщить своим подчиненным о его намерении. Все десять офицеров вышли из шеренг и таким образом перешли символический Рубикон, после которого у них не осталось пути к отступлению.
– Ну что ж, прекрасно. По крайней мере офицеры этой когорты сознают чудовищность преступления, взывающего о справедливом возмездии. Остается только найти убийцу среди восьмисот человек. И что для этого нужно? Я размышлял на эту тему все пять недель, прошедших с того дня, когда я узнал о своем назначении на новую должность и о том, при каких обстоятельствах она освободилась. – Он помедлил минуту, прислушиваясь к повисшему в воздухе молчанию. – Три года назад я служил в Мезии, в Двенадцатом молниеносном. Это было подразделение с настоящей римской дисциплиной.
Он посмотрел на выстроенную перед ним когорту, ухмыляясь в широко раскрытые глаза подчиненных.
– Да, в Двенадцатом знали, что за преступлением непременно грядет наказание, что за любое проявление трусости придется заплатить жизнью. У меня есть большое желание последовать их примеру и подвергнуть всю когорту децимации, то есть казнить каждого десятого по жребию. – Фурий снова замолчал, оглядывая ряды окаменевших лиц. – Но я понимаю, что, хотя когорта и заслуживает такого наказания, шансы покарать убийцу будут слишком малы, чтобы оправдать потери в живой силе. Поэтому я решил выбрать другой путь. Поскольку вы запятнали себя нежеланием найти виновного в смерти вашего командира, я собираюсь применить к вам максимальное наказание, которое не нанесет ущерба боеспособности. Оно вступает в силу незамедлительно. Во-первых, из вашего жалованья будут вычтены деньги за те три месяца, которые прошли со дня убийства Басса. Более того, дальнейшее жалованье не будет начисляться до тех пор, пока убийца не признается в содеянном. – Он помедлил немного, чтобы солдаты могли осмыслить сумму, которой каждый из них лишался. – Во-вторых, если убийца будет найден и правосудие свершится сегодня до захода солнца, я ограничу штраф лишь месячным жалованьем. В случае если этого не произойдет, я выберу по человеку из каждой когорты, который будет казнен своими же товарищами. Казнь будет осуществляться без использования какого-либо оружия, голыми руками.
Солдаты смотрели прямо перед собой, не рискуя встретиться с ним взглядом.
– Вам выбирать. У меня нет других приказов, кроме как прочесывать окрестности в поисках варваров, и поэтому мы можем оставаться здесь сколь угодно долго. Пока человек, которого я ищу, не признается, мы не двинемся с места. Каждое утро будет начинаться с того, что во всех центуриях когорты будет по жребию выбираться один солдат, которого забьют до смерти… и еще, разумеется, тот, кто выполнит эту грязную работу. Я буду у себя в палатке.