– Но почему тогда вначале президент УЕФА голосовал за голландско-бельгийскую заявку?
– Этот жест он сделал, чтобы не обидеть явных, как считалось, аутсайдеров. Бельгиец Д’Уг – очень уважаемый член исполкома ФИФА, а заявка у них была во многом франкоязычной. Платини голосовал за них, чтобы сохранить интригу и уважение, и был абсолютно прав.
Мутко, в свою очередь, сказал мне, что поддержка со стороны Платини имеет для России далеко идущие последствия.
– Мишель сразу сказал, что это хорошая идея, – говорит министр спорта. – Ему понравился финал Лиги чемпионов, который прошел в Москве. Велика вероятность, что Платини будет следующим президентом ФИФА. Во всяком случае, Блаттер видит ситуацию именно так. ЧМ-2018 будет проводить уже новый президент ФИФА, который будет избран тремя годами ранее. Авторитет, имидж Платини растут с каждым годом. И думается, это организации было бы неплохо, чтобы ей порулил бывший знаменитый футболист, который впоследствии стал крупным международным чиновником. Это добавит всей ФИФА авторитета.
Колосков согласен с перспективой, обрисованной Мутко:
– Да, с большой долей вероятности Платини станет следующим президентом ФИФА. Все его последние интервью говорят о том, что он нацелен на это.
О том, что деловые качества Платини – что называется, на уровне, говорил мне еще в 2007 году его предшественник и непосредственный оппонент в борьбе за кресло президента УЕФА Юханссон:
– Он меня приятно удивил. Платини оказался гораздо более целеустремлен и дотошен в работе, чем я думал вначале. Признаться честно, считал его великим в прошлом футболистом – но не более того. Теперь понимаю, что это не так. Он трудяга, каких поискать. И умеет слушать. Я, впрочем, этим не злоупотребляю, поскольку каждую секунду помню, что отныне являюсь не президентом, а почетным президентом УЕФА. Платини выиграл выборы президента УЕФА честно. Потому и поддерживаю его.
В общем, с Платини надо дружить. Мутко с его политическим чутьем понял это вовремя. И не прогадал.
* * *А что же Блаттер? И его влияние?
Кстати, о нем Юханссон в том нашем интервью высказался совсем иначе, чем о Платини.
– Открытой поддержкой, которую оказывал Платини президент ФИФА Зепп Блаттер, вы, знаю, были недовольны , – сказал я ему.
– Да, я был ею крайне разочарован. Однажды обязательно вернусь к этой теме – когда буду писать книгу о своих годах на посту президента УЕФА. Тогда представлю на суд читателей не слухи, а факты о том, что там в действительности произошло.
Пока о книге уже пожилого Юханссона и о разоблачениях в ней Блаттера я ничего не слышал.
Степень его влияния велика, но не стоит ее абсолютизировать. Недаром, поддерживая Россию, президент ФИФА последовательно выступал против Катара как возможного хозяина чемпионата мира. И проиграл.
Мутко говорит:
– Если бы состав исполкома ФИФА формировал лично Блаттер, у него было бы больше влияния. Но высший орган власти в футболе формируется по континентальному принципу. Европа, Азия, Африка и другие континенты выдвигают своих представителей – а конгресс ФИФА только утверждает принятые на континентах решения. Поэтому не скажешь, что Блаттер обладает решающим влиянием на них. Скорее, члены исполкома, представляющие ту или иную конфедерацию, выполняют волю своего континента.
– Этим и объясняется, что в борьбе за ЧМ-2022 выиграл Катар, который Блаттер ни на одном из туров голосования не поддержал?
– Конечно. Он всегда говорит о том, что никому ничего не навязывает. У него есть право решающего голоса при равенстве голосов – и все.
Насчет воли континентов Мутко прав – но не во всех, а в ряде случаев. К примеру, все представители зоны КОНКАКАФ – Северной и Центральной Америки (американец Блэйзер, тринидадец Уорнер, гватемалец Сальгеро, приезжавший в Санкт-Петербург даже с семьей) – проголосовали за Россию, а каждый из членов исполкома от КОНМЕБОЛ (то есть Южной Америки) – за Испанию с Португалией. Тогда как в Европе, Азии и Африке мнения разделились.
Вернемся, однако, к Блаттеру. И подметим один фактор, который давным-давно приблизил швейцарца к России. Уже много лет он приезжает в нашу страну каждый январь – на Кубок чемпионов стран СНГ и Балтии. В октябре 2010-го я спросил Колоскова:
– Это можно расценивать как проявление симпатии к России?
– Конечно, нет. Он приезжал к нам и при советской власти. Но дело-то совсем не в этом. Блаттер приезжает не только повидаться с руководителем федерации или, как в нынешнем году, государства. Он здесь проводит большие совещания.
Кубок Содружества – единственная возможность увидеться одновременно с 12–15 президентами и генеральными секретарями федераций стран-членов ФИФА. Здесь собираются и Прибалтика, и Закавказье, и Средняя Азия. То есть как европейские, так и азиатские страны. И не случайно на Кубок Содружества приезжают и президенты УЕФА – раньше Леннарт Юханссон, теперь Мишель Платини. Помимо общих заседаний во время Кубков Содружества идут персональные собеседования с руководителями федераций, проясняются многие вопросы. Вот для этого Блаттер главным образом и приезжает.
Все это так – но не пропускает президент ФИФА этих визитов, думается, еще и потому, что в России его всегда гостеприимно и на высоком уровне принимают. И кстати, именно очередной такой приезд в 2006 году обернулся первой «встречей в верхах» с Путиным…
Мутко говорит:
– Помните фразу Путина: «Смешно обвинять швейцарца – в коррупции!» И это на самом деле так. Блаттер никогда до таких вещей не опустится. Конечно, он не может отвечать за всех членов исполкома, но, на мой взгляд, ФИФА – открытая и понятная организация. Инвестирует очень много денег в массовый футбол, а в профессиональном у нее очень хорошие продукты – чемпионат мира, Кубок конфедераций. А проблем – их, знаете ли, везде много. И я не пойму тех обвинений, которые бросают в адрес президента ФИФА.
Блаттер вышел за рамки понятия «футбольный чиновник»: это большой политик. Посмотрите, как он поднял футбол как общемировое явление. В 2005 году, когда я стал президентом РФС, моей задачей было на российском уровне сделать так же – из местечкового явления превратить его в общенациональное. И мне казалось, что мы это сделали – по крайней мере, находимся на пути. Вся страна начала обсуждать футбол, он стал явлением! А то, что происходит у нас с футболом сейчас – отдельная песня, и мы к этому обязательно вернемся…
А с Блаттером у нас дружеские отношения, я очень уважаю его. Что для него в человеке главное? Искренность. Чтобы не крутил-вертел, а был с ним честен. Второе – любовь к футболу, преданность ему. Сам Йозеф безгранично любит футбол и гордится ФИФА. Его слоган: «Футбол – больше, чем игра». И мы в России сделали такой же. Жаль, что его потихоньку забывают.
Когда в январе 2011 года Блаттер приехал в Санкт-Петербург вручать Путину, Мутко и Ко официальный документ с правом проведения ЧМ-2018, мне довелось некоторое время побыть в кулуарах. И не раз я слышал, как член исполкома ФИФА от России обращался к мировому футбольному боссу со знаменитыми словами: «Dear President Blatter!» Швейцарец начинал хохотать, едва ли не за живот хватаясь.
Таких эмоций не придумаешь. Мутко с Блаттером действительно испытывают человеческую симпатию друг к другу.
И мне это понятно, поскольку я не раз общался с первым и дважды брал довольно продолжительные интервью у второго. Они оба – живые. Не делают надутых каменных лиц, интервью дают (не говоря уже о «непротокольном» разговоре) веселым, свободным, не канцелярским языком, много улыбаются и смеются. Речь их пересыпана восклицаниями и пронизана эмоциями. У них озорные глаза – и схожий темперамент.
Вот вам, к примеру, такой отрывок из моего интервью с Блаттером, взятого у него в 2007 году. Президент ФИФА рассуждал на тему картинных падений:
– Футбол – часть общества, а в обществе немало людей, готовых идти к цели обманными средствами. Такая же ситуация и в футболе. Впрочем, это не повод заявлять: мол, ничего с этим не поделаешь, – и умыть руки. Нет, мы должны сделать все, чтобы остановить обман в футболе теми средствами, которые есть в нашем распоряжении. В том числе и с помощью дисциплинарных акций. Но вырубить обман, что называется на корню, невозможно. Это часть любой игры и жизни вообще. Если вы играете в покер, обязательно найдется человек, который захочет заглянуть в ваши карты, а то и подсунуть крапленую колоду. Нам бы очень хотелось, чтобы в футболе звездные игроки не занимались обманом, потому что с них берут пример другие игроки и болельщики.
В футболе, как и во всем современном обществе, есть место обману. Вот вы играете в футбол?
– Да, раз в неделю.
– Скажите честно: случается незаметно прихватить соперника за футболку или придержать руками?
– За футболку – нет, а вот задержки иногда себе позволяю.
– И я, представьте, тоже! Я уже не так быстр, как когда-то, а потому иногда прибегаю к недозволенным приемам. Но это ведь не имеет ничего общего с «божьей рукой» и новым поколением, которое взяло пример с Марадоны! Это было всегда, у всех поколений. Когда играешь – хочешь выиграть. И иногда ради этого пускаешься на небольшой обман. Почему? Да потому что футбол – это игра! А в игре ты не считаешь подобные поступки чем-то очень уж серьезным и важным, для тебя это несопоставимо с тем, чтобы «подставить» кого-то в обычной жизни. Рассуждая обо всех этих проблемах, никогда нельзя забывать об игровой сути футбола.
Как живо, не по-чиновничьи, говорит президент ФИФА, улавливаете?..
Охотно в том интервью Блаттер рассуждал и о России:
– Насколько верным путем, по-вашему, развивается российский футбол, в который пришли большие деньги нефтяных и газовых монстров? – спросил я его.
– Футбол всегда играл и будет играть в России большую роль. Сейчас у РФС новый президент, помогают ему также новые люди. Только что я с ним разговаривал и убедился, что он поддерживает наши усилия по постепенному сокращению числа иностранных легионеров. Система «шесть плюс пять» была моей личной идеей, и я рад, что РФС движется именно в этом направлении. Что же касается появления в российском футболе больших денег, то я рад, что ваши инвесторы вкладывают их в собственный футбол. Это лучше, чем отдавать капиталы футболу зарубежному. Россия – самая большая страна мира, и не только Москва и Санкт-Петербург, но и остальная страна нуждается в этих деньгах.
– Ваше мнение о появлении Гуса Хиддинка во главе сборной России?
– Это хорошая идея. Весь опыт российских тренеров во главе национальной команды говорил о том, что ожидаемых результатов они не дают. Особенно с тех пор, как Советский Союз развалился и Россия стала самостоятельным государством с отдельной федерацией футбола. Такой титулованный зарубежный тренер, как Хиддинк, безусловно, привнесет какие-то новые идеи, «свежую кровь». К нему, возможно, будет даже больше уважения, чем к большим тренерам и игрокам времен Советского Союза. Вот, скажем, есть у вас Никита Симонян – настоящая легенда. Но жить одними легендами невозможно. Жить надо современными реалиями. И тогда результаты придут.
Самая большая страна мира, большая роль футбола в России, легенда Симонян… Не сухо, не формально уже тогда Блаттер говорил о нашей стране. Первая большая встреча с Путиным была уже позади. А до исторического решения в Цюрихе оставалось чуть менее четырех лет.
Понимали ли в «России-2018», что Блаттер – на нашей стороне? По всей видимости, да, хотя, естественно, прямых вопросов на этот счет никто ему не задавал, и сам он карты тоже не раскрывал. В октябрьском интервью 2010 года я спросил Колоскова:
– По вашему ощущению, сам Блаттер склоняется на чью-то сторону?
– Каких-то четких ощущений нет. На его встрече с президентом Медведевым я не присутствовал, вижу его эпизодически. Мы встречались на чемпионате мира в Южной Африке. Ясно, что разговор на эту тему у нас тоже был. Услышать от него можно только одно: «Работайте, у вас хорошие шансы».
Правда, как только все счастливо закончилось, тот же Колосков в нашей беседе высказался уже иначе:
– Никаких сомнений в этом (что Блаттер проголосует за Россию) у меня, если честно, не было с самого начала. Причин тому много. Во-первых, он искренне верит в Россию, иначе не приезжал бы к нам каждый год по разу, а то и по два. Во-вторых, это абсолютное доверие и уважение президента ФИФА к нашему премьер-министру, с которым он неоднократно встречался. В-третьих, именно он – идеолог развития футбола и его инфраструктуры в новых и новых государствах.
А далее уже последовала фраза про 30 лет их, Колоскова с Блаттером, дружбы, которая не определяющим, но одним из факторов тоже могла стать…
Путин на пресс-конференции в Цюрихе после победы России уклонился от разговора о симпатиях президента ФИФА. Его спросили:
– Блаттер сказал, что Россия – не страна, а целый континент. Интересно узнать: вы общались с президентом ФИФА?
– Президент ФИФА общался с очень многими руководителями заявочного комитета (России). Здесь нет никакого секрета, это не запрещено правилами ФИФА. Господин Мутко доложил: Блаттер – очень объективный человек. И я не могу сказать, что он как-то особенно симпатизировал России. В ходе процедуры голосования Блаттер заставил нас немало поволноваться.
Мы считаем, что выстроили правильную линию в защиту нашей заявки. Исходили из того, что наша заявка соответствовала философии ФИФА: расширять границы мирового футбола за счет новых территорий и новых стран. Мы – россияне, нас – миллионы, и мы любим футбол. Но посмотрите: в Восточной Европе никогда не проводились чемпионаты мира! И когда мы формулировали заявку, думали именно об этом.
Хочу сказать также о том, что в настоящее время мир переживает последствия финансового кризиса. И многие европейские страны сталкиваются с различными проблемами. У России трудностей хватает, но есть стабильность. Наш золотовалютный запас – третий в мире, он составляет 500 миллиардов долларов. Четыре процента – годовой рост экономики…
Кроме того, мы готовимся к крупнейшим соревнованиям: Всемирной Универсиаде в Казани и проведению зимних ОИ-2014 в Сочи. В двух точках страны идет серьезнейшая подготовка, там создается новейшая инфраструктура!
А вот мнение Сорокина:
– У меня всегда было ощущение, что Блаттер хорошо к нам относится. Какой ключик и кто к нему подобрал, не знаю, но с первого момента с его стороны не было ни намека на малейшую антипатию. Нет, его симпатия никогда не выражалась вслух. Потому что это абсолютно этически выдержанный человек, внешне нейтральный ко всем. Но на каком-то интуитивном уровне было понятно, что он нам по меньшей мере симпатизирует. Не знаю, может, тем же англичанам тоже так казалось. Однако в этом деле кто-то ошибается, а кто-то – нет. Мы не ошиблись.
Мне кажется, он понимал, что мы искренне, честно хотим чемпионат мира. И искренне, честно собираемся его здорово организовать. Вообще президент ФИФА произвел впечатление абсолютно нормального, общительного, не заносчивого, вполне доступного человека.
Министр с ним не раз общался один на один, я же встречался с ним только на официальных мероприятиях. Мне казалось, что все ограничивалось короткими и вежливыми рукопожатиями. И я был сильно удивлен, когда обнаружил, что он знает, как меня зовут. Причем это выяснилось уже на ранних стадиях заявочной кампании. В хорошей памяти ему не откажешь.
Один из послов нашей заявки Алексей Смертин рассказал, что на презентации в Йоханнесбурге президент ФИФА вдруг зашел к нашей делегации, и, услышав, что Смертин говорит по-французски (он три сезона выступал за «Бордо»), начал с интересом расспрашивать его, откуда он знает язык.
Известен и факт, что Блаттер на Олимпиаде 1972 года в Мюнхене был тем самым хронометристом на финальном матче СССР – США, который зафиксировал невероятный победный бросок Александра Белова, когда мяч за три секунды был доставлен от одного кольца к другому. Американцы подали протест и до сих пор не признали своего поражения в той игре. Может, уже тогда швейцарец испытывал к нашей стране симпатии?..
– Как вы думаете, такие вещи, как очень теплые отношения Блаттера со знаменитым дирижером и послом «России-2018» Валерием Гергиевым, могли как-то повлиять на его решение? – спрашиваю Сорокина.
– Я бы назвал это «теорией маленьких кирпичиков». Заявка – очень многогранный процесс, это может показаться банальностью, но в ней действительно не бывает мелочей. Как презентовал, как подошел, как выглядишь, какие у вас общие знакомые… Абсолютно все.
В конце декабря 2010 года мы общались с Валерием Гергиевым в Берлине – за день до его концерта в филармонии столицы Германии. И он с удовольствием говорил о футболе.
– С каких пор вы знакомы с Блаттером? И насколько регулярно общаетесь? – спросил я музыканта.
– Количество встреч и качество отношений – не всегда одно и то же. Часто бывает, что излишнее количество как раз оборачивается негативом. И вообще для меня важно не то, что я встречаюсь с Блаттером, Беккенбауэром или Платини. А то, что Мариинский театр, который представляю, находится на таком уровне в нашей профессиональной среде. Это гигант мировой культурной сцены. Поверьте, если наш театр или я сам упаду в глазах нашего сообщества, то это дойдет и до Блаттера, и до остальных – и встречи сойдут на нет. Поэтому надо прежде всего хорошо делать то дело, которому служишь.