Он продолжает: «А Д’Угу? Говорят, вы и ему что-то подарили». Я сказал, что ничего Д’Угу не дарил – только шкатулку жене, и все. На самом деле было так. Мы с Сорокиным полетели к Д’Угу, с которым встречались одним из первых. Я знал, что он, конечно, будет голосовать за Бельгию и Голландию, – но думал, что они вылетят в первом туре, и тогда у нас будет возможность привлечь его на свою сторону во втором.
Помню, нам накрыли очень хороший обед в ресторане рядом с аэропортом. В Бельгии – лучшие рестораны, с моей точки зрения. Лучше нет нигде в мире – ни во Франции, ни в Швейцарии. Он сам гурман, и посидели мы великолепно. Спаржа только что пошла самая свежая…
А Леша с собой действительно какую-то картинку привез. Я для Анны-Марии – шкатулку. У нас же денег в заявочном комитете, повторяю, было кот наплакал, мы и при желании не смогли бы себе ничего позволить. Я не спрашивал, сколько эта картина стоила: везет и везет. Так и не видел ее распечатанной. Но то, что Сорокин беспрепятственно провез ее через таможни, причем как российскую, так и бельгийскую, делало очевидным, что никакой это не шедевр.
Там, в ресторане, я вручил шкатулку для жены, через меня передали и эту картину – в запечатанном виде. Я тут же про нее и забыл. Если бы мне Д’Уг позвонил, сказал: «Слава, имей в виду, в прессу просочилась информация о том, что мне картину подарили», – я бы, конечно, подтвердил. Но коль скоро никаких звонков от него не было, я не стал грех на душу брать. Решил, что журналисты меня просто «разводят», и сказал, что ничего не дарил. Фактически так и было, поскольку прямого отношения к этому не имел. Присутствовал при том, что от имени заявочного комитета эта картина была подарена, – так будет правильнее говорить.
А закончилась вся эта высосанная из пальца история на Суперкубке 2011 года в Монако. Встретились с Д’Угом. «Ой, Слава, – говорит, – что же там творилось! Эта пресса мне обзвонилась. Я вынужден был нанять эксперта. Он посмотрел и сказал, что это обычная картина, не представляет собой никакой ценности. Стоимость ее – минимальная. После чего представили журналистам официальное подтверждение этому – и наконец-то от меня отстали».
Чтобы сюжет истории с картинами был окончательно «закольцован», я в процессе работы над этой книгой обратился непосредственно в лондонскую редакцию Sunday Times. И сотрудник отдела расследований Клэйр Ньюэлл рассказала:
– В августе 2011 года мы написали статью о том, что Мишель Д’Уг во время подготовки к голосованию принял от члена заявочного комитета России картину. С того момента, как ЧМ-2018 был отдан России, начались слухи о том, что российская заявочная команда дарила некоторым членам исполкома ФИФА произведения искусства. Этим подозрениям не придавалась конкретная форма – до тех пор, пока Д’Уг не рассказал репортеру о том, что ему подарили картину. Когда мы спросили об этом самого Д’Уга, он ответил, что счел картину не имеющей никакой ценности. Позже он сообщил нам, что попросил эксперта в области изобразительного искусства об оценке этого произведения, и тот подтвердил, что она не стоит ничего .
Судя по всему, Sunday Times после этого комментария Д’Уга сочла поднятую было тему закрытой. «Ловить» там оказалось нечего.
* * *В середине ноября в Лондоне я взял интервью у уже неоднократно упоминавшегося на страницах этой книги Кира Редниджа. При всех своих регалиях он является также руководителем футбольной комиссии AIPS – Международной ассоциации спортивной прессы. Его авторитет и неангажированность делали точку зрения британца о выступлениях Sunday Times вдвойне интересной.
Хотя, конечно, английское подданство и менталитет не могли не наложить на мнение Редниджа определенный отпечаток. Но тут уж, как говорил вождь мирового пролетариата, «нельзя жить в обществе и быть свободным от общества». Будто на нас самих, российских журналистах, не отражаются у кого многие годы, а у кого и вся жизнь, прожитая в весьма специфической стране России!
– Ваше мнение о войне английской прессы и ФИФА очень важно, ведь вы – один из самых известных в мире представителей этой самой прессы , – сказал я Редниджу. И услышал:
– Не думаю, что происходящее уместно называть войной. Это – нормальная работа расследовательской журналистики, что вполне традиционно для Англии. В то же время это не является традицией для всех стран, представители которых работают в исполкоме ФИФА. И то, что легко доступно пониманию в Англии, не понимают в странах с другой культурой. ФИФА всегда была организацией, очень чувствительной к критике. В том числе и потому, что она не всегда была достаточно прозрачной. И тем самым делала себя достаточно легкой мишенью.
– На ваш взгляд, Sunday Times играла в духе fair play?
– Безусловно, да. Если люди из ФИФА готовы сделать то, в чем их обвиняют, – то есть продать свои голоса в обмен на решение своих личных вопросов, – то эта их готовность должна оказаться на всеобщем обозрении. Потому что в конечном счете эти люди ставят под сомнение доверие к ФИФА и организации мирового футбола в целом.
– По-вашему, эта ситуация может повлиять на шансы Англии выиграть гонку за ЧМ-2018?
– Трудно сказать. Изначально было ощущение, что такое влияние может произойти. Но, возможно, все это кажется важным лишь до того момента, когда в Цюрихе 2-го декабря будет приниматься решение. Там начнет сказываться столько других факторов, что о расследованиях все забудут. И потом, в Англии уже на протяжении многих лет обрушивается лавина критики, к примеру, на вице-президента ФИФА от КОНКАКАФ Джека Уорнера. Для него в происходящем нет ровным счетом ничего нового.
– А как относитесь к решению заявочного комитета «Англия-2018» направить в исполком ФИФА письмо, в котором он полностью открещивается от расследований своей прессы?
– Это разумная идея. Тем самым заявочный комитет хочет показать то, что есть на самом деле: в британской культуре заложено отсутствие какой бы то ни было зависимости прессы от правительства и прочего истеблишмента. Просто это надо было еще раз четко объяснить. Порой появляются обвинения в грязных трюках, которые предпринимает пресса – и комитет лишний раз хочет дать понять, что это не имеет никакого отношения к английской заявке. Впрочем, думаю, что большинство людей это и так осознает.
– Выражали ли руководители заявочного комитета Джефф Томпсон и Дэвид Дин свое отношение к расследованиям Sunday Times?
– Нет. И это не их дело – комментировать подобные расследования. В этом случае они полезли бы не в свою епархию.
– Правда ли, что заявочный комитет заранее предупреждал генсека ФИФА Жерома Вальке о возможных провокациях в адрес членов исполкома?
– В сентябре заявочному комитету стало известно, что готовится некая кампания в отношении членов исполкома. И эта информация действительно была передана в ФИФА. Единственное, что к тому времени не было известно, – что это будет именно Sunday Times.
Обозреватель голландского издания Elf Football Арноут Верзил к расследованиям Sunday Times также отнесся положительно. Я спросил его:
– По-вашему, может ли британская пресса навредить своей заявке?
– Конечно, может. И это странно, поскольку то, что сделала Sunday Times – хорошая журналистика. Они сработали отлично. Потому что члены исполкома ФИФА не должны быть подвержены какой-либо, даже минимальной склонности к коррупции.
На членах исполкома ФИФА сейчас не лежит никакой ответственности. Кто может на них воздействовать, их поправить? Только СМИ. Поэтому посмотрим еще и то, что покажут в передаче ВВС «Панорама», которая выйдет за три дня до голосования. Это действительно может разозлить Блаттера. С другой стороны, он способен, наоборот, показать, что выше этого, и ему наплевать, что о нем говорит пресса. Хотя английская пресса, похоже, является главным оппонентом собственной заявки.
– Письмо заявочного комитета Англии в ФИФА не обращать внимания на заявления британской прессы – правильное решение?
– Это показывает, что английская заявка боится прессы. Говорит это и о том, что заявочный комитет не может контролировать журналистов, что на самом деле – хорошо.
В разговоре с Марком Франчетти мы тоже затронули тему того, что «Англия-2018» дистанцировалась от британской прессы.
– И поступила абсолютно честно, – сказал московский собкор Sunday Times. – Думать, что они как-то связаны, и заявочный комитет натравливает газеты на заявки других стран – полный бред. Несправедливо наказывать английскую заявку за ее прессу. Потому что та работает независимо!
Обозреватель авторитетнейшего немецкого журнала Kicker Йорг Якоб согласился со всеми, что поведение английской прессы способно повлиять на исход голосования:
– ФИФА критикуют журналисты не только из Англии, но и из других стран – в частности, Германии. В Западной Европе – свободная пресса, и у нас много пишут об этой организации. И поскольку все члены исполкома ФИФА – тоже люди, то могут быть четыре, пять, шесть человек, кому все это сильно не понравится. Люди из Карибских государств, Африки, не привыкшие к такому отношению, могут сказать: нет, если у англичан такая пресса, я не буду за них голосовать. Мне это кажется вполне возможным.
Оценки европейских журналистов оказались верными. Но они даже не могли представить, до какой степени. Не то что Карибы или Африка – почти вся Европа 2-го декабря оставит Англию «на бобах»!
– Когда я разговаривал с Беккенбауэром, он обмолвился, что Англию убила ее пресса, – говорю Мутко.
Министр спорта отвечает:
– Знаете, что Франц имел в виду? Вот представьте: я – член исполкома, мне нужно принимать решение. И каждый, каждый день начинается с какого-нибудь нового разоблачения в английской прессе. Пусть не лично в твой адрес, но в адрес других членов исполкома, в котором ты состоишь. В адрес людей из твоей организации делаются недвусмысленные заявления: мол, они – коррумпированы. Как это будет воспринято? Естественно, вы перенесете отношение к прессе определенной страны на всю страну. В этом смысле он прав.
Мы же с англичанами вели себя открыто. Уже в Цюрихе я проводил за два дня до голосования специальную пресс-конференцию, давал им интервью – и ТВ, и прессе, – в которых отвечал на самые жесткие вопросы. И в Москву во время кампании они приезжали, съемки делали. Все хотели что-то найти – да не смогли. И у вас в редакции «Спорт-Экспресса» большая группа журналистов со мной беседовала, помните? Мы им словно говорили: ну находите же что-то! Идеальных проектов-то тоже не бывает.
Конечно, я не ожидал, что вокруг ФИФА в этот период, да и позже, произойдет такое количество скандалов. Ведь раньше сколько выборов было – и ничего подобного! Но произошло то, что произошло. И конечно, хорошо, что Россия нигде не была затронута. Это очень важно для нас. Потому что мы работали очень аккуратно, спокойно, никому ничего не навязывали, не соблазняли. Мы продвигали свою страну – и все.
Чернов:
– С аргументом Беккенбауэра я согласен. Но, с другой стороны, не надо смотреть на членов исполкома ФИФА как на некую общую массу. Та или иная история в английской прессе могла повлиять на 5–6 человек. Когда говоришь в общих чертах, обижаются они или нет, – это один разговор, в целом правильный, но неконкретный. А когда начинаешь разбирать ту или иную публикацию или телепрограмму детально, то выясняется, что еще целый ряд членов исполкома из тех, кто дружит с «жертвой» определенного выступления СМИ, могли подвергнуться ее влиянию и отдать голос другому.
Если бы не было этих скандалов, то Англия, безусловно, набрала бы больше голосов. Но – вряд ли победила бы. Кстати, скандалы вокруг англичан изменили и нашу заявку. Многое в ней корректировалось с учетом рисков, которые возникали или могли возникнуть в связи с действиями английской прессы. Их скандалы не столько гробили их, сколько тренировали нас. Они заставляли нас работать более профессионально. В разработке концепций с нашими зарубежными экспертами все эти риски становились частью анализа.
Но причину поражения англичан я вижу не только в этом. Каждый из членов исполкома понимал, что Англия претендовала на чемпионат мира по футболу на фоне уже полученных летних Олимпийских игр в Лондоне 2012 года. А это – мощнейшее мероприятие, не чета зимним Играм. То есть выигрыш Сочи отрицательно повлиять на шансы-2018 не мог, а Лондон-2012 – вполне.
– Но ведь Рио-де-Жанейро получил Олимпиаду-2016 после того, как Бразилия выиграла право проводить футбольный ЧМ-2014! – привожу свой контраргумент.
– Там другая история. Рио конкурировал с Нью-Йорком. А в среде членов МОК, знаю, царили настроения, что, мол, хватит уже Игр в Штатах. Там же, начиная с Лейк-Плэсида-80, за 30 лет было пять (!) Олимпиад! За счет такой конъюнктуры Рио мог выиграть. У Англии же аналогичного аргумента не было. Ну и пресса, конечно, ей не помогла.
А могла бы и прямым образом помешать – если бы обнаружила нечестивые приемы со стороны своего заявочного комитета. Это мне, как вы помните, предполагал Франчетти. И «цепные псы» расследовательской журналистики Англии мне это подтвердили. Клэйр Ньюэлл из Sunday Times высказалась однозначно:
– Если бы мы раскрыли причастность к коррупции английской заявки, то обязательно опубликовали бы эти обвинения.
В это утверждение я искренне верю. Как и в то, что в России к аналогичной ситуации наверняка отнеслись бы совсем иначе. Впрочем, поводов для проверки последней гипотезы наш заявочный комитет, к счастью, не дал.
* * *Sunday Times устами бывшего генсека ФИФА Зен-Руффинена ударила еще и по Испании – обнародованием факта сговора с Катаром. Правда, не все считают, что совместной заявке южноевропейских стран это сильно повредило. Во-первых, потому что ФИФА так и не смогла (или не захотела) доказать реальность сговора. Во-вторых, Катар-то в борьбе за ЧМ-2022 победил! А вот Испания – «не шмогла». Хотя до последнего была самым серьезным, как выяснилось, конкурентом.
Так же до последнего считал и Владимир Путин – а уж его-то мнение явно не могло основываться на голой интуиции. На послепобедной пресс-конференции в Цюрихе он сказал:
– Наша сторона исходила из того, что заявка «Испания/ Португалия» является серьезной угрозой. Но ведь это не секрет: к двойным заявкам в ФИФА относятся не очень хорошо. И это нас настраивало на победный лад.
В октябре я поинтересовался у Редниджа:
– Почему все всерьез говорят только о шансах Англии и России, но никто не обсуждает совместную заявку тех же Испании и Португалии?
– Вот как раз и не обсуждают, потому что она совместная! ФИФА неоднократно подчеркивала, что такие заявки ей не по душе. Предыдущие первенства доказали наличие большого числа сложностей, связанных с реализацией совместных заявок, и ФИФА не хочет наступать на те же грабли – особенно с учетом того, что есть полновесные и убедительные «индивидуальные» варианты. Не могу понять одного. Испания – большая страна. Зачем ей нужна Португалия, чтобы провести чемпионат мира?
Путин и Реднидж, как видим, выступили в унисон – пусть и в разное время. И отчасти они правы. Но причина поражения испанцев с португальцами, как выяснилось при более детальном рассмотрении, далеко не только в этом.
Но для начала вопрос – так зачем же Испании понадобилась Португалия? Тем более что у меня (и что-то мне подсказывает, что не только у меня) было прямое доказательство негативного отношения Блаттера. В интервью для «Спорт-Экспресса» в январе 2007 года президент ФИФА четко сказал мне, что практика совместных заявок себя не оправдала. И тут…
Колосков еще за два месяца до голосования тоже удивлялся:
– Это необъяснимо. Если кто-то от двух этих стран и проводит работу по продвижению их заявки, то только президент Испанской федерации Анхель Мария Вильяр: участвует в дискуссиях, поездках. А Португалия вообще никак публично себя не проявляет. Какова была логика Анхеля – мне абсолютно непонятно.
С моей точки зрения, Португалия – гиря, которая может только помешать Испании. Я сейчас был в Южной Америке, и там все время говорили: «Испания, Испания». О Португалии даже ни разу не упомянули. Испания могла бы совершенно спокойно сама провести чемпионат.
Ларчик открывался просто. Оказалось, что инициатором подачи заявки был глава Португальской федерации футбола Жилберту Мадаил, который и предложил испанскому коллеге Анхелю Вильяру такой проект. А тот оказался слишком порядочным человеком, чтобы, проанализировав ситуацию и поняв, что Испания вполне может выдвигаться и одна, «зачехлить» автора идеи.
Сорокин, однако, не считает, что «двойственность» заявки стала главной и вообще весомой причиной неудачи Испании с Португалией. Я спросил его:
– А сам факт, что заявку представляют две страны, не стал ли для Испании с Португалией роковым? Блаттер всегда высказывался против.
– Не думаю. Блаттер – да, не поддерживает, но голосует не он один. Судите сами: одинарная заявка, английская, получила меньше голосов, чем двойные.
Сорокин, как и многие другие, полагает, что испанцев тянули назад не столько соседи, сколько… они сами. Он рассказывает:
– Если считать реальные деньги, потраченные на заявку, мне кажется, что самая дешевая заявка – испанская. Потому что из членов исполкома ФИФА, которых мы посетили (а это все без исключения), многие сказали, что не знают, как выглядит испанская заявка и никого из ее представителей не видели. За исключением их коллеги по исполкому Анхеля Вильяра, который опять же специально к ним не приезжал, а встречался на заседаниях исполкома. То есть испанцы не обременили себя никакими визитами, индивидуальными встречами и т. д. Они вообще ни на какую тему не напрягались!