Мне понравилось, как вел себя Шувалов. Говорил мало, но все – по делу. Когда развернулась дискуссия о том, как надо выстроить презентацию, у Шувалова было свое мнение по определенным вопросам, которое немножко шло вразрез с тем, что готовилось изначально. С одной стороны, имелась концепция, которую люди вели все эти два года, с другой – у Игоря Ивановича был свежий взгляд. Речь шла о нюансах, которые, может быть, не были видны зрителю и в конечном счете ни на что не повлияли.
И он сказал: «Я ответственен перед премьером. Давайте делать так, как я хочу, беру ответственность на себя». Не давил, не кричал, просто спокойно объяснил свою позицию. Мне понравилось, что человек не побоялся вслух сказать, что берет ответственность на себя. Он же сделал это не для того, чтобы я потом об этом рассказал – и не знал, что об этом книга будет написана! Более того, итоговый результат был Шувалову в тот момент неизвестен, и кто знает, как могло все обернуться…
Если столько обсуждений – о чем говорил Аршавин – было на «финишной прямой», то легко представить, какой вал вариантов финальной презентации рассматривался в «России-2018» изначально. И каким вкусом и чувством меры должны были обладать люди, принимавшие окончательное решение. Можно ведь было это в такой приторный лубок превратить…
Чернов:
– Каждая речь – это была не просто речь. Когда производится подготовка к финальной презентации, нужно попытаться вложить в каждое выступление ответы на те сомнения, которые есть по отношению к твоей стране у членов исполкома. Во-первых, ты должен правильно определить эти пункты сомнений. Во-вторых, думаешь, как на них лучше всего ответить. В-третьих, определяешь, в чьи уста уместнее всего вложить этот верный ответ, чтобы он звучал для членов исполкома наиболее убедительно. Главную роль тут, конечно, играл Сорокин, но и без участия зарубежных экспертов обойтись было невозможно.
Развернутая табличка, кто какое сомнение развеивает, готовилась около полугода. Рассматривалась, по некоторым данным, и другой принцип выступлений, который уместно назвать «презентацией пяти языков». В то время, когда приезд в Цюрих Путина еще виделся реальным, было предложение о том, чтобы премьер говорил по-немецки, Сорокин – по-французски, Дасаев – по-испански, Колосков – по-английски…
Философия этой концепции сводилась к разрушению стереотипов о том, что в России не говорят на иностранных языках. Но постепенно стало ясно, что ее реализация малореальна. На каком-то этапе возникло понимание, что отнюдь не гарантирован приезд Путина, который примет решение сам и в последний момент. Во-вторых, определились, что из футболистов выступит не испаноговорящий, давно завершивший карьеру Дасаев, а герой дня сегодняшнего – англоязычный Аршавин. Тогда и решили, что вся презентация пройдет на английском. И предложили выступить на нем Мутко – на что тот моментально ответил согласием.
Разнообразных идей вообще хватало. Допустим, о том, чтобы сенсационно держал речь Роман Абрамович, чья фигура, несомненно, убедила бы любого сомневающегося в финансовом будущем российской заявки. Но…
У Сорокина интересуюсь:
– Не было задумки поразить всех речью Абрамовича?
Он лаконичен:
– Мне кажется, у Романа Аркадьевича достаточно ролей в футболе, чтобы затруднять его еще и этим. Достаточно его присутствия.
Что ж, как говорил Ленин, «учение Маркса всесильно, потому что оно верно». То же теперь можно сказать об «учении» Мутко – Сорокина – Колоскова. Под чутким руководством… Впрочем, этого человека в нашей стране и без меня найдется кому похвалить.
На следующее утро после победы мы с коллегой Симоновым, а также двумя корреспондентами «Советского спорта» разговаривали в цюрихском отеле с Сорокиным. И поинтересовались:
– В одобрении презентации премьер-министр какое-то участие принимал или это не его уровень?
– У нас были совещания с Шуваловым и Мутко, которые знали содержание презентации от начала до конца.
– А замечательная шуваловская история про игру в футбол на Чукотке в 50-градусный мороз, когда в школу можно не ходить, – его собственная инициатива?
– В любой презентации, если человек не очень знаком тем, кто принимает решение, всегда хорошо рассказать что-то о себе. Стать ближе к аудитории, в данном случае к членам исполкома ФИФА. Поэтому мы фактически в каждую речь закладывали что-то персональное, чем человек может поделиться.
– Вы мыслили параллельно с англичанами, у которых Дэвид Бекхэм рассказывал про покойного дедушку, влюбившего его в футбол.
– Это стандартный прием – не знаю уж, к сожалению или к счастью, – который работает совершенно безотказно. Елена Исинбаева говорила о том, что она, пусть и в несколько ином виде спорта, добилась колоссальных успехов, и вспомните, как ей начали хлопать после слов о 27 мировых рекордах. Аршавин поведал, что в детстве был не очень легким подростком. А Игорь Иванович – о том, как он рос на Чукотке. Его тема была – «Что такое Россия для меня». И это очень важно. Не секрет, что нам до сих пор приходится преодолевать тот «прекрасный» багаж, который мы получили 20 лет назад из Советского Союза. Не то чтобы что-то было не так со страной в то время. Но мы тогда, мягко говоря, не очень сосредоточивались на дружеских отношениях с Западом. Это приходится сейчас поправлять.
– Те же Аршавин с Исинбаевой во время своих выступлений, показалось, испытывали сильнейшие эмоции. Они произнесли речи именно так, как вы задумывали, или были какие-то отклонения?
– В таком важном деле, как финальная презентация, места для экспромта немного, поскольку есть вероятность, что что-то пойдет не так. Так что лучший экспромт – хорошо подготовленное выступление. И мы просили наших спикеров не отходить от линии повествования, иначе разрушился бы общий рисунок, течение мысли. Не знаю, заметно вам было или нет, но там этот рисунок был. Презентация – это не просто набрать людей и чтобы они рассказали что-то про себя.
Берется фокус-группа из специалистов, и из огромного количества основных посылов, которые нужно донести, путем голосования выбираются главные. Мы проводили долгие совещания: что нужно сказать, что мы считаем самым важным? В итоге осталось восемь ключевых тезисов, наверное, из тридцати. И все они сработали, как нам потом сказали. Восприятие того, что мы говорим, иностранцами и нами – совершенно разные вещи.
– Входили ли в вашу фокус-группу «легионеры»?
– Конечно. И большое количество – человек 6–7. Из Америки, Швейцарии, бывшие сотрудники ФИФА.
Спрашиваю Колоскова:
– Предложения выступить на презентации вы не получали?
– Когда мы разрабатывали сценарий у Шувалова, сначала такая идея была. Но потом было принято решение: поскольку Мутко – действующий член исполкома ФИФА, а я – почетный, два человека здесь ни к чему. Совместно решили, что мое выступление нецелесообразно.
О знаменитой речи Мутко и ее предыстории мы еще поговорим. А пока расскажу о форс-мажорной ситуации, случившейся накануне голосования.
* * *Главной нашей внутренней драмой дня накануне голосования была внезапная «смена караула» в женской части нашей презентации. Никто из наших соперников не додумался включить в число ораторов женщину – у россиян же такой шаг не вызывал ни малейших сомнений. Но возникла непредвиденная проблема.
За день-два до голосования в Цюрихе не было видно ни зги – такой валил снег. Как при этом в местном аэропорту периодически еще садились лайнеры – понять невозможно. Часть рейсов задерживалась, часть – отменялась, и нетрудно было предположить, что на многих из них в Швейцарию должны были прилететь люди, задействованные в голосовании. Недаром 30 ноября сорвалась пресс-конференция Джона Барнса…
Но кое-где были большие трудности и с вылетом. Порой – непреодолимые.
Джорджадзе:
– Отличный сюжет для вашей книги – история с Анной Нетребко и Еленой Исинбаевой. Речь Анны не просто изначально была запланирована – мы с ней репетировали, специально встречались в Вене. Она, как только возможно, пыталась вылететь из заснеженной Одессы. В конце концов вылетела, села в Милане, оттуда ехала на машине… Ей не хватило буквально нескольких минут. И за одну ночь мы подготовили к выступлению Лену.
Сорокин:
– В какой-то момент мы поняли, что выступить Анна не сможет, потому что не успевает приехать. А когда все же успела, ее слайды уже были изъяты, потому что их в техническую комнату ФИФА нужно было сдать заранее. Она добиралась мучительно и при этом в итоге все равно добавила шарма нашей делегации вместе с Валерием Гергиевым.
Джорджадзе:
– А Исинбаева выступила великолепно. Стоит симпатичная девушка и на хорошем английском говорит: «У меня 27 мировых рекордов». В зале мужики сидят: «Ах!»
Колосков соглашается:
– Колоссальный эффект на исполком ФИФА произвела речь Исинбаевой. Это была буря восторга! Когда Елена сказала про 27 мировых рекордов, члены исполкома разве что не встали! А ведь накануне презентации сотрудники заявочного комитета до двух ночи репетировали с Еленой ее выступление. И получилось здорово, потому что одними футболистами такой эффект произвести было бы нельзя. Во-первых, она сама по себе красивая девушка, но ее слова о рекордах пришлись в самое «яблочко».
А сама Нетребко прилетела незадолго до презентации. Несмотря на все пережитые проблемы, вошла в зал улыбчивой и красивой. Когда ее объявили, все члены исполкома приветствовали ее стоя. А Наталья Водянова? Вроде бы она играла не самую заметную роль – но ведь прилетела же из Англии поддержать заявку! У нас в Цюрихе была замечательная команда, и когда в конце презентации мы все вышли под последние аккорды музыки на сцену и обняли друг друга за плечи, исполкому очень понравился и этот жест, говоривший о единстве и всеобщей решимости.
– О чем бы рассказала Нетребко? – спрашиваю Сорокина.
– Думаю, такая блестящая личность сделала бы это с большим воодушевлением. И смотрелась бы лучше, чем ораторы наших конкурентов, вместе взятые. Потому что когда человек живет на сцене, это совершенно другой уровень.
Впрочем, еще до погодного форс-мажора в российском штабе велась оживленная дискуссия. Существовало мнение, что далеко не все члены исполкома ФИФА, особенно не из Европы или Северной Америки, увлекаются оперным искусством и в полной мере смогут оценить выход на сцену Нетребко. Исинбаева же – спортивная героиня, известная всем.
Тем не менее решение было принято в пользу Нетребко, и на ранних репетициях она и вправду выступала блестяще. Тем не менее «резервный» текст для Исинбаевой на всякий случай, поговаривают, еще со времен первоначальной дискуссии был подготовлен и не уничтожен. Когда стало ясно, что оперная дива рискует не успеть, в заявочном комитете не впали в панику, а просто достали из «рукава» запасную речь…
Россия – и не полагалась на авось?! И вправду – разрушение стереотипов. Недаром Аршавин заявил не где-нибудь, а на официальном сайте «Арсенала» сразу после победы: « Чемпионат мира пройдет в России на высоком уровне, поверьте мне. Если Владимир Путин хочет что-то, то делает это очень хорошо ».
Хорошо, убедительно все сделала и Исинбаева. Спрашиваю Сорокина:
– Такие вещи, как крик Исинбаевой: «Я люблю футбол!» – чья задумка?
– Это репетируется. Достигается несколькими уроками публичного выступления.
Но «фишка»-то в том, что нескольких уроков – не было! А был один-единственный полуночный штурм накануне решающей битвы.
Были в нашей «девичьей эстафете» и забавные моменты – как без них?
Аршавин:
– Я-то к своей речи две недели готовился, а вот Лена Исинбаева – настоящий герой. Она собиралась быть в группе поддержки, а ей сразу: бум – ты должна. Это любому человеку сложно.
– Так вроде же говорили, что она изначально была не про сто в «группе поддержки», а запасной, то есть теоретически выступить могла.
– Запасной-то запасной, но… в глухом запасе. (смеется) Как отреагировала, узнав, что будет выступать? Поначалу, думаю, немножко «зашугалась». А еще… (хохочет) Лена очень беспокоилась за свою сумку Birkin. Она с этой сумкой туда пришла и поставила ее на стул. Кому-то не хватило стула, он пришел, сел, а Birkin эту на пол поставил. Смотрю на нее, тут же поднимаю сумку и говорю тому, кто снял: «Такие сумки на пол не ставят!» Она: «Да-да!» И сразу ее к себе забрала.
Мутко:
– Еще до того, как решили, что будет выступать Исинбаева, на репетициях за Нетребко выступал… Саша Джорджадзе. Это было феноменально. Все просто давились от смеха!
Эмоциями при подготовке презентации российская делегация вообще фонтанировала. Вот что Сорокин рассказал студентам ГУУ:
– Накануне режиссер мне объявил: «Маловато эмоций, надо добавить». И вот мы вернулись в гостиницу, чтобы еще порепетировать. Дал он мне вместо трибуны чемодан и говорит: «Я для достижения большей эмоциональности иногда заставляю актеров свои роли… петь. Пой!» И я запел: «Dear friends! Ladies and gentlemen…» В общем, долго мы так пели, ну и хохотали, конечно, страшно. Потом вдруг телефон звонит. Режиссер трубку поднял, послушал. Потом говорит мне: «Это reception. Говорят, соседи звонили, просили больше не петь».
Когда речь заходит об Исинбаевой, Мутко не жалеет превосходных степеней:
– Леночка – вообще умница. Гордость наша, и всей страны, и молодежи, и спорта. По первому зову человек на такой серьезный вызов откликнулся, ну вообще никаких проблем! Практически попала с корабля на бал, мы ее попросили выступить. Реакция: «Чем только могу быть стране полезной – тем буду. Если вы считаете, что я должна выступить – выступлю». Такие люди – украшение России. Дай бог ей вернуть титул…
Мы говорили с Мутко за день до начала чемпионата мира по легкой атлетике, и надежда министра, к сожалению, не оправдалась: прыжки у двукратной олимпийской чемпионки в корейском Тэгу не пошли. Что ж, будем надеяться, что за героизм в заснеженном Цюрихе Исинбаевой воздастся на Олимпиаде-2012 в Лондоне, и она станет трехкратной олимпийской чемпионкой.
У самой Исинбаевой после известия о нашей победе в смешанной зоне Zurich Messe глаза будут сиять так, что ослепят всю репортерскую толпу. Как и ошпарят – кипящие внутри нее эмоции.
– Я спортсменка, максималистка, чемпионка, и второго места для меня не существует, – скажет она . – Очень рада, что большая работа проделана не зря. Мы все верили в успех, и наши флюиды передались президенту ФИФА и членам исполкома.
– Эта победа – аванс?
– Почему аванс?
– Так ничего же еще не построено.
– Впереди еще восемь лет. У нас в стране сегодня ничего нет – а завтра город стоит! Люди приезжают и рты открывают: «Да-а-а! Вы даете!» Так что я в этом плане спокойна. Дело сделано. Дети во всех городах, где раньше не было хороших стадионов, вскоре смогут заниматься там футболом. И не только. А еще здорово, что жители других государств многое узнают о России и поймут: наша страна – не только водка и шапки-ушанки, что у нас богатая культура и огромные возможности. Произошло историческое событие, мы еще даже до конца не осознаем, как важно то, что случилось.
– Что испытали в момент, когда стало известно о победе?
– Чувства были схожи с теми, что появились после победы на Олимпийских играх с мировым рекордом. Эмоции переполняли!
В нашей стране хватает скептиков. Прочитав эти слова Исинбаевой, они тут же съязвили, что жительнице княжества Монако, тренирующейся в Италии, легко и приятно быть патриотом. Но прошло совсем немного времени – и Елена шокировала всех, вернувшись к своему старому тренеру Евгению Трофимову и переехав из шикарной Европы назад, в родной Волгоград.
Кстати, в один из городов, которые примут ЧМ-2018…
* * *…А Лондон таким городом не будет. И не в самую последнюю очередь благодаря человеку, который в этом городе играет и вполне комфортно себя чувствует – Аршавину. Наверное, все бы поняли, если бы он ограничился общими словами поддержки «России-2018». Но он приехал и произнес речь – единственный, между прочим, из действующих футболистов стран, претендовавших на ЧМ-2018.
И не пытайтесь меня уличить в фактической ошибке: давно выступающий в американской лиге MLS Бекхэм – как замечали сами же англичане, скорее всемирная икона, чем действующий футболист.
Каково было ему готовиться к речи в Цюрихе? Послушаем сначала Александра Чернова – человека, который его к этому выступлению, собственно говоря, в Лондоне и готовил.
– Почему эту роль доверили мне?
Мы с Андреем общались еще во времена, когда я работал в сборной России, но тут познакомились поближе. И его упертость меня просто поразила! Дошло до того, что даже в аэропорту Хитроу, садясь в самолет Лондон – Цюрих, мы беспрестанно репетировали. Идем – репетируем, перекусываем – репетируем, ждем посадки – репетируем, садимся на борт – репетируем…
В Лондоне мы с ним работали четыре дня. Мы с женой туда полетели, а она у меня – преподаватель английского, говорит блестяще. Андрей с утра приходил к нам в номер, репетировал, получал домашнее задание, честно выполнял его. Он отнесся к этому, как к серьезнейшему делу. Мы тренировали акценты, ритмику, интонации, произношение, и все замечания воспринимались им с большим вниманием. Упе-е-ертый!