Штепсель рванулся, как поразительная змея, и запрыгнул в розетку.
Свет замерцал и стал тусклым. Динарианец прыгнул резко в воздух и затем снизился, безумно дергаясь, пораженный током. Электричество вынудило мускулы в его челюстях и зажимах сжаться, и существо не могло выпустить цепь. Резкий дым стал выходить от различных точек на его щитке.
– Чародей! – крикнула Гард, задыхаясь. Она захватила деревянную ручку ее топора и бросила его слабо ко мне. Я услышал снизу крик и рев дробовика. Это осталось на заднем плане, незначительная информация. Все, что имело значение для меня, было почти в пределах длины руки.
Топор подпрыгнул и ударился в мою ногу, но мой плащ препятствовал тому, чтобы это травмировало меня. Я вознес топор, – Христос, какой он тяжелый! – отступил назад и обрушил вниз на Динарианца, как будто я раскалывал деревянный брусок.
Топор пробил грудную клетку Динарианца и застрял в ней. Конвульсии существа вырвали оружие из моих рук – и штепсель из розетки.
Голова богомола бросилась ко мне, она страшно кричала. Топор сорвался и падая, ударил его по ногам.
– Пригнись! – прохрипела Гард.
Я нырнул в сторону и на пол.
Раненная женщина разрядила свою винтовку в богомола, две или три секунды воющего грома, она стреляла от бедра на расстоянии приблизительно в три фута.
Слова не могут передать, как грязно было вокруг. Будет достаточно сказать, что для того, чтобы удалить все это дело, проще будет ободрать и вновь отполировать стены, пол, и потолок.
Гард задохнулась, и пустая винтовка выскользнула из ее пальцев. Она задрожала и прижала свои руки к животу.
Я двинулся в ее сторону и подобрал ее, пытаясь не напрягать ее живот. Она была тяжела. Не как борец сумо или что-то такое, но она была шесть футов высотой без каблуков и имела больше чем обычное количество мускулов. Она чувствовалась по крайней мере столь же тяжелой, как Томас. Я проворчал с усилием, перехватил ее крепче, и двинулся к двери.
Гард издала небольшое каркающее хныканье, и из ее раны хлынула кровь. Слабые муки сочувствующей боли замерцали через мой собственный живот. Ее глаза закатились. Много было нужно, чтобы превысить порог боли Гард, но, похоже, что Динарианцу со своим неуместным визитом это удалось.
Этот день уже не мог стать более тревожащим.
Пока разбрызганная масса, которая была Динарианцем, не начала дрожать и двигаться.
– О, Вы должно быть разыгрываете меня! – воскликнул я.
Где только что было одно существо, теперь были тысячи маленьких подобных богомолу существ. Они все начали собираться к центру комнаты, накапливаясь в две насыпи, которые постепенно начинали принимать форму инсектоидных ног.
Дробовик внизу загрохотал снова, и бегущие шаги приблизились.
– Гарри! – прокричал Томас. Он появился на нижней площадке лестницы с мечом в руке, в то время, как я поспешил наружу, неся Гард.
– У нас была здесь интересная компания! – сообщил я. И начал спускаться по лестнице так быстро и аккуратно, как только мог.
– Я думаю, что здесь их еще три штуки, – сказал Томас, спускаясь за мной. Он быстро но внимательно посмотрел на Гард. – Святое дерьмо.
Труп лежал на полу холла. Это существо было черным, пушистым и большим, и я не мог сказать о нем что-то большее. Четыре пятых его головы отсутствовало и по-видимому было размазано на всем протяжении противоположной стены. Его кишки были разбросаны с обеих сторон его тела, от них поднимался пар, хорошо заметный в холодном воздухе, поступающем через разрушенную переднюю дверь. Хендрикс присел в затененной гостиной комнате, прикрывая лестничную площадку своим дробовиком.
Что-то проскребло по половицам потолка выше нас.
– Что это? – спросил Томас.
– Гигантский демон-богомол тащит себя по полу.
Томас закрыл глаза на меня.
– Я так предполагаю, – сказал я.
– Как она? – прорычал Хендрикс.
– Не особо хорошо, – сказал я. – Здесь нельзя оставаться. Невозможно обороняться здесь, здесь даже порога нет, [31] чтобы заговорить его. Надо уходить.
– Нельзя ее двигать, – сказал Хендрикс. – Она может умереть.
– Если ее не двигать, она точно умрет, – возразил я. – И мы тоже.
Хендрикс уставился на меня, но спорить не стал.
Томас уже сунул руку в карман. Он был напряжен, его глаза рыскали беспокойно, видимо, в попытке отследить вещи, передвижение которых он мог услышать снаружи. Он вытащил брелок-ключи от машины и зажал его зубами. Потом он взял свою саблю в одну руку, своего монстра Десерт Игл в другую, и начал мурлыкать “Фрогги пошел на свидание” одним дыханием.
Гард медленно расслабилась, ее голова склонилась. Мне стало трудно держать ее устойчиво.
– Хендрикс, – сказал я, кивая на Гард.
Без слов он отложил дробовик и взял женщину на руки. Я видел его глаза, когда он это делал, в них были беспокойство и страх – и не за себя. Он взял ее очень мягко, вот уж никогда бы не подумал о нем такое, и проворчал,
– Откуда я знаю, что вы не бросите нас? Дадите им разорвать нас, а сами в это время сбежите?
– Ниоткуда, – сказал я кратко, подбирая мой посох. – Оставайтесь, если хочешь. Эти штуки убьют вас обоих; я гарантирую это. Или можешь рискнуть с нами. Тебе решать.
Хендрикс впился взглядом в меня, потом мельком взглянул на женщину, лежащую без сознания в его руках, и его скалистый угрюмый вид исчез. Он кивнул.
– Гарри? – спросил Томас. – Как ты собираешься это сделать?
– Мы движемся прямо на твой нефтяной танкер, – сказал я. – Самым коротким маршрутом между двумя пунктами и все.
– Они следят за дверью, – сказал Томас.
– Я надеюсь, что так.
– Хорошо, – сказал он, закатывая глаза. – Раз у нас такой план.
Шаги пересекли пол выше нас, и сделали паузу наверху лестницы.
Оружие Томаса повернулось к лестнице. Я не поворачивался. Я прикрывал дверной проем.
Голос, похожий на расстроенные скрипичные струны, по которым скользит гниющая кобра, дрейфовал вниз по лестнице.
– Чародей.
– Я слышу тебя, – сказал я.
– Эта ситуация могла бы быть решена без дальнейшего конфликта. Вы согласны вести переговоры?
– Почему нет, – ответил я. Я не отворачивался от двери.
– Вы даете мне гарантии безопасности?
– А ты?
– Я даю Вам слово, – ответил голос.
– Хорошо, – сказал я. Я понизил свой голос к почти мысленному шепоту, я был уверен, что только Томас сможет это услышать. – Следи за ними. Они попробуют что-то другое, они получают шанс.
– Зачем давать им возможность? – пробормотал Томас.
– Может, удастся узнать что-то важное. Гораздо труднее расспрашивать трупы. Поменяйся со мной.
Мы поменялись местами, и я держал мой жезл направленным на лестницу, по которой чуть спустился демон-богомол. Существо присело на самой верхней ступеньке, которую могло занять, так чтобы видеть холл. Оно выглядело ничуть не хуже, чем до близкого знакомства с винтовкой Гард.
Существо присело, движением жутким и чуждым наклонило свою голову почти полностью горизонтально, сначала в одну сторону, потом в другую, продолжая смотреть на нас. Потом его живот поднялся. В течение секунды я думал, что бы это значило, и тут желто-розовая слизь начала появляться из его рта. Через секунду оно подняло свои подобные зажиму когти и захватило свою голову, и отогнуло ее движением, странно знакомым, так выправляют воротник водолазки. Человеческое лицо появилось из слизи, в то время как щиток расколотой головы барахтался на ее груди и верхней части спины.
Динарианец был похож на девушку приблизительно пятнадцати лет, и разве только ее волосы нарушали образ, они были серебристо-серые, короткие, и почти приклеенные к черепу. У нее были огромные и великолепные зеленые глаза, сердцевидное лицо, и тонкий, заостренный подбородок. Ее кожа была бледна и ясна, скулы высокие, и все черты прекрасные и симметричные. Второй набор зеленых глаз и символ ангельского подлинника все еще пылали слабо на ее лбу.
Она медленно улыбнулась.
– Я не ожидала цепь. Я думала, что Ваше оружие – огонь и энергия.
– Ты стояла на человеке, – сказал я. – У меня не было желания жечь ее или взрывать.
– Глупо, – пробормотала девочка.
– Я все еще здесь.
– Но я тоже.
– У тебя есть пять секунд, чтобы добраться до гребаной темы, – сказал я. – Я не собираюсь трепаться с тобой, в то время как твои приятели занимают позицию.
Девочка-Богомол сузила глаза. Глаза на ее лбу сузились также. Очень жутко. Она кивнула в сторону Хендрикса и Гард.
– У меня дело к ним. Не к Вам, O Страж Белого Совета. Отдайте их мне. Вы можете уехать с миром. Как только они будут мертвы, я соберу моих соотечественников, и мы покинем город без всякого вреда любым невинным.
– А что, если они нужны мне живые? – проворчал я.
– А что, если они нужны мне живые? – проворчал я.
– Если Вы желаете, я могу подождать, пока Вы не опросите их.
– Да, это – именно то, чего я хочу: чтобы ты стояла у меня за спиной.
Она подняла коготь.
– Я даю Вам свое торжественное слово. Никакого вреда не будет ни Вам, ни Вашему компаньону.
– Соблазнительно, – сказал я.
– Хотите, я добавлю материальную награду? – спросила Девочка-Богомол. – Я заплачу Вам двести тысяч, в наличных деньгах.
– С какой это стати?
Она пожала плечом.
– Моя ссора с выскочкой Бароном и его подданными – не с Белым Советом. Я предпочла бы продемонстрировать мое уважение к Совету, вместо того, чтобы вызвать неблагоприятное препирательство с ним по вопросу Вашей смерти.
– Угу.
Ее улыбка стала более острой.
– Если Вы захотите, я могла бы предложить развлекать Вас, как только дело будет сделано.
Я резко хохотнул.
– О, – сказал я, все еще смеясь. – О, о, о. Это забавно.
Она мигнула и уставилась на меня, не понимая.
Выражение ее лица заставило меня смеяться еще сильнее.
– Ты …, Ты хочешь меня к …, Адские колокола, ты думаешь, что я не знаю, что случается с партнером богомола, как только дело сделано?
Она обнажила свои зубы во внезапном гневе. Они были блестящие и черные.
– Ты хочешь, чтобы я доверял вам, – продолжал я, все еще смеясь, – и ты думаешь, что посулишь мне все, что я хочу, и какая-то добыча во мне пойдет на это? Боже, это так мило, я сейчас посажу тебя в карман и возьму с собой.
– Не отказывайте мне в том, что является моим, чародей, – проскрипела она. – Так или иначе, я их получу. Заключите со мной договор. Я буду соблюдать его.
– Да, – сказал я. – Я видел, как ваши люди соблюдают договоры. Позволь мне сделать тебе встречное предложение. Отдай мне Марконе, в целости и сохранности, и можешь выезжать из города хоть сейчас, и я позволю тебе жить.
– Предположим, мы примем ваше предложение. Почему я должна верить, что Вы позволили бы нам уезжать с миром?
Я слабо улыбнулся и спокойно перефразировал мертвого друга.
– Потому что я знаю, что Ваше слово стоит, Динарианец. А Вы знаете, сколько стоит мое.
Она уставилась на меня на мгновение. Потом она сказала,
– Мне нужно посоветоваться с моими компаньонами, я вернусь через пять минут.
Я слегка наклонил свою голову. Она возвратила жест и помчалась вверх по лестнице.
Она исчезла из вида. Где-то наверху разбилось стекло.
Потом красно-черное пятно, ринулось вниз по лестнице к нам, одновременно с хором адских криков снаружи.
Предательство не срабатывает так хорошо, когда другой человек ожидает его, и у меня было колдовство, готовое к работе в ту же секунду, когда она вернулась. Девочка-Богомол не добралась до низа лестницы, я указал своим жезлом на нее и прорычал, “Forzare!”
Молоток чистой кинетической энергии ударил ее. Она отлетела обратно тем же путем, которым она пришла, достигла вершины лестницы и вылетела через стену дома с страшным хрустом.
И больше не было никакого времени. Нечто прибыло через дверной проем и было встречено мечом Томаса и пистолетом. Мне некогда было долго смотреть на это, но я успел получить впечатление от спиральных рогов и зеленой чешуи. Я сосредоточился на своем желании, указал жезлом на переднюю стену дома и пробормотал, "Forzare", посылая медленный импульс движения. Я позволил ему сначала нажать против передней стены дома, а затем вложил туда больше энергии, создавая единую ударную поверхность.
Потом я отодвинулся и действительно ударил, ревя “Forzare!” изо всех моих легких. Я вложил все, что я имел, во взрыв энергии, которая ударилась в пластину силы, которую я только что создал. Был огромный звук кричащего леса и стали, и вся передняя стена дома как бы взорвалась, полностью освобождая свою структуру.
Выли демонические голоса. Я повернулся и увидел, что Томас, используя в своих интересах отвлекающий момент, хлещет саблей, как косой, (rondello-стиль называется [32]), превращая своего противника в ленты. Обрубленный Динарианец кричал от боли.
– Черт возьми! – закричал Томас на меня. – Там – совершенно новый автомобиль!
– Перестань скулить и иди! – крикнул я, облекая слова в действие. Передняя стена дома снизилась, как приливная волна и разрушилась в маленький океан щебня, покрывая капот Хаммера. Где-то глубоко под щебнем можно было слышать другого Динарианца, пытающегося освободиться.
Мы помчались к Хаммеру и запрыгнули туда. Томас уже начал отъезжать, когда Девочка-Богомол появилась сверху и хлопнулась на капот Хаммера, вдавливая его.
– Бог возьми! – зарычал Томас. Он переключил машину на реверс и начал двигаться назад – одновременно стреляя в Девочку-Богомола. Взрывы трепещущих форм насекомого взлетали от выстрелов вместо брызг крови, но судя по крику, это причинило ей много боли. Она свалилась с капота и исчезла.
Томас направил машину в поворот, и мы уехали, направляясь обратно в тяжелый снегопад.
Какое-то время в машине стояла полная тишина, потом постепенно сердца вернулись к нормальному ритму, а питаемый ужасом порыв адреналина иссяк.
Тогда Томас сказал, – мне не кажется, что мы много узнали.
– Ну не скажи, – ответил я.
– То есть?
– Мы узнали, что в городе есть больше чем пять Динарианцев. И мы узнали, что они – подписавшие Соглашение – вполне очевидно возражают против недавнего возвышения Марконе.
Томас хмыкнул, соглашаясь.
– И что теперь?
Я устало покачал головой. То, последнее, колдовство меня вымотало.
– Теперь? Я думаю … – я повернул голову и посмотрел на остающуюся без сознания Гард. – Я думаю, что нужно вызвать Совет.
Глава 14
Теперь, когда уже не одна, на целых две сверхъестественных команды с серьезными основаниями гонялись за мной, варианты моих действий стали несколько ограничены. В сущности, было только одно место, где я мог оставить Гард и Хендрикса, и не подвергать при этом опасности жизни невинных: Церковь Ангелов Пресвятой Девы Марии.
Но я сказал Томасу везти нас к дому Карпентеров.
– Я все-таки думаю, что это – плохая идея, – сказал Томас спокойно. Снегоуборочные машины упорно трудились, но пока они только держали слабое равновесие со снегом, гарантируя, что маршруты в больницы уже расчищены. Улицы в некоторых местах были похожи на траншеи Первой мировой войны, снег накопился просто какими-то брустверами с обеих сторон.
– Динарианцы знают, что мы используем церковь как явочную квартиру, – сказал я. – Они будут наблюдать за ней.
Томас пробурчал что-то и проверил зеркало заднего обзора. Гард все еще была без сознания, но дышала. Глаза Хендрикса были закрыты, рот немного открыт. Я не обвинял его. Я не стоял, следя за раненным товарищем всю ночь, но и я чувствовал, что неплохо бы слегка подремать также.
– Что это были за штуки? – спросил Томас.
– Рыцари Почерневшего Динария, – ответил я. – Ты помнишь меч Майкла? С гвоздем, вделанным в рукоятку?
– Само собой, – сказал Томас.
– Есть еще два таких, – сказал я. – Три меча. Три гвоздя.
Глаза Томаса расширились на мгновение.
– Подожди. Это те гвозди? От Распятия на кресте?
Я кивнул.
– Да, именно так.
– И где эти мечи? У партнеров Майкла?
– Да. А у каждого из тех динарианских типов есть серебряная монета.
– Три серебряных монеты, – сказал Томас. – Что, не так?
– Тридцать, – поправил я его.
Томас издал задыхающийся звук.
– Тридцать?
– Потенциально. Но у Майкла и других есть несколько монет, которые они охраняют в настоящее время.
– Тридцать сребренников, – сказал Томас, понимающе.
Я кивнул.
– Каждая монета заключает в себе дух одного из Падших ангелов, он там в ловушке внутри. Кто обладает одной из монет, может пользоваться властью Падшего ангела. Они используют это, например, для превращения в те формы, которые мы видели, могут излечивать раны, в общем, полный комплект.
– Такие крутые?
– Сертифицированный ночной кошмар, – сказал я. – Многие из них живут достаточно долго, чтобы развить в себе неплохие способности к волшебству.
– Ха, – сказал Томас. – Тот, который вломился через дверь, не походил на такого задиру. Уродливый, это да, но он не был Суперменом.
– Может, тебе просто повезло, – сказал я. – Пока у них есть монета, их почти невозможно убить.
– А, – сказал Томас. – Ну, это все объясняет.
– В смысле? – спросил я.
Томас сунул руку в карман штанов и вытащил серебряную монету, размером немного больше, чем никель [33], почерневшую от возраста, за исключением формы единственного символа, чисто блестящего через тусклость. – Когда я распотрошил Капитана Уродство, это вылетело из него.