– А Молли где? – проворчал я.
Майкл задумался, а затем покачал головой.
– Не знаю. Не думаю, что она пошла с ними.
Я поразмыслил мгновение и подумал, что я знаю, где она. Я кивнул вокруг себя.
– А где вы держите вещи, ломающиеся рядом с Молли? Я думаю, что они ломаются налево и направо.
– Ну, кое-что в гарантийной мастерской, – ответил Майкл спокойно. – А основную массу я сам ремонтирую.
– Мне жаль.
Он улыбнулся.
– Маленькая цена. Она стоит того.
Причины, по которым мне нравится Майкл, не имеют никакого отношения к мечам и борьбе со злом.
Я снял трубку и набрал Паб Мак-Энелли.
– Мак, – ответил Мак, очень лаконичный владелец паба.
– Это – Гарри Дрезден, – сказал я. – Сержант Мёрфи там?
Мак проворчал утвердительно.
– Дай ей пива за мой счет и скажи ей, что я скоро буду.
Мак проворчал «да» еще раз.
– Спасибо, Мак.
Он повесил трубку, не говоря до свидания.
Я сделал другой звонок, и мне ответил человек со славянским акцентом, а также без чувства юмора. Сначала я пробормотал свой пароль, так, чтобы никто в кухне не услышал его, но связь была настолько плохая, что в конце концов мне пришлось его орать в трубку. Этого следовало ожидать, когда на обоих концах провода по чародею.
Веселому северному человеку потребовалось приблизительно десять минут, чтобы позвать к телефону нужного мне человека.
– Люччио, – сказал молодой женский голос. – Что-то пошло не так, как надо, Гарри?
– Эй! – запротестовал я. – Это – самая ужасная вещь, которую можно сказать человеку, Капитан. То, что я звоню, еще не означает, что есть некоторый кризис.
– Но в этом есть смысл, я полагаю. А почему ты звонишь?
– Ну, ладно. Есть кризис.
– Мммммм, – протянула она.
– Группа, известная как Рыцари Почерневшего Динария, похитила Барона Марконе.
– Криминального лорда, за которого вы поручились, чтобы помочь ему присоединиться к Соглашению? – спросила Люччио веселым голосом. – Какое отношение это имеет к Белому Совету?
– Эти динарианские гады тоже подписали Соглашение, – сказал я. – Подданные Марконе очень недовольны. Они попросили, чтобы я выразил формальный протест похищению и вызвал эмиссара, чтобы решить спор.
Секунды тикающей тишины.
– Какое отношение, – повторила Люччио, ее голос значительно потяжелел на сей раз, – это имеет к Белому Совету?
– Соглашение ничего не означает, если оно не проведено в жизнь и не поддерживается, – сказал я. – В конечном счете, в наших собственных насущных интересах удостовериться, что оно поддерживается теперь, прежде, чем прецедент будет установлен и…
– Не неси чепуху мне тут, – зарычала Капитан Стражей, намек итальянского акцента появился в ее речи. – Если мы предпримем формальные действия, это может спровоцировать войну – a войну мы просто не можем позволить себе. Все мы знаем, что Красная Коллегия уже отдышалась. Мы и так понесли большие потери, меньше всего нам нужен новый конфликт.
Я напрягся, чтобы держать мой голос устойчивым, мрачным.
– Со мной связалась королева Мэб лично. Она настоятельно указала, что вмешаться было бы в наших собственных насущных интересах.
Это не была чистая ложь. Я не определил, кого я подразумеваю под «мы». И при удаче упоминание о Мэб заняло бы внимание Люччио полностью. Единственная причина, по какой Красной Коллегии не удалось истребить нас в затяжной войне, было то, что Мэб дала Совету право проезда через части Небывальщины, находящиеся под ее контролем, позволив таким образом нам, волшебникам, быть столь же мобильными, как наши противники, у которых было значительно меньше трудностей в использовании человеческих транспортных средств для маневрирования войсками.
– Иисусе! – сказала Люччо. – Она хочет забрать наше право проезда по территории Зимы, если мы не примем ее требования.
– Ну, – сказал я, – фактически она этого не сказала.
– Конечно, не сказала. Она вообще никогда не говорит ничего явно.
– Но при этом хорошо контролирует свои дела, – указал я.
– Она не делает дел, из которых она не сможет вовремя выскользнуть. Она запретила своим людям, а также диким феям пересекаться с нами на этих путях, такой жест любезности. Все, что она нужно сделать сейчас, это ослабить свой запрет против диких фей, и мы вынуждены будем ждать нападения каждый раз, когда пользуемся Путем.
– Она – трусливая сука, – согласился я. И скрестил пальцы.
Люччио сильно выдохнула через нос.
– Очень хорошо. Я отправлю соответствующие уведомления, чтобы подготовить одобрение Старшим Советом. Какого эмиссара вы предпочли бы?
– Архив. Мы уже работали вместе.
Люччио снова протянула «Мммм». Я услышал царапанье карандаша.
– Дрезден, – сказала она, – я не могу не подчеркнуть специально для Вас, насколько жизненно важно для нас избежать общих военных действий, даже с относительно маленькой властью.
Перевод: не начинайте вторую войну, Гарри.
– Но, – продолжала она, – потерять пути по территории Зимы мы тоже не можем.
Перевод: Безотносительно к реальности.
– Я слышу, – сказал я. – Я приложу все усилия.
– Добейся большего успеха, – сказала Люччио тупым тоном. – На Старшем Совете есть те, кто придерживается мнения, что мы уже ведем одну войну из-за твоей некомпетентности.
Я почувствовал, как у меня вспыхнула шея.
– Если они поднимут этот вопрос, напомните им, что моя некомпетентность – единственная причина, они не были все разорваны на молекулы новорожденным богом, – выдал я в ответ. – А после этого напомните им, что из-за моей некомпетентности мы наслаждаемся перемирием, и можем отчасти возместить свои потери. А после этого…
– Достаточно, Страж, – сказала Капитан.
Я взял себя в руки и закрыл рот.
Эй, мне надо бы сходить в отпуск. Это – время чудес.
– Я уведомлю тебя, когда изучу кое-что, – сказала Люччо и повесила трубку.
Я шваркнул трубку на рычаг, повернулся и увидел, что Майкла и Саня смотрят на меня.
– Гарри, – сказал Майкл спокойно, – ведь ты говорил с Капитаном Люччио, разве нет?
– Да, – сказал я.
– А нам ты не говорил, что Мэб угрожала разорвать соглашение.
– Этого и не было.
Майкл наблюдал за мной обеспокоенными глазами.
– Раз она этого не делала, ты только что солгал Люччио.
– Да, – сказал я коротко. – Потому что я нуждаюсь во власти Совета, чтобы устроить встречу. Потому что я должен устроить встречу так, чтобы у бригады ублюдков-убийц, которые замучили Широ до смерти, был шанс доказать тебе, что они могут сделать такую дрянь еще раз.
– Гарри, если Совет узнает, что ты ввел их в заблуждение…
– Они, вероятно, обвинят меня в измене, – сказал я.
Майкл поднялся со своего места.
– Но…
Я ткнул в его сторону пальцем.
– Чем дольше мы тянем, тем дольше эти гады остаются в городе, тем дольше наемные убийцы Лета гоняются за мной, и выше вероятность, что пострадают невинные люди. Нужно двигаться быстро, и лучший способ заставить двигаться Совет состоит в том, чтобы позволить ему думать, что его собственная задница собирается упасть в огонь.
– Гарри… – начал Майкл.
– Не надо, – сказал я. – Не надо толкать мне речь о искуплении и милосердии, и как все заслуживают второго шанса. Я – полностью за то, чтобы делать правильные вещи, Майкл. Ты знаешь это. Но сейчас не время.
– Разве правильно так делать, только потому, что мы спешим? – он спросил мягко.
– Даже ваша Книга говорит, что есть время для всех вещей, – сказал я. – Время, чтобы жить – и время, чтобы убивать.
Майкл перевел взгляд с меня на угол черного хода, где его Амораккиус отдыхал в скромных кожаных ножнах, его плоская в стиле крестоносцев рукоять была в оплетке из проводов.
– Это не так, Гарри. А что они могут сделать, я видел гораздо больше тебя. У меня нет никакой растерянности перед борьбой с ними, если придется делать это.
– Они уже взорвали здание, попытались убить меня, при этом создалась ситуация, когда твои собственные дети попали под перекрестный огонь. Это все еще значит, что придется?
Вместо ответа Майкл покачал головой, поднял Амораккиус, и пошел дальше в дом.
Я смотрел ему вслед и тихо рычал.
– Ты смутил его, – сказал Саня.
Я поглядел на темнокожего Рыцаря.
– Что?
– Ты смутил его, – повторил Саня, – тем, что ты сделал.
– Что сделал? Наврал Совету? Я не вижу, чтобы у меня был большой выбор.
– Но ты это сделал, – сказал Саня спокойно. Он поднял спортивную сумку с полу рядом с собой и вытянул длинную саблю, старое оружие конницы – Эспераккиус. Гвоздь, вделанный в рукоятку, давал понять, что это брат меча Майкла. Он начал осматривать лезвие. – Тебе, возможно, просто придется напасть на них.
– Одного? Я больной, но не настолько.
– Он – твой друг. Он пошел бы с тобой. Ты знаешь это.
Я покачал своей головой.
– Он – мой друг. Точка. Друзей не подставляют.
– Точно, – сказал Саня. – И вместо этого ты поместил свою собственную жизнь в опасность, чтобы защитить его верования. Ты рискуешь своим телом, чтобы сохранить его сердце. – Он достал гладкий точильный камень и начал править лезвие сабли. – Я думаю, что он считает это особенно мессианским актом.
– Я не поэтому так сделал, – сказал я.
– Конечно, нет. Он знает это. Это нелегко для него. Обычно это он – тот, кто защищает других, и платит ту цену, какую требуется.
Я вздохнул и поглядел вслед Майклу.
– Я не знаю, что еще мне придется сделать.
– Да, – согласился Саня. – Но еще он боится за тебя.- И он замолчал, а его камень скользил вдоль лезвия меча.
– Ничего, если я спрошу тебя о чем-то? – сказал я.
Большой человек продолжал точить меч устойчивой рукой.
– Пожалуйста.
– Ты как-то необычно выглядел, когда возникло имя Тессы, – сказал я.
Саня глядел на меня в течение секунды, в его глазах ничего нельзя было прочитать. Он пожал плечом и возвратился к его работе.
– Она ошиблась с тобой?
– Едва ли она замечала меня. Или говорила со мной, – сказал Саня. – Для нее я был только служащим. Еще одно лицо. Она не заботилась, кем я был.
– А другая? Та, что тебя привлекла.
Мускул вдоль линии его подбородка дернулся.
– Ее звали Розанна.
– Это она ошиблась, – сказал я.
– Зачем тебе это?
– Затем, что когда ты говоришь о ней, твое лицо, говорит, что с тобой она ошиблась.
Он коротко улыбнулся.
– Ты знаешь, сколько черных людей живет в России, Дрезден?
– Нет. То есть, я думаю, что очень немного.
Саня остановился на середине движения и поглядел на меня, выгнув бровь.
– Да, – сказал он сухим тоном. – Мягко говоря.
– Не так, как в Штатах, я думаю.
– Для Москвы я был очень, очень странный. А если я выезжал в какие-нибудь меньшие города, то нужно было быть осторожным на оживленных улицах. Я мог вызвать автомобильные катастрофы, потому что водители отводили взгляд от дороги, чтобы уставиться на меня. Буквально. Множество людей в той части мира никогда не видели черного человека собственными глазами. Сейчас нас таких становится больше, немного, но больше, а тогда я был вообще один, обезьяна, монстр. Ненормальный.
Я начал понимать.
– Все это должно было сделать молодого человека немного обиженным.
Он возвратился к заточке меча.
– О, да.
– Таким образом, когда ты говоришь, что Тесса предпочитает брать новичков, которые, как она знает, будут стремиться принять монету …
– Я говорю на основании опыта, – сказал Саня, кивая. – Розанна была всем, о чем только мог мечтать сердитый, бедный, отчаянный молодой человек. Красивая. Сильная. Чувственная. И ей было неважно, какой у меня цвет кожи. – Саня покачал головой. – Мне было шестнадцать.
Я вздрогнул.
– Да. Хороший возраст для того, чтобы принимать действительно плохие решения. Я это тоже знаю по опыту.
– Она предложила мне монету, – сказал Саня. – И я взял ее. И в течение пяти лет существо, известное как Магог, Розанна и я путешествовали по миру, потворствовали себе в любом пороке, который только может вообразить молодой человек, и … повиновались командам Тессы. – Он покачал головой и поглядел на меня. – К концу того времени, Дрезден, я уже был просто животное, которое ходило вертикально. О, у меня были мысли и чувства, но все они были рабами моих желаний. Я сделал много вещей, о которых я не… – Он прервался и отвернулся от меня. – Я сделал много…
– Она манипулировала тобой, – сказал я спокойно. – Розанна. Она провоцировала тебя вроде как попробовать наркотик, верно? Один маленький шаг за один раз. Развращая тебя и позволяя Падшему взять на себя управление.
Он кивнул.
– И все время я даже не подозревал этого. Я думал, что она просто заботилась обо мне так же, как я заботился о ней. – Он слабо улыбнулся. – Понимаешь, я никогда не утверждал, что был очень сообразительный.
– Кто вывел тебя? – спросил я его. – Широ?
– В некотором смысле, – сказал Саня. – Широ вел Тессу по одному из ее проектов в … Антверпене, кажется. Она приехала, ворвалась в квартиру Розанны в Венеции, она была в ярости. У нее с Розанной были споры, которые я никогда полностью не понимал – но когда мне сказали уехать, я остался послушать их разговор. И я услышал то, что Розанна на самом деле чувствует ко мне, услышал, что она говорит Тессе обо мне. И я наконец понял, каким идиотом я был. Я бросил монету в канал и никогда не оглядывался назад.
Я посмотрел на него.
– Это, наверное, было трудно.
– Вся моя жизнь была как снежок в аду, – сказал Саня бодро. – Хотя метафору, возможно, следует перевернуть. В то время я считал, что мое действие эквивалентно самоубийству, так как Тесса могла запросто разыскать меня и убить меня – но Широ следовал за нею по Венеции, и он нашел меня вместо нее. Майкл – не чикагский Майкл, другой – встретил нас на Мальте и принес Эспераккиус, предлагая мне шанс работать против того зла, которое я помог создать. Так я стал рыцарем. Хорошая работа. Много путешествий, много интересных людей, вообще всегда что-то новенькое.
Я покачал головой и засмеялся.
– Такое положительное вращение вокруг тебя.
– Ну, разница есть, – сказал Саня просто и каменно-основательно. – А как ты, Дрезден? Ты обдумал возможность поднять Фиделаккиус? Присоединиться к нам?
– Нет, – сказал я спокойно.
– Почему нет? – спросил Саня, его тон был спокойно-разумный. – Ты знаешь, за что мы боремся. Ты знаешь, какую пользу мы приносим для других. Твоя мотивация близка к нашей: защищать тех, кто не может защитить себя сам; вставать против сил насилия и смерти, когда они возникают.
– Я не могу сказать, что я верю в Бога, – сказал я.
– Так и я – агностик, – ответил Саня.
Я фыркнул.
– Адские колокола. Скажи мне, как это может быть. Ты несешь святой меч и общаешься с ангелами.
– У меча есть власть, это верно. Существа, с которыми соединяется эта власть, … да, несколько ангельские. Но я встречал много странных и могущественных вещей с тех пор, как поднял меч. Если бы ты назвал их ‘иностранцами вместо ‘ангелов ', то это только означало бы, что я работал дружно с сильными существами – и не обязательно это буквальные силы Небес, или буквальный Создатель.- Саня усмехнулся. – Философски это очень интересно, все так, но я не подготовлен обсуждать это. То, что мы делаем, – достойно, не касаясь вопросов веры, религии, или Бога.
– Не буду спорить с этим, – допустил я.
– Так скажи мне, – сказал Саня, – почему ты не готов поднять меч?
Я думал об этом в течение секунды и сказал, – потому что это не для меня. И Широ сказал, что я узнаю, кому отдать его.
Саня пожал плечами, а потом кивнул головой, уступая.
– Ну ладно, – он вздохнул. – Мы могли бы использовать власть Фиделаккиуса в этом конфликте. Мне жаль, что Широ нет с нами теперь.
– Хороший человек, – согласился я спокойно. – Он был королем, ты знаешь?
– Я думал, что ему только нравится музыка Короля.
– Нет, нет, – сказал я. – Сам Широ непосредственно. Он был прямым потомком последнего короля Окинавы. Несколько поколений назад, но его семья была королевская.
Саня пожал широкими плечами.
– Было много королей в истории, мой друг, и много лет для их родословных, чтобы распространиться в народные массы. Моя собственная семья может проследить свои корни назад к Салахаддину.
Я почувствовал, что мои брови полезли вверх. – Салахаддин. Вы имеешь в виду Саладин? Король Сирии и Египта во времена Крестовых походов?
Саня кивнул.
– Это одно и то же. – Он сделал остановку, посмотрел на меня, его глаза расширились.
– Я знаю, что ты – агностик, – сказал я. – Но ты веришь в совпадения?
– Не так, чтобы очень, – ответил Саня.
– Это не может быть совпадением. В вас обоих есть королевская кровь. – Я пожевал губу. – Это может иметь отношение к вопросу, кто может поднять один из мечей?
– Я – солдат и философ-любитель, – сказал Саня. – Ты – чародей. Это может быть существенно?
Я покачал рукой в пространстве.
– И да, и нет. Я хочу сказать, есть много факторов, которые связывают волшебство с делами генетического наследования или как-то иначе. Много старых обрядов было глубоко связано с политическими правителями.
– Король и его земля едины, – провозгласил торжественно Саня.
– Ну, да, именно.
Саня кивнул.
– Майкл показывал мне это кино.
– Мерлин – единственное, что есть хорошего в кино. И еще Капитан Пикар с большим топором [35]. – Я махнул рукой. – Дело в том, что во многих культурах, король или султан или неважно как называется, в общем, это положение связано с властью, как духовной, так и физической. Возможно, с этим были связаны определенные энергии, придавая древним королям различные формы метафизического значения.