Варю колотил озноб. Боже мой, какая же мразь этот Макс! И как не боится, что Айгуль все же выложит в Интернет свою запись… Да ему плевать. Главное, кто первым начнет лить грязь… А там уж легко будет заявить, что с ним сводят счеты… Фу, зачем я в это полезла! Только бы Стас этого не прочел! Он ведь может набить скотине морду, и неизвестно, чем это кончится… Все, больше не желаю! И она выключила компьютер.
Вдруг зазвонил мобильник.
— Алло!
— Варя? — узнала она голос сестры.
— Да. Я, — холодно отозвалась Варя.
— Варь, это я, Марьяна!
— Привет! Что это вдруг?
— Варь, ну не злись, ты же умная, все понимаешь.
— Многое. И что твой звонок связан со слухами, которые обо мне ходят. Что конкретно тебя интересует?
— Слушай, ты правда за Симбирцева замуж выходишь? — в голосе сестры слышалось явное оживление.
— Правда.
— Слушай, и у вас что, прямо любовь с ним?
— Да, любовь. Но тебя это совершенно не касается.
— Почему? Мы же все‑таки сестры?
— Да неужели?
— Варь, ну извини, ну я дура была…
— А сейчас поумнела, что ли?
— Варь, ну давай помиримся! Ну пожалуйста! И знаешь что, может, ты со Стасом приедешь к нам в гости, познакомишься с моим мужем, ну и я с твоим… Все же мы родня…
Варе было смешно и противно.
— Боюсь, в ближайшее время это нереально, мы оба страшно заняты.
— Варь, ну пожалуйста! Вот, кстати, муж пришел. Ваня, поговори с моей сестрой, пригласи к нам, может, тебя она послушает…
— Варвара? — раздался в трубке мужской голос. — Добрый вечер! По‑моему, пора нам с вами познакомиться. Как‑никак родня. Меня, честно говоря, огорчает, что сестры между собою не общаются. Давайте прервем эту затянувшуюся неловкость.
— Да я не против, но я еще пока очень занята, и мой муж тоже…
— Ну, я могу в любой день прислать за вами машину на студию, и вы поужинаете у нас, переночуете. Дом у нас огромный, после съемок искупаетесь в бассейне и будете как новенькие… Соглашайтесь, Варя!
— Я в принципе согласна, а что касается мужа, я с ним должна поговорить, его сейчас нет.
— Хорошо, в таком случае мы будем вам звонить. Спокойной ночи, Варя!
Он передал трубку жене.
— Варь, а может, мы с тобой вдвоем как‑нибудь встретимся, может, выберешь часок‑другой, пообедаем где‑нибудь в шикарном месте…
— Марьяна, ты по‑русски понимаешь? У меня не бывает сейчас этих двух часов. Съемки подходят к концу!
— Да ладно, не злись! Но обещай, что поговоришь со Стасом.
— Если будет такая возможность в ближайшие дни.
— Ладно, чувствую, ты устала. Тогда спокойной ночи!
— Ага!
Варе было смешно. Какой же Стас умный. Зато Марьянка и вправду дура. Может, при виде такого мужика, как Стас, ее престарелый олигарх, наоборот, загорится… Смешно, ей‑богу!
Когда она проснулась от звонка будильника, Стас спал рядом и даже не пошевелился. Предплечье у него было заклеено пластырем. И вид измученный. Она тихонечко встала. Побежала на кухню. На столе лежала записка: «Варежка, не буди меня, мне сегодня к одиннадцати. Соскучился смертельно!»
Варя приняла душ, привела себя в порядок, наскоро перекусила и поставила в аэрогриль кашу из проделки, она как раз сварится к моменту его пробуждения. Стас обожает размазню.
Снизу позвонил водитель. Варя заглянула к Стасу. Он спал, она поцеловала его в заклеенное предплечье. И выбежала из квартиры. Бедный, он и так весь в шрамах, а теперь вот опять… Но раз просто заклеили, значит, ничего страшного. Она твердо верила, что маленькая беда отводит большую.
Подойдя к гримерке, Варя услышала голоса. Значит, придется немного подождать, решила она и села за занавеской. Лиза гримировала какую‑то женщину. Варя прислушалась. Голос незнакомый. Вероятно, кто‑то на эпизод… Лиза с восторгом рассказывала о вчера увиденном «Аватаре».
— То есть такой кайф, такая мегакрасота! Просто супер! Что это Варвара задерживается? На нее непохоже!
— Слушай, а это правда, что она с Симбирцевым связалась?
— Ты что? У них же мегалюбовь!
— Интересно, надолго этой мегалюбви хватит?
— Поживем—посмотрим!
— А ты как считаешь, она чего‑то стоит?
— В каком смысле?
— Как актриса?
— Супер! Она как актриса супер!
— А мне кто‑то говорил, совсем пустышка, просто Шилевичу приглянулась, он ведь уже старенький, вот она его и завела!
— Какой же он старенький? Всего пятьдесят шесть. И потом, хотела бы я знать, кто у нас такую вонь разводит? Ты, небось, от Макса это слышала, да?
— При чем тут Макс? По Москве слухи ходят, а дыма без огня не бывает!
— Знаешь что, красотуля, ты еще рылом не вышла сплетни пережевывать!
— Ладно тебе, Лиз, я сама видела съемку вчера. Ничего особенного, просто везучая девка и все! Нашла кому вовремя дать и умеет шифроваться! А Симбирцев это так, что называется, грех прикрыть! Не очень‑то радостно из заграничной жизни на русского алкаша нарваться! Вот увидишь, закончится проект, и разбегутся они… Ну, если она не вовсе дура… Вот объясни мне, чего с ним‑то так носятся?
— Потому что он мегаартист! А ты просто от зависти лопаешься!
— Ой, держите меня! Есть чему завидовать! Спать со стариком и притворяться влюбленной в алкаша!
— Ну все, ты меня достала! Свободна!
— Лиза, побойся бога, что за рот ты мне нарисовала?
— Я нарисовала нормально, но я не виновата, что у тебя изо рта мегажабы скачут! Ой, Варь, ты давно тут сидишь?
— Минут десять.
Загримированная девушка ойкнула и убежала.
— Все слышала?
— Все!
— Ништяк, это неизбежно в нашем деле! Зависть, куда денешься! Садись, все успеем, Романыч с генеральным встречается. Будет через час.
— Черт, знала бы, успела бы Стаса завтраком покормить, как жалко…
— Ой, Варька, достанется вам! Так полоскать будут! Какая‑нибудь бывшая жена напишет в «Караване», какой он хам и мегаподонок и вообще… Только ты не верь, он отличный парень!
— Ты же сама меня им пугала! — со смехом напомнила Варя.
— Ну, он не сахарный вообще‑то. Но я тебе так скажу — если выбирать между Димой и Стасом, хотя Димка красавец невозможный, я бы выбрала Стаса!
— Почему?
— Понимаешь, на самом деле для жизни оба не годятся, артисты, но в Стасе мужика очень много, и играет он в основном настоящих мужиков, но это у него природное, я думаю, он и в жизни мужик, а Дима… он тебе любого мужика сыграет, а в жизни… черт его разберет.
— Дима хороший! Он друг. А Стас…
— Ой, Варька, с тобой вообще нельзя про Стаса говорить! У тебя такие глаза делаются… Умереть — не встать!
— Лиз, а кто эта девица?
— Какая девица? А, эта… Да так, лицо в толпе… Завистью так исходит, что ни фига у нее не выйдет. Как и у Макса, кстати.
— Да он же все время снимается…
— Скоро перестанет.
— По‑твоему, успеха только хорошие люди добиваются?
— Да нет… Просто у некоторых хватает ума играть в жизни хороших людей. А такое явное мерзавство…
— Хорошее слово — мерзавство! — улыбнулась Варя.
В гримерную заглянула Надежда Михайловна.
— Варежка, привет! Ты скоро?
— Ой, Надежда Михайловна! — обрадовалась Варя. — Как вы?
— Ты уже знаешь новости?
— Какие? — испугалась вдруг Варя.
— Руководство канала потребовало, чтобы линию Макса сохранили и, более того, довели до конца по первоначальному варианту.
— Да вы что! — воскликнула Лиза.
— Сеня пошел к генеральному ругаться…
— С ума сойти! Вот сволочуга! Просто мегаскотина!
Варя сейчас даже рта открыть не могла, Лиза не позволяла.
— Ну и эти канальи с канала тоже хороши! В какое положение Семена Романовича ставить! Мегасвинство!
— Ничего, он его при монтаже сократит до минимума! — улыбнулась Надежда Михайловна. — Надо знать Сеню! Только, девочки…
— Мы даже не могила! Мы целый склеп! — заверила ее Лиза.
— Лиза, ты прелесть! — засмеялась Надежда Михайловна.
— Ну вот, получайте вашу Марту!
— Спасибо, Лиза!
— Варежка, — Надежда Михайловна взяла Варю под руку. — Пойдем, что ли, кофе выпьем, боюсь, Сеня быстро не отделается! Ну, как тебе живется, детка?
— Как в сказке, хотя времени нет совсем, я Стаса уже два дня практически не видела… Но все равно!
В этот момент пришла эсэмэска. «Спасибо за кашу. Ты самое большое чудо в моей жизни».
— От него? — улыбнулась Надежда Михайловна.
Варя молча кивнула.
— Знаешь, ты очень понравилась его маме.
— Да? А папе не понравилась?
— Почему? Просто папе не очень‑то есть дело до семейной жизни сына, он весь в своей газете. Но Марина сказала, что ты очаровательная, и еще ей кажется, что ты на него положительно влияешь, вот!
— Ой, вы знаете, он такой… Он купил мне шляпку!
— Ой, вы знаете, он такой… Он купил мне шляпку!
Варя рассказала о шляпке.
— А платье‑то какое к этой шляпке? Лучше бы костюм. А когда женитесь?
— Это пока секрет! Но вам я скажу! Мы никого, кроме вас с Семеном Романовичем и родителей Стаса, не зовем. Это будет свадебный завтрак…
— Завтрак?
— Именно! А потом мы улетим к маме. Надо же Стаса познакомить с Никитой…
— А мама твердо уверена, что не хочет приехать?
— Да! Кстати, вчера сестрица моя прорезалась. Впрочем, ну ее… Надежда Михайловна, миленькая, что же за пакости пишут в Интернете…
— Ты про ваш с Сеней роман? Да наплевать! Я давно уже не суюсь в интернет, только если нужна какая‑то строго определенная информация. А так ни‑ни!
— Откуда же вы знаете, что там пишут?
— А подружки и доброжелатели на что? Кстати, ты тоже без дела туда не лазай, только нервы испортишь. Про Стаса там много понаписано!
В кафе влетела вся красная Айгуль.
— Варя, на площадку! Здрасьте, тетя Надя! Победа, девушки, победа!
— Кто победил‑то, Гулечка?
— Семен Романыч! Он такой умный! Взял с собой юриста, сказал, что при монтаже имеет полное право вырезать все, что хочет, и вырежет этого подонка! А не нравится, его с восторгом перекупит другой канал и адью! Вместе с фильмом! И вообще он уходит в другую структуру. Пусть выбирают, кто для них важнее, он или Макс.
— Да? Я даже ничего этого не знала. Да, здорово Сеня закалился. Раньше рохля рохлей был, а теперь боец! Вот только здоровья на эту борьбу уходит немерено!
Наконец съемки завершились! Варя испытывала неимоверное облегчение и в то же время тоску, хотя Катя Вершинина уже предложила ей несколько сценариев. Но Стас, просмотрев их, заявил:
— Нет, Варежка, это все не годится!
— А вот это, по‑моему, ничего, тут есть материал.
— Согласен, но снимать будет редкая скотина, я тебя ему не отдам. Погоди, вот выйдет «Марта», тогда тебя завалят предложениями.
— Но до этого же еще полгода, не меньше!
— А ты отдохни, и вот еще что… Езжай‑ка ты на несколько деньков к сыну, а то я же вижу, в глазах тоска появилась.
— Стас, но мы же хотели вместе…
— У меня сейчас не получится, а у тебя есть пока время. К свадьбе поспеешь. У меня для тебя будет маленький послесвадебный сюрприз, поедем с тобой в одно дивное место, а оттуда уже на обратном пути заедем к твоим.
— Думаешь?
— Убежден! Хотя мне и трудно с тобой расстаться. Давай, подготовишь Никиту.
— Стас, а какой сюрприз, куда ты меня повезешь?
— Какой же это будет сюрприз, если я тебе все разболтаю? Я специально освободил себе целую неделю. И не пытайся из меня что‑то вытянуть. Бесполезно! Так я заказываю тебе билет? — Заказывай!
В аэропорту Варю встречали Анна Никитична с Никитой.
— Мама! Мамочка! Мамулечка! — шептал Никита, повиснув у нее на шее. — Мамулечка, ты вернулась! Я так соскучился, так соскучился!
— Никитка, маленький мой!
— Никита, отпусти маму, ты ей шею сломаешь! — одернула внука Анна Никитична.
— Мама, ты теперь звезда? — спросил Никита, когда они сели в машину.
— Пока еще нет! И большой вопрос, буду ли! — радостно смеялась Варя. — Мама, я сама сяду за руль, мне в Москве не удавалось ездить.
— Садись! Вспоминай свою прежнюю жизнь, а то и впрямь, если звезды из тебя не выйдет, вернешься сюда… Хотя, судя по всему… Да, позавчера звонила Гудрун, интересовалась, как дела.
— И что ты ей сказала?
— Что все хорошо. А она просила передать — если захочешь вернуться, она не против.
— Ох, даже подумать не могу, тошно! — прошептала Варя.
— Так понравилось сниматься?
— Мамочка, ты прости меня, но я там даже дышу по‑другому…
— Разумеется! Тут воздух горный, чистый, а там ужас какой‑то!
— Если бы ты знала, насколько легче мне там дышится!
— Из‑за Симбирцева? — тихонько спросила Анна Никитична.
— Не только. Но он для меня как кислород…
— У тебя на лице все написано! А почему ты одна приехала?
— А с кем ты должна была приехать? — донесся с заднего сиденья голос Никиты.
— С режиссером! — быстро ответила бабушка.
— А!
— Мамочка, поговорим вечером! — шепнула Варя.
— Ты с Марьяной не встречалась? — спросила после долгой паузы Анна Никитична.
— Нет. Ее же надо было искать, а у меня времени совсем не было!
— Ну еще бы!
— Мама, но я же…
— Не встречалась и слава богу! Расскажи лучше про фильм.
— Ничего не могу рассказать! Я его не видела. Семен Романович не показывает артистам материал, сколько я ни умоляла, он ни в какую!
— По принципу: целому дураку полработы?
— Именно!
При виде своего дома Варя подумала: интересно, а Стасу тут понравится? Дом выглядел очаровательно. В палисаднике цвели анютины глазки.
— Мамочка, смотри, это мы с бабушкой высаживали! Ты не знаешь, почему по‑немецки это называется мачехочка,[1] а по‑русски — анютины глазки! Бабушкины! Тебе нравится?
— Очень, я в восторге!
— Вот что, вы с Никитой пообщайтесь, а я пока накрою на стол…
— Мам, мы все твое любимое сготовили!
— Ты тоже готовил?
— А как же! Бабушка говорит, я незаменимый помощник!
— Ну, незаменимый помощник, рассказывай, как вы тут без меня жили?
После ужина Никита разбирал подарки и вдруг уснул на ковре в детской.
— Переволновался! Он так тебя ждал!
— Пусть поспит немножко.
— Нет, так не годится! Надо его разбудить, пусть примет душ и ляжет нормально спать.
— Жалко!
— Что за богемная чушь! Ребенок не может спать, где упал!
— Ладно, я сама его уложу!
— И приходи на кухню, поговорим!
Через полчаса она спустилась на кухню. Мать ждала ее. Заварила чай, поставила на стол Варины любимые конфеты и привезенные из Москвы сушки с маком.
— Ну что, Варюша? Любовь?
— Да, мама. Даже не думала, что я на такое способна.
— Знаешь, я тут попыталась показать Никите фильмы с ним… Мне‑то он очень нравится. А вот Никита как что‑то почуял. Сказал: не хочу я смотреть на этого дядьку. Он мне не нравится! И все тут!
— Мама, как такое возможно? Стас самый обаятельный… такой мужественный, мальчишки должны с ума по нему сходить!
— И тем не менее! Может, я напрасно это сделала? Может, непосредственное знакомство было бы лучше?
— Да я просто уверена, что, когда Ник увидит Стаса, а главное, поговорит с ним, все будет отлично! Стас чудесно умеет общаться с детьми.
— Варька, я никогда тебя такой влюбленной не видела! Ты так похорошела, хоть вид и замученный. Устала?
— Есть немножко! Но я тут отосплюсь… Мама, ты действительно ни за что не хочешь в Москву, на нашу свадьбу, хотя свадьбы как таковой…
— Варя, ты совсем отупела? Я уж сто раз говорила — ноги моей в Москве не будет! Скажи лучше, что с Эммерихом?
— А что с Эммерихом? Да ничего!
— А мне жаль! Он тебе в сто раз больше подходит!
— Мама, не подходит он мне! Совершенно! И, по‑моему, он догадался, что я кого‑то встретила. Мы первое время еще общались, а потом все сошло на нет, как‑то само по себе.
— Дело твое, но я, честно говоря, не верю в долгие отношения с таким человеком.
— Он самый лучший из всех, кого я знаю! Самый талантливый, добрый, заботливый… Вот представь себе, я поздно возвращаюсь со съемок, даже если его нет дома, меня все равно ждет ужин. Он чудесно готовит… Он все умеет… У нас кран потек, он сам починил…
— Подозрительно!
— Почему?
— Слишком идеальный вариант. Так не бывает! Боюсь, там еще такие черти в этом омуте водятся! И тебя ничего не настораживает, не смущает?
— Только одно.
— И что же это?
— Он не любит, чтобы в дом приходили чужие люди. И даже свои. Он очень старательно оберегает свое личное пространство.
— От тебя тоже?
— Нет. От меня нет.
— Что ж, его можно понять. При такой популярности и узнаваемости…
— Да, это тяжело. Мы как‑то заехали поужинать в скромный тихий ресторанчик. Так его немедленно узнали, стали приглашать выпить, да так настойчиво, по‑хамски… В результате мы оттуда просто удрали. Заехали в ночной супермаркет, он сидел в машине, а я пошла в магазин.
— А скоро и тебя станут узнавать… Тогда что?
— А мне этого хочется, мама! Пока еще хочется! А вот с Димой Бурмистровым мы как‑то ужинали, ничего, все было спокойно.
— Ну, это не удивительно. Бурмистров играет другие роли. Симбирцев он такой, что называется, свой парень. А Бурмистров нет.
— Да, ты права, мамочка!
— Ну, а теперь расскажи толком, как у вас все сладилось со Стасом?
Стас летел из Одессы, где снимался в военном сериале. Хорошенькая стюардесса зазывно ему улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Но просто из вежливости. А ведь раньше я бы на нее отреагировал… Люблю таких синеглазеньких… Смешно, Варежка женщина совершенно не моего типа. Но как же тоскливо думать, что приду в пустую квартиру… А она там, может, встречается с каким‑нибудь немцем, с ненавистью подумал он. И тут же одернул себя — чушь собачья! Она там с сыном. И ведь сына она любит больше, чем меня. Но это только естественно. Она же не урод… Он маленький, он в ней нуждается… А я? Я тоже в ней нуждаюсь. Как там у Цветаевой: «У кого‑то надоба смертная во мне…» У меня смертная надоба в ней! Как она улыбается, как смешно морщит нос, когда видит что‑то вкусное… и как она странно ненавязчива. Ни разу даже не спросила, люблю ли я ее. Ненавижу этот вопрос, но она ведь не знает, что я его ненавижу! Какое счастье, что я ее встретил!