Следователь поднял паспорт, положил его рядом с удостоверением личности частного детектива, но при этом с его колена упала сама папка. Она ударилась о пол и раскрылась, листы бумаги полетели под кровать.
Он производил впечатление серьезного и даже основательного человека, но каким же неловким он оказался! Я нервно зачесался, наблюдая, как он укладывает в папку последний лист бумаги. Сейчас меня все раздражало. Как говорится, я не злой – я просто трезвый. Граммов сто чистого медицинского спирта мне бы сейчас нисколько не помешали. Но, увы, спирт в курс лечения не входил.
Наконец он нашел среди моих документов разрешение на ношение травматического оружия.
– Да, есть такое… – сказал он с видом человека, сделавшего важнейшее открытие в своей жизни, а может, и в мире. – «Макарыч», «макарыч»… Такой ствол вчера в бункере нашли.
– В каком бункере? – внутренне встрепенулся я.
И это не укрылось от внимания капитана.
– Да есть тут одно место… И тебя под землей нашли, в катакомбах, так? – спросил он, пытаясь просверлить меня взглядом.
– Знаю я это место. В районе «Баррикадной».
– Да, да, именно там! – Капитан приподнялся и напряженно застыл как пес, учуявший добычу.
Он даже не заметил, как папка снова свалилась с его колена, как из нее посыпались бумаги.
– Подземный узел связи, – уточнил я.
– Да, что-то вроде того… Чей там пистолет нашли?
– Мой.
– Ну вот, что и требовалось доказать! – просиял следователь, видимо, представляя, как министр МВД вешает ему на шею медаль за раскрытие особо опасного преступления.
Не было такой медали, но ведь ее можно придумать.
– Что там произошло? – затаив дыхание, спросил я.
– Это бы я от вас и хотел услышать! – грозно нахмурил брови капитан. – Трупы там… Много трупов…
Хотелось бы, чтобы это было не так. Лучше признаться себе в том, что я сошел с ума на почве треволнений, чем снова окунуться в ужас, который мне пришлось пережить.
– Трупы… Много трупов, – подтвердил следователь.
– Сколько?
– А сколько тебе нужно?
– Не смешно, – с упреком посмотрел я на капитана. – Кто ведет это дело? Я готов дать показания…
– Ну, зачем же кого-то звать?
Он долго возился с бумагами, искал протокол допроса. Наконец положил бланк на тумбочку.
– Мы сами примем признательные показания, да, гражданин Молочков?
– Боюсь, что за признательными показаниями вам, капитан, далеко придется ходить… – раздраженно скривил я губы. – В такое гнездо, что вам и не снилось… Я свидетель, капитан. И потерпевший…
Следователь ушел, оставив мне мои документы и портмоне с деньгами. А спустя время меня направили к окулисту. Чувствовал я себя неважно, но это не помешало мне на своих двоих дойти до глазного отделения, что находилось этажом ниже. И еще я совершил прогулку по территории больницы, даже вышел за ее пределы – сходил к ларьку, где продавали пиво. Это должно было и успокоить меня, и поднять настроение.
В палате меня ждал моложавый, подтянутый подполковник юстиции. В глазах азартный блеск, золотые звезды на погонах сияют на солнце, новенькая с иголочки форма отутюжена, ни единой складочки на кителе, стрелки на брюках наглажены до бритвенной остроты, форменные туфли сверкают как у кота глаза в темноте. Лицо сытое, холеное, на пальцах рук бесцветный маникюр. Я вспомнил изъеденные коростой лица безумных землекопов, их грязные до несмываемой черноты руки, и на моих губах невольно появилась грустная усмешка. Хотелось бы посмотреть, как этот пижон будет гоняться за ребятами из подземелья. Хотя еще вопрос, кто за кем будет гоняться…
– Что-то не так? – заметив мою усмешку, покосился на меня подполковник.
– Не так. Люди погибли. С некоторыми из них я успел познакомиться. И теперь их нет… Кого-то забили кирками, кого-то утащили под землю…
– О чем это вы? – напряженно посмотрел на меня следователь.
И я внутренне напрягся, в предчувствии большого подвоха. Сейчас окажется, что никаких трупов под землей нет, а подполковник пришел ко мне совершенно по другому делу. И недавний разговор со следователем милиции мог оказаться моим больным вымыслом.
– О подземном узле связи.
– Как вы туда попали? – выстрелил вопросом подполковник.
Но я ответил не сразу. Мысленно прожевал вопрос, пробуя его на вкус. Интерес в нем, причем острый, соленый… Значит, все-таки был и бункер, и трупы.
– По билету, вместе со всеми.
– Что за билет?
– Обычный, экскурсионный, на три дня…
– Сколько вас было?
– А сколько трупов вы нашли?
– Вопросы здесь задаю я.
– Тогда извините, у меня очень болит голова.
– Шесть трупов, – немного подумав, ответил следователь.
– Я думал, будет больше. Но все равно много… Да и еще есть, только вы их не найдете…
– Вы их так надежно спрятали?
Я с раздражением и с сожалением посмотрел на подполковника. Вроде бы неглупый человек, а ведет себя так грубо и примитивно.
Разочарованно вздохнув, я лег под одеяло, закрыл глаза.
– Я не услышал ответа на вопрос, – навис надо мной следователь.
– На глупые вопросы не отвечаю. Когда ваши вопросы поумнеют, тогда и приходите. А сейчас у меня болит голова…
– Голова у вас может болеть и в тюремной больнице.
– Неумно. И не смешно, – не открывая глаз, с кривой усмешкой на губах отозвался я.
– Напрасно вы иронизируете.
– За что меня сажать в тюрьму? За то, что на месте преступления нашли мой травматический пистолет?.. Людей там кирками убивали…
– Кирками?!. Да, раны рублено-колотые и рублено-резаные. И кто их убивал?
– Смотря кого…
Не берусь утверждать, но я мог убить одного как минимум землекопа. И его труп мог находиться среди других.
– Если нормальных людей, то их убивали ненормальные… Вы бы мне фотографии с места преступления показали, я бы вам все рассказал, – сказал я, окончательно сменив гнев на милость.
А следователь в свою очередь отказался от грубого давления на меня. Во всяком случае, я так подумал, когда он протянул мне пакет со снимками.
На первой фотографии я увидел коридор первого блока, уходящий в темнеющую даль к запасному выходу. На полу лежал труп «лейтенанта». Голова проломлена киркой, лицо в крови, и на груди след от удара, который предназначался мне… Значит, все-таки были мутанты, и я в самом деле спасался от них. Значит, я еще не тронулся умом, разве что самую малость.
На следующем снимке труп был запечатлен с более близкого расстояния; и пролом в черепе лучше виден, и предсмертное страдание на окровавленном лице просматривалось более отчетливо.
Еще я увидел труп «гавайца». Вместо носа – пробоина, в груди несколько дырок, живот разворочен… Выбитая дверь в семейный блок валялась на полу, труп «гавайца» лежал в комнате, где он жил с Ниной.
Был убит и Олег Михайлович, муж похищенной Татьяны Викторовны. Его убили одним-единственным ударом по голове…
Еще два покойника лежали в столовой, дверь в которую также не смогла сдержать натиска бешеных землекопов. Лицо Болгарова было так изуродовано, что я с трудом узнал его. Чуть поодаль, обхватив руками ножку перевернутого стола, лежал на животе человек в новеньком камуфляже. Самих ран я не увидел, но из-под головы на пол натекла большая лужа крови. Видно, по лицу кайлом получил… Этого человека я узнал по габаритам и бритой голове с хвостиком на затылке. Будь этот парень спортивного телосложения, может, я бы и не обратил внимания на его хвостик, но комплекция у него будь здоров, ожирение в неслабой степени, поэтому этот его атрибут смотрелся как женское платье на мужчине. Звали его, кажется, Виктор…
Шестого покойника я знал не в пример лучше. Это был Геннадий Ефимович, и тело его лежало в отсеке, где я жил. Лежало на ковре, который он принес из санчасти. В объектив даже попала моя сумка, что стояла на полу между лежаком и тумбочкой.
И еще на одном снимке я увидел выбитую дверь аварийного выхода, весь пол возле нее был в крови.
– Что вы на это скажете? – внимательно смотрел на меня следователь.
– Я надеялся, что этот кошмар мне приснился, но…
– Это действительно кошмар… Значит, вы находились в бункере в составе группы?
– Да, на правах частного лица.
– Но группа состояла… – подполковник заглянул в свои записи. – Группа состояла из девятнадцати человек.
– Да, и четыре человека обслуги. Они разыграли весь этот спектакль с ядерной войной. Они смогли убедить нас в том, что началась ядерная война. Возможно, нас подпаивали транквилизаторами… – предположил я. – Но все это такой пустяк по сравнению с тем, что началось потом…
– И что началось потом?
– Может, сначала я обследуюсь у психиатра, а потом все вам расскажу? А то вы еще подумаете, что я сошел с ума, – с горькой усмешкой сказал я. – Кто не видел, тот не поверит…
– Что не видел?
– Нас было двадцать три человека, шестеро погибли… Куда делись остальные?
– Ну, один человек выжил.
– Кто? – оживленно спросил я.
– Князьев.
– Знаю такого.
Я не считал Сергея Павловича худшим представителем нашей группы. Во-первых, он помогал мне, а во-вторых, неизвестно, как бы повел на его месте любой другой… К тому же он хоть и косвенно, спас меня, закрыв дверь перед моим носом. Семейный блок не устоял перед напастью, зато я смог найти выход из положения. Но все же руки ему при встрече не подам. Если, конечно, нам придется встретиться…
– И что он говорит?
– Ничего. Он сейчас в коме. Острая черепно-мозговая травма…
– М-да…
– И я бы хотел узнать, куда делись пятнадцать человек…
– Что это, по-вашему? – ткнул я пальцем в последний снимок. – Это кровь. Следы людей, которых затаскивали в этот проход…
– Кто затаскивал?
– Люди, которые напали на нас. Только это не совсем люди. Это зомбированные существа, грязные, оборванные, с кирками… Они взорвали дверь, напали на нас, убивали и калечили. Убитых они оставили, а раненых забрали с собой. И не только раненых…
Я сделал паузу, чтобы собраться с мыслями, и рассказал, как было дело. Как бегал от безумных землекопов, как спрятался от них в их же подкопе, как попал в каменоломни, а затем в больницу. Следователь слушал меня внимательно, но в его глазах я видел сомнение.
– Я же предупреждал, без справки от психиатра лучше ничего не говорить, – с невеселой улыбкой сказал я, видя его недоверие.
– Действительно, в это трудно поверить…
– Но можно проверить. Разобрать завалы, пройти по следу подземных людей…
– Ладно, допустим, они существуют, но зачем им понадобились… э-э, земные люди?
– Я думаю, чтобы превратить их в людей подземных. Это несложно. Провести психологическую обработку, накачать наркотиками. Существуют специальные методики зомбирования…
– Но это все из области фантастики.
– Ну да, и шахидки в метро тоже оттуда.
– Так то шахидки…
– Шахидки реальные, и трупы тоже настоящие… А куда делись живые люди?
– Куда?
– Я уже сказал, куда. Или повторить?
– Может, лучше придумать что-нибудь другое? Например, сказать правду.
– Хорошо, уговорили, – с самым серьезным видом сказал я. – Людей убивал я. На самом деле мой пистолет стрелял не резиновыми пулями, а железными кирками. Кого-то я убил, а кого-то просто ранил. Известное дело, трупы в пищу не пригодны, но если человек еще живой, то его можно есть. Вот я и устроил трапезу… Мне сейчас в одно место нужно, я смывать не буду, вы потом за мной сходите; вдруг там зуб чей-то непереваренный увидите или хрящик ушной, например…
– Только давайте без иронии, – поморщился следователь.
– Ну а вдруг?
– Хватит!
– Как вы узнали, что произошло в бункере?
– Хозяин этого аттракциона сообщил. Спустился вниз, а там…
– Понятно, значит, двери не были заблокированы. Так оно и должно было быть…
Жаль, что мы не успели выйти на поверхность до того, как на нас напали. А ведь оставалось совсем чуть-чуть. Но тогда подземные люди напали бы на следующую группу. Хотя какое мне до этого дело? Я – частное лицо и в ответе только за самого себя. Хотя, конечно, с удовольствием вцепился бы в горло тому, кто устроил всю эту жуть… Поверить невозможно: шесть человек убиты зомбированными существами, а пятнадцать – исчезли в глубинах подземелья! Впрочем, следователь мне не верит. И я, если честно, его понимал.
– А хозяин бункера кто?
– Полыхаев Михаил Дмитриевич…
– Он сам-то обо всем этом что говорит?
– Не имеет представления… Э-э, что-то я не понял, – встрепенулся следовать. – Кто у нас тут вопросы задает?
– А у нас разве допрос? Где протокол? Где формальности?.. Кстати, вы даже не представились.
Следователя звали Михаилом Георгиевичем, фамилия – Мурзин. Он достал из папки бланк протокола, заполнил «шапку», предупредил меня об ответственности за дачу ложных показаний. Но не стал просить меня, чтобы я повторил свою историю. Он всерьез рассчитывал узнать от меня другую правду. Хорошо, что я заправился пивом, иначе бы он вывел меня из себя и был бы отправлен по известному адресу. Но хмельная плотина сдерживала волны раздражения.
– Вы сами подумайте, куда могли деться пятнадцать человек?
– Я не знаю, может, они еще раньше покинули убежище.
– Исключено. Дверь была заблокирована. Вернее, нам это внушили…
– Кто может подтвердить ваши слова?
– Не знаю… Может, хозяин заведения. Наверняка он знает, по какому сценарию мы провели в бункере три дня.
– Возможно, сценарий был изменен…
– Да, скорее всего, появление подземных людей в этот сценарий не входило…
– А они были?
– А кто, по-вашему, вышиб дверь аварийного входа? И сделано было это с применением тротилового заряда. А потом был обрушен проход от каменоломен до бункера. Опять же тротиловый взрыв…
– Нет никакого прохода, – покачал головой следователь.
– И завала тоже нет?
– Завалена вся галерея аварийного входа.
– Ну вот!
– И взрыв был.
– А я о чем?
– Завал разберут. И если в галерее окажутся люди…
– Чтобы попасть в галерею, совсем не обязательно разбирать завал. Можно выйти через аварийный выход третьего блока…
– Вы хорошо разбираетесь в ходах и выходах, – не без сарказма усмехнулся Мурзин.
– Я изучал схему.
– Зачем?
– Разумеется, чтобы замуровать в галерее людей…
– Дело в том, что в галерее третьего блока тоже обвал. Там тоже был взрыв…
– Хотел бы я знать, откуда у них столько взрывчатки… – вслух подумал я.
– У кого, у них?
– У подземных людей.
– Вы же неглупый человек. В недавнем прошлом майор милиции, старший уполномоченный уголовного розыска…
– А вы – следователь прокуратуры, подполковник. Неужели вы думаете, что я смог бы убить шестерых и замуровать пятнадцать человек?..
– Почему пятнадцать? Может, меньше. Может, из этих пятнадцати несколько человек стали вашими сообщниками?
– И где они сейчас?
– Вам лучше знать.
– А если у меня были сообщники со стороны?
– Кто?
– Пьяные шахтеры. Они прорыли ход в бункер, помогли мне уничтожить группу туристов, а потом благополучно скрылись…
– Почему пьяные?
– А песню помните? Раз пошли на дело, выпить захотелось… А за пахана у нас была Мурка, у нее еще «наган» из-под полы торчал… «Наган», кстати, незаконный. Так и запишите…
Записывать следователь ничего не стал, но долго с упреком смотрел на меня, качая головой.
– Вы, Молочков, сами пьяны.
– Так у нас в банде все такие…
– А кто именно?
– Да все, говорю. Первый номер, второй, третий… Мы все пронумерованы. Так удобней, и конспирация опять же…
– Как эти люди проникли в бункер? – вполне серьезно спросил Мурзин.
– Пьяные?
– Может, и пьяные. Это сейчас не так важно…
– А если опьянение наркотическое?
– Ну, может быть и так…
– А если еще и без сознания?
– Без сознания человек ничего не может делать…
– А эти, представьте, могут. Только делают, ничего не соображая. И кто-то ими управляет… Был подземный ход. И я там был… Ход взорвали, и я через каменоломню выбрался… Как я, по-вашему, в каменоломне оказался?
– Вам видней.
– Надо разобрать завал, обследовать проход. Искать людей нужно…
– Ищем. Список у нас есть, работаем по адресам.
– И ничего, – продолжил я за следователя.
– Почему вы так уверены? – с торжеством победителя спросил он. – Знаете, что они не могут быть дома?
– Они где-то под землей. Где-то глубоко-глубоко… А списка у вас нет. Кто его составлял? У нас не было путевок, были только билеты. Купил билет, и в бункер. По воздушной тревоге паспорта не спрашивают… Болгаров список составлял, для графика дежурств. Фамилия, имя, отчество. Но без адресов, это я точно знаю. У нас тогда у всех один адрес был… И сейчас у тех, кто выжил, один адрес. Только нам туда не добраться…
– Кому они там под землей нужны? – вздохнул Мурзин, набираясь терпения, чтобы слушать мои нелепые объяснения.
– Я знаю только то, что видел. А свои догадки, позвольте, я оставлю себе… Могу показать ход, по которому они ушли. Да вы и сами можете его найти. Туда ведет кровь несчастных…
Я щелкнул пальцем в снимок, на котором видны были бурые разводы и просто пятна на полу перед аварийным выходом.
– Все это слова.
– А на мне крови нет. На мне только моя кровь… Хотя, может, что-то плеснулось мне за шиворот, когда я ударил киркой землекопа… Кстати, кирку я потерял, так же как и пистолет… На ваших фотографиях я вижу трупы, кровь, но не вижу кирок. Там была хоть одна кирка?
– Нет.
– Значит, они все с собой забрали. Кроме убитых ими людей…
– Еще они оставили ваш пистолет…
– А зачем он им? Пистолетом ход в земле не пробуришь. А кирки им нужны. Они дальше подземные ходы рыть будут…
– Зачем?
– Может, до станции метро дороются, может, там кого-то убьют. Если это случится, вам новое звание присвоят.