Я пробормотал:
– Эльвира, погоди-погоди! У нас такая единица в штате не предусмотрена. Да и денег на оплату…
Она пренебрежительно отмахнулась:
– Перестань! Те двести миллионов долларов, что лежат на моем счету, уж как-то не дадут мне умереть с голоду. Я пришла, как Мисс Благотворительность, когда увидела, что вы несколько подзашились. Но не волнуйтесь, шеф, я все улажу быстро.
Она второй раз назвала меня шефом, подчеркивая, что командир здесь я, жестокий и властный, а она будет исполнять послушно и ревностно. Все молчали и смотрели на меня заинтересованно, до этого дня обходились без женщин, и будь мы чуть покрупнее и позаметнее, уже затаскали бы по судам за дискриминацию женщин. Так что, возможно, это и неплохо, что одна все-таки будет для отмазки…
По их лицам я видел жадное нетерпение, еще бы, с такой одной не надо и тысячи, это же королева, принцесса Фомальгаута, императрица Галактики, шеф, ты что-то тупишь, хватай ее поскорее, пока не передумала…
– Ладно, – пробормотал я. – Берем с испытательным сроком. Если что не так, то…
– К шефу на ковер, – закончила она. – Может, начнем сразу с этой процедуры?
– Размечталась, – сказал я с рыком в голосе. – У нас тут не так, как где-то. У нас все и всегда, понятно?
– Все-все, – сказала она послушно, – приступаю к работе. Какие-то особые приказы будут?
По мордам Корнилова, Люцифера и остальных видел, что советуют, морды хитрые, насмотрелись всякого, потому я сделал лицо и сказал холодновато:
– Пока знакомься с нашей спецификой. Пойми, чем занимаемся. А также как и зачем. Если сумеешь.
Она заверила победно:
– Уже весь мир знает, чем вы занимаетесь. Вернее, считает, что знает. Но я им мозги вправлю, шеф! Понимать перестанут. С завтрашнего дня все входящие звонки переключаю на себя, не волнуйся.
Когда она удалилась, все молчали и жадно смотрели вслед. Люцифер прошептал почти благоговейно:
– Ну почему шефу так везет? Пришла, напросилась… На ковре готова… И вообще работать обещает не за деньги. Ночевать тоже останется?
– Спроси, – подсказал Урланис.
– Сам спрашивай, – огрызнулся Люцифер. – У такой разве спросишь!
Уже на следующий день Эльвира без стука вошла в мой кабинет, я сразу же ощетинился, она наверняка просчитала мою реакцию и знала, что немножко взбешусь, что-то в ней есть такое, что понимает других, в то время как, к примеру, Энн понимает именно проблему, задачу, что нас и роднит…
– Прости, – сказала она с порога, – но нам нужно срочно менять офис.
– А что с этим не так? – спросил я зло. – Кстати, это не офис, а лаборатория.
– У вас уже есть имя, – объяснила она, – репутация, вес. Понимаю, настоящим ученым, а вы настоящие, все равно, хоть в сарае, лишь бы работа двигалась, но люди в массе своей просты, они все так же судят по одежке, потому банки строят такие гигантские здания из дорогого мрамора, чтобы впечатлить. Раньше так строили церкви, теперь же возводят дома солидных трастов и страховых кампаний…
– Мы ни те, ни другие, – отрезал я.
Она покачала головой.
– Ты лучше знаешь свое дело, а я… людей. Увидишь, отношение к вам сразу изменится на уважительное, когда из этих комнатушек переберетесь в более… соответствующее. Если хочешь, давай закажем исследование.
Я помолчал, она права, она вообще права в таких вопросах, я уже понял, что у нее некое чутье на людей, на их взгляды и вкусы.
– Нам нельзя прерывать исследования, – сказал я наконец.
Победная улыбка скользнула по ее губам, я уже отступаю, хорошо, теперь надо не дожать, а как раз подстелить соломку и заверить, что работа не прервется…
– Работа не прервется, – сказала она, будто прочла мои мысли. – Я все сделаю.
– Как?
– Присмотрю здание, – объяснила она, – потом размещу оборудование. Вам останется только перебросить файлы на новые сервера, а затем переехать на новое место. Уверяю, это займет не больше часа!..
– Нам и минута дорога, – ответил я. – Но… ладно, если уверена, что это повысит нашу неприкосновенность для всяких…
Она сказала быстро:
– Будут отсеиваться как ненужные звонки, так и посетители! Я сама продумаю систему.
Я вздохнул тяжело:
– Но деньги… мне стыдно будет признаваться Фонду, если истрачу что-то не на оборудование и зарплату!
– Об этом тоже не беспокойся, – заверила она. – Во-первых, тебя ценят очень высоко. Ты даже не представляешь, как высоко. Не знаешь? А я знаю. Во-вторых… а почему бы мне пару миллионов из личных средств не потратить на это дело?.. Нет-нет, не вскидывайся, не сверкай глазами. Я на булавки, как говорится, трачу больше. Могу же подготовить свое рабочее место? Ах да, я твою мужскую гордость задела?
Я сказал сердито:
– Да, задела.
Она спросила с любопытством:
– Сильно?
– Очень, – ответил я с вызовом. – И я не приму.
– Примешь, – пообещала она зловеще. – Я настойчивая, я тебя дожму, дорогой. Никуда не денешься, влюбишься и женишься, как говорили в старину… Нет-нет, насчет влюбиться и жениться – это шуточка, нам как раз с тобой противопоказано даже приближаться друг к другу ближе, чем на шаг, но в остальном создадим идеальную команду.
Я смотрел с непониманием.
– Это как… ближе, чем на шаг? Серьезно?
Она кивнула:
– Да.
– Это… у тебя было такое чувство?
Она снова кивнула:
– Да, но зачем о грустном? Давай лучше о работе. Еще я предлагаю…
– Погоди, – прервал я, – мы же бывали ближе, чем на этот чертов шаг! Ты меня таскала в постель и там имела, как хотела. Это что, не близость?
Она вздохнула, в глазах появилось мечтательное выражение, но тут же исчезло, словно его сдул холодный ветер.
– С тех пор мы не только выросли, – сказала она грустно, – но изменились тоже… Мы теперь двое других людей, понимаешься?
Я молча посмотрел на ее губы, невольно опустил взгляд на такую знакомую грудь, поспешно вздернул голову. Глаза Эльвиры впервые выглядят грустными, что для нее раньше было просто немыслимо.
– Жаль, – сказал я и тут же пожалел о своих словах, их можно истолковать в ином смысле, – жаль своего детства. И юности.
Она вкусно засмеялась, уже прежняя, собранная, элегантнейшая и властная.
– А сейчас старик?.. По статистике, именно в твоем нынешнем возрасте обзаводятся семьями. В общем, продолжайте работать, как будто не было никакого землетрясения и цунами. Это я о себе. Новое помещение присмотрю сама.
Наверное, это опрометчиво, вот так принимать в команду человека, который приходит непрошенным и заявляет, что будет работать у нас. Но моя податливость объяснима: женщины такого класса, как Эльвира, вращаются только в кругу королей, президентов и олигархов даже не первой сотни, а первого десятка.
Второе, ее деды-прадеды, а потом и родители, всегда были в руководящей верхушке, строили то коммунизм, то социализм с человеческим лицом, то демократию, работали искренне и честно, хотя во времена дикой приватизации прихватили несколько миллиардов долларов, «чтобы ворье не растащило», но все равно остались владельцами не только счетов в Швейцарии, но и определяющих отраслей страны.
Самое главное, в чем не люблю признаваться и не признаюсь, я все еще чувствую себя ботаником, которому бы сидеть дома за микроскопом, изучать амеб, но вот обстоятельства выталкивают наружу, на люди, где должен держать нужную морду лица, улыбаться, жать руки, говорить приятные слова, хотя хочется послать, что делать в этом внешнем мире.
И вот я уже руководитель целой группы, которую я как бы и не создавал, оно само так получилось, когда получил грант за уникальное исследование и обязался продолжить и расширить работу.
А Эльвира с ее чутьем и пониманием людей сразу просекла мою трусливую суть, в те старые дни она обращалась со мной, как с надувной куклой, властно и бесцеремонно, а сейчас вот повторяется то же самое, и я только беспомощно изображаю руководителя, что вот подумал и решил ее принять.
Лаборатория, вернее, отдельно стоящее здание под нее, отыскалось так быстро, что я заподозрил, не решила ли она все загодя, а ко мне пришла только тогда, когда оставалось подписать договоренные и согласованные бумаги о вступлении в права собственника.
– Шеф, – сказала она бодро, – поехали! Пора принимать новое помещение. Ты меня повезешь или я тебя?
– Кто у нас самец? – огрызнулся я.
– Ты, – заверила она поспешно, – ты! Даже альфа. А я твоя самка.
– Моя?
– Мы все твои, – заверила она.
– Поехали, – буркнул я.
И хотя сейчас по центру города вообще нельзя на ручном, но все-таки я слева, а она справа, как бы напоминание, кто старший. Эльвира красиво откинулась на спинку, лицо спокойное, я старался смотреть вперед на дорогу, потому что когда глаза поворачиваются в ее сторону, то в первую очередь вижу высокую грудь, невольно задерживаю на ней взгляд, в мозгу сразу проскакивают со скоростью молний всякие воспоминания, что я с нею проделывал, а Эльвира из тех, кто все замечает и понимает…
Я поглядывал на экран навигатора, автомобиль упрямо прет в центр города, наконец проскочил через Садовое кольцо и почти подобрался к Бульварному, но свернул и замер на крохотной стоянке перед домом из красного кирпича старинной постройки со всякими лепнинами и буржуазными излишествами.
– Дорогой мой король, – произнесла Эльвира подчеркнуто смиренно, – вот ваш дворец. Основная стоянка под зданием, а это для тех, кто на часок…
Я смотрел, не веря глазам. Площади в центре вообще идут по баснословной цене, но чтоб целое здание…
– На фиг, – проговорил я наконец, – такое огромное? И зачем нам столько этажей?
Она окинула меня сверху вниз жалостливым взглядом, словно подобрала на дороге и сейчас поставит на пол перед блюдечком с молоком.
– Четыре, – переспросила она холодновато, – это много?
– Чудовищно, – ответил я твердо. – Мы все поместимся в одном уголке любого из этажей!
– Зачем? – спросила она. – Лаборатория, оснащенная по самому последнему слову хай-тека, на четвертом этаже, туда будет очень строгий допуск. На третьем – комнаты отдыха, спортивный зал с тренажерами, зона релаксации, ванные комнаты, душевые, массажные кабинеты. А на первом, помимо просторного холла, где посетители могут подождать приема в удобных креслах и на диванах, разместится… уже размещен, кстати о птичках, еще и большой просмотровый зал, где на большом экране сможете демонстрировать свои достижения.
Я буркнул:
– Мы больше привыкли скидывать инфу сразу на комп заинтересованным людям.
Она возразила:
– Это грубая недооценка воздействия просмотра большим коллективом. Даже у незнакомых друг с другом людей и впервые узнавших о ваших работах появляется умело навязываемое нами общее мнение… в большинстве случаев. А если учесть, что показывать придется не своим сторонникам, те и так на твоей стороне, а политикам, церковникам, общественным деятелям, Ане Межелайтис и ее активисткам… понял?
Я кивнул, посмотрел на нее с подозрением.
– Понятно. А что ты второй этаж не упомянула?
Она приподняла бровь.
– Не ясно? Вы часто остаетесь ночевать прямо за своими столами! Какие вы работники утром, без ноотропов жить не можете?.. А в комнатах с полной изоляцией на роскошных постелях сумеете восстанавливать силы без всякой противной химии.
Я пробормотал:
– Вижу, ты предусмотрела даже такое…
Она сказала без хвастовства, королевы не хвастают, но с чувством полнейшего превосходства:
– Даже больше, чем ты думаешь!
Глава 10
Здание, несмотря на боярский вид, внутри оказалось напичкано техникой высшего класса. Еще когда мы только подрулили к площадке, автоматика навела о нас справки, и потому так гостеприимно распахнула весьма массивные двойные двери, предупредительно зажгла свет.
Я переступил порог и невольно остановился. Роскошнейший зал, стены отделаны дорогими породами дерева, картины в массивных позолоченных рамах, старинного вида светильники, паркет выложен замысловатым узором, изображающим фантастические цветы, а слева мощная слонопотамья лестница, что ведет на второй этаж, помпезная и с королевскими перилами, только гербов недостает на балясинах.
В самом зале одна стена служит окном, оттуда панорамный вид на Москву, но я еще помню, что с той стороны здания глухая стена некого банка, так что это не окно, а экран, полезная вещь для демонстраций или презентаций, несколько столов и столиков, десятка три легких изящных стульев и с десяток солидных кресел, что не сдвинешь и втроем, в также два мощных дивана, это явно для доверительных переговоров…
Я прошелся, стараясь уверить себя, что я здесь пан, а не хто-то, автоматика следит за мной и опускает шторы на окна, откуда бьет слишком яркий свет, гасит посторонние звуки и, подстроившись под меня, уже поддерживает в помещениях чистый воздух, насыщенный… ну всякими там, чего в моем организме недостает.
– Что вон там за дверь? – спросил я.
– Бильярдная, – объяснила она. – Ее лучше располагать на первом этаже. Или в подвале, но там у нас будет стоянка.
– На фига? – спросил я. – Сам не играю и другим не дам!
– Для престижа, – сказала она. – Пусть даже никто не играет. Но бильярдная комната, столик от фирмы «Мозес», шары от «Голда Мэйер», кии от самого Карло Гольдони, стойка бара из Монако…
– Антиреклама для ученого сообщества, – сказал я нервно.
– У тебя устаревшие представления об ученых, – упрекнула она. – Странно такое слышать от тебя, ученый ты мой… Вот только насчет люстры у меня сомнение. Как думаешь, фирма «Церептус» выпускает вроде бы поизящнее в таком классе?
Я молча повернулся к лестнице. Эльвира догнала и пошла рядом, прекрасная и царственная, она в этом интерьере смотрится так, словно он и подобран под нее, а я здесь как будто ворюга, что пробрался тайком и смотрит, чтобы спереть и поскорее смыться.
Вообще-то, есть даже лифт, тоже от какой-то фирмы, что поставляет их самому королю Саудовской Аравии, но мы поднялись пешком, Эльвира затащила меня на четвертый этаж, я ахнул при виде простора и обилия аппаратуры высшего класса. Почти все это существует только в единичных лабораторных вариантах, вон только тот скалярный микроскоп запущен в серию, остальное даже и не знаю, как она сумела…
– Это же целый зал, – пробормотал я. – Мне что, «Лебединое озеро» здесь танцевать?
Она окинула меня критическим взглядом:
– Ну, если подтренировать, то смог бы, фигура у тебя все еще, да. Но простор не для вас, а для техников. Пора заниматься только наукой, а черную работу оставить тем, у кого квалификация пониже.
– Что? – спросил я затравленно. – Мне еще набирать людей?
– Если хочешь, – предложила она, – я возьму предварительный отбор на себя. А у тебя, как человека занятого, только окончательное собеседование.
Я поморщился, слишком круто берет власть в свои руки, но с другой стороны, я так не люблю кому-то отказывать! Напринимаю совсем не тех, ну вот не могу смотреть человеку в глаза и говорить ему, что не подходит. Обычно пользуются уловкой «Я сообщу вам позже», чтобы отказать по телефону или емэйлом, но все равно, когда произносишь эти слова, человек понимает, что ему отказали, а я слишком тонкошкурый, так что да, пусть, Эльвира, женщины все жестокосердные, черствые и расчетливые…
Она прошла лабораторию, больше похожую на цех из будущего века, на той стороне массивная дверь с огромной ручкой в виде чего-то старинного, даже в позолоте, распахнула.
– Прошу!
Я переступил порог и ахнул:
– Это… что?
– Твой кабинет, шеф, – сообщила она непривычным для нее щебечущим голосом, явно имитируя или пародируя секретаршу. – У тебя он должен быть… весьма!.. Это мебель, как можешь догадаться даже ты, это вид на старую Москву, но по щелчку твоих вельможных пальцев превратится в экран…
Я сказал ошалело:
– Да, без хай-тека никак, это я обожаю, побольше, побольше… но на фиг этот камин?.. А это что за подсвечник? Что в нем?
– Свечи, – ответила она.
– Как свечи? – перепросил я. – Простые свечи? Церковные?.. Как в прошлом веке?
– И как в позапрошлых, – пояснила она. – Свечи ничуть не церковные. Они для освещения…
– В Средневековье, – отрезал я. – Сейчас оно уже уходит, хотя астрологи еще рулят, но ведьм уже не жгут… к сожалению.
Она спросила деловито:
– Убрать?
– Конечно, – сказал я твердо. – И свечи и… все эти атрибуты.
– Камин придется оставить, – возразила она. – Он вделан в несущую стену, все рухнет.
– А что за отделка стен? – спросил я с отвращением. – Я что, в лесу живу?
– Не нравится дерево? – спросила она. – Поправим…
Она изящно повела в воздухе кистью правой руки, мореный дуб моментально превратился в сдержанно блистающий металл, словно я в новеньком звездолете, даже светильники исчезли, а огнем вспыхнул весь потолок.
– А-а, – сказал я озадаченно, – ну, тогда пусть…
– Этот стиль?
– Нет, – сказал я сердито, – пусть уж лучше дерево. Только не такое помпезное, мне из простой вагонки можно. Ну, не вагонки, а из… скажем, ясеня.
– Светлого?
– Да…
– Пожалуйста, – сказала она.
Я постоял, оглядел, набычившись, изменившийся интерьер, в самом деле посветлело, похрюкал недовольно, повернулся к выходу.
– Посмотрим, что в остальных.
– Еще не все оборудованы, – сказала она почти виновато. – В первую очередь нужно делать главное! А главное у нас, конечно…
Я прервал:
– Будешь язвить, придушу!
Она посмотрела очень серьезно:
– Язвить? Это мое самое стойкое убеждение, что самое главное на свете это ты, Григорий.
– В самом деле придушу, – пригрозил я.
– Если получишь кайф, – сказала она с готовностью, – то хоть сейчас.
Я огрызнулся:
– То будет одноразовый кайф. А я буду придушивать тебя каждый день. Дам чуть отдышаться и снова придушу. А что за теми дверьми?