Кася и Семен выглядели несчастными: океан своей безбрежностью словно взял в могучую холодную лапу и сжал. Неждан с двумя помощниками уверенно прыгали с кристалла на кристалл, удерживались на острых гранях, сверкающих так, что болели глаза. За ними потянулись остальные бродяжники, по-прежнему беспечные, глазеющие по сторонам, лишь две-три матери подхватили на руки чересчур бойких детей.
– Не наступайте на края кристаллов, – предупредил Влад. – Прорвете пленку, сами выпутывайтесь!
– За собой смотри, – ответила Кася гордо.
Она словно бы брала реванш за пережитый страх, когда он боролся с Таргом. Тогда она так сжимала кулачки, начисто забыв о своей силе, что ногти прорезали ладони почти до середины. Теперь старательно прятала, залепленные обезболивающей липучкой, только бы не понял, не задрал нос, мужчины все такие, всегда думают о себе чересчур и много.
Ее нога скользнула по грани кристалла. Под подошвой едва слышно хлопнуло, ступня ощутила острый край. По голени вверх быстро потек, как живой, холодный, обжимающий кожу студень. Кася в испуге дернулась, одним прыжком намерилась оказаться на соседней глыбе, но правую ногу держала ППН – пленка поверхностного натяжения, пэпээнка. Лишь левая нога стояла поверх студня, но по правой пленка быстро поднялась до развилки, часть медленно и с усилием поползла еще выше, а другая половина перебралась на бедро правой, ускоренно соскользнула, постепенно истончаясь, внизу ступни с чмоканьем соединилась с общим безразмерным одеялом, что уходило в бескрайнее море. Пленка на левой ноге утолщилась, погнала верхний край быстрее, холодя живот, грудь.
Кася заверещала, разум отказывался принимать ползущее по ней водяное чудовище как тонкую пленку воды. Семен с хриплым криком скакнул на помощь, а варвар молча бросил вперед дима. Головастик легко пробежал по камням, мощным рывком вздернул Касю в воздух, нежно сжимая жвалами в поясе, держал так, пока набежавший Семен сражался с водяной перемычкой, что вытянулась вслед за жертвой, не отпускала.
Рассыпая ругательства, Семен кое-как перерубил водяной столб. Нижний край нехотя опустился, мгновенно растаял. Кася оказалась облеплена слоем воды в две ладони толщиной. Семен кое-как содрал пэпээнку горстями, с завистью посматривал на блестящие когтистые лапы Головастика. Когти и шипы легко прорывали пленку, но вода лишь делала слабые попытки вскарабкаться выше, тут же разочарованно отваливалась, словно клещ, который вместо сладкой крови хлебнул ядовитого сока.
– Спасибо, – буркнула Кася. Поинтересовалась ядовито: – Это вы какие-то химические термины употребляли, Семен Тарасович?
– Термины? – удивился Семен. – Ах да, термины… Да, их еще часто употреблял наш сержант… Влад, а почему бы не смазаться и нам?
– Перебьетесь, – буркнул Влад. – Ты вон руки смазал? Довольно. Дим тяжел, к тому же у него когти. А что мешает вам ходить, как люди?
– Плохому танцору оотеки мешают, – ответил Семен несчастливо. – К тому же ноги кривые… Нет-нет, пани Кася, это у меня кривые. Кривые и волосатые. Влад, все-таки я беспокоюсь за Головастика. Здесь под пэпээнкой камни, а на озере?
– За себя беспокойтесь, – ответил варвар холодно. – Побыстрее, придется нагонять!
Последние из бродяжников уже шли по камням, накрытым толстым прозрачным одеялом, а фигуры Неждана, Тарга и Максимбы почти растворились в Тумане. Кася, дрожа от холода, запрыгала по глыбам, пригоркам, холмикам. Потом вершинки стали все ниже, между ними пролегала долинка, Кася со страхом ощутила, что дно понижается.
Водяная шуба под ногами начала прогибаться. Кася с трудом удерживала равновесие, размахивала растопыренными руками, словно пыталась взлететь. Семен двигался с приклеенной улыбкой, напряженный. Глаза прикипели к вырастающим впереди водяным горам, что перемещались в их сторону медленно, величаво.
В сторонке варвар осторожно вел дима, хлопал по широкому, как дверь, лбу, что-то говорил ласково. Кася, поглядывая на него искоса, заметила, с каким вниманием он постоянно держит под прицелом синих глаз все шесть когтистых лап. Головастик шел осторожно, лапы опускал медленно, без нажима, не волочил, как варвар велел Касе и Семену, – острые когти мгновенно распороли бы тугую защитную корку.
Семен заметил, что варвар, кроме толстого слоя, смазал лапы дима еще и двумя странно пахнущими струйками жидкости, но спрашивать не рискнул. Их не считает людьми, но Касе делает скидку как женщине, а ему за глупые вопросы может дать по сяжкам, как говорят даже на Станции. Или по жвалам, как говорят там же.
Дети и молодые женщины бродяжников весело опустились на все четыре, резвые, как крохотные водомерки. Вода под их весом едва-едва прогибалась, зато вождь и крупные мужчины ступали, как по тонкому льду. Семен тут же отогнал сравнение из чужого мира, здесь льда не знают, не могут даже вообразить, ибо лед – смерть. Мегамир на долгую зиму впадает в спячку, анабиоз, или же уходит в непромерзающие глубины, пережидает в темноте и сырости бесконечную длинную зиму, находясь между жизнью и смертью в тягучем оцепенении. Зима – это Великий Ледниковый Период, ибо когда люди выходят весной наверх, то старые горные хребты уже стерты, реки текут в других местах, старые озера и моря исчезли, вместо Леса – пустыня или же сборище совсем других деревьев, непривычных, диковинных…
Дети носились с визгом, с превосходством поглядывали на старших. Те упрямо двигаются на двух ногах, хотя шатаются от малейшего ветра, падают, но зачем-то поднимаются именно на две ноги, странные такие предки…
Семен оглянулся, ощутил озноб. Берег уже расплывался, осталась зеленая стена, что с каждым шагом серела, отдалялась, а еще через два-три десятка шагов там поднялась стена Тумана. Такая же стена и далеко впереди, а между ними медленно перемещаются водяные горы, вдаль тянется широкая цепочка человеческих фигур.
Из-за водяных гор, даже из дальней стены Тумана выныривали хохочущие дети, затеявшие игру в догонялки. Путь пересекали скользящие по упругому студню диковинные животные, сновали вокруг оцепеневшего Семена, едва не сбивая с ног, исчезали, оставляя за собой чуть вдавленные канавки, что сразу заглаживались, исчезали.
Кася лязгала зубами, ежилась. Семен сам передергивал плечами, старался повернуться к солнцу то одним, то другим боком – жгучие лучи проникают вовнутрь, разогревают кровь, щекочут внутренности. Зато из-под ног мощно тянет ледяным холодом, хотя верхний слой озера прогрелся.
Из воды изредка торчали могучие стволы исполинских деревьев. Почти все поднимались в немыслимую высь, куда не доставал глаз. Деревья блестели, с высоты опускались огромные длинные листья, концами доставали воды. Таких деревьев Кася в Лесу не видела, здесь свой особый Лес, как и свои звери, бегающие по воде с большей легкостью, чем по земле.
Кася ускоряла шаг, спешила выбраться из черной полосы смерти, так она представляла густую тень на воде, где жгучие лучи вдруг перестают пронизывать тело, сердце замирает, мышцы слабеют.
На деревьях висели огромные безглазые чудовища, неподвижные, размером с железнодорожные вагоны. Иной раз – по нескольку особей. Мокрые, покрытые слизью, они медленно обсыхали. Мягкие червеобразные тела темнели на ветре и солнце, уплотнялись, на глазах обретали жесткость и угловатость.
Подходя к такому дереву, Кася издали увидела у основания вздымающийся холм воды, он то опадал, то снова выпячивался. Дорога шла мимо, едва ли не через холм, Кася со страхом увидела чудовищную голову водяного зверя – тот полз со дна по дереву, а сейчас, столкнувшись с пэпээнкой, тщетно пытался прорвать, давил изо всех сил, цеплялся за ствол крючковатыми лапами, похожими на основание башенных кранов в порту. Пленка натягивалась, едва не звенела от напряжения, но не лопалась, а чудовище не могло прокусить: у водяного зверя не было рта!
Кася была в десятке шагов от дерева, когда сзади хлопнуло. Ее догнала легкая дрожь натянутой воды. Пэпээнка все же лопнула, мокрое чудовище освобожденно ползло вверх по дереву.
Семен заметил ее интерес, так он истолковал панический страх, заботливо указал на верхушку дерева впереди. Там на грани видимости что-то шевелилось, дергалось. Наконец по глазам ударила ярчайшая радуга, заслонившая полнеба. На миг исчезла, снова появилась, неуверенно колыхаясь под ветром. Замелькали огромные синие и красные молнии, целые сети молний, огромных цветных искр, словно внезапно заблистали сотни зеркал.
– Крылья дракона, – бросил Семен тоном знатока. – Пожалуй, летающим драконом в Мегамире его правильно называть по-английски.
Кася с трудом поверила, что видит вылезающую из кокона молодую стрекозу. Не успела даже раскрыть рот: в двух десятках шагов впереди внезапно вздыбился водяной холм – целая гора! Снизу подпирало нечто черное, пленка истончилась, лопнула. Из лохмотьев воды вздыбился огромный черный зверь, с головы до кончиков лап закованный в блестящий на солнце панцирь. Зверь приподнялся в воде, на спине треснуло, панцирь разломился надвое, половинки оттопырились, выметнулись на ходу разворачивающиеся из пакета тончайшие радужные крылья.
ГЛАВА 18
Кася успела увидеть, как по тончайшим трубочкам побежала темная кровь, расправляя крылья, выравнивая, придавая жесткость, упругость. Крылья завибрировали – двоих бродяжников, оказавшихся поблизости, смело ветром. Кася, пытаясь удержаться, опустилась на корточки. Она успела увидеть лицо Влада, в глазах варвара мелькнуло сильнейшее отвращение. Кася поспешно поднялась, пытаясь удержаться, как корова на льду. Под ногами вода качалась, шла гармошкой. Хотя какого дьявола, чего ей дорожить мнением грубого и тупого, как его ксеркс, варвара?
Черный зверь тяжело оторвался от воды, оставив быстро смыкающуюся пэпээнку, сильнейшую рябь на воде, из-за которой многие бродяжники либо падали, либо опускались на четвереньки.
Черное чудовище, гудя как перегруженный самолет, быстро уменьшилось в синем Тумане неба. Бродяжники с воплями поднимались на ноги, снова падали, вынужденно пережидали на четвереньках крутые волны. Кася слышала два-три сердитых возгласа, но еще больше сыпалось шуточек, иронических советов, а дети вовсе обезумели от счастья: визжали и скакали на всех четырех, спешили скатиться с водяных горок, носились, как мелкие водяные блошки.
– Дети природы, – донесся голос Семена. – Я никогда не видел более беззаботных людей… Бросить, что ли, чертову химию, уйти с ними?
– Я всегда думала, – сказала Кася очень твердым голосом, – что водяные жуки не могут взлетать прямо из воды…
Добавить Кася ничего не успела, впереди из дальней группы бродяжников донесся тягучий крик:
– Приготовить шестой запах!..
Кася ускорила шаг. Варвар и его огромный сяжечник терпеливо поджидали ее с Семеном. Головастик держался боком к солнцу, впитывал жаркие лучи всем телом. Абдомен раздулся, он и сейчас, ожидая странных существ в ярко-красных комбинезонах, время от времени касался мандибулами озера, высовывал длинный красный язык, и вода охотно поднималась сама в приглашающе распахнутую пасть.
– Что там? – спросила Кася тревожно.
– Морские драконы, – ответил Влад сурово.
Бродяжники продвигались уже плотной кучкой. Детишки приутихли и держались с матерями в середине маленького отряда. Мужчины сняли бурдюки. На лицах исчезли усмешки, все смотрели тревожно, сурово. Кася держалась между Семеном и варваром. Сзади шел огромный страшный ксеркс, вода под ним сильно прогибалась. Кася однажды соскользнула в такую ямку, ударилась о железную шипастую балку, едва не поранив руки. В тот же миг чудовищные жвалы обхватили за плечи, ее подняло, и она снова очутилась возле Семена. В его глазах мелькнуло беспокойство.
Она торопливо выдохнула:
– Ничего… Его пасть как у шагающего экскаватора, который может взять, не расплескав, рюмку. Я его уже не боюсь… почти.
– Ты самая храбрая из женщин, – сказал он. Посмотрел в ее хмурое лицо, поспешно добавил: – И, понятно, самая красивая!
– Перестань называть меня дурой, – попросила она почти жалобно.
Ей в самом деле не страшно было идти впереди страшного ксеркса. Иногда даже чувствовала на плечах ощупывающие сяжки, ощущала за спиной острейшие жвалы. Головастик был любопытным от роду, она теперь знала, это уже не стаз солдата или фуражира, а существо, подправленное неграмотными дикарями во что-то новое, более умелое, преданное.
Деревья остались позади. Впереди открылась ровная водная гладь. Касе почудилось впереди движение, но там еще поднималась стена Тумана, он был почему-то ближе на воде, чем в Лесу. Вдруг из него стремительно выметнулось чудовище, понеслось прямо на людей. Кася видела быстро вырастающий холм с двумя блестящими шарами, до половины погруженными в воду. Холм приблизился, вырастая в размерах, оказался не холмом, а головой чудовищного зверя, а полушария – глаза, по самой середке разделенные темной полоской: верхняя часть видит над озером, а нижняя – вон ее хорошо видно сквозь толщу воды! – раздута, чтобы ничего не пропустить в воде и на далеком дне. За массивной головой вздулось плоское тело чудовищных размеров, а ног Кася сперва не углядела, настолько далеко ушли от тела. Средние и задние, длинные, как корабельные мачты, загребали воду, мощными толчками отшвыривая назад, а передние водяной дракон вытянул перед собой когтями вперед, изготовившись хватать добычу.
Двое передних мужчин разом вытряхнули из бурдюков крупные оранжевые шары. Кася поперхнулась, закашлялась от дурного запаха. Капли из арсенала бродяжников, едва коснувшись воды, разбежались радужной пленкой. Водяной дракон уже налетал на бродяжников, передние лапы раздвинулись для захвата добычи, а исполинская пасть, похожая на вход в бездонный туннель, распахнулась во всю ширь. Устрашенная Кася видела с изумлением, что, едва лапы коснулись радужной пленки, дракон повернул в сторону так круто, что мощная волна скрыла его огромное тело. В следующий миг водяной вал вскинул Касю на вершину гребня. Она упала, успев увидеть впереди стаю таких же чудовищ. Все стремительно носились по неподвижной воде, едва не сталкивались, влетали в Туман. Оттуда выныривали звери еще крупнее, у всех страшные морды до половины в воде, а передние лапы блестят наготове когтями.
Сердце Каси застыло. Такие лапы за один захват сгребут все племя, включая с ними ее с Семеном и варвара с его закованным в доспехи ксерксом!
Водяной холм медленно опал. Ее подняла волна поменьше, еще дважды сильно колыхнула, Кася поспешно встала на ноги. Рядом сыпал проклятиями Семен: упал на бок, локтем прорвал водяное покрывало, погрузился по плечо, пытался выползти, используя приемы утопающего среди льдин. Однако вода не лед, а тягучий клей – Семен в барахтанье погружался глубже, проклятия как отрезало, когда рот опустился под воду.
Кася бросилась на помощь, варвар рявкнул грубо:
– Женщина, стоять!
Она послушно замерла, чувствуя странное успокоение и даже смутное удовлетворение, что решат за нее, но тут же раздраженно напомнила себе, что ей скомандовали как собачонке, а она – кандидат наук и автор шести работ! – с готовностью послушалась, едва заслышав властный мужской окрик, какой стыд для независимой женщины…
Додумать не успела, Головастик уже ухватил химика за щиколотку и вытащил, подняв высоко в воздух – облепленного толстой рыхлой массой, похожей на студень. Перемычка истончилась, в ней заблестели искры, с тонким звуком оборвалась. Семен, все еще вися над поверхностью воды, со злостью сдирал жирные хлопья. Похожие на сгустки гуммиарабика, они разлетались в стороны уже не комьями безобразного желе, а красивыми блестящими шариками. Эти шарики, упав на поверхность озера, тут же мгновенно вживлялись в бескрайнюю материнскую плоть этого загадочнейшего из существ – воды.
– Похоже, – сказала она саркастически, не придумав, как уколоть толстокожего варвара, – Головастик умеет многое лучше, чем ты. Верно?
– Верно, – ответил он гордо, словно сам был Головастиком. – Очень многое!
Головастик опустил Семена, но сперва сяжками придирчиво прощупал подошвы химика. Семен изумленно покачал головой, благодарно почесал дима возле сяжек. Хоша ревниво завозился, оттолкнул задней лапой руку человека.
– Он умеет многое и лучше вас, – добавил Влад невинно. – С таким весом не проваливается!
– Было бы у меня шесть ног! – отпарировала Кася.
Варвар смолчал, оглядел ее критически. Кася вспыхнула, вообразив себя с шестью ногами. В эту минуту отдала бы полжизни, чтобы увидеть, какой ее представил варвар.
Бродяжники бесстрашно шли через скопище чудовищных водяных зверей. Те носились, как взбесившиеся скалы. Плотная волна вздымалась тугими волнами. Бродяжники часто падали, но алломоны выпускали бережно, дозировали без паники. Кася видела сдержанную тревогу на их грубых лицах. Звери внезапно возникали из Тумана, проносились опасно близко, поднимая крутые волны и распахивая водяную целину, исчезали так же внезапно. Валы по краям глубокой борозды постепенно опадали. За это время едва видимое дно исчезло, поверхность воды стала непроницаемой, упругой, странно искажающей чудовищные тени, что мелькали в глубине, иногда поднимаясь опасно близко к поверхности.
Кася от ужаса подпрыгивала, когда снизу к ее ногам устремлялась огромная оскаленная пасть, где поместились бы все бродяжники. Чудовища были мальками огромных рыб, хищные жуки, личинки – Кася не узнавала никого, умирала от страха тысячи раз, но чудовища в последний момент отворачивали морды, проплывали мимо, а ее подбрасывала одиночная волна – часто с такой силой, что Кася кувыркалась, прежде чем шлепнуться на упругую воду.
Едва-едва начала успокаиваться, но увидела, с каким напряженным лицом идет Семен, всегда беззаботный и жизнерадостный, вспомнила, что хищники иной раз хватают и дурно пахнущую добычу: от частого повторения рефлекс ослабевает!
С хлопком прорвав водяную гладь, показались два длинных толстых шеста, покрытых густыми волосками, с виду очень жесткими. Шесты, поднимаясь, превратились в огромные колонны. Волоски расправились, тут же колонны начали медленно уходить под воду. Уже скрылись, а Кася стояла, как эквилибрист на свободно висящей проволоке, боясь идти дальше.