Но даже если так, то это ничего не меняет, ему самому в любом случае нужно добраться до площади Восьми, где находится штаб-квартира корпуса Пограничной стражи, и поговорить с Редондо.
Толпу Олег обошел, протиснулся вдоль стеночки, и голос монаха стих за спиной.
Но теперь он уже видел, что утро не столь безмятежное и мирное, как обычно в Лирморе. На севере, где-то за Золотоструйной, поднимался в небо толстый столб дыма, напоминавший уродливый шрам на голубой плоти, горожане выглядели озабоченными, многие разговаривали друг с другом шепотом, да еще и воровато оглядывались при этом.
Куда делись обычные громкие голоса и красноречивые жесты?
На площади Старых Королей Олегу встретился патруль городской стражи – в полном вооружении, при дубинках и пистолетах, без обычной ленивой вальяжности в движениях. Ему самому достался подозрительный взгляд, и пришлось шмыгнуть в сторону, укрыться за лотком торговца рыбой. Не хватало еще попасть в лапы этих парней, а затем в Зловонную Дыру. Это прозвище тюрьма Лирмора носила очень давно, и носила, судя по отзывам, заслуженно.
– Э, не знаешь, что ныне творится-то? – спросил торговец рыбой, когда патруль с лязгом и топотом прошел мимо. – Чего они за дубины взялись? Или напал на нас кто-то?
– Не знаю, – ответил Олег. – А ты ничего не слышал?
– Да разное брешут. – Торговец, рыжий и веснушчатый, махнул длинной рукой. – Говорят, что король наш, да жить ему тысячу лет, с ума сошел, что инквизиторы всех других монахов на кострах будут жечь, что напали на нас чужемирцы проклятые… Бред!
– Ну да, бред, – подтвердил Олег.
Торговец начал рассказывать что-то еще, но Соловьев уже спешил дальше, прочь с площади Старых Королей, прямиком через квартал, застроенный особняками высшей цадской знати.
Не прошел и пары сотен метров, как стало ясно, что впереди происходит нечто серьезное: уловил гул, похожий на шум лупящего по скалам прибоя, перемежаемый воплями и глухими ударами. Свернул за угол и обнаружил, что дорогу загораживает толпа куда менее мирная, чем та, что слушала монаха из Блюдущих Чистоту.
Здесь служители церкви тоже имелись, причем чуть ли не из всех орденов, рясы и кушаки всяких цветов мелькали среди грязных рубах мастеровых, фартуков торговцев и голых торсов рикш. С разных сторон доносились воинственные крики, во вскинутых руках мелькали дубинки, вилы и лопаты.
– Выпустим ему кишки! – призывали в одном месте.
– Долой еретика! Сожжем его! Сожжем! – надрывались в другом.
Толпа глухо рычала, как разозленный пес, и этот звук вынудил Олега покрыться мурашками. Удары производили камни, летевшие в стены трехэтажного бело-розового дома, окруженного забором из металлических прутьев. Звякнуло, разбившись, первое стекло, брызнули осколки.
– Смерть Арсини! – завопили около самой ограды, и толпа навалилась на нее, кто-то полез вверх, тощий мальчишка протиснулся между прутьев и неожиданно для себя оказался на другой стороне. Это вызвало настоящий взрыв восторга.
«Они громят дом канцлера? – подумал Олег. – А где же стража?»
И едва успел подумать, как услышал за спиной равномерное топотание – стражники надвигались с той стороны, откуда он только что пришел, тесным строем, держа наготове вскинутые дубинки. На поясах у них висели пистолеты, но это оружие пока никто не собирался пускать в ход.
– Стойте, братья! – ринулся им навстречу один из монахов, в черной рясе инквизитора. – Не вставайте на пути у тех, кто дело благое пытается свершить во славу народа, страны и церкви!
Олег не стал ждать результатов этой беседы, он со всех ног метнулся в сторону, в ближний переулок. Не хватало еще оказаться между разъяренной толпой и стражей, решившей навести порядок. Сначала дадут по голове или вовсе прибьют, а потом будут разбираться, кто ты таков.
Пробежал совсем немного, когда напомнила о себе простреленная нога, и пришлось перейти на шаг. Но резиденция Томасо Арсини осталась позади, и потянулись тихие, лишенные народа улочки.
Квартал цадской знати казался вымершим или покинутым: двери и калитки закрыты, на окнах тяжелые занавеси, и почти ощутим терпкий, раздражающий ноздри запах страха… Да, те, кто живет тут, теряют многое в случае городских беспорядков, а от падения монархии не получают ничего.
Олег выбрался на Большую площадь и вновь окунулся в обычную для Лирмора уличную суматоху.
– Эй, смотри-ка, чужемирец! – воскликнул кто-то, когда он проходил мимо очередной таверны.
Краем глаза Олег приметил двоих парней – несмотря на утро, рожи красные от выпитого, глаза злобно блестят, руки едва не дрожат от нетерпеливого желания совершить чего-нибудь «героическое».
Поворачиваться в их сторону не стал, чтобы не привлекать внимания. Но это не помогло.
– Точно, чужемирец! – сказал второй. – Они во всех бедах наших виноваты! Иноверцы проклятые! Давай накажем его во славу Священного Ока!
Проклятая бейсболка, слишком яркая, необычная и чужая, бросается в глаза, как красная тряпка. Хотя, честно говоря, все в Олеге, начиная с рюкзака и обуви, кричит о том, что он не местный.
– А ну стой! – завопил первый. – Лови чужемирца!
Люди вокруг начали оглядываться, замер рикша, кативший пустую повозку, из мясной лавки вышел хозяин в заляпанном кровью фартуке и со здоровенным острым ножом в руках.
Бежать поздно, да и не особо побегаешь с раной в бедре…
– Это ты меня чужемирцем назвал, недоносок вонючий? – спросил Олег, поворачиваясь, причем спросил с отчетливым выговором, характерным для уроженцев южных окраин Лирмора.
Двое краснорожих, уже ринувшихся было в погоню, замерли.
– Ну, чего молчишь, язык в жопу засунул? – продолжал Олег, медленно наступая и нащупывая в кармане ПМ. – Кальмаром тухлым подавился, срать не можешь?
Последнюю фразу использовали только коренные лирморцы.
Акцент, фразочки, манеры – все должно убедить окружающих, что перед ними не чужак, а соотечественник, земляк, питающий страсть к необычным шмоткам из других миров. Ну а если не выйдет, то в ход пойдет пистолет или вообще спрятанный в рюкзаке АКСУ. Оружие даст ему паузу, возможность открыть «дырку».
– Э… да ты че… – забормотал тот из краснорожих, что мог похвастаться ушами как лопухи. – Ты прикинут, как чмо иномирное. Мы и решили, что пора тебя это… решать… Извини, братуха…
– Братуха твой у Двенадцати Воплощений мелочевку стреляет, – отрезал Олег. – Заткнулись и отправились оба дрочить в подворотню… Уловили, мальки недожаренные?
Красные рожи стали еще краснее, в толпе засмеялись.
– Но ты это, не зарывайся, – буркнул лопоухий, но уже без прежнего напора.
– А то мы тоже можем… – добавил второй.
Но видно было, что воинственный пыл угас, что ожидаемой потехи не вышло, «подвиг» не удался, а потенциальная добыча показала собственные клыки, такие, что мама не горюй.
Олег сплюнул, развернулся и зашагал прочь, неспешно, вразвалку, чтобы это не выглядело бегством.
– Так их, паря, – сказал мясник и, подмигнув, убрел обратно к себе в лавку.
Пройдя Большую площадь до конца, Олег свернул даже не в переулок, а в проем между домами, узкий и грязный. Глаза едва не заслезились от вони кошачьей мочи и гниющих овощей, из-под ног с писком метнулась крыса, но он не обратил на это внимания. Прошел несколько шагов и прислонился лбом к стене.
Его трясло, а ладонь, сжатая на рукояти пистолета, была мокрой от пота. Никогда, даже в самых ужасных кошмарах, не мог представить такого, чтобы дружелюбный и светлый Лирмор, город бесшабашных жизнелюбцев, всего за одну ночь превратился вот в такое…
Неужели те люди, что раньше улыбались незнакомцам, теперь рыщут по улицам в поисках врага? Инквизиторы, последний век сидевшие тише воды ниже травы, разжигают костры и ведут народ на штурм особняков? Да что там говорить, понемногу готовят мятеж против самого короля!
– Вот такая вот хрень, – пробормотал Олег, пытаясь смирить дрожь в конечностях.
Возникла щедро пропитанная страхом мысль, что зря он во все это ввязался, что нужно все бросить и немедленно вернуться домой… В конце концов, он много лет собирал свою коллекцию без «компаса», обойдется без него и дальше, а Ингера ему никто, ни жена, ни подруга, случайная знакомая, попутчица.
Стоит ли и то и другое того, чтобы рисковать жизнью под прицелом инквизиции в сошедшем с ума городе?
Вернуться домой, выждать там, когда все успокоится, затем потихоньку снова начать ходить в Центрум, может быть, не в Цад, а в Джаваль или Аламею, где он бывал не так много…
И допустить, чтобы «компас» остался в руках Цагене? Чтобы тот мог проникать в другие миры с той же легкостью, с какой крыса пробирается в амбар с зерном, мог нести всюду религиозный фанатизм, ненависть к прогрессу и костры из книг?
И предать доверившуюся ему женщину, оставить ее в лапах инквизиции?
Спокойно жить и ходить в Центрум после такого сможет только законченый подлец.
– Вот уж нет. – Олег качнулся назад, отклеиваясь от стены.
Он попытается, сделает все, что в его силах, ну а если не получится, тогда…
Нет, обязательно получится!
Бейсболку стянул и сунул в рюкзак, после чего на всякий случай осмотрел себя – нет ли еще какой детали, по какой за пятьсот метров видно, что он вовсе не местный. Воткнул в ПМ свежую обойму вместо той, из которой потратил три патрона, проверил, все ли в порядке с автоматом. Как бы ни шли дела, до штаб-квартиры погранслужбы он добраться обязан.
Вышел из переулка и зашагал дальше, опустив голову, чтобы ни с кем случайно не встретиться взглядом. Мысль взять рикшу отверг – это на самом деле выделит его из толпы, сделает доступным всем глазам и снизит мобильность, поставит в зависимость от другого человека. Пеший – он и есть пеший, в любой момент можно замереть, свернуть, побежать.
Город бурлил, словно поставленный на огонь горшок с водой, – Олег чувствовал это всей шкурой. Замечал настороженные взгляды, нервные перешептывания, испуганные лица женщин, серьезные мордашки детей, необычайно большое число закрытых лавок.
До площади Восьми добрался без проблем и вздохнул с облегчением, увидев, что штаб-квартиру Пограничной стражи никто не осаждает, даже людей рядом с ней практически нет.
– Привет, Соловей, – сказал дежурный офицер, все тот же перуанец Хулио. – Постригся наголо, я смотрю? Принес нам еще денег?
– Нет. Хочу повидаться с Редондо, – ответил Олег.
– С генерал-майором? – Черные брови на лице пограничника взлетели к волосам. – Лично?
– А почему нет? Ведь у меня есть такое право?
– Ну… есть, да только поможет ли он тебе чем? Он же это… из этих…
Глава местной погранслужбы был родом из Эквадора, а Хулио как перуанец относился к выходцам из этой страны подозрительно, и тут ничего не менял тот факт, что они оба давно стали жителями Цада.
– Ладно, сейчас я доложу, – сказал дежурный офицер, убедившись, что посетитель не собирается отступать. – Присядь пока, Соловей… Кстати, ты не знаешь, что с Эриком? На службу не пришел сегодня.
– Не знаю, – совершенно честно ответил Олег.
Есть вероятность, что предателя к этому моменту сожрали твари из сырых джунглей, но в то же время он может быть вполне жив и здоров, если не считать простреленного плеча.
Ждать пришлось недолго – уже через пять минут из недр штаб-квартиры явился молодой поручик с бородкой клинышком и поманил Олега за собой.
– Будь осторожен, друг. Смотри, чтобы генерал-майор тебя заживо не проглотил, – сказал Хулио и сам же громогласно заржал над собственной шуткой.
– У вас десять минут, – сообщил поручик, открывая дверь, украшенную табличкой «Начальник корпуса».
Редондо вопреки фамилии[6] был высок и худ, на смуглом лице красовался нос, похожий на орлиный клюв.
– Чем могу быть полезен? – отрывисто спросил генерал-майор.
Присесть гостю он не предложил, намекая, что занят и что беседа не будет долгой.
– Наверняка вы слышали об аномальной зоне к югу от города, в прибрежных дюнах? – Олег решил сразу брать быка за рога. – Неделю назад я открыл в ней проход…
И он рассказал о том, что обнаружил в мире с газовым гигантом в небесах.
– Учебно-тренировочный лагерь? Где готовят боевиков-миссионеров? ¡Caramba[7]! – Редондо не скрывал скепсиса. – И все это организовал Вито Цагене, глава инквизиции? Чудная история!
– Вы думаете, что я придумываю? – спросил Олег, понемногу начинавший злиться. – Зачем мне это?
– Трудно сказать, – пожал плечами генерал-майор. – Люди порой преследуют странные цели… Но даже если вы говорите правду, то почему это должно меня интересовать? Орден Взыскующих Истины имеет право учить кого угодно и чему угодно.
– Вы сегодня были в городе? Видели, что там творится?
– Небольшие беспорядки…
– Небольшие? – Олег фыркнул. – Монахи, вы слышали, монахи призывают к бунту! Толпа штурмует особняк Арсини! И как вы думаете, от кого захочет в первую очередь избавиться Цагене, когда он захватит власть в королевстве? Нужна ли ему погранслужба?
Редондо нахмурился, принялся барабанить пальцами по столу.
– Вы вправе мне не верить, – продолжал давить Соловьев. – Но вот еще что… – Глубокий вдох, чтобы далее сказанное прозвучало спокойно и веско. – Я знаю кое-что… Мне известны люди в штаб-квартире, что работают на инквизицию.
– Что?! – Глаза генерал-майора блеснули, он вновь стал похож на свирепого индейца, коллекционера скальпов бледнолицых. – Карамба! У нас не место предателям!
– Подполковник Эрик Витолиньш, штабс-капитан Санчо Аренас, поручик Петр Демьяненко…
– Это ложь! Поклеп! Попытка внести смуту в наши ряды! – гаркнул Редондо.
– Да? Ну, так посадите меня в вашу тюрьму, а пока я там буду сидеть, проверьте! – Олег в свою очередь повысил голос. – После Замка Истины меня ничем не испугаешь! Допросите своих офицеров, посмотрите, что они скажут насчет своей «дружбы» с инквизицией!
В кабинет заглянул встревоженный поручик, но мигом исчез, поймав сердитый взгляд начальства.
– Предложение заманчивое, – сказал Редондо. – Очень вы похожи на провокатора… Сейчас, когда в Лирморе смута, самое время тому же Цагене посеять раздор и в нашем корпусе… Но я честный человек. – Он вскинул подбородок. – И вижу честность в других. Я проверю то, что вы сказали, и если подозрения подтвердятся, то мне бы хотелось посмотреть и на этот лагерь…
– Я проведу вас, – пообещал Олег.
Он был уверен, что и без «компаса» найдет аномальный участок.
После кратких переговоров условились встретиться через пять часов после полудня на южной окраине Лирмора, в дюнах, что начинаются за церковью Праведников Чужемирья.
Выходившему из кабинета Олегу достался любопытный взгляд поручика-ординарца.
– Что, не проглотил тебя генерал? – спросил Хулио с наигранным разочарованием.
– ¡No esperaros[8]! – ответил ему Соловьев и под хихиканье дежурного офицера покинул штаб-квартиру корпуса Пограничной стражи.
На площади Восьми было так же тихо, даже сонно, а вот на окрестных улочках наблюдалось не совсем обычное для этого часа оживление. В это время добрые жители Лирмора обычно заканчивали с утренними делами и начинали расползаться по домам, готовиться к сиесте, к тому, чтобы в теньке и неге пережить самое знойное время суток.
Олегу вовсе не улыбалось торчать весь день на солнцепеке, и он двинулся в сторону Большого Рынка – рядом с ним полно недорогих постоялых домов, где можно снять комнату на несколько часов.
В одном из переулков наткнулся на тщедушного рыжего паренька с мешком за плечами. Показалось, что где-то видел этого типа, причем совсем недавно, но вот где именно, вспомнить не смог.
Взбираясь на крыльцо постоялого двора «Две реки», Олег оглянулся и убедился, что рыжий смотрит ему вслед.
– Кто же ты таков? – пробормотал он, пытаясь выудить из памяти ускользающее воспоминание.
В учебном лагере инквизиции? Нет, вроде бы раньше…
В Москве? Нет, на проводника рыжий не похож…
– Добро пожаловать, добро пожаловать! – обрушился на гостя хозяин «Двух рек», массивный и шерстистый, словно медведь, и такой радостный, будто увидел вернувшегося после долгой разлуки сына. – Чего изволит благородный, о да, господин?
Комнату Олегу выделили с окном на улицу, и, оказавшись внутри, он осторожно выглянул наружу – никого, пусто, рыжего и след простыл, а значит, о нем можно забыть, не насиловать зря усталые мозги.
Большую часть дня проспал, наверстывая то, что недобрал ночью.
Проснувшись, спустился вниз, в зал для постояльцев, где основательно набил утробу.
– Заходите еще, заходите еще, благородный господин! – воскликнул хозяин на прощание, и Олег, покинув гостеприимный кров «Двух рек», вновь очутился на улицах Лирмора.
Дневная жара спала, но столб дыма так же поднимался на севере, только уже не один. Что-то горело и далеко на востоке, за железнодорожным вокзалом, и лица у горожан были такие же напряженные, как и утром.
Олег поднял руку, останавливая рикшу.
– Куда едем? – не очень почтительно осведомился тот, хмуря густые брови.
– К Лягушачьему мосту.
– А, туда можно… – Рикша посветлел лицом, морщины на его лбу разгладились. – Извините, господин, просто сегодня не всюду можно проехать, народ как с ума посходил…
– В самом деле? – Олег торопливо забрался в повозку, наклонил зонтик так, чтобы тот прикрывал от солнца.
Дыхания на то, чтобы рассказывать, у рикши хватало не всегда, но на относительно легких участках маршрута он старался вовсю – в красках поведал, как толпа разгромила дом канцлера и еще одного из вельмож, как по непонятной причине сгорел один из храмов Ордена Хранящих Святость на севере…