Доводилось бывать в разных храмах, посещал Айя-Софию в Стамбуле, собор Александра Невского в Нижнем Новгороде и Исаакий в Санкт-Петербурге, но ничего подобного не видел никогда. Купол, казавшийся легким, почти невесомым, уходил на высоту в сотню метров, и пламенело наверху изображение Священного Ока, вписанное в огненное сердце. Пол был вымощен плитками белого и зеленого мрамора, группы колонн, что отмечали нефы, казались рощами секвой, непонятно как выросших здесь, за неизвестно сколько световых лет от Земли.
– Не стой столбом, ты… – сказал кто-то, и Олега слегка подтолкнули в спину.
Последнего слова, добавленного после «ты», он не понял, и неудивительно, поскольку на цадском начал пытаться говорить всего два дня назад, когда сошел с поезда на местном вокзале.
Хотя скорее всего раскрывшего клюв чужеземца-«гринго» поименовали каким-нибудь обидным образом. К выходцам из других стран или миров тут относились без особого пиетета.
– Извините, – сказал Олег и отступил в сторону.
Несмотря на колоссальные объемы Сердца Мироздания, внутри было тесно, как на лирморском Большом Рынке – там он побывал вчера и остался зачарован этим удивительным лабиринтом, населенным не только людьми, но и звуками, запахами, трудноуловимыми, но живыми ощущениями.
Цадцы спешили в нефы, где висели изображения пророков и Божественных Отпрысков, молились стоя или на коленях, зажигали купленные тут же у входа свечки, толстые, из белого воска.
Перед алтарем понемногу скапливалась толпа. Примерно через полчаса начнется полуденная служба, и вести ее будет сам король, носитель священной короны о восьми зубцах, наместник Священного Ока на земле, верховный жрец государства…
Олега монарх, если честно говорить, мало интересовал.
Он заглянул в один из нефов, убедился, что там нет ничего необычного, и зашагал обратно к выходу. За эти два дня посетил несколько храмов: Двенадцати Воплощений, известный большим количеством украшающих его статуй, Божественных Отпрысков, простой, даже аскетичный Факел Еретиков с его оригинальным декором и «персоналом» из дюжих монахов в черных рясах. Осталось заглянуть еще в собор Восьми Грехов, и на этом «туристическая» программа будет выполнена.
– …над тобой… и будет! – воскликнул стоявший у входа священник, когда Олег проходил мимо, и проводник понял лишь каждое третье слово.
Надо обязательно выучить местный язык!
С того дня, когда получил карты Москвы и окрестностей, а случилось это девять месяцев назад, начал путешествовать по Центруму. Провел месяц в Хеленгаре, где практиковался в местном наречии, заглянул в Лорею, хотя визит оказался коротким из-за присущего местным тотального недоверия к чужакам, посетил Сурган, но оттуда уехал сам, поскольку не понравилось.
Неделю назад, в начале июля, Олег взял отпуск и решил, что настало время Цада. Друзьям и коллегам сообщил, что убыл за границу, а сам сел на электричку и поехал на северо-запад, в сторону платформы «Головково».
Отыскать приметный холм над Истрой оказалось нетрудно.
Выбравшись из Сердца Мироздания, Олег купил у ближайшего торговца жареного осьминога на палочке и, жуя его жесткие, точно резиновые щупальца, неспешно двинулся в сторону храма Восьми Грехов.
Рикшами, главным местным транспортом, он пользоваться брезговал. Идея того, чтобы другой человек волок тебя на себе, будто раб, вызывала резкое неприятие.
На Лирмор наваливался полуденный зной – душный и тяжелый. Улицы понемногу пустели, горожане разбредались по домам, чтобы переждать в тенечке самое жаркое время.
– Господин! Господин! – Очередной рикша замахал руками, заулыбался просительно.
Но Олег покачал головой, и тот утопал прочь, волоча за собой тележку с зонтом.
Площадь Восьми Грехов, названная в честь стоящего на ней храма, выглядела точно пейзаж кисти фламандского художника – обшарпанное здание с решетками на окнах, ряд палаток уличных торговцев и сам собор, увенчанный красновато-черным куполом. Двери распахнуты, изнутри доносится тягучее песнопение.
Олег поколебался, решая, заглядывать ли в храм, пока там идет служба, но потом решил, что нет смысла ждать, торчать на солнцепеке. Но едва шагнул вперед, как в спину толкнули так, что он едва не потерял равновесие, нелепо замахал руками.
– Ах ты, сука! – Эта фраза вырвалась сама, без участия разума.
– Извините, господин, извините… – заголосили сзади мальчишеским голосом. – Ай!
Олег повернулся. Высокий светловолосый мужчина, одет в парадную форму корпуса Пограничной стражи – светло-зеленый китель, брюки, фуражка, погоны и прочие знаки различия. Лицо у него было спокойное, а пытавшегося вырваться тощего юнца он без видимых усилий держал одной рукой.
– А, добрый день, – проговорил светловолосый на русском, чисто, но с легким акцентом. – Прошу вас, проверьте карманы, ха-ха… Вас пытались слегка обчистить.
Юнец прошипел что-то по-цадски, но пограничник не обратил на это внимания.
– Запросто… Спасибо… – пробормотал Олег, инспектируя свое имущество.
Из правого кармана штанов пропали две серебряные монеты.
– Сейчас он вернет, – заверил светловолосый, узнав об этом, после чего сжал плечо юнца сильнее.
Тот выпучил глаза, запричитал плаксиво, но быстро понял, что это не поможет. Грязная ладошка исчезла в лохмотьях, а когда вернулась, на ней блестели две монеты с изображением цадского монарха. В короне о восьми зубцах, со скипетром в руке.
– Так-то лучше, – сказал светловолосый, возвращая деньги владельцу и ослабляя хватку. – Меня зовут Эрик Витолиньш, и, как я понимаю, я имею дело с соотечественником?
Ну да, и имя прибалтийское, и акцент соответствующий…
Незадачливый воришка вырвался из лап пограничника и рванул прочь, только пятки засверкали.
– Олег, – представился Соловьев и, подумав, назвал фамилию. – Я все заплатил… Три дня назад.
Через несколько часов после перехода наткнулся на патруль из двух веселых, даже вроде бы пьяных латиноамериканцев, которые взяли с него деньги, оформили бумаги и пожелали удачной торговли, даже не заглянув в рюкзак и не подумав обыскать.
Олега, привыкшего к суровым порядкам корпуса Пограничной стражи в Клондале и Краймаре, это несколько удивило.
– Я хоть и в форме, но не на службе, – весело сказал Эрик, – и не будем об этом. Поручик Витолиньш покинул штаб-квартиру, – он указал на то самое обшарпанное здание с решетками на окнах, – и является в данный момент частным лицом. Давно у нас?
– В Цаде второй день, а в Центрум всерьез хожу… – Олег прикинул, – пять лет.
– Торгуешь?
– Понемногу.
Говорить, ради чего он на самом деле посещает этот мир, Олег не собирался никому и тем более новому знакомому. Пусть думает, как и остальные пограничники, что он всего лишь мелкий барыга, таскающий туда-сюда всякое барахло в надежде на прибыль.
На самом деле хорошо зарабатывал дома и недавно даже купил квартиру в Москве, не в центре, конечно, зато у самой станции метро и в очень уютном, тихом районе. Преподавал на кафедре, вел семинары частным образом, чем хорошо зарабатывал.
– Понятно все с тобой. – Эрик заметил, что собеседник напрягся, и примирительно улыбнулся. – Я здесь осел в девяносто первом, сбежал после того, как наша общая родина погибла… – Лицо его помрачнело, кулачищи сжались: надо же, прибалт, не одобряющий развала СССР! – И с тех пор там не бывал… Буду рад узнать последние новости. Предлагаю отправиться в одно приятное место и выпить чего-нибудь освежающего. Идет?
Олег подумал немного и кивнул:
– Пойдем.
Много лет он общался только с торговцами и контрабандистами, почему бы не завести приятеля среди погранцов?
Глава 8
В башне располагалась крохотная караулка со столом, несколькими койками и новой дверью, на этот раз решетчатой. Тускло горела масляная лампа, дощатый пол блестел от грязи, а штукатурка на стенах от сырости кое-где отвалилась, темнели потеки.
Помимо морщинистого монаха тут находился еще один, тоже пожилой, сутулый и одноглазый.
– И ночью, и днем несем мы службу, – забормотал брат Тито, бренча ключами. – Истинно неусыпно.
Насколько Олег помнил, в темницы под Замком Истины его вели другим путем. А это значит, что в подземелья можно попасть разными дорогами, и это лишь одна из них.
Дверь открылась, брат Серджи первым вступил на уводящую вниз, во мрак, винтовую лестницу.
– Не задерживайтесь там, – посоветовал брат Тито, и его напарник, до сего момента не издавший ни звука, разразился дурашливым хохотом.
Они прошли всего с десяток ступенек, когда Лрэн остановился.
– Ого, что это?! – воскликнул он, сунув руку под рясу.
Брат Серджи обернулся как раз вовремя, чтобы рыжий ткнул ему в лицо пульверизатором, тем же самым, что был сегодня использован у церкви Факела Еретиков. Раздалось короткое шипение, молодой инквизитор зашатался, отступил на шаг, глаза его закатились.
– Что с ним будет? – спросил Олег, подхватывая падающее тело.
Перед глазами встало дергающееся тело отца Джузеле, его испачканный кровью подбородок.
– Полежит без сознания часок, затем очнется с похмельем, – отозвался Лрэн. – Понятное дело… Пошли, пошли, нечего стоять!
Он забрал из руки брата Серджи факел, и они зашагали дальше.
Лестница привела их в длинный коридор, и рыжий лореец без тени сомнения повернул направо. Еще один спуск, на этот раз по прямой, и они очутились в каморке, вырубленной в камне.
Новая решетка, перед ней на куче тряпья кто-то храпит, а в стене напротив входа еще один дверной проем.
– Там спуск на нижние уровни, – сказал Лрэн негромко. – Нам вроде туда не надо… Вставай, Новый Круг Возрождения проспишь!
Храпевший зашевелился, поднял всклокоченную голову.
– Чего?.. – промямлил он, и тут же тон его стал угодливым. – А, братья? Сейчас? Чего изволите?
Он поднялся, и стало ясно, что это карлик с кривыми ногами, длинными, до пола, ручищами, громадным ртом, из которого торчали кривые зубы, и гривой рыжих с проседью волос.
Олегу при взгляде на это существо вспомнился Старый Франчи – что-то было у них общее, то ли выражение лица, одновременно льстивое и свирепое, то ли уродство. Наверняка видел этого монстра всего несколько дней назад, когда его водили на допрос к Цагене, но в памяти от того времени сохранилось лишь ощущение давящего ужаса и отвращения.
– У тебя ли содержится узница волосу светлого, четыре дня назад появившаяся? – Тон Лрэна не оставлял сомнений в его праве отдавать приказы.
– Да-да, тут она, в последней камере. Ленивый Зеппе за ней присматривает. – Похоже, карлик говорил о себе в третьем лице.
Сальная улыбка, что появилась на его лице при упоминании об Ингере, Олегу крайне не понравилась.
– Тогда открывай, – велел Лрэн. – Нам велено ее забрать, а эту вот тут оставить.
Ленивый Зеппе поклонился и, по-утиному переваливаясь, зашагал к решетке. Прицелился ключом в огромный ржавый замок, и в этот момент баллончик с усыпляющим газом возник перед его лицом.
– Э… – только и успел сказать урод, после чего мешком рухнул на пол.
Трант скинул плащ и ринулся вверх по лестнице, туда, где остался брат Серджи.
– Он нас прикроет и переоденется заодно. – Лрэн забрал ключ, сунул в замок. – Пошли, заберем твою красотку.
Этот коридор как две капли воды напоминал тот, который Олег созерцал на протяжении двух суток, – темные камеры за решетками, вонь немытых тел и нечистот, каменный пол, не мытый вообще никогда, едва не задевающий макушку потолок.
– Кто? – спросили из-за ближайшей решетки, и в нее вцепились худые пальцы. – Опять черные? Ненавижу вас! Ненавижу!
Во тьме обозначилось круглое белое лицо с вытаращенными глазами.
– Заткнись, гнида! Спать мешаешь! – провизжали дальше по коридору. – Гнида! Чтоб мыши тебя съели! Гнида!
В следующих нескольких камерах сидели по двое узников – результат излишнего рвения, проявленного Орденом Взыскующих Истины после того, как их предводитель выступил против короля.
Слово «гнида», как вскоре стало ясно, любил крошечный старик с бородой до пола, облаченный в потрепанную ночную сорочку. Фальшивых инквизиторов он проводил неприязненным взглядом и пожевал губами, точно раздумывая, плюнуть в них или нет.
Последняя камера, расположенная дальше, показалась в первый момент пустой – внутри никто не двигался и вроде бы даже не дышал.
– Ингера, – позвал Олег тихонько, чувствуя, как его колотит от тревоги и нетерпения.
Неужели они ошиблись?
– Ты, друг? – прозвучало из-за решетки, и во мраке проявилась стройная фигура. – Ведь так?
В голосе ее звучало недоверие.
– Я! Я! – воскликнул Олег. – Давай, открывай быстрее…
Последняя реплика относилась к Лрэну, что возился с ключами.
– Тот, что с раздвоенной бородкой и острым зубчиком сверху, – подсказала девушка, на что лирморец удивленно хмыкнул. – И нажимай сильнее, замок чуть заедает.
Скрежетнуло, и решетка пошла в сторону.
Ингера шагнула в коридор. Волосы ее были грязные и свалявшиеся, лицо осунулось, одежда превратилась в смрадные лохмотья, но выглядела девушка до того привлекательной, что у Олега перехватило дух. Все те же огромные синие глаза, ехидная улыбка…
– Спасибо тебе. – Она прижалась лишь на миг, но его словно ошпарило кипятком. – А теперь давай убираться отсюда.
Глянула на Олега недоуменно, и только в этот момент он вспомнил, что выглядит не так, как в тот момент, когда они виделись в последний раз – волосы на голове исчезли, на изменившей очертания физиономии непонятно откуда возникли усы.
– Есть желающие выйти на свободу? – поинтересовался Лрэн, поднимая связку ключей. – Только не в одиночку, а в компании всех прочих, чтобы имелось больше шансов сбежать…
– Так освободи нас сам, гнида, – заявил старик и все-таки плюнул, но на пол.
Лореец покачал головой:
– Мне нужна пауза в полчаса, не меньше. Если пообещаешь выждать…
– И ты мне поверишь? – Узник дернул себя за бороду.
– Тебе – да.
Старик нахмурился и после небольшой паузы пробормотал:
– Давай ключи, гнида. Ленивый Зеппе там, у себя?
– Да, отдыхает, – ответил Лрэн, и они торопливо зашагали по коридору.
– Последний раз в жизни, гнида, – прошипел старик так, что у Олега мурашки побежали по спине.
На лестнице их ждал Трант, облаченный в рясу отца Серджи.
– Все удачно? – спросил он.
– Лучше некуда, – отозвался Лрэн. – Осталась ерунда – выбраться отсюда живыми. Девица, ты держись позади, чтобы наши братья раньше времени тебя не обнаружили… Пошли!
Ингера послушно отстала, даже не сказала ничего. Как и большинство сурганцев, она прекрасно умела выполнять приказы, только редко имела на то желание.
До закрывавшей выход решетки осталось шагов двадцать, когда шедший впереди Трант застонал и зашатался. Лрэн поспешно схватил его под правую руку, резко дернул головой, показывая Олегу, чтобы тот встал с другой.
– Эй, брат Тито! – позвал он.
Наверху появилась морщинистая физиономия:
– Что там у вас?
– Сомлел брат Сержио, как есть побелел и ноги подкосились, спаси его Владыка, – затараторил рыжий лореец. – Не болел ли он, часом, в последнее время? Нет ли падучей?
– Ох, несчастье какое… – Пожилой монах забренчал ключами, отпирая замок. – Тащите его сюда, вода у нас есть и вино…
Ему сверху видны разве что силуэты в рясах да еще то, что двое несут третьего.
Инквизитор толкнул решетку от себя, освобождая проход, и в тот же миг фальшивый «брат Серджио» напрягся и ринулся вперед, точно выстреленный из катапульты. Лрэн метнулся следом, раздался удивленный вскрик, глухой удар и короткое шипение, после чего все стихло.
– Путь свободен, – сказала Ингера, очутившаяся уже за спиной у Олега. – Не стой. Двигаемся.
– Правду барышня говорит, клянусь разумом. – Лрэн улыбался совершенно лисьей, безжалостной и равнодушной ухмылкой, и чудилось, что губы его и зубы перемазаны кровью.
Ночь снаружи оказалась еще гуще, еще темнее, чем час назад. Окна в центральном комплексе замка погасли, остались лишь редкие огни там, где дежурила стража.
– Что с ними будет? С теми монахами? – шепотом спросил Олег, вспоминая отца Тито и его напарника.
– Если не очнутся к тому моменту, как тот старикан откроет замки, то выживут, – ответил Лрэн. – Если же придут в себя, то шансов у них маловато… А теперь все, тихо. Досточтимый брат Анольди!
Спереди надвигалась громада надвратной башни.
Ингера отступила в сторону, растворилась во мраке бесследно, едва услышав скрежет отпираемого замка. Толстый инквизитор вышел из двери караулки, сопя и отдуваясь, сощурился, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.
– Все нормально? – спросил он.
– Да, – сказал Лрэн, и в его поднятой руке блеснул металлический баллончик.
Брат Анольди не успел еще упасть наземь, как лорейцы бросились внутрь башни. Находившиеся там караульные то ли спали, то ли совершенно остолбенели в момент нападения, по крайней мере Олег не услышал ничего, кроме нескольких коротких «пффф» распылителя.
– Шустрые парни, – заметила вновь оказавшаяся рядом Ингера. – Где ты их взял?
– Это они меня… взяли. – Олег вспомнил свое пробуждение у Праведников Чужемирья, заспанного отца Силестра, объявляющего, что его гостю нанесли визит «друзья».
– А, ну-ну, – протянула девушка.
– Путь свободен, – объявил Лрэн, выходя из башни. – Остался всего один засов. Через полчаса тут воцарится настоящий хаос, и всем будет не до нас, но до этого времени нужно убраться подальше.
Ну да, сосед Ингеры откроет камеры, и узники ринутся наверх, разорвут в клочья Ленивого Зеппи и прочих тюремщиков, попытаются добыть оружие и вырваться на свободу… Проблем у инквизиторов из Замка Истины тут же станет выше крыши, и про странных визитеров, что украли из темницы девушку, на какое-то время забудут.