– Дженнифер Далфин, вас приглашает к себе член Великого Совета Талос, – сказал фейри посередине.
Дженни онемела, посмотрела на Тадеуша. Тот пожал плечами:
– Спасибо за приглашение, но у нас другие планы. Мы уже собирались домой. Может быть, в другой раз…
– Талос ждет вас, Дженнифер, – повторил фейри, не обращая внимания на Тадеуша. – Сейчас…
Зверодушец поднялся.
– Мы вынуждены отклонить предложение, – повторил он с нажимом. – Мы устали и хотим отдохнуть. В другое время мы охотно посетим резиденцию члена Великого Совета, но сейчас просим прощения…
Фейри словно впервые увидел Тадеуша.
– От приглашений Талоса не отказываются, – сказал он. – Не мешай нам, человек.
Тадеуш подался вперед, Дженни видела, как напряглись его руки, как двинулись под рубашкой лопатки.
– Я Тадеуш Вуйцик из Роминтерской стаи, сотрудник Службы Вольных Ловцов, и эта девушка под моей защитой. Вы хотите поспорить с Башней Дождя?
Фейри улыбнулся – тонкая легкая тень пролетела по его губам как тень ласточки на песке:
– Не стоит пугать нас своим зверем, юный ловец. Может быть, она сама решит?
– Вы сказали… Талос? – продышала немоту Дженни. – Тот самый владыка Талос?
– Дженнифер Далфин, тебя призывает судья Талос безупречный, член Великого Совета Магуса. Он редко зовет в гости так учтиво.
– Да, я слышала о его учтивости, – сказала Дженни. – Вот, значит, как…
Она встала.
Бежать?
Всего-то надо – вещи под мышку, перемахнуть через стол, схватить Тадеуша за локоть – а он уже готов, вон руку в карман опустил, только и ждет момента переломить табличку…
Туата спокойно ждали решения: так ждут начала цветения или первого снега. Они были готовы ко всему, руки их лежали на поясах, возле узких рукоятей клинков, обтянутых белой кожей.
Мурашки поползли по спине Дженни. Не от страха, от злости.
«Вот еще, буду я бегать! И от кого? От родного дедули, у которого проснулись чувства?»
– Он пойдет со мной, – кивнула она, не обращая внимания на круглые глаза Тадеуша и его отчаянную мимику.
– Как скажете, госпожа, – легко согласился фейри. – Следуйте за нами и не сбивайтесь с шага.
Мостки стучали под их ногами и почти не откликались на шаги фейри. Тот, который говорил, шел впереди, двое других держались позади, очевидно, на случай, если Дженни все-таки решит отказаться от любезного приглашения Талоса.
– Ты что делаешь? – сквозь зубы спросил Тадеуш.
– Иду проведать блудного дедушку, – честно ответила Дженни.
– Кого?! – втянул воздух зверодушец.
– Талос Далфин – мой родной дед, – отчеканила Дженни. – А Марко приемный… все у меня сложно. Смотри под ноги, не споткнись, Тэд.
– Я в порядке, да-да, в полном порядке… – зверодушец погрузился в глубокую задумчивость. – А ты…
– Сама недавно узнала, – беспечно сказала Дженни. – И чего ты волнуешься? Ну что с нами будет?
– Я волновался, когда нас, обычных членов внешнеземельского Магуса, позвал к себе владыка Талос, – мрачно сказал зверодушец. – А теперь, когда я знаю, что он твой дед, я честно боюсь.
Фейри дошел до края – дальше колыхалось море, как золотистый стеклянный студень.
– Ступайте за мной и не пугайтесь, – попросил он и шагнул с мостков в воду. Дженни помедлила, и ее мягко, но настойчиво направили следом.
Глава двадцатая
В зале было темно, но человека это не смущало.
Свеча стояла перед ним, предметы на столе отбрасывали длинные тени. Человек, не мигая, смотрел на свечу, точно пытался ее потушить, взгляд его серых глаз был остр и холоден.
Тихо, ни сквозняка, ни шороха. Тени режут плоскости, как коса смерти – существование живых.
Пламя стоит ровно. Жар плывет в стоячем воздухе, поднимается к потолку.
Человек смотрит.
Капля пота медленно скользнула по его виску. Пламя не тронулось, все так же струилось в своей изменчивости, но тени – тени двинулись, потекли черной краской, меняя очертания.
Дотянулись до стены, поднялись на шатких ногах, распахнули зачатки крыльев. Пасти, клювы, щупальца увенчивали их призрачные головы…
Дверные засовы загрохотали, свеча всколыхнулась, смыла одним взмахом эти фантасмагории. В зал вошел человек – невысокий, в сером.
– Мастер Фреймус, – сказал посланец.
Человек перевел взгляд, и посланец поспешно склонил голову – вынести взгляд главы Ковена было невозможно, он словно проникал под череп, входил в зрачки, как ключ в замочную скважину.
Посланец не встречал никого, кто превзошел бы его в искусстве суггестии[52] – до сего дня.
– Наконец Ложа соизволила прислать представителя, – сказал колдун. – Почему так долго?
– Приношу извинения, мастер, – сказал эмиссар Темной ложи. – Всему виной перевозчики этих дикарей. Мы долго плыли.
Колдун протянул руку, посланец вложил в ладонь небольшой мешочек.
Альберт Фреймус извлек оттуда щепотку порошка, развеял над свечой. Эмиссар темников не успел отвернуться, вспышка выжгла все тени, отпечаталась на сетчатке. Когда он проморгался, в зале все дрожало и плыло в зеленоватой мгле, будто они были под водой. Струился сладковатый запах орхидей.
– Теперь нас не услышат. Как твое имя? – Альберт разглядывал его с отстраненным любопытством, как разглядывают инструмент в магазине, прикидывая – пригодится или нет, взять или оставить?
– Бернар.
– В чем цель Темного искусства, брат Бернар?
Посланец замешкался, тени на стенах шевелились как живые. Это сбивало с толку.
– Вас так плохо учили? Во власти, которую человек утверждает над бессмысленной природой, – продолжил Альберт Фреймус. – В этом мире нет ничего выше человека, и все должно покориться ему. Тысячи лет мы шли к этому и в последние двести лет добились выдающихся успехов, но Магус по-прежнему мешает.
– Мастер, но разве сейчас время рассуждать о подобных материях? – неуверенно спросил Бернар. – Эти циркачи смеют судить вас, и Ложа встревожена. К тому же ваши планы…
Колдун скривил тонкие губы:
– Встревожена? Трогательно. Надеюсь, что пока меня нет, никто из собратьев не пытается прибрать к рукам мои разработки?
– Мастер, как вы могли подумать…
– Я бы поступил именно так, – невозмутимо сказал колдун. – Жадность и желание обладать – наши инстинкты. Ложа может не волноваться, я не задержусь здесь.
– Но их обвинения…
– У меня есть рычаги воздействия на Высокий Суд Магуса, – успокоил эмиссара Альберт. – Что с поставками, которые я запросил?
– Вы заказали очень редкие и дорогостоящие компоненты, боюсь, мы не все сумеем доставить в срок.
– Это неприемлемо! – тихо сказал Фреймус, но Бернара ощутимо качнуло назад. – Вы получили стопроцентную предоплату, все следует доставить в Венсброу четко по графику. Работа над «Чертогом» не должна прекращаться.
Пламя качнулось, зеленоватые тени потянулись к горлу, эмиссар попятился.
– Я понял, господин, – в голосе Бернара звучал страх. Он видел много мастеров Темной ложи, но никого, подобного Фреймусу, еще не встречал. Старые мастера, конечно, ворчали, что молодой глава Ковена Западной Англии все больше входит в силу и все больше себе позволяет, но продолжали выполнять его хорошо оплачиваемые просьбы, все чаще походившие на приказы.
Бернар разом припомнил все слухи о Фреймусе – о его удивительных успехах в алхимии и трансмутациях, и редких способностях, которые развивал английский темник, и о главном предмете зависти всех колдунов – его таинственной связи с созданиями Той стороны. Вся колдовская Европа и Азия исходили пеной и сгорали от любопытства – как же он сумел вызвать демониев и создать одержимых?
Иные горячие головы договаривались уж и до того, что следует силой заставить Фреймуса поделиться своими секретами – во благо всего колдовского мира, разумеется. Но благоразумные мастера Темной ложи держали этих буянов под контролем: пусть лучше Фреймус ведет свои исследования под присмотром, чем они расползутся и станут достоянием всех.
Знания – это власть, а власть должна принадлежать немногим. Пусть Фреймус думает, что все карты у него, в нужный момент Ложа придет и возьмет что причитается.
– О ваших поисковых запросах. Результат, к сожалению, отрицательный. Клаус Хампельман не обнаружен. Девочка тоже…
– Жаль. Клаус был чрезвычайно полезен, – сказал темник. – Его заместитель годится только на то, чтобы сигары скручивать. Что до девочки, то она на Авалоне. Ею я займусь лично.
– Она действительно так важна?
– Я займусь ею лично, – повторил темник, явно не одобряя излишнего любопытства посланника. – Что по проекту «Карпаты»?
– Многие знатные роды выказали готовность прислать своих детей для обучения в вашем летнем лагере. Но, признаться, мало кто понимает, зачем вам возиться с юнцами.
– Вам и не надо понимать, – заметил Альберт. – Просто подготовьте все необходимое для запуска проекта. Начнем на зимних каникулах. Считайте, что я бескорыстно выполняю социальную миссию, осознавая свою ответственность перед нашим сообществом.
– Вам и не надо понимать, – заметил Альберт. – Просто подготовьте все необходимое для запуска проекта. Начнем на зимних каникулах. Считайте, что я бескорыстно выполняю социальную миссию, осознавая свою ответственность перед нашим сообществом.
На лице эмиссара отразилось глубочайшее сомнение.
– Это воспитание элит, брат Бернар, – счел нужным пояснить Альберт. – Наши старые школы давно выродились в ученые секты, где старые профессора-маразматики, забывшие даже основы Темного искусства, погребают жажду юности в залежах мертвой латыни. Где вы учились?
– В Праге.
– Бьюсь об заклад, там все та же лаборатория, что и во времена Бецалеля[53]?
Бернар хмыкнул.
– Те, кто повелевает умами молодых, держат в руках будущее, – продолжил темник. – Никто даже не представляет, как далеко я продвинулся в Темном искусстве. Нам нужен новый подход к обучению, свежий взгляд на самих себя.
– Мастер, вы создаете будущее для себя?
– Я создаю будущее для всего этого мира, Бернар. Запомни это. Ради меньшего и не стоит ничего затевать. Пойдешь за мной – и будешь велик, встанешь на пути – и исчезнешь. Теперь ты можешь идти, передай мои слова Ложе.
Посланец поклонился, на миг коснулся стола, положил на него нечто невесомое. Вышел.
Свеча вспыхнула, возвращаясь к обычному свету, и на столе блеснул тончайший, как мысль, прозрачный стеклянный клинок.
Дверь захлопнулась. В подземелье вернулась на мягких лапах тьма, обернулась вокруг колдуна, выдохнула жарко в ухо.
Темник протянул руку, клинок блеснул. Тяжелые капли крови падали из сжатого кулака на стол, но не достигали его, истаивали в воздухе, испарялись черным туманом в густеющих тенях. Тени ели у него с руки, ластились к пальцам, возились клубком, как слепые котята.
А потом одна из теней легла на стену, встала под потолок. Черен был ее лик, гневны белые глаза.
– Она здесь, господин Хозяин Охоты, – сказал колдун. – И она, без сомнений, Видящая, раз добралась на острова Вечной Молодости без Лоцмана.
* * *…И они пошли в тоннеле застывшего воздуха: солнце перебегало дорогу, море плясало, волны стелились под ноги. Раз – и пролетели мимо острова, один за другим, маленькие и большие, скалистые и пологие, а после навстречу выплыл остров с отвесными обрывами, обсаженный со всех сторон скалами, точно садом каменных кипарисов, лабиринтом, где волны и ветер играют в прятки. Они пронеслись сквозь него как игла сквозь ткань, одним взмахом, как всаживает ее опытный портной, и вот уже лестница из темно-серого гранита выкатывает им под ноги широкий язык. А наверху над белыми стенами горят красным огнем медные крыши цитадели.
Дженни поморщилась. Привычно пахло морем и солью, но меж этими двумя запахами вплетался еще один, острый, резкий, непонятный.
Она покосилась на Тадеуша. Волк внутри его взъерошил шерсть и поднял верхнюю губу, зверодушец был напряжен и собран, будто готовился к схватке.
Они медленно пошли вверх.
– Что с тобой?
– Чайки, – шепнул юноша. – Здесь нет чаек.
– И что?
– На Авалоне чайки живут везде. А тут их нет.
Дженни задумалась. И верно, шумело море, свистел ветер, но золотоклювых чаек Авалона и след простыл.
– Нет чаек, и еще запах, – продолжал зверодушец. – Мерзкий запах… Это плохое место, Дженни.
– Невежливо уходить не поздоровавшись, – шепнула Дженни. – Я хочу знать, кто такой Талос и что ему от меня надо.
– Владыка Талос – господин закона, хранитель традиций Магуса, – отозвался один из фейри позади.
– Как вас зовут? – обернулась Дженни. – Вы не назвали имен…
– У нас нет имен, – сказал фейри. – Таков наш гейс[54]. Пока заключен Договор между первыми и Магусом, мы отказались от них.
– Гейс?
– Клятва, – печаль мелькнула в зеленых глазах фейри. – Вы можете звать меня воин Белого копья Талоса.
– И много у Талоса копий? – спросил зверодушец.
– Достаточно, человек-волк.
Мгновенная тень пересекла лестницу, Тадеуш вскинул голову, но небо было пусто. Только все тот же запах – острый до рези птичий запах с отчетливым привкусом меди, только тихий металлический звон он успел уловить.
Он обернулся. Фейри смотрели на него непроницаемым взглядом, полным изумрудного цвета. Дженни пожала плечами – она что-то заметила, но что именно, – не сказала бы даже под сывороткой правды.
Чем выше они поднимались, тем больше нервничал Тадеуш. Он сжимал табличку в кармане. Больше всего ему хотелось схватить Дженни за руку и прыгнуть куда придется.
Быстрые как молнии существа проносились над ними еще дважды, и оба раза Тадеуш не успевал их заметить. Их запах становился все гуще, и его мутило. А фейри будто плыли над ступеньками, и Тадеуш не сдержался, бросил на их предводителя ясный взор.
Огнистый вихрь, пронизанный нитями молний, призрачная фигура, дрожащая в своих границах, лишь отдаленно схожих с человеческими…
Узкий меч сверкнул перед его лицом, юноша отшатнулся.
– За подобное мой народ убивал без вызова и последнего слова, – фейри впервые повысил голос. Клинок не дрожал в его руке, закругленный кончик делил мир надвое – до и после удара.
– Это было прежде, брат, – мягко сказал второй, тот, что назвался воином Белого копья. – Опусти меч.
– Не смей больше смотреть на нас! – Меч нырнул в ножны, фейри отвернулся и сказал что-то вполголоса.
Дженни засопела, побагровела и бросила в спину фейри:
– Это мерзко. Сейчас же извинитесь!
– Госпожа?..
– Я слышала, что вы сказали! Он не пес, он мой друг!
Фейри вздрогнул, глаза у него стали широкими и смешными.
– Я… прошу прощения. Я сказал это на языке своего народа и не думал, что кто-то меня услышит. Прошу извинить меня.
Тадеуш нехотя кивнул – были бы они в лесу, он бы поиграл в кошки-мышки с этим долговязым «рыжиком», но сейчас надо было сдерживаться. И он сдерживался.
Больше они не разговаривали до самого дворца. Дженни возмущенно сопела – видимо, фейри сказал что-то очень гадкое. Тадеуш размышлял над сотней вещей сразу – как уберечь Дженни, как быстрее убраться с этого острова, что за птицы над ними шныряют, откуда Дженни знает язык фейри и почему ему не сиделось в родном Краснолесье?
Когда он поднял голову в очередной раз, дворец, маячивший где-то вверху, ударил по глазами блеском крыш и сиянием белых стен.
Медные ворота, отполированные до такого блеска, что солнечные лучи будто поскальзывались и летели прямиком в глаза. Сквозь них прошел бы не сгибаясь Мимир-младший. На случайных гостей смотрел суровый лик – растрепанные волосы, сощуренные глаза, искаженное в гримасе гнева лицо.
Владыка Талос не был милостив к путникам.
– И что, их откроют для нас? – изумилась Дженни.
– Их откроют только в конце времен, когда небо и земля поменяются местами, – ответил фейри.
Дженни и Тадеуша провели к небольшой дверце в привратной башне, та отворилась, и их «добрый» конвой раскланялся. На прощание фейри не сказали ничего – ни «спасибо», ни «извините».
Подумать только, она когда-то мечтала встретить первых. Знала бы, что они такие гордецы…
– Если ты решишь вернуться в Башню, только дай знать, – Тадеуш легонько придержал ее за локоть, когда они шли гулкими крытыми галереями вслед за провожатым – тоже рыжеволосым и зеленоглазым фейри.
Свет сменялся тенью, эхо их шагов дробилось и летело вперед, торопясь сообщить – Дженни Далфин во дворце. Но никто не спешил навстречу, не распахивал белые деревянные двери, украшенные ажурной резьбой, не выносил вина, воды и хлеба, не торопился приветствовать гостей.
Тихо было у Талоса, тихо и пустынно.
– Сколько здесь живет людей? – Дженни нагнала проводника. Он был в белой тунике, перехваченной узким ремнем, но при этом в широких свободных штанах, почти шароварах, из-под которых выглядывали узкие носы кожаных сапожков на плоской подошве. На поясе висел все тот же узкий меч.
– Людей в Цитадели немного, – покосился на нее фейри.
– А не людей? – уточнил Тадеуш. Его тревожило то, что он видел в небе. Вернее, то, чего он так и не смог увидеть.
Фейри ничего не сказал, а в буквальном смысле ушел от ответа – ускорил шаг и распахнул двери.
Внутренний дворик, многоугольный провал в беленых стенах, выложенный черным гранитом. Слепящая медь крыш. Невысокие, аккуратно подстриженные деревья в кадках.
Дженни подумала, что сверху этот двор наверняка смотрелся как черный зрачок в медно-красном глазу Цитадели.
Фейри коротко поклонился и закрыл двери.
– И? – Дженни поглядела на Тадеуша.
Зверодушец пожал плечами:
– Я предлагал прыгнуть в Башню Дождя. Причем давно.
– И не узнать, что надо Талосу?
– У волков, и вообще у диких зверей, есть такое полезное чувство – ноофобия называется, – рассеянно сказал Тадеуш, оглядывая двор. – Боязнь нового.