– Того самого короля Артура?
– Он спит в хрустальной гробнице между небом и землей, – подтвердил Людвиг.
– И при этом управляет? – уточнил Арвет.
– Для Магуса не имеет значения, спит он или бодрствует, воля его доносится служителями Короля.
– А за что ему такие почести?
– Артур спас людей Договора тысячу лет назад, он создал Великий Совет и всю нынешнюю структуру управления. Он уберег нас от полного уничтожения.
За разговором они дошли до лагеря, Людвиг подбросил ворох сучьев, дунул на угли, и пламя разом поднялось, взметнуло шапку искр, отодвинуло сумерки взмахом красной руки.
– Ты же говорил, что не стоит просить по пустякам.
– Это Авалон, место между сном и явью, здесь Врата Фейри, здесь мы достигаем наибольшей силы и все дается намного легче. Здесь мы как дома.
Глава двадцать третья
Их развели по разным покоям, и ко времени ужина первый, белая тень с огненными волосами, привел Дженни на беломраморную террасу. Там был накрыт стол. Во главе сидел Талос с диковинным бокалом в руке: большой стеклянный шар, срезанный на треть, настолько прозрачный, что казалось, полусфера бордового вина висит в воздухе.
– Добро пожаловать в дом Далфин! – провозгласил Талос. – Хлеб, вино и мед дома Далфин принадлежат тебе по праву, моя внучка.
Дженни вежливо кивнула, присела и отщипнула виноградину. Стол не ломился, но был изобилен фруктами, сырами и напитками. Некоторое время они сидели в молчании. Талос баюкал бокал в ладони, а Дженни думала, куда подевался Тадеуш.
Безмолвные служители – на сей раз это были люди – появлялись и исчезали, меняя блюда. Дженни их не замечала. Она сидела напротив родного деда, которого никогда не видела прежде, и не знала, о чем с ним говорить.
Талос цедил вино, разглядывая ее.
Она проглотила пару вишен и решилась:
– Простите, вы не знаете, где мой друг?
Талос молчал.
– Извините…
– Он задержался, – сказал старейшина. – Но придет. Ты торопишься?
– Не совсем, но с ним спокойней, – призналась Дженни.
– Ты меня боишься? – Талос встал, прошелся вдоль стола.
– Я вас не знаю, – сказала Дженни. – Не могу понять, какой вы. Добрый, злой… все плывет, все меняется.
– Конечно, я закрыт. Я же не могу допустить, чтобы ты смотрела на меня ясным взором. Это весьма неучтиво.
– Зато честно.
– Я твой родной дед, отец твоего отца, чего тебе бояться? Это твой дом, твой по праву рождения, Дженнифер.
– Но вы не признали мою маму! Из-за вас папа покинул Авалон!
– Это Марко сказал? – Талос вскинул черные брови. – Все было совсем не так. Да, мы повздорили с Робертом, мне не нравился этот скоропалительный брак, но я не выгонял его. Он сам решил покинуть Авалон, хотя здесь они с Эдной были в безопасности. Он был моим единственным сыном, а ты – моя единственная внучка.
– Почему же папа уехал?
Старейшина помрачнел:
– Наверное, доля моей вины в этом есть. Он был очень талантлив, я надеялся, что когда-нибудь он займет мое место в Великом Совете. Возможно, я слишком давил, слишком часто указывал, что делать, и подсказывал, как лучше поступать. Мне казалось, что я помогаю ему не совершить ошибок молодости. А он думал, что я мешаю ему жить. Он и Авалон покинул назло, и женился так же…
Дженни это царапнуло:
– За тринадцать лет вы не могли со мной связаться?!
– Как? Я пытался, но Марко не передавал мои письма. А покинуть Авалон я уже не могу. Слишком долго прожил здесь, во времени Внешних земель мое тело сгорит как свеча, за считаные часы. Таково бремя людей, обитающих на Авалоне. Моя единственная надежда была, что ты каким-то чудом окажешься на Авалоне…
Родной незнакомый дед протянул руку и коснулся ее волос.
– Я так рад.
Дженни отбросила скелет виноградной кисти, которую она ощипала не заметив.
Надо что-то ответить!
Мог ли Марко прятать письма?
«Мог, – подумала Дженни. – Он так долго столько всего скрывал – что ему еще одна маленькая тайна?»
Она подняла глаза, и Талос все понял.
– Не торопись, – мягко сказал он. – Можешь жить здесь, сколько захочешь. Я расскажу обо всем, что тебя заинтересует, покажу все тайны Авалона. Ты наследница рода Далфин, Медный дворец – это твой дом.
Ее дом?
Этот пустынный дворец с бесконечными анфиладами залов, с блистающими полами, резными дверями, белоснежный, как айсберг под медной крышей. Полный загадочных первых, покорно склоняющих головы перед ней, но сердце их – сплошной клубок боли и пламени.
Талос – ее дед, а Марко… всего лишь опекун, к тому же плохо исполняющий свои обязанности. Наследница Медного дворца, Дженни Далфин, нравится тебе такая жизнь?
Она в смятении встала, прошлась по залу.
– Чего вы хотите?
Талос пожал плечами:
– Я познакомился с тобой, теперь тебе решать, что делать. Не скрою, я бы желал, чтобы ты погостила в Медном дворце, нам многое стоит обсудить.
– Например? – Каблуки ее новых сапожек отбивали эхо от круглого свода.
– Например, что может произойти, если откроются Врата Фейри, – вкрадчиво сказал Талос.
Девушка обернулась:
– С чего им открываться?
– Знаешь ли ты, что Марко Франчелли будут судить?
– За то, что он отдал Синюю печать колдуну? Конечно. Но он отдал ее не Фреймусу, а Калебу…
– Детали роли не играют, – оборвал ее Талос. – Он отдал врагу реликвию Магуса. А что будет, если колдуны получат все печати? Ты не думала?
– Откроются Врата Фейри, и волшебные существа проникнут в наш мир? – угадала Дженни. – Это ужасно, конечно, чудовища и все такое, но СВЛ раньше справлялась. Работы прибавится, наверное. Да и потом, у людей же есть оружие, армии, лазеры, атомные бомбы, наконец.
– И что ты будешь делать с бомбой, если орда огров атакует Лондон? – прищурился Талос. – Как тебе помогут пули в борьбе с ночными марами-душительницами? Каким оружием ты совладаешь с духом пустыни, не имеющим формы?
Дженни вспомнила встречу с духом ледника Сморстабббрином. Чтобы победить такое существо, нужно было уничтожить половину норвежских гор.
– Смогут ли люди изгнать диббуков, овладевающих душами, отогнать ламий, пьющих кровь детей? – продолжал Талос. – Ты думаешь, это будет где-то там, в далеких странах? Нет, это коснется всех людей на планете. Богатые и бедные, процветающие и отстающие, нет никакой разницы. Если Врата падут, первые хлынут в мир, затопят его до краев. Они так долго томились в Скрытых землях, они так голодны, так жадны до жизни. Они предъявят права на планету, на каждый клочок земли, воды и небес. Люди больше не смогут добывать руду, потому что в недрах будут обитать другие хозяева. Духи рек разрушат плотины электростанций, духи ветра сломают ветряки. Морские чудовища будут топить корабли, самолеты будут падать под ударами драконов, грифонов, симарглов. Ты не скроешься ни в лесу, ни в поле, ни в пустыне, ни в горах – потому что везде тебя будут встречать первые. Ты спрячешься дома, в каменной коробке, но наступит полночный час, когда придут они к тебе. Проскользнут голодной тенью, просочатся туманом, и никакие замки их не удержат, никакое человеческое оружие не остановит. А людей Магуса слишком мало, чтобы уберечь всех. Если Врата Фейри откроются, погибнут миллионы людей. От голода, болезней, войн, от рук первых и от страха. Мир, каким ты его знала, исчезнет навсегда.
Дженни повела плечами. Картину Талос нарисовал жуткую, дед… в смысле Марко, так последствия не расписывал. Может быть, потому, что рассчитывал это предотвратить.
«А с чего вдруг старик начал эту тему? – озадачилась Дженни. – Мог бы рассказать о папе с мамой, о том, как они поссорились. С чего он решил, что Врата Фейри – то, о чем мне надо знать?!»
Двери распахнулись, и на террасу выкатился серый клубок. Вскочил на лапы, встряхнулся, оскалился.
Отпрыгнул, в пол ударила стрела, высекла мраморную крошку. Тадеуш отпрянул в сторону, скрылся за колонной во внутреннем дворе.
– Прекратить! – Талос встал из-за стола, в гневе пошел навстречу первым, вставшим в дверях.
А Дженни выбежала во дворик, пронеслась мимо лимонных и апельсиновых деревьев в кадках, мимо приземистых пальм, дающих ажурную тень. Тадеуш ждал ее на краю небольшого бассейна, выложенного черной плиткой. Он был уже в человеческом облике, опустил в воду левую руку – в темном ложе бассейна расползалось мутное багровое облако.
Дженни ахнула, бросилась к нему, но медный вихрь со звоном и клекотом ударил сверху, отбросил ее назад. Перед ними танцевала в воздухе чудная птица – с лицом девы, одетая в медь, оперенная железным пером, она висела в воздухе, как колибри.
– Марко арестовали! – крикнул Тадеуш. – Прилетел ворон Башни!
Птица загремела крыльями, рассыпая искры. Зверодушец покатился по земле, меняя облик, и встал на четыре лапы.
Дженни оглянулась, побелела от ужаса – все крыши над замком пошли буграми: это просыпались птицы, они отлепляли тела от медной чешуи черепицы, галдели, вытягивая шеи. Их были сотни.
Дженни ахнула, бросилась к нему, но медный вихрь со звоном и клекотом ударил сверху, отбросил ее назад. Перед ними танцевала в воздухе чудная птица – с лицом девы, одетая в медь, оперенная железным пером, она висела в воздухе, как колибри.
– Марко арестовали! – крикнул Тадеуш. – Прилетел ворон Башни!
Птица загремела крыльями, рассыпая искры. Зверодушец покатился по земле, меняя облик, и встал на четыре лапы.
Дженни оглянулась, побелела от ужаса – все крыши над замком пошли буграми: это просыпались птицы, они отлепляли тела от медной чешуи черепицы, галдели, вытягивая шеи. Их были сотни.
Тадеуш прыгнул, птица отбросила его прочь. Взмахнула крыльями, и железные перья разлетелись по дворику, рубили листья, крошили камень и глину, кромсали стволы, но волка не задели.
Другие птицы расправляли крылья, царапали когтистыми лапами кровлю, неуклюже соскальзывали вниз. Над двором висел десяток чудовищ, готовых обрушить железный дождь. Вдоль стен стояли пламенноволосые призраки-туата с длинными луками.
– Что вы делаете?! – закричала она, едва Талос спустился во двор. – Вы же говорили, что это мой дом, что я наследница Медного дворца. Пусть они уйдут, пусть оставят Тадеуша!
– Он сам себе вредит, – сказал Талос. – Никто его не трогает, он может идти. А тебе нужно остаться.
– Как – остаться? – Дженни ничего не понимала. – Марко же арестовали!
– Ты знала, что так будет.
Тадеуш прыгнул к Дженни, и снова птица отбросила его.
– Твой друг может пострадать.
– Перестаньте! – она уже плакала. – Не трогайте его!
– Я просто прошу тебя остаться, – сказал старейшина. – Ради твоей же безопасности.
– Зачем я вам нужна? – взорвалась Дженни. – Всю жизнь не нужна была и вот теперь понадобилась? Зачем?!
– Нет ничего более важного, чем ты, – глаза Талоса сверкнули. – Ты нужна мне, нужна Магусу, нужна Авалону. Останься!
Дженни наспех вытерла глаза.
– Хорошо. Я останусь. Только отпустите его, пожалуйста.
Талос повел рукой, птица отплыла в сторону. Волк шатался, тряс головой. Туата подхватили его под передние лапы.
– Он просто контужен, – успокоил Талос. – Все будет в порядке, его отвезут в Башню Дождя.
Фейри потащили зверодушца. Дженни смотрела на его повисшие лапы и чувствовала, как высыхают слезы на щеках. Внутри разгоралась ярость.
– Это всего лишь пес, госпожа, – заметил один из туата, когда они поравнялись.
Он хотел что-то еще добавить, но завопил, когда волчьи зубы перекусили его запястье. Тадеуш отшвырнул второго стража, меднокрылая птица преградила ему путь, выставив сомкнутые крылья-лезвия, и зверодушец налетел на них всем телом, уже в облике человека.
Глиняная табличка вылетела из ладони, и Дженни поймала ее.
– Нет! – впервые Талос закричал, Дженни успела увидеть его искаженное гневом лицо, потемневшие глаза – и исчезла.
Старик брезгливо встряхнул пальцами, птица отшвырнула тело Тадеуша. Белый от боли туата шагнул к нему, занес меч…
– Оставь!
Туата повернулся, его волосы пылали, светлая кровь падала на пол.
– Пес умрет!
– Этого не должно было произойти! Ты пострадал по своей беспечности. Сделай так, чтобы он выжил.
Старик со стоном помассировал виски.
– Девчонка вся в отца, такая же своенравная.
Он раскинул руки, все птицы поднялись в воздух, наполнив его железным грохотом, искрами, клекотом.
– Она не добралась до Башни Дождя. Она рядом. Найдите ее. Принесите обратно мою плоть и кровь.
Небо просыпалось медным звоном, когда птицы Талоса быстрее мысли метнулись во все стороны.
Глава двадцать четвертая
…Она не ломала табличку, лишь коснулась теплой глины, и ее швырнуло в радужный водоворот. Там гремели тысячи слов на сотнях языков, молнии прошивали зыбкий мир, собранный из переливов света. Она летела неведомо куда, вокруг вспыхивали и гасли звезды, точно распахивались и тут же захлопывались двери.
Что ей делать, кого звать на помощь, куда бежать?
Опять бежать.
Она слишком слаба.
Был бы здесь Арвет, он бы придумал, что делать.
«Где мой Арвет? – закричала Дженни, – Я хочу, чтобы он был здесь, я не хочу терять друзей! Мне нужна помощь!»
Радужный мир вздрогнул, десятки молний ударили рядом, выжгли слепящий узор на сетчатке, и перед Дженни вырисовался контур колоссального змея. Рисунок не гас, наливался светом, молнии все били и били, отделяя чешуйку от чешуйки, и радужный змей повернул колесницы своих глаз, обратив их на Дженни.
«Как скажешь».
Пасть распахнулась, она утонула в волне холодного белого света, к которому в итоге приходит чистая радуга.
…Тепло. Пахнет лесом. Ветер шелестит. Какой-то зверь облизывает щеку – язык теплый, шершавый, быстрый.
Дженни открыла глаза. Села.
Походное одеяло на земле, костер с закопченным котелком, удочка у сосны. Рыжий зверь отскочил, обернулся толстым хвостом, сел, поглядывая на нее.
– Лас?!
Зверь переступил лапами.
«Так и будешь смотреть?»
– Лас! – заорала Дженни. – ЛАС! Ты живой!
Она обняла фосса, тот запищал, несмотря на уже немалые размеры, повалился на траву.
– Отъелся! Разжирел! Лапы – во! Усы – о-го-го! А хвостяра-то какой, да вы посмотрите только, какой зверь! Лас, как ты меня нашел?
«Мы переплыли океан. Искали тебя».
– Мы?
«С этим….»
Дженни подняла глаза.
Двое мужчин с интересом разглядывали ее. Людвиг и Арвет.
Дженни секунду помедлила и бросилась к ним – напролом, прыжком через костер, распахнула руки – насколько хватило, чтобы их обнять и не отпускать.
– Арвет! Людвиг! Что вы тут делаете?!
Она смеялась и говорила какую-то чушь, а сама все смотрела на Арвета, и что-то горячее билось в горле, но не находило выхода.
Черные волосы, чуть растрепавшиеся, чуть вьющиеся.
Темные глаза. Изменившиеся глаза, повзрослевшие, переболевшие чем-то глаза.
Четкая линия скул.
Старинный синий пояс, расшитый белой и красной нитью. Нож на поясе. Тонкий браслет-плетенка из сухих трав на загорелом запястье.
Арвет!
Людвиг обнял их длинными руками, закружил по поляне:
– Как давно мы не виделись, Дженни!
– Очень давно! – сказала девушка, когда они уселись возле костра. – Арви, но как ты сюда попал?
– Приплыл, – пожал плечами юноша. – Авалон везде, где есть океан, как говорила Элва.
– Но… – Дженни покусала губы. – Я же написала в письме…
– В этом? – он достал сложенный листок. – У тебя такой плохой почерк, что я ничего не разобрал. Лучше ты сама.
Дженни взяла записку, улыбнулась, уронила ее в костер:
– Да глупости всякие… Но как же так сошлось?! Я хотела вас увидеть, и вот вы…
– Чья это кровь, Дженни? – остановил ее Людвиг.
Девушка опустила глаза. На ярком желтом шелке сарафана расплылись темные бурые пятна. Много пятен.
Дженни закачалась:
– Они убьют его! Он хотел меня защитить, а его убьют!
– Кого?!
– Тадеуша, моего гида. Мы сначала по магазинам пошли, а потом нас позвали в гости к Талосу! А там эти птицы и первые…
– К судье Талосу?! – впервые изумился Людвиг.
– Марко арестовали, а Талос меня не хотел отпускать. Я убежала, а Тадеуш остался. Они его убили, наверное…
– Марко арестовали, ты сбежала из Медного дворца судьи Талоса, а твой друг остался в плену? – спросил Людвиг. – Какой ворох неприятных новостей.
– Пошла по магазинам? Родной дед хотел похитить? – Арвет в замешательстве потер бровь. – Как я вовремя…
Людвиг поднялся, размял плечи. Задумчиво покачал гранитный валун, на который опирался.
– Птицы Талоса с девичьими лицами, быстрые, как молния? Их тела сияют медью, а перья острее стали? Как эта?
Дженни обернулась. Успела увидеть яркую искру высоко в небе, а в следующий миг горячий ветер пополам с искрами обдал ее. Чудовище распахнуло рот и… подавилось, когда туда влетел закопченный чайник Людвига Ланге.
– Пошла вон! – прогремел он.
Птица выплюнула чайник, гримаса ярости исковеркала невинные девичьи черты, она со скрежетом ударила перьями-мечами…
Дженни зажмурилась. Птичий вопль, полный боли, металлический хруст, тишина.
Дженни открыла глаза.
Смятая груда металла корчилась под валуном.
На поляне стоял Страж Магуса Англии. Ясный взор отчетливо показывал Дженни черный доспех, по которому вился мелкий серебряный узор, доспех, оплетающий все тело Людвига, точно вторая кожа. Воздух дрожал над ним.
Арвет посмотрел на зазубренные концы крыльев, которые все еще скребли по земле.
И как у него в руке оказался нож?
– Понимаю, что не время, но все-таки – что это за существо?
– Стимфалида, – сказал Людвиг, щурясь в синее небо. – Я про них только читал. Железное оперение, дистанционные атаки, сверхбыстрые перемещения. Мало магии, много злобы, много силы. Считаются вымирающим видом.
– Обнадеживает.
Страж отряхнул ладони, подошел к сосне – вековой, толще Дженни. Закрыл глаза.