Гэндальф подошел к стене вплотную. Самое гладкое место на ней было между дубами, и маг стал водить ладонями по камню, беззвучно шевеля губами. Потом отступил и обратился к спутникам.
— Смотрите! — сказал он. — Вам что-нибудь видно?
Взошедшая луна осветила серую стену; первые мгновения они ничего не видели. Затем там, где прошлись пальцы мага, на стене появились тонкие, как серебряные паутинки, прожилки. Сначала они лишь поблескивали под луной, потом превратились в отчетливый рисунок.
Вверху, там, куда Гэндальф едва дотягивался пальцами, выгнулась арка с прихотливыми эльфийскими рунами.
Ниже, где линии местами потрескались, можно было различить молот над наковальней и корону с семью звездами. Арочная надпись опиралась на дубы, ветви которых кончались полумесяцем. Яснее всего выделялась звезда со множеством лучей в центре рисунка.
— Знаки Дарина! — воскликнул Гимли.
— И Дерево — символ эльфов Высокого Рода, — сказал Леголас.
— И Звезда Феанора, — сказал Гэндальф. — Рисунок выполнен Итильдином[4], проступающим только при лунном или звездном свете под пальцами того, кто знает древний язык, давно забытый народами Средиземья. Я сам слышал его так давно, что не сразу вспомнил.
— Что здесь написано? — спросил Фродо, безуспешно пытаясь расшифровать руны на арке. — Я думал, что знаю эльфийские буквы, а эти прочитать не могу.
— Это древнеэльфийский язык, — ответил Гэндальф. — На нем говорили в западном Средиземье в Незапамятные Времена. Но ничего важного в этой надписи нет. «Ворота Дарина Повелителя Мории. Говори друг войди». А внизу мелкими буквами: «Я, Нарви, сработал их. Келебримбор из Дубаина написал руны».
— Что значит: «Говори, друг, войди»? — спросил Мерри.
— Яснее ясного, — ответил Гимли. — «Если ты друг, говори заклинание, двери откроются, и войди».
— Ясно только то, что эти двери, похоже, открывает заклинание, — сказал Гэндальф. — Гномы делают разные двери: одни открываются в определенное время и пропускают только избранных; у других есть замки и ключи, которые срабатывают после заклинания. У этих Ворот замка с ключом нет. Во времена Дарина они не были тайными. Они обычно были распахнуты, в них сидели привратники. А когда их закрывали, достаточно было сказать слово — и они открывались. Во всяком случае, так записано в летописях, правда, Гимли?
— Правда, — ответил гном. — Но это слово забылось. Нарви давно нет на земле, его род угас, его искусство ушло с ним.
— Разве тебе неизвестно это слово, Гэндальф? — удивленно воскликнул Боромир.
— Нет, — ответил маг.
Все огорчились. Только Арагорн, который хорошо знал Гэндальфа, остался спокойным, но молчал.
— Зачем же ты привел нас в это проклятое место? — вскричал Боромир, с содроганием оглядываясь на темную воду. — Ты сказал, что однажды прошел через Гномьи Копи. И не знаешь, как войти?
— На твой первый вопрос, Боромир, я отвечу, что не знаю заклинательного слова — пока! — ответил маг. — Но его мы скоро узнаем. Ты можешь еще спросить, зачем я зря стараюсь и занимаюсь бесполезным делом, — добавил он, сверкнув недобрым взглядом из-под встопорщенных бровей. — А я спрошу тебя: ты что, не веришь мне, Боромир? Или перестал соображать? Я не входил в Морию этим путем. В тот раз я пришел в нее с востока. Если хочешь знать больше, могу сказать тебе, что эти ворота открываются наружу, изнутри их можно открыть, толкнув рукой. Стоя здесь, надо произнести заклинание, иначе они не шевельнутся. Силой нельзя.
— Что же ты собрался делать? — спросил Пин, будто не замечая его сердитых глаз.
— Постучать в Ворота твоей башкой, Перегрин Тук! — ответил Гэндальф. — А если это не поможет и мне дадут отдохнуть от дурацких вопросов, я постараюсь найти заветные слова. Когда-то я знал все открывающие заклинания на всех языках Средиземья, даже на Черной Речи орков. Да я и сейчас помню не меньше сотни. Думаю, что не так уж много их придется пробовать, и не надо звать Гимли, чтобы он произносил свои гномьи слова, которые, кроме гномов, никому не известны. Надпись сделана по-эльфийски, значит, и заклинание должно быть эльфийским.
Маг снова подошел к стене и легко тронул Жезлом серебряную звезду в середине под наковальней.
— Аннон эдхэллен, эдро хай аммэн, Фэннас, ногот рим ласто бет ламмэн! — сказал он тоном приказа. Серебряные линии потускнели, но гладкий серый камень даже не дрогнул.
Много раз маг повторял эти слова, меняя их порядок. Пробовал вставлять другие. Перепробовал одно за другим множество разных заклинаний, говорил то быстрее и громче, то тише и медленнее. Потом стал произносить отдельные эльфийские слова. Ничего не происходило. Немая скала в ночи казалась огромной, в небе зажигались звезды, дул холодный ветер, а Ворота оставались закрытыми.
Маг снова подошел к стене совсем близко, поднял Жезл и уже гневно скомандовал:
— Эдро! Эдро! — и ударил по камню Жезлом.
Он кричал это слово — «Откройся!» — на всех языках, когда-либо звучавших в Средиземье. Никакого результата. Тогда он швырнул Жезл под ноги и молча сел на камень.
В то же мгновение ветер принес издалека волчий вой. Все замерли. Пони задрожал от страха, но Сэм подскочил к нему, что-то зашептал, и Билл притих.
— Не отпускай его пока, — сказал Боромир. — Кажется, он нам еще будет нужен… если нас не найдут волки. Паршивая лужа, все здесь мерзко! — он нагнулся, подобрал большой камень и швырнул подальше в озеро.
Камень шлепнул по воде и исчез, и тотчас же в воде что-то всплеснулось и булькнуло. Оттуда, где упал камень, разошлись большие круги, дойдя до берега.
— Зачем ты это сделал, Боромир? — воскликнул Фродо. — Здесь и так плохо, я боюсь. Волки, темнота, — это, конечно, страшно, но тут что-то другое. Я пруда боюсь. Не баламуть его!
— Убежать бы отсюда! — сказал Мерри.
— Почему Гэндальф не торопится? — сказал Пин.
Гэндальф не обращал на них внимания. Он сидел, опустив голову, то ли в отчаянии, то ли в глубоком раздумье. Снова послышался волчий вой. Круги в озере не пропадали, а росли, вода лизнула берег.
Вдруг маг вскочил на ноги так стремительно, что они испугались. А он хохотал!
— Догадался! — закричал он. — Так и есть! Предельно просто, просто до абсурда, как любая разгаданная загадка!
Он поднял Жезл, встал перед стеной и уверенно и четко произнес:
— Мэллон!
Звезда ярко вспыхнула и погасла. А в стене, на том месте, где до сих пор не было ни трещинки, обозначились большие Ворота, медленно разделились посредине и открылись наружу, дюйм за дюймом, так что их створки, описав полукруг, прилегли к стене. В темном проеме была смутно видна лестница вверх. Но за первыми крутыми ее ступенями начиналась темнота чернее ночи. Все замерли с широко открытыми от удивления глазами.
— Я в самом деле ошибся, — сказал Гэндальф. — И Гимли тоже. Из всех вас один Мерри чуть не навел на правильный путь. Заклинательное слово написано на воротах — оно все время там было! Вот как надо было перевести: «Говори «Друг» — и войди». Следовало произнести слово «Друг» по-эльфийски. Так просто. Слишком просто для ученого в наши дни, когда все запуталось. Раньше было понятнее и счастливее. Теперь идем внутрь!
Маг вошел в Ворота первым и поставил ногу на нижнюю ступеньку, — но тут произошло сразу несколько событий. Что-то схватило Фродо за лодыжку, он закричал и упал. Пони Билл дико заржал от страха, рванулся и ускакал вдоль озера в ночную темноту. Сэм кинулся было за ним, но, услышав крик Фродо, с плачем и проклятиями вернулся его выручать. Остальные оглянулись и увидели, что вода в озере кипит, словно с южной стороны к берегу подплывает множество змей.
На камни из воды протянулось длинное извивающееся бледно-зеленое щупальце, покрытое светящейся слизью. На конце его были пальцы, ими оно и схватило Фродо за ногу, а теперь тащило в воду. Сэм упал на колени, выхватил мечик и рубил им щупальце.
Щупальце отпустило Фродо, и Сэм стал тянуть хозяина от воды, громко зовя на помощь. Двадцать новых щупалец уже ползли на берег, с них стекала темная вода. Озеро бурлило, в воздухе распространилось ужасное зловоние.
— Все в Ворота! На лестницу! Быстро! — закричал Гэндальф, одним прыжком возвращаясь к входу. У остальных ноги словно приросли к земле от ужаса (у всех, кроме Сэма), и магу пришлось буквально втаскивать и вталкивать их на лестницу.
Они едва успели. Сэм с Фродо поднялись всего на несколько ступенек, и Гэндальф снова поставил ногу на нижнюю, когда жадные щупальца дотянулись через узкую полоску суши до Ворот и начали ощупывать каменную стену и створки. Одно, извиваясь, ползло через порог, оставляя следы блестящей слизи. Гэндальф задержался на последней ступеньке. Может быть, он думал о том, каким заклинанием закрыть Ворота изнутри, но в этом уже не было необходимости. Скользкие пальцы со страшной силой вцепились в них снаружи, рванули, и Ворота захлопнулись. Раскатилось гулкое эхо, наступила полная темнота. Снаружи глухо доносились хлесткие удары по мощному камню.
Сэм, цепляясь за Фродо, без сил опустился на ступени.
— Бедный мой Билл! — сдавленно проговорил он. — Несчастная лошадка! И волки там, и змеи! Это для него уже слишком. А мне пришлось выбирать, господин Фродо. Я должен идти с вами, хозяин.
Они услышали, как Гэндальф отошел от лестницы к Воротам и ударил по ним Жезлом. Лестница задрожала, Ворота загудели, но остались закрытыми.
— Вот так, — сказал Гэндальф. — Назад дороги нет. Выйти отсюда теперь можно только сквозь горы. Боюсь, что эти твари, судя по грохоту, навалили там камней, вырвали деревья и швырнули поперек ворот. Жаль. Деревья были красивы и простояли тут не один век.
— Я почувствовал, что здесь Ужас, когда вступил в воду, — сказал Фродо. — Кто это был? Он один или их много?
— Не знаю, — ответил Гэндальф. — Но этими руками явно управляла одна воля. Кто-то выполз — или был выгнан — из неизведанных горных глубин. Там, в черных водах, у корней мира, живут существа гораздо древнее и отвратительней, чем орки.
Маг не произнес вслух, что тот, кто обитал в озере, из всего Отряда выбрал и схватил именно Фродо.
— У корней мира! — пробормотал почти одними губами Боромир, но эхо усилило его голос до хриплого шепота, так что все услышали. — Как раз туда мы идем, а я был против. Кто нас поведет в такой темноте?
— Я! — сказал Гэндальф. — И рядом со мной пойдет Гимли. Следите за Жезлом!
Поднимаясь впереди всех по большой лестнице, маг высоко держал Жезл, конец которого светился слабой звездочкой. Лестница была совершенно целой, с гладкими широкими и плоскими ступенями. Они насчитали двести ступеней, после чего попали в сводчатый коридор с ровным полом.
— Давайте здесь сядем, отдохнем и поедим! — сказал Фродо.
Он начал понемногу отходить от пережитого ужаса и вдруг почувствовал, что страшно голоден. — Вряд ли мы найдем внутри столовую, а на ступеньках удобно.
Предложение всем понравилось, и они сели на верхние ступеньки, почти не видя друг друга в темноте. После еды Гэндальф в третий раз дал каждому отхлебнуть райвенделского питья.
— Боюсь, что здравура надолго не хватит, но сейчас нам всем надо прийти в себя после пережитого страха, — сказал маг. — Наверное, мы его весь выпьем еще до того, как выберемся отсюда. Но, может быть, нам повезет. Особенно берегите воду. В Мории много родников и колодцев, но лучше их не трогать. Может быть, бурдюки и фляги не удастся пополнить до самой Долины Димрилла.
— А долго мы будем туда добираться? — спросил Фродо.
— Не знаю, — ответил маг. — Точно сказать не могу. Это зависит от многого. Если мы не собьемся с пути и нигде не задержимся, то на все понадобится три или четыре перехода. По прямой от Западных до Восточных Ворот миль сорок. Но прямых дорог тут нет.
Отдыхали совсем недолго. Потом двинулись дальше. Всем хотелось пройти Морию как можно скорее, и они решили, что будут идти, пока могут, еще несколько часов, хотя очень устали. Гэндальф по-прежнему шел впереди, держа в левой руке мерцающий Жезл, слабо освещавший коридор на шаг вперед, а в правой — меч Гламдринг. За магом шел Гимли, сверкая в темноте глазами каждый раз, как поворачивал голову, а за гномом — Фродо с обнаженным Жалом. Клинки Жала и Гламдринга не светились, и это было некоторым утешением, ибо мечи, выкованные эльфами-кузнецами в Предначальную Эпоху, загорались холодным светом, когда близко были орки.
За Фродо шел Сэм, за ним — Леголас, юные хоббиты и Боромир. Позади всех, хмуро и сосредоточенно, молча шагал Арагорн.
Коридор несколько раз повернул, потом начал понижаться. Шли вниз они довольно долго. Потом пол под ногами выровнялся, и их стали донимать жара и духота, но воздух в пещере был чистым, а временами они чувствовали на щеках движение более прохладного воздуха: по-видимому, в стенах были отдушины, попадались они довольно часто. В слабом свете Жезла мага Фродо замечал арки, боковые переходы, лестницы, ведущие то вверх, то вниз. Поворотов и развилок было столько, что хоббит не мог понять, как в них можно не заблудиться.
Гимли мало чем помогал Гэндальфу — разве что упрямой уверенностью. Во всяком случае, темнота сама по себе его не давила, как остальных. Маг часто советовался с ним у сомнительных развилок, но окончательное направление всегда выбирал сам. Пещеры Мории были настолько велики и запутанны, что удержать их план в голове было не под силу даже Гимли сыну Глоина из племени Подгорных гномов. Гэндальфу давние воспоминания о единственном переходе по ним мало помогали, но он знал, куда идет, и безошибочное чутье выводило его из запутанных переходов. Впереди была цель и, пока к ней был путь, он шел по нему и вел других.
— Не бойтесь! — произнес Арагорн, когда Гэндальф и Гимли на одном из поворотов сделали остановку дольше обычной и стояли, перешептываясь, а остальные сгрудились позади в беспокойном ожидании. — Не надо бояться! Я не раз путешествовал с ним вместе, правда, ни разу не было так темно; а в Райвенделе рассказывали о его подвигах, подобных которым мне не приходилось видеть. Пока есть хоть какая-то тропа, он не заблудится. Сюда он нас привел через все ужасы и отсюда выведет, чего бы ему это ни стоило. В темноте он находит дорогу домой лучше, чем коты Королевы Берутиэль.
С проводником Отряду, безусловно, повезло. Им даже не из чего было сделать факелы, в отчаянном бегстве через Ворота многое, в том числе топливо, было оставлено снаружи, — а совсем без света им бы очень скоро плохо пришлось. В подземельях переходы все время разветвлялись, но кроме этого часто попадались провалы, шахты и глубокие колодцы с гулким эхом; в стенах и полах было много трещин, через самую широкую из них, локтей семь в ширину, Пин никак не хотел прыгать. Из ее глубины вдобавок доносились шум и плеск, словно там поворачивалось большое мельничное колесо.
— Веревка! — пробормотал тогда Сэм. — Я же знал, что если я ее забуду, она обязательно понадобится!
Опасные участки встречались все чаще и сильно замедляли их продвижение. Казалось, бесконечный коридор ведет их к корням Горы. Они уже чуть не падали от усталости, но боялись даже подумать об остановке на отдых. У Фродо после спасения от страшилища, а особенно после еды и глотка эльфийского напитка, сначала поднялось настроение, но теперь его снова одолело глубокое беспокойство, переходящее в страх. Рану, нанесенную страшным кинжалом, ему в Райвенделе залечили, но она оставила след в его душе. Его чувства обострились, и он стал замечать то, что другие не видели. Первое, что он заметил, была новая способность лучше различать предметы в темноте (в этом он теперь уступал, пожалуй, только Гэндальфу) и предчувствовать опасности. Кроме того, он нес Кольцо, которое висело на цепочке у него за пазухой и временами казалось очень тяжелым. Фродо ощущал присутствие злой силы впереди и сзади, но ничего никому не говорил, а только крепче сжимал рукоять Жала и покорно передвигал ноги, чтобы не отставать.
Друзья, шедшие позади него, тоже почти все время молчали, лишь изредка перебрасывались парой слов прерывистым шепотом. В тишине раздавались только глухой стук тяжелых сапог Гимли и Боромира; легкие, почти бесшумные шаги Леголаса; тихий шорох хоббичьих подошв и твердая размеренная поступь Арагорна. Больше они в черном безмолвии ничего не слышали, разве что иногда отдаленное журчание воды. Но Фродо различал еще один непонятный шум. Может быть, ему это только казалось, но уже не в первый раз — словно осторожные шаги босых ног. Они не становились ни громче, ни тише, ни ясней — Фродо слышал их, когда они шли, но это не было эхо: когда Отряд останавливался, странные «шаги» какое-то время продолжали звучать сами по себе, потом замирали, и наступала тишина.
В Морийские Копи Отряд вошел, когда уже стемнело. Несколько часов Гэндальф вел их почти без остановки. И вот первое серьезное препятствие: темная арка, которая открывала сразу три коридора. Все три вели в одном направлении, на восток; но левый шел вниз, правый вверх, а средний — горизонтально, при этом он был ровным и гладким, но очень узким.
— Этого места я совсем не помню! — произнес Гэндальф, неуверенно останавливаясь у арки.
Он поднял Жезл в надежде найти какие-нибудь знаки или надпись, которые помогли бы выбрать правильное направление, но ничего не обнаружил.
— Сейчас я слишком устал, чтобы правильно решить, — сказал он, покачав головой. — Да и вы, я думаю, утомлены не меньше меня, а может, и больше. Давайте проведем здесь остаток ночи. Что, непонятно? Тут всегда мрак и ночь; но там, наверху, Луна сейчас пробирается к западу и полночь миновала.
— Бедняга Билл! — вздохнул Сэм. — Где он теперь? Так хочется верить, что его не растерзали волки.
Левее большой арки они увидели каменную дверь, закрытую лишь наполовину. Гэндальф легко толкнул ее рукой, дверь отворилась. За ней, похоже, было обширное помещение, выдолбленное в скале.