Сектант взвыл, но я как следует врезал ему по затылку, и вой прервался. Убедившись, что чувачок и в самом деле лишился сознания, я вскочил и направился к двери.
Настало время делать ноги.
Глава 8 Пуганая ворона летит за океан
Отступление прошло гладко – мы нигде не засветились, не наткнулись на полицию и спустя час были в гостинице.
– Ну что, что он тебе рассказал? – в двадцатый, наверное, раз спросил Бартломью, когда мы добрались до моего номера, и на этот раз я не смог отмазаться фразой: «Погоди, в отеле расскажу».
Пришлось поведать, что интересного наболтал мне плененный швед.
– Ай-яй-яй! – воскликнул Антон, услышав о том, что Пожиратель Душ, похоже, собрался проснуться опосля длившегося тысячи, если не миллионы лет отдыха. – Ты записал на диктофон? Пойдем в полицию?
– Записал, но мы никуда не пойдем, – я посмотрел на худреда осуждающе. – В чем ты их обвинишь? Каждый швед может молиться кому угодно, хоть Карлсону, хоть дедушке Ленину. «Мокрухи» на них, похоже, нету! Да и явись мы в полицию – менты тутошние заинтересуются, откуда запись.
Мой пламенный монолог прервал стук в дверь.
– Привет, – сказала вошедшая в номер Ангелика. – Как погуляли?
Прежде чем я успел ответить что-нибудь типа «неплохо», Бартоломью открыл рот и обрушил на белокурую бестию настоящий водопад хвастливых и очень неуместных слов:
– Да тут такое было! Ух ты! Мы нашли местное отделение Церкви Святой Воды и сходили к ним в гости! Пат придумал хитрый план, и мы многое узнали! И на диктофон записали!
Огонечки, зажегшиеся в голубых глазах Ангелики, мне очень не понравились.
– Рассказывай! – потребовала она.
Пришлось колоться, каяться и биять себя пяткой в грудь.
К тому моменту, когда я закончил, наша шпионка была готова рвать и метать и только изрядным напряжением истинно арийской воли удержалась от того, чтобы не придушить нас на месте.
– Идиоты, – сказала она после долгой паузы. – Иначе и не скажешь. Вас же точно видели – соседи, прохожие, еще кто-то, а пострадавший наверняка заявил в полицию. Плюс у ЦСВ есть свои способы добраться до тех, кто ей навредил. Вы это понимаете?
Я скромно потупился – хм, ну, видели, ну, полиция, ну, способы, и что с того?
Хотя мыслишка, что мы, и в первую очередь я, вели себя не самым разумным образом, все же появилась.
– Нужно немедленно убираться из Стокгольма, – Ангелика поднялась. – Счастье, что у нас тут нет больше никаких дел. Аэропорт и железная дорога отпадают – там слишком много полиции. Я возьму в посольстве машину, и мы рванем на ней в Осло. Не так далеко, но уже другое государство, и граница между Швецией и Норвегией существует только на картах.
В этот момент мне подумалось – какого ранга должна быть наша разведывательная валькирия, если она может запросто брать посольские автомобили? Не иначе эта красотка с золотыми волосами и рефлексами профессионального убийцы – полковник, а то и целый генерал.
– Собирайтесь, – велела Ангелика тоном, не оставлявшим сомнений в том, что возражений она не потерпит. – Через двадцать минут выходите из номера, я буду ждать на улице.
Оставленное нам время я использовал для того, чтобы побриться и помыться, а Бартоломью – дабы хорошенько поныть на тему «и почему красивые бабы всегда такие стервы?».
Ангелика обнаружилась у подъезда «Бест вестерн моргнингтон хотел» в компании черного «Мерседеса» с тонированными стеклами, явившегося словно прямиком из шпионских боевиков. Под ее свирепым взглядом мы забрались в салон, и белокурая бестия повела машину на запад, прочь из ставшего для нас опасным Стокгольма.
Ехали всю ночь, хотя ночь для этих широт в конце июня – понятие условное.
Останавливались дважды, первый раз за полночь, на автостоянке где-то между Вестеросом и Карлстадом, второй – ближе к рассвету, в крохотном поселке Орье уже за границей – размять ноги и перекусить. Коварный худред, оккупировавший заднее сиденье, большую часть пути благополучно продрых, а я хоть и пытался подремать, но не сумел.
К утру я чувствовал себя таким помятым, будто великаны играли мной в баскетбол. Самым обидным было, что Ангелика, просидевшая все это время за рулем, выглядела безупречно, словно только что побывала у стилиста.
– Осло – это, конечно, хорошо, – сказал я, когда мы после ланча в Орье вновь залезли в «Мерседес». – Но что дальше? Или мы попросим в Норвегии политического убежища?
Белокурая бестия посмотрела на меня и приказным тоном заявила:
– Вы отправитесь в Эквадор. На месте соберете информацию о сделках с оружием. А я – в Англию, там обнаружилась еще одна ниточка, ведущая к человеку по имени Хаим Шоррот.
Я потерял дар речи, а вот проснувшийся Бартоломью его обрел.
– Куда? В Эквадор? – спросил он с воодушевлением сладкоежки, дорвавшегося до коробки с тортом. – Ну надо же! Здорово! Там есть вулканы, я знаю! А визу где будем получать?
Да, энтузиазма у Антона хватит на пятерых неофитов.
– Виза не нужна, – буркнул я. – У них безвизовый режим. Только это, елки-палки, далеко.
– Ничего, – безмятежно отозвалась Ангелика. – Чем дальше вы сейчас окажетесь от Европы, тем лучше.
Больше я спорить не стал ввиду полной бессмысленности этого занятия.
Через час мы увидели море, уже не Балтийское, как в Стокгольме, а Северное, а еще через пятнадцать минут запиликал телефон в моем кармане. Вытащив его, я обнаружил на экране незнакомый номер, судя по всему – российский, стационарный, да еще и не столичный.
– Кто это? – спросил Бартоломью.
– Сейчас узнаем, – я прижал мобилу к уху. – Але?
– Доброе утро, – раздался из динамика тихий голос. – Приятно слышать, что ты жив, Пат.
– О, шеф! – обрадовался я. – Пат-пат-патрясающе! А чего не со своего сотового?
– Я подозреваю, что его прослушивают. Как и телефоны в редакции. Ты понимаешь? И поэтому вынужден пользоваться помощью друзей из ФСБ. Перезванивать на этот номер не пытайся, его на самом деле не существует.
– Да, хреновенько… – Радость мою точно ветром сдуло. – А как наша родная «Вспыш. Ка»?
– Проблемы есть, но в целом все в норме. – Арнольд Тарасович кашлянул. – Очередной номер вышел три дня назад, работаем над следующим. Но это рутина. Ты лучше расскажи о том, что творится в твоей компетенции. Удалось раздобыть что-нибудь?
– Целый вагон! – Я принялся в красках расписывать наши злоключения, начиная с Кракова.
Кое-какие вещи, конечно, утаил – нечего шефу знать о том, что его особого корреспондента терзают видения, да и услышав про магию и древних богов, он скорее всего покрутит пальцем у виска.
Мне и самому, чтобы поверить во все это, понадобился не один удар реальностью в морду.
– Очень занятно, – сказал Арнольд Тарасович, когда я поведал ему про убийство в Турции. – Значит, это не единичное жертвоприношение? Мы будем отслеживать подобные события во всем мире, и если где произойдет нечто похожее, немедленно дадим тебе знать.
«Мы» – это, наверное, те друзья из ФСБ, что перед шефом по струнке ходят.
– Я рад, что Ангелика вам помогает, – продолжил он. – Делайте то, что она говорит. Отправляйтесь в Эквадор. У меня есть там один контакт, сегодня же пришлю по нему данные и его самого извещу. Новые материалы мне не присылай – есть подозрение, что и электронная почта под приглядом. Пока Джаван Сингх не знает, что нам о нем ведомо, мы всегда будем на шаг впереди. Сегодня он, кстати, отправляется в Стокгольм. Вовремя вы оттуда слиняли.
Я уныло подумал, что все обстоит несколько не так – скорее всего глава Церкви Святой Воды узнал о нашей выходке в столице Швеции и решил разобраться с негодяями на месте.
Но вслух ничего не сказал.
– Пока все. – Шеф вновь кашлянул. – Если что – звони себе домой, тамошний аппарат под нашим присмотром. Твой звонок зафиксируют, а затем мы перезвоним из безопасного места.
И, как всегда, не прощаясь, он дал отбой.
Ангелика посмотрела на меня с легким торжеством, и я понял, что ее очаровательные ушки уловили весь разговор. Бартоломью завозился на заднем сиденье и принялся закидывать меня вопросами. От необходимости отвечать меня избавило то, что мы приехали.
– Осло, – объявила наша валькирия. – Я сейчас вас высажу, пока погуляйте, а сама отправлюсь в здешнее посольство, сдам машину и заодно узнаю насчет билетов до Эквадора. Встречаемся ровно в полдень у ратуши. Только не угодите в неприятности, ладно?
И она посмотрела на меня почти с мольбой.
– Хорошо, дорогая, – ответил я тоном мужа, совершенно угнетенного своей половиной.
Мы выбрались из машины, и черный «Мерседес» умчался прочь.
– Куда пойдем? – спросил Антон. – И что тебе шеф сообщил?
– Надо поесть. – Я вынул из кармана телефон, перевел часы. – А затем я покажу тебе Осло. Времени у нас не очень много, так что в музей «Кон-Тики» мы не попадем, но по центру прошвырнемся.
Для того, чтобы утолить голод, мы выбрали первую попавшуюся пиццерию – искать в Осло изысканный дорогой ресторан бессмысленно, поскольку изысков тут нет, а дорогие все до единого. Заказали громадную пиццу «Моби Дик» – без китового мяса, но с креветками, мидиями и всякой прочей морской ботвой, которой в Норвегии фьорд пруди.
Пока нам готовили это «литературное» блюдо, я вытащил ноут и полез в Сеть – глянуть почту.
– Хо-хо, – сказал я, обнаружив в ящике послание от Даши, состоявшее всего из двух слов: «Козел лживый!»
– Что у тебя там такое? – заинтересовался Бартоломью.
– Личная трагедия, причем не моя.
Я удалил письмецо и полез в следующее – от девицы по имени Лиля, слезно жаловавшейся на то, что я ее бросил, и не звоню, и не пишу.
Несколько секунд напряженных размышлений не помогли мне вспомнить, кто она такая, и эта эпистола также отправилась в корзину. А я вскрыл следующее послание, пришедшее с одного из редакционных ящиков – то ли из рекламного отдела, то ли из информационного.
Открыл и удивленно вытаращился на вложенную картинку – квадрат из косых крестиков, а в середке – свитый из темно-зеленых и иссиня-черных нитей круг. Мне показалось, что он пульсирует, белизна в центре круга манит к себе, и я понял, что падаю вперед.
В ушах возник мерзкий шепот: «Йог-Согот… Йог-Согот… Йог-Согот…»
Меня тянуло куда-то, волокло, точно козла на аркане, а я изо всех сил сопротивлялся, понимая, что вряд ли меня приглашают в райские обители. Волны жара и холода прокатывались по телу от макушки до пят, меня трясло, и сердце билось тяжело и неровно.
Давление все усиливалось, и в какой-то момент я понял, что сопротивляться больше не могу. Шепот превратился в громоподобный рык, на сознание обрушились волны ярких и жутких образов: потоки крови хлещут с затянутого тучами неба, вулканы извергают отрубленные головы, исполинский город, весь заросший водорослями, стоит в свете двух лун, и меж уродливых зданий ковыляют перекореженные сутулые фигуры…
И тут кровь моя будто замерзла.
Ледяное онемение поползло от сердца вниз и вверх, по рукам и шее, усмиряя панику, растворяя испуг. Ему на смену явилась спокойная уверенность, а рычание вновь сделалось шепотом.
А затем я просто отвел глаза в сторону, и все стало как обычно.
Двое американских туристов за соседним столиком сосали кока-колу из высоких стаканов, еще дальше, у окна, пожилой норвежец ковырял пиццу. Бартоломью смотрел на меня слегка озадаченно, и ровным светом сиял экран ноута, на котором виднелся тот же рисунок.
Не глядя туда прямо, я закрыл письмо, а затем удалил его.
– Все в порядке? – осведомился Антон.
– А что со мной было? – по-еврейски, вопросом на вопрос, ответил я. – Ты что-нибудь видел?
– Ты уставился на экран, побледнел и… хм, начал мелко дрожать, а на лбу капли пота выступили. Потом дернулся, как от пощечины, заморгал нервно, и все… ну, как всегда.
– Ясно, – я поднял руку и отер лоб, и в самом деле мокрый. – Словил «письмо счастья» от наших приятелей из ЦСВ, и оно меня чуть не утянуло куда-то. Если бы утянуло, то на стуле рядом с тобой остался бы либо труп, либо слюнявый идиот.
О том, что послание пришло с одного из редакционных ящиков, а значит – враг взломал защиту сервака журнала «Вспыш. Ка», я говорить не стал – незачем излишне пугать нашего худреда.
– И ничего себе! – воскликнул Антон, вовсе даже не собираясь пугаться или переживать за меня. – Но ты ведь справился? Ты молодец, Пат! Так что, ты теперь веришь в магию?
Хороший вопрос, и если бы я знал, как на него ответить, то непременно ответил бы. Не верить в моем положении глупо, а против того, чтобы поверить, до сих пор восставала вся моя циничная, рациональная и упрямая натура.
Вот и болтался я, точно какашка в проруби – ни туда, ни сюда.
– Считай, что она в меня верит, – буркнул я и тут завидел приближавшегося к нам официанта с подносом. – О, вот и наш «Моби Дик» плывет. Готовь вилку с ножом и место в желудке.
К тому моменту, когда мы вышли из пиццерии, я пришел в себя и вполне качественно сыграл роль гида при Бартоломью. Мы прогулялись по центру Осло, посмотрели на крепость Акерсхус, на Королевский дворец, заглянули в Вигеланд-парк, забитый жутким количеством скульптур. Потаращились на туристов, на фонтаны, на норвежских девиц, среди которых хоть редко, но попадаются красавицы, и к полудню вернулись на площадь, к ратуше.
Ангелика опоздала на пять минут.
Выйдя из такси, она помахала нам рукой и сказала:
– Рада видеть, что вы в порядке. Садитесь, мы едем в аэропорт «Осло-Гардермоен».
Мы забрались в такси, и оно помчалось сначала на восток, а затем по трассе на север. На этот раз Антон, наученный горьким опытом, промолчал, но я рассказал все сам: белокурая бестия – наш союзник, и держать ее в неведении не просто глупо, а еще и неразумно.
– Проклятие в письме? – переспросила она. – Засасывающая картинка? Как сказал Брокдорф, Йог-Согот сам есть врата. Похоже, твой рассудок должно было унести в иное измерение и оставить там. Но ты не поддался, смог воспротивиться. Не из-за той ли крови, что течет в твоих жилах?
Тут мне сказать оказалось нечего, так что я неопределенно хмыкнул и пожал плечами.
– Ладно, с этим сам разберешься, – сказала она и передала мне большой конверт. – Тут два билета на полет по маршруту Осло – Мадрид – Кито. Прямых рейсов не бывает, так что придется пересаживаться.
Да, наша шпионка сильна, что и говорить – приобрела билеты, не имея ни наших паспортов, ни кредитных карточек. А это значит, что она давно знает все, что для этого нужно, включая пин-коды – либо просканировала все «рентгеновским» взором, либо нас сдал шеф.
С него станется.
– Хорошо, – покорно сказал я и забрал билеты. – Где потом встречаемся в Европе?
– Я думаю, мы созвонимся через пару дней и решим. Вот еще распечатки файлов по эквадорским сделкам Ирге О’Дила. Изучите, пока будете лететь – они наверняка вам пригодятся.
После этой фразы Ангелики я стал обладателем синей пластиковой папки с бумажками.
Мы приехали в аэропорт, белокурая бестия проводила нас до регистрационных стоек, и только когда мы получили посадочные талоны, помахала нам ручкой. Ну а мы без проблем прошли досмотр и сели в аэроплан, летевший на юг, в Мадрид.
Тамошний аэропорт, «Бадахос», один из самых больших, какие я когда-либо видел.
Мы провели в нем несколько часов, выпили в баре испанского пива, поглядели по висящему над стойкой телику, как тореадор тычет острыми штуковинами в здоровенного черного «теленка». Тут же мне на мобилу пришла эсэмэска, отправленная хитрым конспиратором шефом неведомо откуда, и в ней обнаружился номер телефона и в придачу к нему – имя.
Хуан Антонио Лопес Мантойя.
Наш человек в Эквадоре.
Перед посадкой на рейс до Кито я, откровенно говоря, предвкушал двенадцать часов скуки. Трансатлантический перелет – тяжелая штука, даже с учетом всех удобств современного лайнера.
Но когда мы поднялись на борт, выяснилось, что не все так плохо.
Черноглазая стюардесса, на бейдже которой красовалось столь любимое нашим народом имя «Мария», заулыбалась, едва увидев мою в меру мужественную и безмерно привлекательную физиономию. А уж когда выяснилось, что по-испански я говорю достаточно хорошо и вообще – мужчина общительный во всех отношениях, то радости девушки не было предела.
Бартоломью только завистливо кряхтел, глядя, как я оживленно болтаю с этой смуглой изящной брюнеткой.
В общем, должен сказать одно – найти на борту самолета место, где можно без помех и посторонних советов заняться сексом, сложно. Но мы его отыскали и без угрызений совести предались утехам плоти.
Когда под тобой двенадцать или около того километров пустоты, а еще ниже океан, это основательно возбуждает. Хотя мне дополнительное возбуждение не требуется, достаточно увидеть красивую женщину, услышать ее голос, заглянуть в глаза и уловить запах…
В общем, пару раз Мария завопила так, что я испугался, как бы нас не услышали.
Наградой за мои труды стала бутылка «Мартини Росато», доставленная нам во время второй кормежки. Принесшая ее Мария игриво подмигнула мне и покатила тележку дальше, пошевеливая задком, чью упругость я оценил совсем недавно.
– Ух ты? Это что? – выпучил глаза Антон.
– Вермут. Иначе говоря – полынное вино, хотя при его приготовлении, помимо полыни, используют еще кучу всяких трав.
– А почему он розовый? Должен же быть прозрачный.
Пришлось объяснить, что если классический «Мартини Россо», сухой «Мартини Драй» и ароматизированный «Мартини Бианко» изготавливают только из белого вина, то в поданном нам напитке используют купаж белого и красного. После первого бокала я слегка воодушевился и продолжил лекцию, сообщив, что в этом пузыре имеется фиалка из Пьемонта, горечавка из Франции, гвоздика с Мадагаскара, корица из Шри-Ланки, розы из Марокко и кассия с Ямайки.