А крики раздавались внизу – там ребята растягивали спасательное полотнище. Это они кричали:
– Прыгайте! Прыгайте!
Дмитрий глянул на узел и понял, что распутать его на весу не сможет. Сам завязал на совесть, но не рассчитал, что рукав окажется коротковат… Сейчас, конечно, принесут лестницы, но если он, возможно, и дождется, пока кто-то сможет добраться до него и освободить от рукава, то Андрею на жизнь отпущено гораздо меньше времени.
– Прыгай! – закричал что было сил и тут же задохнулся от дыма, которым было черно занавешено все вокруг. – Прыгай!
Сначала он думал, что Андрей просто не видит, что делается внизу, но тот лежал не шевелясь, и Дмитрия вдруг пронзила догадка: а если Андрей уже мертв?
Он подтянулся и повис на рукаве, изо всех сил вглядываясь вверх. Ребра нестерпимо ломило, а какую боль чувствует сейчас Андрей – об этом страшно было думать. Если он еще что-то чувствует, конечно… Если он жив, то, что задумал сделать Дмитрий, может убить его вернее, чем огонь и дым. А если этого не сделать, он там сгорит! – Подальше! – хрипло крикнул стоящим внизу. – Отойдите подальше!
К его изумлению, они услышали и поняли. Отошли, снова натянули полотнище. Дмитрий качнулся к стене и тотчас оттолкнулся от нее, вложив в толчок все силы. Когда уже ударился о туго натянутый брезент, мелькнула жуткая мысль, что как-то слишком легко все прошло, что он, наверное, просто сорвал петлю с Андрея и теперь того не сможет спасти никакое чудо, – но тут же Андрей рухнул рядом, и Дмитрий навалился на него сверху, пытаясь погасить огонь. Однако снова потерял сознание и очнулся только в больнице.
У него было слегка обожжено лицо, легкие, сломаны два ребра, левая рука, и еще как-то умудрился получить сотрясение мозга. Андрею досталось куда больше: год пробыл в больнице, а вышел оттуда инвалидом. За это время от него ушла жена, но ребятам казалось, что Андрей воспринял новость с облегчением: видно, и раньше все у них было не совсем ладно, а теперь-то, когда с трудом срослись шесть ребер, когда правая рука так и осталась недействующей, а ногами он владеет с трудом, и с таким лицом лучше не выходить к людям…
Последующие три года, наблюдая за ним, можно было писать новую «Повесть о настоящем человеке». Теперь о прошлом напоминала только рука да несколько шрамов на лице, особенно заметных, когда Андрей злился.
Сегодня, подумал Дмитрий, Андрей впервые ему напомнил… Он всегда делал вид, будто ничего особенного не происходило, но вот не сдержался все-таки. И сейчас ему стыдно, что напомнил. А Дмитрию так же стыдно – что забыл.
Cамурай. Лето, 1997
Самурай оставил машину в проулке, довольно далеко от того места, куда, собственно, добирался, и вышел, оглядываясь в поисках телефона-автомата. Поднырнул под пластиковый грибок и снял трубку, искоса поглядывая на осанистую «сталинку», стоявшую сбоку.
В этот субботний вечер шеф-директор с равной долей вероятности мог оказаться в четырех местах: в своем служебном кабинете, в своей квартире, на даче или у подруги. Все четыре адреса Самурай знал, и в принципе проверку можно было провести очень просто: позвонить поочередно по всем телефонам. Услышать его голос, положить трубку – и мчаться именно туда. Но это был отнюдь не лучший способ. Ведь шеф прекрасно осведомлен, что Самурай еще жив, что погоня еще не встала на его след! А это значит, что от беглеца можно ждать любого неожиданного хода. Звонок и тишина в трубке только еще больше насторожат шефа, а он, можно поклясться, и так места себе не находит от беспокойства. Зачем же тревожить и без того нервного человека? Нет, Самурай будет действовать иначе. Впереди целая ночь, времени полно.
Он только что побывал в фирме. Все окна были темны, но это еще ничего не значило: в любом из кабинетов мог стоять дым коромыслом и сверкать фейерверки, а с улицы по-прежнему казалось бы, что там царят тишина и темнота. И вот такие волшебные витрины делает не какая-нибудь там Америка или хотя бы Богемия, а Борский стекольный завод на Нижегородчине, подумать только! Все-таки далеко шагнул прогресс!
Он подошел ко входу в фирму совершенно открыто, не таясь. Конечно, это было неосторожно, однако Самурай достаточно хорошо знал, под покровом какой секретности работает родимое предприятие, и не сомневался: уж какой-то там привратник представления не имеет, что сотрудник первого отдела списан за ненадобностью. Ему никто ничего не сообщит хотя бы потому, что означенный сотрудник уже обязан быть трупом, а трупы, как известно, на работу не ходят. Даже ночью, хотя для оживших мертвецов вроде бы самая пора… Поэтому отдавать распоряжение насчет пускать – не пускать смысла не имеет. И вряд ли кто заподозрит, что он решит рискнуть жизнью и появиться среди ночи в фирме! Разумеется, привратник не знает Самурая в лицо, однако на его карточке обозначен допуск «H», что означает High, высшую категорию. Внутрь привратник его не впустит ни при каких обстоятельствах, но как минимум приоткроет окошечко, чтобы ответить на вопрос. Это все, что нужно в данный момент Самураю.
– Слушаю вас, – промолвил охранник, сдвигая непроницаемый щиток с окошечка. Если бы Самурай захотел выстрелить, толку вышло бы мало: окошко забрано бронированным стеклом, а слышимость оставалась хорошей благодаря переговорному устройству.
Самурай и не собирался стрелять. Главное, что теперь он мог видеть не только лицо охранника, но и край пульта. В верхнем ряду все лампочки светились призрачным синеватым светом. Это означало, что сигнализация в кабинете шефа включена – то есть кабинет заперт снаружи, а стало быть, пуст.
В принципе теперь Самурай вполне мог повернуться и уйти, однако это навело бы охранника на подозрения. Еще за телефон схватится, чего доброго, трезвон поднимет. Поэтому Самурай спокойно спросил:
– Конверт для меня не оставляли?
Вопрос был дурацким, конечно, но сейчас Самураю как-то ничего другого в голову не взошло. Оставалось надеяться только на служебную дисциплину. Даже если охранник будет умирать от изумления, он не станет допытываться у сотрудника первого отдела, какой конверт и кто должен ему оставить.
Так и вышло – парень молча покачал головой.
Самурай шагнул назад, в темноту. Вряд ли охранник сочтет его ночное появление чем-то из ряда вон выходящим: ведь в «Нимб ЛТД» не существовало понятия «нормированный рабочий день». Тем более – для первого отдела. Само собой, в дневнике дежурств появится соответствующая запись, которую утром, при смене, прочтет начальник караула. Тогда может начаться немалый шорох… Но тоже только в том случае, если начальник караула посвящен в игры шефа. Даже если и да, это не играло роли, потому что утром Самурай намерен был оказаться уже за пределами Москвы.
Конечно, всякое может быть… Вот ведь не далее как несколько часов назад он давал себе слово никогда не возвращаться в этот город. Но вернулся все-таки. И до сих пор сомневался: а стоило ли? Не лучше ли было остаться на пепелище его жизни и там умереть, подобно псу, который умирает на могиле хозяина?
…Самым страшным было то, что в накрывшем его, будто атомный гриб, несчастье не найти ничьей вины. Даже тот мальчишка, который, судя по сбивчивым рассказам соседей, заставил его детей идти в гараж, погиб вместе с ними! Да хоть бы и выжил – не сводить же счеты с ребенком. Он ведь был не более чем орудием судьбы Николая Семибратова, Самурая, – орудием ополчившейся на него судьбы.
Раньше Самураю нравилось видеть лицо смерти, когда она внимательно заглядывает в глаза обреченным. Теперь ее лицо увидели те, кого он любил больше всего на свете… теперь трудно было не вспомнить прописную истину: каждому, мол, воздастся по делам его. Нет, нет, неправда все это! Что успели натворить его мальчишки, одному пять лет, другому шесть, что им воздалось столь чудовищно? А неродившийся ребенок? А сама Ася, которая в жизни никому не причинила зла?
Или он, Самурай, столь значимая фигура на шахматной доске судьбы, что ради него, ради его наказания, сметаются с поля все прочие фигуры – пешки, с точки зрения обезумевшего игрока? Еще сегодня утром он воспринял бы эту мысль как должное. А теперь просто должен был воспринять ее именно так – ибо ничего иного ему не оставалось. Но все-таки – какова конечная цель? Заставить его осознанно сойти с той самой доски? Раздавить и уничтожить? Дать понять, что слишком много он возомнил о себе, когда присвоил обязанности ангела смерти?
Хорошо, пусть так. Самурай всегда верил в судьбу, именно поэтому ему было легко убивать людей. Он смутно надеялся, что это и есть его предназначение, и старался исполнять свою задачу как можно лучше. Но разве справедливо – чтобы за хорошую работу карать? Ладно, ему не нужно наград судьбы, не нужно поощрений в небесных приказах, – но за что же все случившееся?.. А главное, им-то, Асе, детям, Асиной матери, – за что?!
Почему он не застрелился на крыльце своего заколоченного дома, на глазах соседей? Ведь в тот миг единственное, чего ему хотелось, – перестать жить. И, похоже, никого не удивил бы этот поступок. Похоже, от него чего-то в этом роде и ждали! Ведь с точки зрения этих людей, ведущих простой, незамысловатый и совершенно бессмысленный, по мнению Самурая, образ жизни, именно так он должен был поступить. Если бы он, мужчина, глава семьи, жил вместе со своей семьей, следил бы за детьми, заботился о жене, ничего не случилось бы! Значит, он виноват. И если так уж хотелось отомстить виновному в этом несчастье, значит, он должен был отомстить прежде всего себе. Себе, а не кому-то другому!
Что же сделал он? Зашел в сарай, достал из хитро оборудованного тайника сумку с деньгами – и ушел прочь, даже не заглянув на кладбище, где соседи в складчину уже похоронили всех его близких! Самурай сел на первую же электричку и через час был в ближнем городе – губернском центре. Там, в круглосуточном салоне по продаже иномарок, купил джип. И помчался в Москву.
Если там, на небесах, и впрямь был некто, разыгравший всю эту чудовищную партию с Самураем и считавший, что способен предугадать каждый ход противника, ему оставалось только руками разводить. Самурай поступал неправильно! Вот если бы он, приехав домой, застал своих близких убитыми, чего, вообще говоря, и опасался, вот если бы люди из «Нимб ЛТД» его опередили – тогда ничего другого не оставалось бы, как мстить им. Мчаться в Москву, разыскивать шефа, и все такое.
Но ведь в данной ситуации все это было сущей ерундой! Шеф пока ничем перед Самураем не провинился! Да, отдал приказ о его уничтожении, но ведь не уничтожил еще. И стоит ли так уж злиться на него даже за этот приказ? Особенно если вспомнить мудрые слова о революции, которая пожирает своих героев. Да их пожирает всякое дело! В том числе и столь благородное, как заказное убийство. Ликвидация ликвидатора – это же в порядке вещей. К тому же сейчас Самурай на несколько ходов опережал своих преследователей, у него имелся шанс крепко оторваться от них, может, и вовсе исчезнуть, затеряться во все еще огромной, все еще таинственной России… Какого же черта он возвращался в Москву?
А такого!
Слишком уж верил он в судьбу, слишком заигрался с ней, чтобы вот так, сразу, признать: играл-то сам с собой, оказывается. Нетути ее, судьбы! Никому ничего на роду не написано. Участь человеку готовит вовсе не вышняя сила, не пряхи там какие-то прядут нить его жизни, не смерть взмахом своей косы эту нить перерезает. Всерьез властны над человеком только заказчики и исполнители, в частности – «Нимб ЛТД». А все остальное – пустой, слепой, безумный случай. И дети его погибли – просто так. И Ася, и несчастная Марья Гавриловна… Никакая это не божья кара для зарвавшегося ликвидатора. Обыкновенная бессмыслица. Случайность! И никем заранее не предусмотрено никаких хитромудрых ходов на шахматной доске под названием «жизнь». Пешки и фигуры (вернее, возомнившие себя фигурами, потому что на самом деле и они тоже – пешки) в беспорядке слоняются по доске. А игрок, однажды поставивший их на эту доску, вышел за нужным делом примерно миллион лет назад – и не вернулся.
Если бы Самурай смог это признать, он так и лег бы с пулей в виске на крылечко зеленого домика с мезонином. Но – не смог. Не смог! Его вдруг осенило, кто на самом деле был истинно ведущей фигурой в этой партии, тем ферзем, ради спасения которого судьба затеяла свои жуткие эндшпили и рокировки. Он прозрел мгновенно – очевидно, под влиянием своей страшной потери. И хотя сердце его рвалось на части и обливалось кровью, это озарение помогало держаться. Нет, он, ликвидатор Самурай, всегда считавший себя орудием судьбы, не ошибался. И не перестал быть этим орудием! Но за эту высокую роль надо платить… за все в жизни надо платить. Самурай и заплатил – по самой высокой ставке. Он купил себе у судьбы продление лицензии. И теперь все, что ему оставалось в жизни, – воспользоваться результатами сделки.
Меры предосторожности он принимал чисто интуитивно. Был полностью уверен в удаче, но ради внезапно открывшегося ему ферзя следовало все же подстилать соломку. Именно поэтому он пустил в ход чужой паспорт. Именно поэтому не стал названивать по всем телефонам шефа. Именно поэтому медленно объехал вокруг его дома, надев очки ночного видения (наследство из «БМВ»!), именно поэтому стоял сейчас под грибком телефона-автомата, делая вид, будто куда-то звонит, а сам смотрел, смотрел на подъезд, силясь понять: тот человек, которого Самурай несколько минут назад видел вон там, в самом темном углу, – он кто? Приуставший прохожий, который решил просто так постоять под стеночкой? Ревнивый муж, подстерегающий свою жену, которая вот-вот должна выйти от любовника? Безнадежно влюбленный, явившийся подышать одним воздухом с предметом своей страсти, – пусть даже этот воздух насыщен интенсивными миазмами кошачьих, собачьих и человечьих мимоходных делишек?.. Ряд предположений можно было выстраивать до бесконечности, а закончить хотя бы вот таким: на сегодняшнюю ночь шеф позаботился о дополнительной охране.
Самурай отошел от телефона и канул в ближний проулок, однако не спешил идти к машине: снова надел очки и следил, не произойдет ли около подъезда каких-то телодвижений. Охранником должен быть человек, который его знает, иначе придется считать шефа не столь уж дальновидным тактиком и стратегом. И если Самурая «срисовали», то сейчас надо ждать погони.
Однако стоящий у подъезда даже не пошевелился. Сверхчувствительные наушники не уловили и звука торопливых переговоров. Значит, либо тот, кто там затаился, не имеет отношения к делу, либо он не счел появление Самурая подозрительным, либо… шеф все-таки совершил ошибку. Хорошо бы, конечно.
Он обошел дом с другой стороны и вошел в подъезд, самый дальний от того, где жил шеф. В таких домах обязательно есть чердак с выходами туда из всех подъездов. Двери, конечно, заперты, да какая разница?
Через несколько минут он пробирался по просторному чердаку, пригибаясь под балками и размышляя о том, какие меры для своей безопасности принял бы он сам, окажись шефом «Нимб ЛТД». Ультрафиолетовые щупы над своим подъездом – это как минимум! Однако их Самурай не видел даже в очках. Здесь должно высветиться сплетение синих лучей – сантиметрах в тридцати над полом: чтобы всякие там кошки не задевали, а человек непременно запутался бы. Не совсем доверяя оптике, он достал из той же замечательной сумки – в недавнем прошлом принадлежности «БМВ» – определитель сигнализации и вытянул на всю длину тоненький ус с шишечкой на конце. Тишина и покой! Либо в самом деле сигнализации нет, либо она настолько хитро сработана, что даже самоновейший прибор ее не в силах обнаружить. А это вряд ли. Значит, шеф и тут лопухнулся? Забавно…
Он убрал прибор, еще раз восхитившись тем, как ему повезло. Поразительно! Эти убийцы из «БМВ» словно нарочно приготовили в своем багажнике именно то, что оказалось жизненно необходимо Самураю нынешней ночью. Совпадение? Нет, он предпочел бы назвать иначе: воля судьбы.
Самурай осторожно приблизился к чердачному окну. Оно было открыто настежь. Ну что ж, еще одна удача. Надо проверить прочность подоконника, прежде чем зацепить за него трос. Провел рукой по облупленной, шероховатой поверхности – и обмер, когда его чуткие пальцы вдруг нащупали что-то вроде толстой лески.
Трос. Точно такой же, как лежавший в присвоенной им сумке…
Так вот в чем дело! Вот что означает присутствие не отреагировавшего на появление Самурая «топтуна» у подъезда и, наоборот, отсутствие сигнализации на чердаке. Сигнализация-то была подведена, разумеется, только ее отключили. Кто-то прошел этим же путем непосредственно перед Самураем, и конечной точкой этого пути могло быть только то место, куда стремился и он: квартира шефа.
Ах так… Выходит, глава «Нимб ЛТД» недооценил своего последнего заказчика? Выходит, ему с самого начала было предназначено присоединиться к компании убитых убийц? Начато было, теперь это совершенно ясно, с группы поддержки: недаром же ребят заменили накануне акции. Потом Македонский и теоретически Самурай. Теперь вот шеф… То есть обрубались все концы, и не факт, что в этом доме будет принесена последняя жертва. Пожалуй, круги по воде будут расходиться, пока в живых не останется только основной заказчик и его королевская рать, а вот вся или частично – это уже вопрос его личной предусмотрительности.
И сейчас совершенно ясно, что те же ребята, которые расправились с Македонским и упустили Самурая, должны были покончить также с шефом «Нимб ЛТД». Но споткнулись и были заменены дублерами. Вот объяснение, во-первых, столь идеальной подборки снаряжения, а во-вторых, присутствия этого троса на подоконнике.
Стало быть, в квартире шефа сейчас кто-то есть. Ну что ж, тем больше оснований появиться там новому гостю!