Наконец, они подошли к какому-то новому дому. Худой Дядя долго топал ногами, чтобы отряхнуть снег, а Толстая Тётя смотрела на его ноги строгими глазами.
Потом они вошли в квартиру, и Худой Дядя бережно поставил Вову на пол.
Посреди новой комнаты стоял большой зеркальный шкаф. Наверное, он ещё не выбрал, какая стена самая лучшая, и поэтому так и стоял посреди комнаты.
Вова уцепился за Худого Дядю, посмотрел на него умоляющими глазами и сказал:
— Дяденька, отнесите меня к Детскому Доктору!..
— Нам попался больной ребёнок! — ахнула Толстая Тётя и с размаху села на новый стул. — Он простудился! Скорее, скорее беги в аптеку и купи всё, что там есть от кашля, чихания, лихорадки и воспаления лёгких!
— Но аптека уже закрыта! — неуверенно сказал Худой Дядя.
— Постучишь, и тебе откроют! — закричала Толстая Тётя. — Беги скорее!.. Несчастный ребёнок весь дрожит!
Она посмотрела на Худого Дядю такими глазами, что тот сейчас же выбежал из комнаты.
— Сейчас я положу горячую грелку на живот этого бедного ребёнка! — сама себе сказала Толстая Тётя и вышла из комнаты.
Через минуту она вернулась. В руке она несла грелку, в которой что-то гром-ко булькало.
Но пока её не было в комнате, Вова успел спрятаться за новый шкаф. Толстая Тётя обошла вокруг шкафа, но Вова не стоял на месте, а тоже обошёл вокруг шкафа, и Толстая Тётя его не нашла.
— Неужели этот больной ребёнок пошёл на кухню? — сама себе сказала Толстая Тётя и вышла из комнаты.
Вова знал, что она не найдёт его на кухне, потому что он в это время уже залез в шкаф.
В шкафу было темно, сыро и холодно, как на улице. Вова скорчился в углу и слушал, как Толстая Тётя бегает вокруг шкафа и топает своими двумя ногами, как полслона.
— Неужели этот больной и непослушный ребёнок вышел на лестницу? — сама себе закричала Толстая Тётя.
Вова услышал, как она выбежала в переднюю и с шумом распахнула входную дверь. Тогда Вова осторожно вылез из шкафа и тоже вышел в переднюю. Там никого не было. Дверь на лестницу была открыта. А прямо возле двери стоял жёлтый чемоданчик.
Вова, обхватив чемоданчик обеими руками, стал неуклюже спускаться с лестницы. В конце концов он лёг животом на чемоданчик и съехал на нём вниз по ступенькам, как на санках.
Хорошо ещё, что Толстой Тёте и Худому Дяде дали квартиру на первом этаже.
Вова услышал тяжёлые шаги и быстро отполз в тёмный угол.
Мимо него пробежала Толстая Тётя. Она вытирала глаза платком с жёсткими кружевами.
— Бедный мой мальчик, где же ты? — всхлипывала она.
Вове даже стало её жалко. Если бы у него было время, он бы полежал немного с грелкой на животе для её удовольствия. Но сейчас ему было некогда. Он должен был как можно скорее найти Детского Доктора.
Вова выполз из подъезда, из последних сил таща за собой жёлтый чемоданчик. На улице было темно и шёл снег. Вова долго карабкался на сугроб. Наверное, за это время альпинист успел бы забраться на высокую снежную гору.
И вдруг Вова увидел, что мимо него по тротуару бежит целая толпа людей. Впереди всех бежал Худой Дядя и громко, как лошадь, топал ногами. За ним бежал милиционер. За милиционером бежал какой-то дядя в шарфе и какая-то девушка в серой шубке. А за ними бежал… Детский Доктор.
— Дя… Дя… Де… Детский… До… Доктор! — отчаянно запищал Вова, но никто не услышал его тоненького голоса.
Вова увидел, как Детский Доктор, а с ним и все, кто мог его спасти, пробегают мимо и сворачивают за угол в переулок.
Но всё-таки кто-то услышал его жалобный отчаянный плач. Это были Гвоздь и Бочка. Прислушиваясь, принюхиваясь, как собаки-ищейки, они подобрались к сугробу, на который начал карабкаться Вова.
— Только бы не упустить мальчишку! — шепнул Бочка. — Хватай его крепко, но осторожно. Он нам целёхонький нужен!
— Уж очень он маленький, — засомневался Гвоздь. — Одно пальтишко.
— Кончай рассуждать! — Бочка, проваливаясь в снег, дотянулся до Вовы и схватил его. — Пошли к Марго Ивановне — вот обрадуется!
Прихватив заодно жёлтый чемоданчик, Гвоздь и Бочка заторопились к высокому дому, в котором уже одно за другим начали зажигаться разноцветные окна.
Глава десятая «ДОЛГОЖДАННЫЙ МАЛЬЧИК»
Гвоздь и Бочка почтительно остановились перед высокой дверью, ведущей в квартиру Марго Ивановны. Гвоздь заботливо запахнул Вовино пальтишко, Бочка поправил его вязаную шапочку, чтобы она не слишком налезала ему на глаза, натянул тёплые ботинки, ставшие непомерно большими для его маленьких ног.
Бедный Вова, уставший от всех переживаний, крепко уснул на руках у Бочки.
Мелодично, по-птичьи чирикнул звонок, и дверь распахнулась.
— Наконец-то! — воскликнула Марго Ивановна, стоя на пороге большой комнаты с чашечкой кофе в руках. — Несите ребёнка в зал!
Гвоздь и Бочка долго вытирали ноги, с восхищением оглядываясь по сторонам. Они стыдливо поставили жёлтый чемоданчик возле двери.
— До чего богато, — прошептал оробевший Гвоздь. — Прямо как… в метро…
— Смотри, — перебил его Бочка, — а мебель какая! Ручки золотые, ножки золотые. Везде супер!
Марго Ивановна, обжигаясь, допила кофе, поспешно подошла к Бочке и, развернув пальто, посмотрела на Вову. Потрясённая, она прямо-таки онемела, не находя слов.
— Это что за ужас вы мне принесли? А? — наконец с трудом проговорила она. — Придурки!
Более смелый из них двоих Бочка растерянно пробормотал:
— Это не ужас, это — ребёночек. Как вы заказали. Волосы светленькие, глазки голубенькие. Это он сейчас спит, потому глаз не видно. Посмотрите, какой хорошенький, тихенький. Первый сорт… И шапка с собачкой…
Бочка осторожно положил безмятежно спящего Вову на диван.
— Я вам не шапку заказывала, а мальчишку! — Марго Ивановна не могла сдержать свою ярость. Ещё немного, и она, стиснув кулаки, набросилась бы на своих невезучих помощников. — Мне тот мальчишка нужен, что с девчонкой на фотографии! У меня же контракт. Без ножа режете!
Она схватила со стола фотографию и ткнула в неё пальцем.
— Видите? Отыщите мне эту девчонку. Шапка розовая, с помпоном. Чует моё сердце — она знает, где тот мальчишка. Расспросите её, разузнайте!
Бочка и Гвоздь вконец растерялись. Они и слова не успели сказать, как Марго, толкая их кулаками и награждая пинками, вышвырнула обоих за дверь.
Едва неудачливые похитители детей скрылись, как Марго Ивановну охватили тревожные сомнения.
— Экие болваны! — Она даже застонала от досады. — Мальчишку принесли не того. Девчонку не поймают, упустят, как пить дать. Надо ехать самой. Если не найдут того Вовочку, заказчики меня разорят, на куски разорвут!..
Марго уже хотела выбежать из квартиры, но в этот момент Вова проснулся и зашевелился на диване.
Марго только сейчас вспомнила о нём. Она брезгливо посмотрела на тёплые ботинки, беспомощно торчащие из-под пальтишка.
Вова, словно почувствовав её злобу, жалобно заплакал.
— На что мне этот ужас? — Марго зашлась от злости. — И кому эти младенцы нужны? Только дорогую мебель портить!..
Марго Ивановна поспешно накинула свою мохнатую шубу, небрежно сунула Вову под мышку. Она посмотрела на жёлтый чемоданчик, стоявший у двери.
— Старьё! — презрительно проворчала Марго, но всё-таки прихватив чемоданчик и чуть не уронив Вову, выбежала на лестницу.
На улице она оглянулась и, убедившись, что прохожих вблизи не видно, встала на цыпочки и закинула Вову на самый высокий сугроб. Вслед за Вовой в снег полетел жёлтый чемоданчик.
Освободившись от досадного груза, Марго с облегчением села в свою серебристую машину, и вот уже машина скрылась за углом.
Вова остался один на крутом и скользком сугробе. Он попробовал выбраться из своего пальтишка, но только нечаянно толкнул жёлтый чемоданчик, и тот плавно и бесшумно съехал вниз на тротуар.
— Вытащите меня отсюда! — крикнул Вова, но его тонкий жалобный голосок заглушил тяжёлый угрожающий шум.
Вова оглянулся и замер от ужаса. Он увидел, что к его сугробу подбирается большая снегоочистительная машина. Громадные металлические руки жадно хватали снег.
Вова попробовал сползти с сугроба, но только провалился с головой в своё пальтишко, ставшее просто огромным.
И вдруг Вова почувствовал, что он куда-то поднимается, затем куда-то падает.
— Ох, ночь-то какая холодная! — услышал Вова чей-то голос. — Ветер-то как воет, будто ребёнок плачет… Отвезу сейчас снег за город, высыплю в поле, и всё. Сегодня последний рейс.
— Не хочу в поле! — закричал Вова. — Я не снег, я мальчик! Ай!..
Машина тронулась и поехала. Вова с трудом высунул голову из своего пальтишка и оглянулся. Он сидел, полузасыпанный снегом, в кузове большущего самосвала, который увозил его всё дальше и дальше. Мимо проплывали большие тёмные дома с уютными разноцветными окнами. Там, наверное, разные мамы кормили ужином своих счастливых детей.
И тут Вова почувствовал, что ему тоже хочется есть. Но почему-то больше всего на свете ему захотелось тёплого молочка, хотя обычно он его просто ненавидел.
Вова громко закричал, но тёмный ветер подхватил его крик и унёс куда-то далеко. Вове стало страшно. Руки у него окоченели, ботинки и носки свалились с маленьких ног.
Вова поджал свои голые пятки, уткнулся носом в холодную подкладку пальтишка и тихо заревел от дикой тоски и страха.
А тем временем машина ехала и ехала. Светофоров становилось всё меньше, а промежутки между домами становились всё больше. Наконец выехали за город. Теперь самосвал поехал ещё быстрее.
Вова уже боялся высовываться из пальтишка. Нижняя пуговица расстегнулась, и он только иногда в тупом отчаянии поглядывал в полукруглую дырочку петли… Но он видел только страшное чёрное небо и серые поля.
А тёмный ветер громко кричал: «У-у-у…», завивался кольцами и столбами поднимал снег.
Вдруг машина куда-то резко повернула. Затем её сильно тряхнуло, и она остановилась. Кузов наклонился, и Вова, весь засыпанный снегом, очутился на земле.
Когда он высунул голову, самосвал уже уехал. Вова был совсем один в большом и пустынном поле.
А в поле гудел злой ветер. Он поднимал холодный снег и кружился над Вовой.
«Мама!» — в отчаянии попробовал крикнуть Вова, но у него получилось только «уа-уа!».
Глава одиннадцатая ОТЧАЯННЫЕ ПОИСКИ
Вечерняя улица была освещена высокими фонарями. Вокруг них роями кружились белые звёздочки снежинок.
Вконец озябшая Катя шла от фонаря к фонарю, заглядывая в пустые ворота, сворачивая из переулка в переулок.
— Пока не боюсь… — прошептала она. — Вот найду Вову, тогда, наверное, опять буду бояться. Только где он? Может быть, он меня ищет?…
Навстречу Кате шёл старичок, постукивая палочкой по накатанным ледяным дорожкам.
— Вы тут мальчика не видели? — бросилась Катя к старичку. — Такой маленький, а пальто на нём слишком большое!
— Рано тебе, девочка, в темноте мальчиков искать! — с осуждением сказал старичок и сердито постучал палкой по ледяной дорожке.
— Нет, вы только посмотрите на неё! — возмущённо воскликнула высокая женщина. Она держала в руке торт в прозрачной коробке, перевязанной верёвочкой. — Вы только посмотрите! Одна по улице гуляет, кавалеров ищет. До чего дожили!..
Катя шарахнулась от неё, как-то мельком подумав: «Есть хочется… Мне бы кусочек торта, вот тот, с розочкой…» Но она тут же забыла о торте и о том, как у неё озябли руки и ноги. Она думала только об одном: где Вова? Не случилось ли с ним какой-нибудь беды?
Катя снова вернулась к кинотеатру. Снег засыпал все следы. По площади торопливо проходили одинокие прохожие, высоко подняв воротники.
Катя не видела, как из-за угла, пригибаясь, стараясь быть незаметными, появились Гвоздь и Бочка.
Гвоздь достал из кармана фотографию.
— Вроде она… Точно. Эта девчонка.
Бочка посмотрел на фотографию, потом на Катю, сравнил и кивнул головой.
— Шапка розовая, с помпоном! Подходим, хватаем, тащим…
Низко натянув капюшоны, они подошли к Кате и цепко схватили её за руки.
— Кто вы? — в ужасе крикнула Катя, изо всех сил стараясь вырваться. — Пустите меня, пустите! Я вас не знаю. Помогите!
— Нас не знаешь, — зарычал Бочка, — зато знаешь, где твой Вовочка. Говори!
На площадь въехала длинная серебристая машина и остановилась, врезавшись в самый высокий сугроб.
Гвоздь и Бочка еле удерживали скользкую, как рыбка, Катю, которой отчаяние придало новые силы.
Из машины, путаясь в своей длинной шубе, проваливаясь в снег, выбралась Марго Ивановна.
Одной рукой она вцепилась мёртвой хваткой в Катино плечо, другой, вырвав у Гвоздя фотографию, сунула её девочке в лицо.
— Хочешь жить — говори! Говори, где этот мальчишка? — Ярость сжимала ей горло, она могла только хрипеть.
— Это Вова, — прошептала Катя.
— Сама знаю, что Вова. Я тебя спрашиваю, где он? Где? — вне себя от бешенства завопила Марго.
Катя молчала. Если бы она только знала, где Вова…
— Мои кретины вместо этого мальчишки принесли какого-то младенца. И пальто такое же, и шапочка с собачкой… А развернула — там ужас! Говори, где мальчишка! Не то так получишь, мало не покажется! — прошипела Марго.
— Сперва скажите, где малыш в шапочке! — потребовала Катя. — Не то я милицию позову! Спасателей!..
Услыхав про милицию, Гвоздь и Бочка отпустили Катю и шарахнулись в разные стороны.
Почувствовав свободу, Катя вцепилась что было сил в шубу Марго.
Исчезла робкая, пугливая девочка. Марго и Катя глядели друг другу в глаза. Теперь это были две женщины, только одна взрослая, другая — тоненькая, худенькая девочка. Но обе были готовы бесстрашно сразиться, каждая за своего Вову.
— Так вы знаете, где малыш? Говорите!
— Тихо, тихо, ещё в лицо вцепишься! — Марго невольно отступила перед страстным напором Кати, глядя в её сверкающие глаза. — Ну, выкинула его, и всё…
— Как это выкинула? — в ужасе вскрикнула Катя. — Куда? Куда выкинула?!
Она так вцепилась в шубу Марго, что у неё остались в пальцах клочья меха.
— Не тронь шубу! — взвизгнула Марго. — Знаешь, сколько она стоит? Ну, в сугроб выкинула. Там, за углом в переулке, под первым фонарём. Велика важность! Эй, куда ты? Стой!
— Вы злая, злая, злая!.. — крикнула Катя и со всех ног бросилась в переулок.
Гвоздь и Бочка, переглянувшись, в растерянности заторопились за ней.
Марго поспешно села в машину. Она нажала на педаль. Но машина забуксовала. И, выпустив из-под задних колёс две густые струи снега, ещё глубже погрузилась в сугроб.
А Катя между тем стремглав бежала по переулку. Вот он, первый фонарь. Катя, потрясённая, остановилась. Снегопад утих. Последние снежинки печально плыли в воздухе. Равнодушный зимний свет фонаря освещал голый асфальт. Сугробов не было и в помине.
Пожилой дворник в стёганой куртке, мерно взмахивая жёсткой метлой, заметал остатки снега. Слышен был только скрежет и шорох метлы по голому асфальту.
— Где, где снег? Там ребёнок был! — Катя бросилась к дворнику.
— Увезли снег. Всё увезли, — откликнулся дворник, продолжая мести. — Не знаю я никакого ребёнка.
— Как увезли? — В голосе Кати послышались слёзы. — Куда?
— В поле, как положено, — спокойно проговорил дворник. Он остановился, опершись на палку своей метлы. — Каждый день увозят. Далеко. Там и города нет. Где последняя остановка автобуса. Как раз там конец. Видишь, автобус синий стоит? Сейчас туда поедет, где конечная. Э!.. А ты, девочка, куда? Уже поздно. Нельзя тебе в темноте по автобусам кататься! Незнамо куда…
Но Катя уже не слушала его. Это та самая Катя, которая ещё утром боялась одна отойти от своего подъезда, жалась к дверям. Теперь она, не задумываясь, на ходу прыгнула в автобус. Складные дверцы сдвинулись и закрылись. Автобус покатил по пустой улице.
— Вова, Вова… — прошептала Катя, прижимаясь лицом к холодному стеклу.
А Марго Ивановна одна на пустынной площади напрасно пыталась выехать из глубокого сугроба, где застряла её машина.
— Проклятье! Бензин кончился!.. — в отчаянии прошептала Марго.
В машину начал пробираться холод. Окна заросли снежными цветами и листьями.
— Что же мне теперь делать? Всё пропало! — обречённо простонала Марго. — Такой шикарный бизнес лопнул. Заказчики мне этого не простят. Мне теперь с ними не рассчитаться. И квартиру продам, и машину — всё равно не хватит… Бежать надо! Только куда? Или в Америку, или к тётке в деревню, в её лачужку. Там у неё коза. Заставит меня теперь козу доить пожизненно… Может, хоть там заказчики меня не найдут? Где же эти мерзавцы Гвоздь и Бочка? Как они меня подвели!..
Тем временем Гвоздь и Бочка, огорчённые и растерянные, стояли в переулке, освещённые тусклым светом вечернего фонаря. Дворник ушёл, не спеша разметая перед собой остатки снега. Похоже, он не очень-то поверил, что вместе с сугробами увезли в поле какого-то малыша.
Другое дело Гвоздь и Бочка! Они то знали, что Марго сунула в снег младенца Вову.
— Эх, выпить бы с горя! — вздохнул Бочка.
— Так у нас ни гроша нету, — уныло откликнулся Гвоздь. — От мадам Марго нам теперь ничего не перепадёт.
И вдруг им на глаза попался жёлтый чемоданчик, весь засыпанный снегом.
Гвоздь от нечего делать поднял чемоданчик, стряхнул с него снег. Щёлкнули замки, крышка откинулась, и Гвоздь к своей радости обнаружил в чемоданчике две бутылки. С удивлением он прочёл надпись на яркой этикетке: «Антивор».
— Смотри, смотри, Бочка! Похоже, какая-то водка! Точно, водка. Только название чудное: «Антивор». Наверное, импорт!
Гвоздь зубами вытащил пробку, сделал несколько глотков и вдруг замер, словно окаменев.