За спиной женщины восхищенно шепчутся. А Дарья Фелисия медленно поворачивается к зрителям:
«Дальность невысока. Чертежи я оставила, с увеличением массы заряда вдвое площадь поражения возрастет в шесть раз. Подберетесь поближе и сможете…»
Еще один гудок рассеял видение, Дорофея рассеянно заморгала. Выходит, Дарья Фелисия знала о природе аномалий! Вытащить бы ее память наружу!
Левашову о таком не расскажешь. Только Нике, Роберту и Броне. Те точно разберутся с ее видениями.
«Я стала эгоисткой, – прижав ладони к глазам, подумала она. – Прав док, Ланс взрослый, хоть и выглядит почти как мой ровесник. Захочет, сможет о себе позаботиться. Я же должна помочь остальным».
– Павел, – обратилась она к скучающему в пробке Левашову, – мне говорили, пилигримов в России за последние десять лет было двести тридцать человек, а в других странах и того меньше. Неужели этой горстки боятся миллиарды людей земного шара?
– Все сложно. – Левашов очнулся от задумчивости. Лицо, мгновение назад застывшее неприятной маской, переменилось. – Боятся не нас, пилигримов, – медленно начал он, – а того, что мы несем с собой. Скрытые таланты – мелочь, своих сенсов рождается впрок. Знания – наше стратегическое преимущество. За всю историю наблюдений в России зарегистрировано около восьмисот выходцев из тридцати семи миров. Как правило, это смелые, энергичные люди с багажом знаний, умений, немалым желанием продолжать свое развитие, носители уникальной культуры. Преступников и мошенников тоже хватает, тех быстро отсеивают и находят им неопасные занятия.
– В другие страны мигранты тоже попадают, – возразила Дора.
Левашов рассмеялся:
– У нас все равно больше. На втором месте Китай и Канада, у них примерно поровну. Не раз нам предлагали сделать пилигримов достоянием человечества, а знания общими. Какой дурак на такое пойдет? А еще благодаря метеоритам Императорской Пятерки у нас вдоволь сенсов, природных психологов и гипнологов и уйма людей с редкими мутациями, например хамелеонов, как ты. Всех вместе тоже гораздо больше, чем в иных странах.
– Идеальные разведчики, – понимающе подтвердила девушка.
– Не только это. Известный тебе Соловьев давно пишет книгу о новом витке человеческой эволюции. – Павел поднял голову. – Неужто движемся? Не верю!
И вправду, машины впереди тронулись с места. Время умных бесед подошло к концу.
Коммуникатор напомнил о себе голосом Ники:
– Мы на месте. В соседнем от Сони дворе нас встретили трое хлопцев, у одного волосы цвета буйства художественной фантазии. Вместе ждем мухоловок и профессоров.
Путь занял еще четверть часа в объезд, ибо навигатор предупредил об очередном заторе впереди. Гоша с друзьями ждали их во дворе дома, невысокого по меркам Доры, всего в десять этажей. Ребята выглядели усталыми, взъерошенными, в их глазах плескался первозданный ужас. Наверно, так смотрят дикие племена в темноту ночи, и их страхи, мирно дремлющие днем, готовы выплеснуться наружу, заставляя кричать и бежать, бежать…
Доре захотелось спрятаться. Машка так и сделала, нырнула за тощую спину Левашова.
Ника в компании трех сенсов сидела на одной из двух скамеек на детской площадке, терпеливо ждала приезда девочек, не торопила ребят с рассказом.
Мигрантка присела на скрипучие качели. Маша пристроилась на покатой шляпке пластмассового гриба.
– Что стряслось? Что тут ужасного? – спросила она.
– Они вернулись. Соня говорила, они каждый день «дышат кислородом» по расписанию… – сбивчиво начал Гоша.
– Цыц! – прервала его Вероника. – Давай сначала. Девочка Соня приехала в Москву, подала документы в университет, сняла квартиру у дальних родственников. Эту часть сказки все знают. Дальше что?
– Она стала искать работу, – начала Таня, – и тогда пришли они с выгодным предложением.
– Кто они? – резко оборвала Ника.
– Роботы и их владельцы, – ответил Гоша.
– Этого нам еще не хватало! – Ильина встряхнула рыжими волосами. – Почему роботы?
– Тогда они были заторможенными, простейших вещей не знали, – продолжал Гоша. – На затылке у каждого крепилась металлическая пластинка с кнопками. – Он показал рукой, где именно. – От нее к середине спины тянулись трубки и провода. Соня сказала, там тоже была пластина. Потом железяки сняли.
Ника с Левашовым понимающе переглянулись. Дора заинтересованно покосилась на Таню с Русланом, но те не спешили откровенничать. Руслан тоже молчал, исподтишка разглядывая мигрантку, которой такое внимание не нравилось.
– Их от обычных людей теперь не отличить! – предупредила Таня.
– Роботов привели мужчина и женщина, назвали их химерами. – Гоше не понравилось, что его перебили. – За то, что химеры поживут с ней до конца лета, будут обучаться простым бытовым вещам – свет там включать, пищу готовить, читать и писать, Соньке все оставшиеся три года учебы и магистратуру оплатят без вопросов. Даже контракт заключили, она экземпляр показывала. – Гоша помахал в воздухе мобильником. – Я сфоткал.
– Легко пошла на контакт? – поинтересовался Левашов.
– Ну да, нам обрадовалась.
Руслан задумчиво посмотрел на озаренные вечерним солнцем стекла домов. С одного из верхних этажей грянул тяжелый рок. Из машины у дальнего подъезда словно в отместку безымянная певичка завыла:
– Дверь открыла сразу, в квартиру впустила. Ничего так, сытно живет. – Руслан вздохнул. Зависти в нем не было, скорее жалость. – Две комнаты, плазма во всю стенку с голографическим проектором, техника на кухне – нам и не снилась. Книг – две стены стеллажей. И все по юриспруденции. Даже ее любимых Кинга и Азимова ни томика! Сонька совсем не похожа на себя прежнюю, – пожаловался парень, – такая вся рациональная, умная. Но несчастная. Один робот с ней живет, девять других – в соседней квартире. Та, которая рядом, – один в один Соня, прямо ксерокопия, за ней хвостиком ходит, на улицу вылезает, только когда сама Соня дома. Нам повезло, пришли, когда все десять гуляли.
– Мы видели их, – не утерпела Таня, – когда во дворе сидели, Доре письмо сочиняли. Смотрю – выбрались на солнышко. Дай, думаю, подойду, якобы за Соньку приняла. Подхожу, спрашиваю, а они на нас как глянут! Все вместе… – Голос девушки дрогнул.
Дора чувствовала страх ребят и негодование, пробивающееся сквозь щиты сенсов, как солнечный свет рвется сквозь тонкую штору. Павел Левашов зло наподдал носком ботинка мелкий камешек. Немолодая женщина-сенс, спутница Ники, подняла глаза в синее небо, выдохнула:
– Это невозможно.
– Что невозможно? – немедленно уцепилась за фразу Машка.
– Они каким-то образом очеловечивают клонов, – решил пояснить Левашов. – Наверняка ставят одному или нескольким кибернетический мозг или чип, остальным делают психологическую привязку к вожаку. Получается центральная вычислительная система и с десяток подконтрольных исполнителей.
Он помолчал. Остальные тоже не торопились делиться мыслями, напряженно обдумывали. Дора почувствовала, что у нее самой закипают мозги.
– В моем мире кибер-модификацией людей занимались только в армии, вживляли в тело импланты, к которым в случае необходимости подсоединяли экзоскелеты, – произнесла она. – После того, как известный хакер Хэйсэ взломал программный код и на инаугурации американского президента заставил охрану плясать и кривляться, экзоскелеты отменили. Как болтали сетевые знатоки, человек с компьютерным мозгом вообще не выживал. Возможны только чипы, какой был у меня.
– Выходит, у нас возможно и не такое. – Левашов встал со скамьи, прикрыл глаза и медленно повернулся вокруг свой оси. – В радиусе двухсот метров не чувствую ни одного пилигрима или человека-сенса, кроме нас, конечно, – заключил он.
– Подтверждаю, – согласилась Ника. – Начинаю уважать Рюкина. Вырастить клонов с даром сенсов, полностью нечитаемых или способных ставить идеальные щиты, да еще засунуть им в голову компьютер. Тут немалый талант нужен. Кстати, о таланте. Где наши умные бездельники?
Роберт с Броней появились не скоро. Обсуждая свои дела, они неторопливым шагом направились к детской площадке. За это время Ника с Павлом успели раз пять передать рассказ ребят высшему начальству. Начальство прониклось и затихло в тяжелых раздумьях.
– Ро-о-о-оботы! – протянул Роберт нежно. – Роботов я люблю. Как хорошо, что застрял в пробке и не поехал в какой-то там горящий торговый центр. С вами интересней.
Дорофея не выдержала, тронула гения за локоть и поделилась воспоминаниями Дельты.
– Увольте, в машину времени подопечных я больше не засуну. Подумай сама, барышня, – скривился он, – при желании ты сама расколешь орешек памяти. Не сумеешь, Никки подсобит.
– Увольте, в машину времени подопечных я больше не засуну. Подумай сама, барышня, – скривился он, – при желании ты сама расколешь орешек памяти. Не сумеешь, Никки подсобит.
Дора собралась было шумно возмутиться, но Руслан вскочил и указал на парня в широких штанах и пестрой футболке:
– Вот он, один из роботов!
– Bay, проверим его «роботовость». – Ноэль радовался, как дитя конфете. – Никки, оставь скучный люд караулить рассадник научно-технического прогресса, пошли, пока не сбежал!
Ильина задумчиво посмотрела на коллег и кивнула. Она очень соскучилась по неугомонному Ноэлю. Некогда просто поработать рядом, не говоря уже о свиданиях и признаниях.
– Хо-ро-шо, – медленно протянула она, – проводим мальчика. Техники с ним я не вижу.
Она оглянулась на девчонок. Если начнется заварушка с захватом, этих лучше увести подальше.
– Мухоловки, не зеваем, топаем следом.
Она схватила Роберта за руку и уверенно потащила за парнем. Дора переглянулась с Машей. Опять их уводят от самого интересного, точно маленьких.
Парень свернул в подворотню, вывел их на узкую улицу, дисциплинированно дождался зеленого сигнала светофора. Шагал «робот» широко, размахивал руками, точно стремясь загрести побольше горячего воздуха. Девочкам казалось – механически размахивал. Но даже в макросетевых играх роботы были более человечны, чем это впереди.
В киоске на перекрестке «робот» купил морковный сок, залпом осушил пластиковую бутылочку, поспешил дальше. Как оказалось – в стоматологический кабинет.
– У машинки-то кариес! – изумился ученый. – Никому услуги дантиста не требуются? Нет? Тогда пошли просто так!
Ника уже открывала коричневую пластиковую дверь.
Внутри пахло не лекарствами, а хвойным освежителем воздуха. И еще типографской краской, так пахнут только что отпечатанные книги и газеты. В приемной у кулера с водой сидела старушка и вязала шапку.
– Парень где? – не здороваясь, потребовала ответа Ника.
– Какой? – удивилась бабуся.
– Ясно, – не стала вдаваться в подробности Ильина.
– Куда? На следующей неделе открываемся… – запротестовала бабуля. Но кто ее слушал?
Окно в кабинете оказалось распахнуто. Таинственного парня след простыл. Ника чертыхнулась и прямо в каблуках полезла на подоконник. Роберт не отставал. Позади девочек ругалась и куда-то звонила перепуганная бабка.
– Э-эй, ты чуешь его? – тягаться в беге с Вероникой было бесполезно. Роберт остановился, облокотился о стену и просто крикнул вслед.
Не любившие физкультуру девочки едва-едва догнали профессора и теперь тоже жадно ловили ртами загазованный воздух, словно выброшенные на берег рыбы.
– Почти не чувствую. – Ника подошла к ним, бессильно посмотрела туда, где исчез «робот». – Он живое существо, не сомневаюсь. Но мышь или муха мною ощущается ярче и полнее, чем он. Спорим, у вашей Сони он учился не только азам самостоятельной жизни, но заодно и паркуру?
– Парня хоть на ипподром выпускай, лучших скакунов обгонит. – Роберт отлип от стены. – Возвращаемся?
– Да. Погоди. – Ника замерла, тронула звезду на браслете. Сердито поджала губы, вслушиваясь в сообщение. – На хлебокомбинат, то есть на базу Управления миграции, напали! – исправилась она.
И тут конспирация!
– Отряд небольшой, но шуму наделать успел. Я еду туда. Вас высажу в районе Ботанического сада. Там возле станции метро вас встретят и проводят в безопасное место. – Голос Ники звучал сухо, зло. – Роберт, вызывай такси. Мухоловки, ваша задача – слиться с местностью и никуда не высовываться.
От волнения наставницы у Доры закружилась голова. На душе стало страшно и пусто. На вывеске магазина косметики взорвалась одна из лампочек подсветки.
На такси они отъехали недалеко. Вероника потребовала остановить машину и вышла на широкой шумной улице, замерла, прислушиваясь к миру, легко ориентируясь в паутине энергий мегаполиса. Потом махнула рукой, мол, езжайте дальше. Роберт и не подумал подчиняться, сунул таксисту деньги и выскочил на улицу следом. Ивановым пришлось присоединиться.
Дора очень устала за долгий день. Сколько сейчас? Часов восемь-девять вечера? Хотелось поесть и прилечь. Событий много, людей еще больше, их эмоции давили, путали мысли. Мельтешение лиц и машин выматывало. Оказывается, она отвыкла от толчеи. Уютный Барск больше не казался скучным.
– Еще на кого-то напали, Никки? – Роберт нацепил на нос очки. Шнурок от них смешно свисал вдоль его узкого остроносого лица.
– Тут дочка Верховицына.
Ника стояла в центре людского потока. Тот обтекал ее, не приближаясь. Странно, Дору уже несколько раз зацепили – кто сумкой, кто плечом. А вокруг наставницы ширилось пустое пространство.
– Гипнологов нельзя почувствовать, – негромко разъяснила Ильина отчаянно вращающему головой Роберту. – Поэтому у всех детей восьми-девяти лет осматривают голосовые связки на предмет мутаций. И со временем у одаренных либо убирают возможность отдавать команды, либо забирают на специальное обучение. За ними следят сильнее, чем за государственной тайной. И в любой момент могут подкорректировать голос.
– Прямо взять и… – испугалась Дорофея. Как просто тут распоряжаются чужим даром, пусть и опасным.
Вопрос проигнорировали.
– Когда арестовывали Антона, я навесила на Роксану энергетический маячок. К полуночи он рассосется, если не подновлять. Все, я сориентировалась, куда нам надо, – обрадовалась Ника.
– Ты ее отпустила сегодня. И после торгового центра твои дружки отпустили, – недоумевал Роберт.
– У меня появились вопросы.
Она молча кивнула охранникам у стеклянных дверей небоскреба и уверенно зашла внутрь. Судя по золотистой надписи на двери, здание было бизнес-центром, где арендовали офисы разные мелкие компании.
В просторном холле в разгар рабочего дня было тихо, за стойкой скучал секретарь. В светлом бежево-зеркальном интерьере не было места мрачным краскам. На полу, покрытом узорчатой, точно персидский ковер, мозаикой, отражались огни тяжелой хрустальной люстры. Слева и справа протянулись по два широких коридора с множеством дверей, а на второй этаж вела белая, отделанная под мрамор лестница.
Доре внутри понравилось, она с удовольствием изучала узор мозаики. Добротно сделано, на совесть, представительно. Сразу видно, тут серьезные организации квартировать должны.
– Вам помочь? – Секретарь натянуто улыбнулся. Он оценивающе осмотрел гостей и легко понял – не его клиенты.
Презрительное выражение на его круглой мордашке держалось ровно до того момента, как Ника сунула ему под нос удостоверение. Черная корочка с тисненым гербом вызвала неподдельное уважение.
– Мне на второй этаж, – начала Ильина.
Но все испортила Машка. Она зашла в приоткрытую дверь правого коридора, как раз за спиной секретаря, и удивленно поинтересовалась:
– Ланс, а ты что тут делаешь?
Роберт и Дора заглянули ей через плечо. Парень в бейсболке поднялся из-за компьютера. За ним еще четверо – все с пустыми, холодными взглядами.
Дорофея отпрянула первой, потянула за собой двойника. Там не ее Ланс, а чудище с душой из пенопласта, подобное схватившим ее в электричке. Вероника оттолкнула Роберта, сама отступила в холл. Грозная, одной рукой сжала багетку, другую подняла над головой.
– К стенам, быстро! – шикнула она, не оглядываясь.
Ну да, люстра. Такая упадет, изрешетит осколками. Секретарь предусмотрительно сполз за стойку. Один из охранников заглянул внутрь и поспешил ретироваться на улицу. А четверо «роботов», заслонив Ланса спинами, наступали на Ильину. Из них сочился холод ночи – предвечный, непреодолимый, который не переждать, не пережить.
Дора вжалась спиной в фальшивый мрамор стен, даже поджала пальцы на ногах. Сердце в груди горело и билось перепуганно-быстро, от чужеродности пятерых парней сводило болью скулы. Что с ними сотворили? Как знакомый, такой близкий Ланс превратился в чудовище – пустое, безжалостное?
Рука с багеткой дернулась. На среднем пальце блеснуло кольцо, звякнули браслеты. «Стреляет», – поняла Дора. Еще. И еще. «Роботы» никак не отреагировали на ее нападение.
– Я не причиню вам вреда, – не совсем уверенным тоном предупредила сенс. – Ланс, ты идешь со мной. Остальным – приятно оставаться.
«Роботы» развернулись, шагая в ногу, направились к лестнице. И тогда Ника выстрелила по-настоящему. Через футболку одного из ребят пролег черный дымящийся след.
Развернулись они синхронно, практически мгновенно. И подвластную их воле Нику отбросило прочь. Наставница вначале громко приложилась о стену всем телом, потом влетела в коридор и заскользила по полу уже бесчувственная. Огненные волосы волочились по мозаике, точно живое пламя степного пожара.