— Это даже слепому заметно.
— А вы ревнуете?
Как раз в этот момент я сделала глоток вина и от неожиданности поперхнулась, чудом не обдав собеседника брызгами. Ничего себе предположение! Князь Витолд, конечно, симпатичный мужчина, но в данный момент меня интересовали только две вещи — вино и мясо. Конечно, кроме денег, которые я собиралась получить за работу.
Примерно это я и сообщила, когда прокашлялась.
Доедали мы в молчании. Витолд исподтишка бросал на меня любопытные взгляды, но если вы думаете, что мне кусок в горло не лез, вы ошибаетесь. Жизнь приучила не обращать внимания на косые взгляды. В конце концов, ужин был вкусным, а это — главное.
Следующие несколько дней прошли в относительных безопасности и тишине. Князь действительно целыми днями лежал в постели и лишь иногда покидал ее, чтобы немного размяться, но из комнат не выходил. Там постоянно было много народа — Тодор буквально дневал и ночевал, часто заходили его отец, милсдарь Генрих и княгиня Эльбета. Агнешка забегала от случая к случаю — она недолюбливала Тодора Хаша и старалась держаться от рыцаря подальше. А вот пани Бедвира, напротив, так и липла к больному, кокетничала, строила глазки и порой мешала мастеру Лелушу менять повязки. Она бы и в постель залезла, если бы не наличие свидетелей, а именно пана Матиуша, который со своей стороны бросал на юную вдову страстные взгляды, увы, остававшиеся без внимания.
Я все это время ненавязчиво находилась поблизости якобы для того, чтобы успеть перехватить руку с кинжалом, и уже приноровилась спать в кресле. Посетители относились к моему присутствию по-разному. Отец и сын Хаши подчеркнуто игнорировали. Агнешка чуть ли не лезла обниматься, ее мать держалась вежливо, но отчужденно. Пани Бедвира всякий раз обливала презрением и ненавистью. И пан Матиуш от нее в этом не отставал. Остальные слуги явно считали меня своей и очень удивлялись, почему я сторонюсь их общества. Госпожа Мариша, та и вовсе окружала заботой — как же, я ведь охраняю Витко, которого домоправительница любила как сына.
А на четвертый день явились «ястребы».
Как-то так получилось, что в тот час у постели собралось много народа. Пришли даже те, кто обычно не посещал больного в его покоях. Я и видела-то их всего несколько раз, за ужином, где обычно, кроме близких родственников князя, собирались и его придворные. Как всегда, когда говорили все одновременно и о разном, разобраться в речах было затруднительно. Но все сразу замолчали, когда дверь отворилась в очередной раз. Мальчик-паж шагнул навстречу — и столь же резво попятился.
В комнату вошли два «ястреба». Больше суток их в замке никто не видел — уехали еще вчера на рассвете и вернулись только что, вскоре после полудня. Они принесли небольшой холщовый мешок, в котором что-то лежало, и остановились на пороге, словно давая себя рассмотреть. А сами тем временем рассматривали остальных.
Посетители сразу притихли, отпрянули и едва не вжались в стены. Агнешка, по-приятельски сидевшая на постели брата, сползла с нее и двумя руками вцепилась в ладонь матери. Пани Бедвира заткнулась на полуслове и застыла столбом. Хаши, отец и сын, переглянулись и несколько раз пихнули друг друга локтями. Остальные просто сделали шаг назад, расчищая пространство. На месте остались лишь оцепеневший паж и я. И то ненадолго — меня дернули за рукав, вынуждая отступить подальше.
Рукав дернула госпожа Мариша. На домоправительнице не было лица.
— Прилетели, стервятники, — прошептала она, отворачиваясь. — И когда только уберутся!
— Откуда они вообще тут взялись? Я слышала, их наняли, чтобы они очистили окрестности от стай волкопсов?
— Да с такой мелочью и егеря справились бы! — тихо фыркнула домоправительница. — Этих сюда за другим делом пригласили. Они…
Я остановила собеседницу — решив, что на них достаточно налюбовались, «ястребы» подошли к княжеской постели.
— Сожалею, что не встречаю вас надлежащим образом, — заговорил Витолд, — но целитель прописал мне как можно меньше двигаться. Я должен соблюдать постельный режим…
— Нас это совершенно не волнует, — старший, носивший звание «коршун», даже рукой махнул. — Мы пришли только затем, чтобы сказать, что первая предварительная поездка закончилась удачей. Здесь, — он кивнул младшему напарнику, и тот подтащил мешок ближе, — головы трех волкопсов, убитых нами сегодня утром.
Младший «ястреб» полез в мешок и, пошарив, достал за уши крупную лобастую голову. При жизни волкопес был темно-серой масти. Широкие челюсти. Болтающиеся уши. Кровь уже перестала сочиться, но из обрубка шеи торчали перерезанные сухожилия, трубка трахеи и обрывки мышц. Судя по размерам головы, волкопес был на две ладони выше любой из охотничьих собак. Примерно двух с половиной локтей в холке, если не больше.
— Ого! — Витолд подался вперед. На его лице отразилось живейшее любопытство. Он даже потянулся потрогать и пощупать отрубленную голову. — Какая красота!
Я невольно фыркнула — нашел чем любоваться. Впрочем, не в этом ли заключалась его странность — в том, что он видел наш мир не таким, как все? Но подобная странность — тем более не повод ненавидеть его настолько, чтобы желать смерти!
— У-уберите это, — послышался слабый голос пани Эльбеты. — Здесь дети!
У Агнешки глаза горели тем же огнем здорового любопытства, что и у ее брата.
— А можно я это заберу? — Голос князя слегка дрогнул. — Ненадолго, только чтобы сделать пару эскизов… ну… и изучить. Такие зубы… А челюсти — просто с ума сойти! И этот оскал — до сих пор чувствуешь ненависть и неукротимую жажду крови!
— Берите, — великодушно разрешил «коршун», и его напарник, сразу прогнав всех любопытных, сложил головы вместе с мешком у изножья кровати. — Сегодня мы, с вашего позволения, отдохнем, а потом продолжим разведку и зачистку. Подозреваем, что волкопсов тут несколько стай. Они зимой сбились в одну, а теперь разделились. Так что приходится выслеживать их чуть ли не поодиночке. Кроме того, в чаще мы обнаружили овраги. Это отличное место для логова выря. Лес тоже стоит как следует проверить. Но как только основная причина — волкопсы — будет устранена и мы проверим, насколько чиста местность, обещаем: в тот же день и час займемся оборотнем!
— Кем-кем? — Я не поверила своим ушам. Никогда бы не подумала, что это правда!
— А вы не знали? — Госпожа Мариша посмотрела так, будто я с луны свалилась.
— Откуда? Мне милсдарыня Агнеша кое-что рассказала, но я думала, что это просто детские фантазии, не больше. Будто бы она что-то слышала…
— Ну раз вы ничего не знаете… Вечерком я расскажу кое-что! — пообещала женщина.
В день приезда «ястребов» я после ставшего уже традиционным ужина с князем спустилась в людскую. Госпожа Мариша хлопотала, готовя ужин для слуг, но, завидев меня, бросила все дела и оттащила в уголок, чтобы без помех поболтать.
…В общем, в окрестных лесах, бывало, попадались оборотни — не зря же тут всего несколько часов хорошей скачки до ближайшего Орлиного Гнезда! И хотя Пустополье звалось таковым, его с трех сторон окружали леса. И в этих лесах были не только княжеские охотничьи угодья — сказывали, что и короли иной раз наезжали сюда, чтобы погостить и в гостях погонять дичь! В войну эти леса тоже сыграли свою роль — отряды гайдуков старого пана Доброуша скрывались там. Враг пытался их оттуда выкурить — да куда там! Это ж надо было все бросать и заниматься только поисками небольшого, но весьма злобного отряда любителей нападать исподтишка!
Сам князь Доброуш, кстати, ушел с большей частью дружины на войну, откликнувшись на призыв короля. Он и милсдарь Генрих воевали вместе, но с войны вернулся только один из них.
— А кто он такой, этот милсдарь Хаш? — спросила я.
— Да как сказать… Он был другом и побратимом прежнего князя. Они выросли вместе. Их даже братьями одно время считали — настолько они были неразлучны. Одно могу сказать — не простой это человек. Вижу, он тебя невзлюбил за что-то? Это плохо. Витолд его любит и во всем слушается. Он ему как второй отец — сам-то Доброуш не больно интересовался сыном.
Нелюдимом он был, князь Доброуш. Первая его жена умерла быстро — ее и не видел почти никто после приезда молодой княгини в замок. Вскоре после свадьбы Доброуш Пустопольский заточил супругу в башню за какую-то провинность и не выпускал до самой смерти. То есть однажды вынес он ее тело, завернутое в простыню вместо савана, из комнат наверху, самолично уложил в гроб и не велел никому подходить. Некоторое время погоревал, а после женился снова. Со второй женой случилась та же история — только она прожила всего несколько месяцев. Повезло только с третьей — четыре года была в замке княгиня, которая не сидела взаперти, а управляла хозяйством. Она-то и родила юного Витолда, а угасла все равно как-то странно. Опять — уже в третий раз — из супружеской спальни вынесли завернутое в простыню тело. Только на сей раз кто-то из слуг видел, как сквозь ткань проступали кровавые пятна. Маленькому Витолду тогда было около двух лет. Его в день похорон матери отправили к милсдарю Генриху на воспитание.
После этого старый Доброуш, казалось, совсем одичал. Он как тень бродил по пустому замку, часто запирался в своих покоях и не отзывался на стук. Слуги боялись, как бы он не наложил на себя руки. Он либо злился на всех и срывал злобу на первом встречном, либо рыдал как дитя за закрытыми дверями. Сам управляющий — отец нынешнего — послал гонца к милсдарю Хашу. Тот приехал — привез жену, сыновей и уже подросшего Витолда.
— Сыновей? Неужели у Тодора есть братья?
— А как же! Трое их было — Тодор, Янек и Мирчо. Двух милсдарь Хаш потерял, и обоих не на войне. И Мирчо, и Янек — оба сложили головы в замке.
— Когда? — на ум пришла пани Бедвира. Судя по ее наряду и уборам, она была вдовой. Кто из покойных братьев являлся ее супругом?
— Янек еще до войны погиб, он самым старшим был. Мечтал о войне какой-нибудь, чтоб отличиться и принести своему роду славу и богатство. Как же — надежда и опора всего семейства! А погиб глупо и страшно.
— Как?
— Оборотень его разорвал.
Сказано это было так обыденно, что я своим ушам не поверила.
— Так про оборотня — все это правда?
— Да как же! Многие об этом знают! А ты разве ничего не слышала?
То, что в Пустополье время от времени творились странные дела, знали многие. Я жила у Яницы уединенно, почти ни с кем не общалась, кроме самой целительницы, двух-трех бывших ветеранов в таверне «Кровавая Мари» и пациентов, но и до меня доходили слухи. Правда, в основном они касались дел давно минувших дней — про то, что происходило после войны, разговоров было мало. Вспоминали в основном чудовищ, которые охотились на людей. Вот уж не думала, что все эти городские сплетни имеют какое-то отношение к семье Хаш и правящей династии, если уж на то пошло.
Янек погиб накануне свадьбы князя Доброуша и панны Эльбеты. Юная невеста прибыла в замок, чтобы стать четвертой супругой старого вдовца. Изначально должна была приехать ее сестра — в жены восемнадцатилетнему Витолду. Но в самый последний момент все поменялось. Девушка тяжело заболела, а после выздоровления решила посвятить себя Богине-Матери. Чтобы не рвать связей со знатным семейством, родители невесты срочно отправили вместо одной девушки другую, благо сестры были погодками и обе давно уже расцвели. Увидев Эльбету, князь Доброуш влюбился и, отбив ее у сына, сосватал тому другую девушку.
— Они были помолвлены? — Признаться, это объясняло многое в поведении молодой вдовы и ее пасынка.
— Всего несколько дней. Кажется, панна Эльбета не особо расстроилась, узнав, что выходит не за того.
Девушку не слишком пугала судьба трех предыдущих жен ее нареченного жениха. Гораздо больше ее волновал молодой Янек Хаш, не дававший невесте прохода. Правду сказать, старшего сына Генриха Хаша никто особо не любил — слишком уж он мечтал о славе и богатстве, слишком часто говорил, что стал бы лучшим наследником старого князя, чем юный Витолд. Скорее всего, он был уверен, что раз Эльбета с такой легкостью сменила одного жениха на другого, не откажется наставить рога старому супругу. Но вышло все не так. Девушка не нашла ничего лучшего, как пожаловаться его светлости. Князь Доброуш весьма странно отнесся к ее словам — мол, потерпи, все само устроится. Однако не прошло и месяца, как тело Янека нашли под стеной снаружи замка, у самого крепостного рва.
Сначала все решили, что он просто случайно выпал из бойницы, но потом увидели, что его горло разорвано. Не перерезано, а именно порвано, словно когтями. На том месте, где он стоял, все было залито кровью. А стража поздно вечером слышала какие-то странные звуки с той стороны. И подозрительная тень мелькала…
Случилось это за несколько дней до свадьбы, которая тем не менее была пышной. Семейство Хаш не присутствовало на церемонии — какое там, если старший сын, первенец, лежал в могиле, а князь, защитник земель и подданных, больше занимался молодой женой, чем поисками убийцы! Но долг есть долг — милсдарь Генрих оставался в большом почете и уважении у пана Доброуша. Он словно пытался как-то компенсировать старому другу потерю, возвысив его над всеми в замке и окрестностях. Генрих Хаш самолично возглавил следствие. Нашли, допросили и подвергли пыткам нескольких бродяг, устроили охоту на волков, обыскали замок сверху донизу — безрезультатно. Люди в один голос говорили про оборотней, вспоминали похожие случаи, происходившие и десять, и двадцать, и сто лет назад. Всегда бывало так — оборотень или кто-то, кого принимали за него, появлялся, проливал чью-то кровь и исчезал. Предугадать его появление оказалось невозможным. Иногда несколько лет в Пустополье было тихо, а потом вдруг каждое полнолуние начинали находить кровавые следы.
Через год молодая княгиня Эльбета родила дочь. А еще через полгода началась война.
Князь Доброуш собрался мгновенно, но сына, которому днями как раз минуло девятнадцать лет, не взял. Наоборот — отправил его к родственникам жены, подальше от войны и разрушений. Семейство Хаш отправилось с князем. И Мирчо погиб.
— На войне? — понимающе кивнула я.
— После. Недавно, где-то год назад…
Значит, мелькнула мысль, я не ошиблась, и пани Бедвира — вдова Мирчо Хаша.
— Они только-только поженились. И нескольких недель не прошло! — посетовала госпожа Мариша. — Все вернулись — Витолд из-за границы, милсдарь Хаш с сыном — с фронта. Мирчо как раз себе жену привез. Они с милсдарем Мирчо так романтично познакомились! Он ведь ей жизнь спас! У врагов ее отбил! И вот такая судьба…
— Опять вырвано горло?
— Да. Только на сей раз слуги слышали вой, и как будто кто-то бегал по верхним этажам. Но подниматься и проверять не захотели. Следов не нашли. Все в крови, только следов нет. Никаких!
Все это мне очень не понравилось.
— А старый князь Доброуш? Что с ним?
— Он погиб на войне. Уже ближе к концу, когда с наших земель изгнали врагов…
И когда я лежала у целительницы Яницы, переживая потерю ноги. Но как все это связать с тем, что сейчас происходит в замке? Кто охотится за его сыном?
— А оборотень только в замке… э-э… охотился? Или как?
— Да не поймешь! Рассказывают разное. Одного из предков князя задрали на охоте. Потом, бывало, несколько раз на улицах Пустополя находили тела, порванные зверями. Один раз даже у самих Хашей было! Там оборотень убил девушку. Но это давно, лет шестьдесят назад или даже больше. Она приходилась младшей сестрой отцу милсдаря Генриха, то есть ему самому — теткой. И погибла незадолго до его рождения. Они должны были породниться — Хаши и князья Пустопольские. Девушка считалась невестой тогдашнего князя — прадеда Витолда, пана Дариуша. Как раз накануне свадьбы все случилось. Темная там была история. Якобы позвал ее кто-то — вечером в окошке тень мелькнула, голос послышался. Девушка вышла за порог — и назад не вернулась. Только на третий день нашли в овраге. По платью опознали. И как Хаши это пережили и согласились на свадьбу пана Збышека?
— Какого пана Збышека? — это имя я слышала первый раз.
— Двоюродного деда нашего князя! У его сиятельства князя Дариуша, деда Витолда, было два брата. Старший, Яромир, умер рано, неженатым и бездетным — он был страстным охотником, и однажды ему не повезло столкнуться с матерым туром. Тот рогами так разорвал тело князя, что его по всей поляне собирали по частям — словно не тур, а стая волков рвала. А был еще и младший, Збышек, который через год женился на младшей сестре покойной. Случилось это уже после гибели княжича Яромира. От этого брака и родилась мать нашего пана Матиуша. По каким-то неведомым причинам ее не спешили выдавать замуж. Она жила взаперти, и рождение ребенка неизвестно от кого всех поразило. После этого ее заточили в башню, где она и скончалась через несколько лет в полном одиночестве. Князь Доброуш, принявший венец после смерти отца, тем не менее приютил незаконнорожденного племянника и держал в замке. Но наследником, естественно, с самого начала объявил Витолда, рожденного в законном браке.
М-да, история! Зато теперь можно было спокойно и с пониманием относиться к тому, что по замку разгуливают «ястребы». Уж если кто и справится с оборотнем — если таковой имеется! — то только они.
Но как, как, скажите на милость, соотнести это с покушениями на жизнь моего подопечного? И не из-за присутствия ли оборотня в замке не было ни одной собаки? А как же тот пес?
— А собаки здесь есть? — поинтересовалась я на всякий случай.
— Собаки? Нет. Не приживаются почему-то… Вот только…
— Что?
— Витолд ведь больше десяти лет прожил у Хашей как сын. Его двухлетним увезли, а к отцу вернули, когда уже четырнадцатый год шел. И пан Генрих ему щенка подарил. Здоровенный такой пес вымахал, — госпожа Мариша показала ладонью на уровне стола. — Кусаем его звали. Он сюда вместе с Витолдом приехал. Да только недолго прожил. Подох как-то в одночасье.