— Прости! — Я прикусила губу, чтобы не начать реветь. — Я не знала, я…
Клэй медленно поднялся и вышел, даже дверью не хлопнув.
— Клэй!
Естественно, ответа не последовало. Глупый дракон, самый глупый дракон из всех, как можно было его здесь оставить? А если бы был пожар? А если бы я упала с лестницы и покалечилась? А сколько этих «если бы» расстроенная я еще не смогла придумать?
Бедный, замерз, наверняка испугался. Еще ведь заболеет…
Очень хотелось пойти просить прощения. Прямо слезно просить, бежать греть чай и закутывать в одеяла. Он скоро уедет, а последнее воспоминание обо мне — как о твари, которая оставила его мерзнуть без возможности позвать на помощь или освободиться.
Конечно же, я не хотела, чтобы так вышло. И при мысли, что я могла промотаться всю ночь на улице, слезы выступали на глазах. Я сама не заметила, как уснула, жалея попеременно то Клэя, то себя. Теперь уж точно, что бы ни показал кристалл, с Сероглазым у нас дружбы не выйдет.
Сон был тревожный и неспокойный. Посреди ночи я проснулась и долго не могла понять, что стало этому причиной. Только потом догадалась — из соседней комнаты доносились какие-то звуки, весьма странные.
Кашель — поняла я. Причем такой сильный, что сердце сжалось. Вот демон! Какая же я глупая, надо было заставить отогреться и выпить какое-нибудь укрепляющее зелье! Что, Вил, будешь дальше бить рекорды по количеству глупостей за день?
Дверь Клэя оказалась не заперта. Я тихонечко приоткрыла ее и заглянула внутрь. Сероглазый стоял у столика и пытался выпить воды, чтобы унять кашель, но этот самый кашель ему и не давал нормально попить. Он тяжело опирался на столешницу, будто стоял с трудом.
— Клэй! — не выдержала я. — Стой, дай мне.
— Уйди, Вил, — в перерыве между приступами кашля прохрипел Клэй. — Уйди, и все!
Я не стала его слушать. Обняла, чтобы помочь дойти до постели, и ужаснулась от того, какой горячей была его кожа!
— У тебя жар. Идем, ляжешь.
— Не хочу я ложиться, я воды хочу, — рыкнул на меня Клэй.
— Я тебе принесу воды, только ложись.
Он не стал ложиться, просто сел в изголовье кровати, опустив голову. Сердце аж дрогнуло, таким потерянным и уставшим он в этот момент выглядел. Я мигом сбегала за аптечкой, через кристалл связи с управляющей вызвала лекаря, развела в чашке порошок от простуды.
Клэй весь горел.
— Давай, пей.
Я заставила его выпить почти половину кружки, а потом начался новый приступ кашля. И кашель этот мне очень не понравился.
Я тщетно попыталась его уложить, но ни в какую Клэй не соглашался. Пришлось отступить и оставить сидеть.
— Температуру я тебе собью и лекаря уже вызвала, но он только утром придет.
— Инеевая, отстань, — поморщился Клэй и отпихнул мою руку. — Вот какое тебе дело? Уйди!
— Клэй, — тихо попросила я, — ну прости ты меня, я же не знала, что окно откроется! Дай я тебе температуру собью, станет легче.
— Прикоснешься — руку сломаю, — вполне серьезно прорычал Сероглазый.
А я… я разревелась. От волнения за него, обиды на его обиду, злости на себя. Старалась не шмыгать носом слишком уж громко и вообще в темноте, надеялась, не видно будет. Но куда там, эти слезы вообще останавливаться не желали, и вскоре я уже ревела по поводу того, что, как дура, влюбилась и теперь из-за этого страдаю.
— Иди отсюда, — тихо сказал Клэй. — Вил, иди, я серьезно.
Если б я заговорила, выдала бы слезы, так что просто покачала головой. Он сидел, периодически страшно кашлял и морщился, но не подпускал меня к себе. Я сидела, то ревела, то клевала носом, то порывалась снять температуру. Потом усталость взяла свое: я свернулась калачиком на краю кровати и уснула. Впрочем, просыпалась периодически, смотрела на Клэя краем глаза. Наконец он уснул, прямо как сидел, откинув голову.
Я тихо-тихо, почти бесшумно приподнялась и приложила ладонь к раскаленной груди парня. Направила магию, снижая температуру. Потом, когда дыхание Клэя выровнялось, вновь свернулась у него в ногах и до утра проспала, почти не просыпаясь.
Мне удалось встать раньше Клэя, чтобы принять душ. Я оставила ему записку, что переоденусь и попрошу завтрак в номер, а затем сразу же вернусь. На всякий случай я заморозила замок, чтобы Клэй не смог закрыться. Может, он и злится на меня. Может, даже справедливо. Но одного я его не оставлю, пусть выздоровеет и обижается хоть сколько.
Сначала я решила переодеться. И, распахнув дверь в номер, обалдела. Такое чувство, что вернулся Георг и снова пошарил в моем номере. Но, кто бы ни пришел ко мне с визитом, дальше стола он не ушел. Только у стола все ящики оказались вытащены, а чайник, который там всегда стоял, разбит. Поверх этого безобразия сидел котенок, растопырив синие крылья, и хищно шипел.
— Та-а-ак, — протянула я. — Охранник мой. Молодец. Расцарапал ему рожу, да?
«Мяв!» — гордо выдал котенок.
— Ладно, я схожу добавлю, — мрачно произнесла я.
Но по дороге появилась идея намного лучше. Все равно собиралась к управляющей.
— Здравствуйте, — улыбнулась я дриаде, — а можно вызвать стражу? В мою комнату кто-то вломился.
И я даже знаю кто.
Кожа дриады приобрела нездоровый светло-зеленый оттенок, и она, испуганно пискнув, побежала докладывать. Я уселась на диване напротив и очень надеялась, что ожидание не затянется! Потому что Клэй там один, болеет и скоро должен явиться лекарь. Я хотя бы заплачу за зелья.
Рядом с гостиницей всегда дежурила стража, и в этом мне повезло. Уже через две минуты я услышала громогласное:
— Леди? Что у вас случилось?
Глава семнадцатая ЕЩЕ ОДИН НАДЕЖНЫЙ СПОСОБ ВЛЮБИТЬСЯ
Стражник средних лет, общающийся со мной, как с любимой, но очень глупой дочуркой, осмотрел комнату.
— Быть может, это сделал ваш кот? Здесь, кстати, разрешено держать животных?
— Разрешено, — отрезала я. — Мой кот воспитан. К тому же ему вряд ли понадобятся мои ящики и их содержимое. Я уж не говорю о том, что он не обладает достаточными габаритами для создания такого бардака.
— Разумно, — кивнул мужчина. — Ну что, давайте оформим жалобу. У вас есть идеи, кто это сделал?
— Только одна. И я более чем уверена, что на роже этой идеи вы найдете следы когтей моего питомца. Под когтями, кстати, наверняка кровь осталась.
— Возьми на анализ, — бросил стражник своему более молодому помощнику.
И, уже обращаясь ко мне, спросил:
— Вы знаете, как найти этого человека?
— Полагаю, он остановился в этой гостинице, но не уверена. Его зовут Дамиан, он охотник…
— …на драконов, — закончил стражник. — Я понял, о ком вы говорите. Триан, иди к управляющей и узнай, в каком он номере. Я закончу с котенком.
Котенок, к слову, вел себя как настоящий друг: покорно дал собрать в пробирку образцы с коготочков и с достоинством прошествовал к своей подушке. Мол, я свой долг выполнил, можно и поспать.
— Если я вам буду нужна, — произнесла я, когда стражник собрался уходить, — то заходите в соседнюю комнату. У меня… мм-м… друг болеет, я ему помогаю.
«Друг» гнев на милость не сменил. Хотя, наверное, Клэю было не до милостей, кашель его стал еще страшнее. Лежать он не мог, ходить, похоже, тоже. Сидел, опустив голову, то раскачивался, то ничего не выражающим взглядом смотрел в одну точку. И опять был жутко горячий!
— Принести что-нибудь?
Впопыхах разборок с Дамианом я совсем забыла про завтрак. Время разноса уже закончилось, но я вполне могла и ручками донести. Не надорвусь.
Мой вопрос остался без ответа, и я тяжело вздохнула.
— Слушай, Клэй…
Не знаю, что бы я ему сказала. Наверное, выложила бы все, как есть, все, что наболело. Но меня остановил громкий и уверенный стук в дверь. Лекарь.
Точнее, лекарка. Судя по форме. А судя по внешности, ушла из актрис или моделей. Длинноногая, выше меня почти на голову, с яркими полными губами, длинными шикарными светлыми волосами. При этом совсем не пошлая, очень нежная и хрупкая. С искренней улыбкой.
— Здравствуйте. — Я аж охрипла.
— Здравствуйте, лекаря ждете?
— Э-э… да, ждем, проходите.
Внутри меня бушевала ревность. Ревность боролась со стыдом. Стыду помогали комплексы из серии «да кому ты нужна», «поиграет и бросит». За ревность вступилась самооценка. Вернее, ее остатки. В нокаут всех отправило желание вылечить Клэя.
— Переохлаждение было? — спросила девушка.
Я не сразу среагировала на вопрос, отвлеклась на размышления, какой длины у нее ноги.
— Было, — вздохнула.
— Сильное?
— Очень.
Ладно хоть Клэй не сопротивлялся: позволил себя осмотреть. Только магию сразу же отверг. Но такое поведение не редкость для больных, на некоторых магия действует еще хуже, чем болезнь.
— Воспаление легких, — изрекла вердикт лекарка. — Постельный режим, обильное питье, витамины и вот это зелье. За неделю поправится.
— Сильное?
— Очень.
Ладно хоть Клэй не сопротивлялся: позволил себя осмотреть. Только магию сразу же отверг. Но такое поведение не редкость для больных, на некоторых магия действует еще хуже, чем болезнь.
— Воспаление легких, — изрекла вердикт лекарка. — Постельный режим, обильное питье, витамины и вот это зелье. За неделю поправится.
Мне сунули в руки листок с рекомендациями и небольшую бутылочку с зельем. Лекарка грациозно поднялась и прошествовала к выходу. Я отдала ей плату, один золотой, и с облегчением закрыла дверь. Потом взглянула на листок. Зелье принимать надо было постепенно, за три дня.
— Давай по ложке три раза в день? — предложила я. — Как раз.
— Иди учиться, — буркнул Клэй. — Разберусь.
— Нет уж, давай зелье выпьешь, потом будешь разбираться.
— Я. Не. Буду. Это. Пить.
И голос слишком уж твердый для умирающего больного. Никак лекарка к жизни нас вернула!
— Хорошо, — покорно вздохнула я, а про себя подумала: «Будешь!»
— Тогда пей морс. Сейчас закажу. Тебе сладкий или не очень?
Он молчал.
— Клэй! — разозлилась я. — Если ты будешь себя так вести, я вызову твоих родителей! Обоих!
— Сладкий.
Морс принесли быстро. Как удачно совпало: и сироп на вкус оказался сладкий. Поэтому я вылила треть бутылька в графин с морсом и хорошенько размешала. За день выпьет, а остаток я спрячу, чтобы не догадался. Вот ведь упрямый дурак…
Однако что-то пошло не по плану. Когда я подала Клэю кружку с морсом, обогащенным зельем, тот сначала принюхался, а потом отпил немного. И сразу закашлялся, выронив кружку.
— Да что за…
— Инеевая! Выйди отсюда, оставь меня в покое! — рявкнул Клэй, а потом его голос сорвался.
И уже хриплым шепотом он закончил:
— Мне нельзя зелья и лекарскую магию!
Все. Это стало последней каплей. Я отказалась что-либо делать, говорить или думать. Я, в конце концов, девушка. Судя по всему, небольшого ума. Так что я свернулась в клубочек возле Клэя и решила немного пореветь.
— Ну, прости ты меня! Что мне еще сделать? Не хотела я, помочь пытаюсь!
— Вил, блин, — Клэй говорил очень тихо, — ты ненормальная! Романтику ты не уважаешь, кусаешься. Грубая сила тебя тоже не привлекает. И вот ты случайно помогла мне простыть — и ревешь в обнимку с моей ногой. Я устал за тобой бегать. Мне помереть надо, чтобы ты решила обратить свое драгоценное внимание на меня?
— Да, — обиженно всхлипывая проговорила я, — а ты ко мне ради чего привязался? Потому что я дракон?
— Сначала потому, что ты меня обошла на вступительных. Потом потому, что ты дракон. Потом ты красивой оказалась. И кусачей. Вот откуда ты такая кусачая, а?
— А оттуда, что ты баб вообще не сортируешь, — буркнула я.
Слезы кончились. Раз препираемся, значит, я почти прощена.
— Мне оно надо, быть очередной девушкой на неделю?
— Инеевая, — Клэй опять закашлялся, — девушек на неделю так не достают. Я на тебя времени и сил потратил больше, чем на всех девушек, вместе взятых. Ну и за что ты меня так? Ты готова идти на свидание с половиной академии, но не со мной!
— Извини. — Я усиленно делала виноватый вид. — Откуда я знаю, сколько ты времени тратишь на девушек? Я никогда ни с кем не дружила и уж тем более не встречалась. Лучше не пытаться, потому что ты потом вспомнишь меня за бутылочкой пива, а я… драконы если влюбляются, то крепко.
— Знаю, — вздохнул Клэй, и мы замолчали.
— Мне сложно поверить, что я кому-то нравлюсь, — вдруг вырвалось у меня и пришлось прикусить язык.
— Почему?
— Там, где я росла, не было никого, кто бы мне говорил, что я симпатичная. Или кто пригласил бы погулять. А перед глазами был пример мамы, который доказывал, что мужчины, увы, даже самых красивых и умных женщин не терпят рядом с собой долго. Откуда ж я могла знать, что далеко не все такие, как мой отец.
— А что с твоим отцом?
— Да ничего. Сбежал.
Клэй опять принялся кашлять. Так жалко его стало: горячий, больной, явно уставший после почти бессонной ночи. Так жалко, что не выдержала, уселась рядом и поцеловала в висок, зачем-то зажмурившись. Может, глупо после всех наших поцелуев смущаться, но для меня это действительно поступок, и если он его не оценит, то…
Оценил. Сделал непроницаемое лицо и отвернулся, мол, я все еще обиженный.
— Ну что мне сделать-то?! — взорвалась я.
— Не знаю, может…
— Так? — Я встрепенулась. Есть захотел? Или чай?
Ага, сейчас!
— Надевай халат лекарки и продолжай вокруг меня скакать. Сочтемся!
— Клэй, так не…
Я не успела договорить: в дверь постучали. Пришлось идти открывать, и уж точно я не ожидала увидеть на пороге госпожу Сероглазую. Я тут же покраснела и пролепетала что-то вроде «здрасте». Что она обо мне подумает!
Не знаю, подумала ли, но довольно тепло улыбнулась.
— Привет, Вил. Где там этот больной? Как его угораздило-то?
— Это я…
Дальше Клэя опять скрутил приступ кашля, и мое «виновата» потонуло среди прочих звуков.
— Понятно, — вздохнула госпожа Сероглазая. — Как дети малые, честное слово. Зря ты, Клэй, уехал. Меряй температуру, быстро!
Я улыбнулась. Мама есть мама. И то, как Клэй беспрекословно ее послушался, было очень мило. Я хотела было уж уйти к себе, чтобы не мешать, благо госпожа Сероглазая как раз принялась читать рекомендации лекарки, но тут раздался еще один стук в дверь. Пришлось пойти открывать.
— Вил! — Элис округлила глаза. — Ты что тут делаешь?
— Мы же собирались вместе пойти в академию! — вспомнила я. — Прости, Элис, у меня тут такое…
Подруга живо заинтересовалась новыми сплетнями и происшествиями в моей жизни. Как будто в театр ходит, честное слово!
— В общем, Клэй заболел, — решила я отделаться малой кровью. — Воспаление легких.
— Как?! Он же Погонщик, они здоровые, как кони.
И Элис подозрительно прищурилась, а я вздохнула.
— Мы вчера поругались, он меня поцеловал. Почти уложил в койку, а я привязала его к кровати и ушла. Окно от ветра открылось, и он часа полтора сидел полуголый в холодной комнате. Простыл. Обиделся.
По мере того как я рассказывала, глаза Элис становились все больше и больше. Она, кажется, потеряла дар речи, а когда его вернула, едва ли не на весь коридор изрекла:
— Вил, вы ненормальные! Оба! Вам обязательно друг друга калечить?
Я даже чуть-чуть покраснела, вспомнив все эпизоды с попаданием в лазарет. Я резала Клэя шипами, он отправлял меня в нокаут своими способностями. Теперь вот лежит, еле дышит. Да-а, поистине высокие чувства.
— Ладно, — решила я, — к нему мать пришла, смысл мне там сидеть? Подожди десять минут, я оденусь.
Но дойти до двери я не успела. Громкий и властный женский голос, последовавший за звуком открывшейся двери, вопросил:
— Куда?!
Я так и замерла на полпути.
— Э-э-э… учиться?
Почему-то перед мамой Клэя я себя чувствовала, как перед собственной.
— Никакой учебы, — отрезала та. — Лекарь объявила карантин.
— Зачем?! — хором спросили мы с Элис.
— У него же воспаление. Зачем карантин?
— Ты меня спрашиваешь? Не знаю, но никого не впускать и не выпускать. Давай, заходи обратно. Элис, милая, тоже можешь зайти, но три дня — ни ногой из комнаты.
Я впервые в жизни видела, чтобы человека так быстро сдуло в неизвестном направлении!
— Это тебе, Клэй. — Госпожа Сероглазая поставила слева, на столик у кровати, графин с морсом.
Потом обошла кровать и поставила такой же у моей стороны.
— Это тебе, Вил.
Я вздохнула. Ненавижу клюквенный морс! Сколько можно его пить? Второй графин, а время только близится к вечеру. Если не усну сейчас, умру, превратившись в гигантскую клюкву.
— Температура?
Мать Клэя забрала у меня изо рта градусник и удовлетворенно кивнула. Температура Клэя ее не устраивала, но она давала ему какое-то зелье, и мне казалось, кашель стал чуточку меньше. Это радовало, но соображения я свои решила оставить при себе. Зелье давали и мне для профилактики, но в меньшем количестве.
— Ну и кому ты заплатил за этот карантин? — прошипела я, когда мы сидели, давясь морсом.
— Инеевая, — Клэй закашлялся, — хватит, может? Мне вообще не до пикировок с тобой.
Вот как-то… я даже прониклась. Он выглядел таким уставшим, что не хотелось на него ругаться. Вот только…
— А почему ты всегда кашляешь, когда я задаю неудобные вопросы?
И Клэй… да, он закашлялся! Причем явно издеваясь. Захотелось взять и сделать ему что-то очень нехорошее. Однако судьба все сделала сама. Мать Клэя, пока мы хлебали морс, собиралась на ужин.
— Я заказала, вам прямо сюда принесут, как закончится ужин внизу. Отдыхайте пока.
Ее совсем не смущало, что мы валяемся на одной кровати. Удивительная женщина!
— Мам, — Клэй даже улыбнулся, — иди домой, мы в порядке. Отлежимся, зелье допьем, лекаря вызовем, в академию выпишемся. Незачем тут сидеть.